Ксения Винтер
Рыцарь для Железной леди

– Похоже, веселье в самом разгаре, – мрачно прокомментировал Лев увиденное. – Может, стоит вызвать полицию?

Я скептически изогнула бровь.

– Очень сильно сомневаюсь, что сюда кто-нибудь приедет. Посмотри на них – сплошь бомонд. Даже если полиция приедет, их богатенькие родители замнут историю. А вот мы с тобой огребём по первое число.

– Предлагаешь оставить всё как есть? – Лев выглядел скорее заинтересованным, нежели возмущённым.

– Предлагаю не пороть горячку и сосредоточиться на том, зачем мы сюда пришли, – жёстко отрезала я. – Давай для начала обойдём вокруг дома. Зная Свету, она вполне может сидеть где-нибудь на лавочке и тихонько рыдать в платочек.

Мои слова оказались пророческими. Света, действительно, обнаружилась на заднем дворе. В полном одиночестве она сидела на качелях, зябко ёжась в своём топике на тонких бретельках.

– Медитируешь? – поинтересовалась я, подходя к девушке вплотную. – Интересное место для подготовки к зачёту.

– Ты злишься, да? – Света виновато посмотрела на меня из-под густо накрашенных ресниц. – Прости.

– Засунь своё прости знаешь куда? – в душе удушливой волной поднялся гнев, подавлять который у меня не было ни малейшего желания. – Я не для того дала тебе крышу над головой и помогла с поступлением в институт, чтобы ты ночью кутила в обществе мажоров и наркоманов!

– Они не наркоманы! – возмутилась Света. – Нормальные ребята.

– Да ладно? – мой голос был наполнен ядом. – Хочешь сказать, что они в закрутки табак суют? Нет! Они, наверно мяту или смородину смолят.

Света скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на меня.

– Ты мне не мать, чтобы читать нотации.

– Не мать, – согласилась я. – Но я старше и несу за тебя ответственность. И мне не безразлично, где ты и с кем шляешься по ночам.

– Вот поэтому мы с Леной ничего тебе и не рассказываем про нашу личную жизнь! Ты ведь нам вздохнуть не даёшь со своими правилами и советами. Это не делайте, туда не ходите. Нам уже не пять лет. Мы сами можем во всём разобраться!

– В самом деле? – елейным голосом уточнила я. – Что ж ты, самостоятельная моя, в таком случае позвонила мне, слёзно умоляя забрать отсюда? Почему три дня назад Лена выдернула меня с деловой встречи, потому что опоздала на последнюю маршрутку, а денег на такси у неё не было? Ты упрекаешь меня, что я вмешиваюсь в вашу личную жизнь. А о моей личной жизни кто-нибудь из вас, тварей неблагодарных, подумал? Я всё своё свободное время трачу на решение ваших проблем, и где благодарность?

– Тебя никто не просит жертвовать своей личной жизнью, – продолжала упрямиться Света. – Ты сама вечно изображаешь великомученицу!

Я вздрогнула, как от пощёчины. Сердце болезненно сжалось – я уже и забыла, как это больно, когда близкий человек вытирает об тебя ноги. Отгородилась от всего мира неприступной стеной здорового пофигизма, забыв, что нож в спину вонзает всегда тот, кого ты защищаешь грудью. Непростительная ошибка.

– Грог, – я слегка потянула на себя поводок, отвлекая волка от процесса обнюхивания каких-то кустов. – Мы уходим.

– Шура… – Света спрыгнула с качели и сделал шаг по направлению ко мне. На её лице читалось искреннее раскаяние. Я выставила вперёд руку, не позволяя ей подойти ближе.

– Я услышала тебя, – процедила я сквозь зубы. – Не смею тебя задерживать – можешь продолжать отдыхать. Лев, – я повернула голову в сторону своего сопровождающего, – поехали в ресторан. Здесь в нашем присутствии больше нет нужды.

Круто развернувшись, я направилась в сторону главных ворот. Во рту неприятно горчило.

– Вау, какая краля! – дорогу мне внезапно преградил парень лет двадцати, в мешковатой толстовке и джинсах, висевших так низко, словно их обладатель только что обделался. – Я – Дживс. А тебя как звать, красотуля?

Я сразу обратила внимание на чересчур расширенные зрачки парня – видимо, он уже успел близко познакомиться с местными “закрутками”. Впрочем, в адекватном состоянии он вряд ли бы ко мне подошёл. И уж точно не назвал “кралей” и “красотулей”.

– Меня зовут Александра, – спокойно ответила я. – И если ты, опарыш обдолбанный, сейчас не уйдёшь с моей дороги, то отправишься в больничку с повреждениями, несовместимыми с жизнью.

На моё заявление Дживс лишь рассмеялся и нагло схватил меня за руку чуть повыше локтя, притягивая к себе.

– Какие мы грозные! – ухмыльнулся он, вплотную приближая своё лицо к моему. – Я люблю девочек с характером.

– А я люблю мальчиков с яйцами, – обманчиво нежно выдохнула я ему в лицо, после чего нанесла резкий удар коленом по вышеупомянутому органу. Дживс громко вскрикнул и согнулся пополам, выпустив мою руку из своего захвата. – У тебя их, к сожалению, нет.

На помощь к обиженному мной парню тут же поспешили ещё двое – должно быть, его дружки. Однако резко передумали устраивать потасовку с беззащитной мной, стоило только Грогу угрожающе зарычать и продемонстрировать всем желающим свои впечатляющие клыки. Похлопав волка по спине, я беспрепятственно покинула территорию коттеджа и села в машину. Не прошло и минуты, как ко мне присоединился Лев и, как ни странно, Света. Последняя заняла место сзади рядом с Грогом.

– Круто ты ему врезала! – голос Светы был переполнен восторгом. – Прям по бубенцам! Только зря ты так… Дживс, между прочим, сын нашего ректора.

– Какая мне в том печаль? – с вежливым интересом уточнила я, заводя мотор. – Лично мне до фонаря, кто он там такой, хоть президент в гриме.

Я нажала педаль газа, параллельно набирая на телефоне номер Ричарда.

– Как всё прошло? – послышался на том конце откровенно скучающий голос. – Много носов сломала?

– Ни одного, – я включила громкую связь, чтобы можно было говорить по телефону и спокойно вести машину. – Так, только одному упырю яйца всмятку сделала.

Ответом мне стал добродушный смех.

– Ты ж моя Фурия, – прозвучало ласково, почти интимно. – Тебя сегодня ждать, или ты домой?

– Домой. На сегодня мне впечатлений хватило с избытком. Ричи, ты говорил, у тебя есть знакомые в полиции.

– Ну, есть, а что?

– Подбрось им наводку: коттеджный посёлок “Радужный”, улица Кооперативная, дом 7. Участники вечеринки, помимо нарушения комендантского часа, ещё и балуются наркотиками.

– Прямо сейчас позвоню и передам, – абсолютно серьёзно заверил меня друг. – Но чтоб завтра вечером была у меня как штык! В семь часов придёт дядя, ему кровь из носу нужны готовые эскизы.

– Будет сделано, мой генерал.

– Спокойной ночи, чудовище, – и повесил трубку.

– Интересный этот парень, Ричард, – отстранённо заметил Лев, демонстративно глядя в окно со своей стороны. – Бой-френд?

– Друг, – поправила я. – Лучший. И единственный. А также по совместительству гениальный писатель и мой деловой партнёр.

– Это хорошо, – Лев повернул ко мне голову и улыбнулся. – Не хотелось бы бить ему морду.

– Зачем?

– За право ухаживать за тобой, естественно.

Я посмотрела в зеркало заднего вида: Света внимательно прислушивалась к нашему разговору. Я недовольно поджала губы, но промолчала: все нюансы наших со Львом отношений можно будет обсудить и позже.

– Ух ты, цветы! – внимание Светы привлёк букет на полу. Подняв его, она трепетно провела пальцами по нежным лепесткам. – Шура, откуда? Ты же терпеть не можешь цветы…

– Да? – Лев с интересом посмотрел на меня. – Я думал, все девушки любят цветы.

– Наша Саша не все, – назидательным тоном сообщила Света. – Она же Железная леди. А им по статусу не положено любить цветы. Только пушки, тачки и одежду унисекс.

Я проигнорировала столь нелестное высказывание о себе. Однако в голове сразу же родился план маленькой мести.

Миновав табличку, информирующую о том, что мы въехали в черту города, я остановилась возле первой попавшейся остановки общественного транспорта.

– Света, на выход, – со скрытым злорадством велела я. – Отныне ты заботишься о себе сама. А меня ждёт моя личная жизнь.

Послав мне обиженный взгляд, Света с гордо поднятой головой вышла из салона, на прощанье громко хлопнув дверью. Я же вновь потянулась к телефону. Спустя три гудка в динамике раздался раздражённый голос Майи:

– Что?

– Ты сейчас на работе? – осведомилась я, отъезжая от остановки.

– Да.

– Будь добра, позвони Свете и спроси, всё ли у неё в порядке.

– Зачем? – настороженно.

– Мы с ней немного поссорились, и я высадила её на автобусной остановке. Сама понимаешь, время уже позднее – автобусы не ходят. А я не уверена, что у неё есть деньги на такси.

– Вы обе просто идиотки, – в сердцах сказала Майя. – Хорошо, я позвоню и скину ей деньги на карточку, если у неё нет. Но ты будешь мне должна!

– Разумеется, – улыбнулась я. – Килограмм роллов из “Окинавы” подойдёт?

– И бутылку пива.

– И бутылку пива, – скривившись, согласилась я. – Удачной смены.

– Иди ты!

– Интересные у тебя подружки, – заметил Лев, когда я закончила разговор. – Своеобразные я бы сказал.

– Какие уж есть, – пожала я плечами. – Хочешь со мной крутить шуры-муры – придётся смириться.

Лев притворно тяжело вздохнул и задорно сверкнул глазами в мою сторону.

– С чем ещё мне придётся смириться, чтобы завоевать твоё сердце?

– Я составлю перечень, – в тон ему ответила я.

– Уже дрожу в предвкушении.

Я подавила улыбку. Возможно, всё не так плохо, как показалось на первый взгляд. Возможно, в этот раз всё зайдёт дальше, чем парочка ничего не значащих свиданий. Я мысленно скрестила пальцы.

Ричард

Поскольку с “собакой” ни в одно приличное заведение нас всё равно не пустят, а запереть Грога в машине, пока мы со Львом будем ужинать, мне не позволяла совесть, я нашла простое в своей гениальности решение: еда на вынос. После коротких, но весьма жарких дебатов с моим новоиспечённым поклонником, выбор пал на китайскую кухню.

Расстелив плед на газоне возле парковки, мы поедали лапшу у-дон, запивая её бутылкой кока-колы, купленной в соседнем круглосуточном супермаркете. Грог рядом с воодушевлением жевал солидный кусок отварной говядины, приобретённой в том же супермаркете, и, похоже, был абсолютно доволен жизнью. Разговоры вели ни о чём, как, впрочем, всегда бывает на первом свидании: погода, кино, литература, искусство. Я это называю “ничего незначащий трёп”, большинство нормальных людей – процесс узнавания возможного партнёра.

– Почему именно “Млечный путь”? – спросил Лев, бросив взгляд на неоновую вывеску галереи. – Это что-то символичное для тебя или просто случайный выбор?

Я протянула руку и пропустила между пальцами травинки. Мой взгляд был обращён на соседние дома: ни в одном из окон не горел свет.

– Уже поздно, – заметила я, поднимаясь на ноги. – Нам с Грогом пора домой.

– Да, конечно, – Лев выглядел немного растерянным. – Тебя проводить?

– Не нужно, я прекрасно доберусь сама, – резче, чем хотелось бы, сказала я. – Спокойной ночи. Увидимся завтра на работе.

– Спокойной ночи, – Лев перехватил мою ладонь и запечатлел на ней галантный поцелуй. – Добрых снов.

Я запустила в салон своей развалюшки сначала Грога, а затем сама заняла водительское место. Выехав из кармана на дорогу, я остановилась на светофоре. Ладонь слегка покалывало, точно через неё, не останавливаясь, пропускали небольшой разряд тока. Пальцы сами собой принялись нетерпеливо барабанить по рулю. Загорелся зелёный свет. Моя нога на педали газа даже не шелохнулась.

– А, к чёрту всё!

Резко вывернув руль вправо, проигнорировав красный сигнал светофора, я поехала в противоположную сторону от своего дома. Света права: пора прекращать изображать из себя курицу-наседку. Одну ночь девочки вполне обойдутся и без меня.

По пути заехав в магазин, я купила коробку профитролей с малиновой начинкой и большое ведро ванильного мороженого с шоколадной крошкой – неприлично ходить в гости с пустыми руками. Особенно когда время перевалило за полночь.

Переулок имени Пушкина встретил меня погасшими фонарями и огромной ямой, которая вот уже четыре месяца преграждала въезд во двор. В последнее время меня не покидало ощущение, что коммунальщики не проводят ремонтные работы, а ищут здесь неведомый клад.

Припарковавшись возле третьего подъезда невзрачной серой пятиэтажки времён Хрущёва, я, запрокинув голову, посмотрела вверх: окна пятого этажа были слепы. Похоже, Ричард всё же лёг спать. Да и с чего бы ему бодрствовать? Я ведь сказала, что поеду домой.

Перед дверью квартиры Грог, которого я, естественно, взяла с собой, заметно разволновался: прижал уши к голове, нервно бил хвостом по бокам и тихонько порыкивал. Учитывая, что до этого волк вёл себя как образцово-показательный домашний пёс, подобное поведение меня насторожило.

– Грог, что случилось? – я повесила пакеты с продуктами на дверную ручку и опустилась на корточки, обхватив руками звериную морду, вынуждая волка смотреть мне в глаза. – Чего ты испугался? Здесь живёт мой друг. Он не причинит тебе вреда.

Грог как-то тоскливо заскулил и, легко стряхнув мои руки, уткнулся мордой мне в живот. Я принялась успокаивающе гладить его по спине и бокам, вполголоса уговаривая не волноваться и довериться мне. Как ни странно, мои увещевания возымели эффект: вдоволь нагладившись, Грог отстранился от меня и сел, выжидающе глядя на дверь.

– Вот и молодец, – похвалила я его, выпрямляясь и открывая дверь своим ключом, висевшем на общей связке с ключами от дома и от галереи.

Квартира, ожидаемо, встретила меня кромешной темнотой и тишиной. Включив фонарик на телефоне, я сначала пропустила внутрь Грога и только затем зашла сама. Поставив пакеты с покупками на пол возле обувной полки, я сняла джинсовую куртку и повесила на крючок для верхней одежды рядом с тяжёлой шипованной кожанкой.

Резко вспыхнувший верхний свет застал меня врасплох: я даже вздрогнула от неожиданности.

– Надо же, какие люди и без охраны! – насмешливо проговорил Ричард, прислонившись плечом к дверному косяку. – Хотя почему это без? Очень даже с охраной! Это из-за этого красавца ты утром бросила меня одного?

Я окинула друга откровенно оценивающим взглядом: кроме ярко-зелёных боксеров и собственного бледнокожего великолепия на нём не было больше ничего. В голову закралось нехорошее подозрение, что я вполне могла отвлечь мужчину от романтического свидания, проходящего в горизонтальной плоскости.

– Ты один? – уточнила я, стараясь разглядеть за его узкой спиной, есть кто-то в комнате или нет.

– Уже нет, – резонно заметил Ричард, усмехнувшись. – Ты ведь пришла. Да ещё и не с пустыми руками.

Мужчина отлепился от дверного косяка и сделал шаг по направлению ко мне. Грог тут же угрожающе зарычал, обнажив клыки.

– Грог, фу! – скомандовала я, решительно ухватив волка за ошейник, чтобы он, – не дай бог! – не набросился на Ричарда.

– Интересный пёсик, – Ричард как-то мгновенно растерял всё своё радушие. Цепкий взгляд сапфировых глаз медленно скользил по волчьей фигуре. – Ты ведь в курсе, что это не собака, а волк, не так ли?

– В курсе, – подтвердила я, твёрдо глядя другу в глаза. – Его зовут Грог. Как только он немного окрепнет, я отпущу его на волю.

– Ясно, – Ричард подошёл к волку и опустился перед ним на корточки. Жёлтые глаза встретились с синими. – Тронешь её – голову оторву.

– Ричи! – возмущённо воскликнула я.

– Что Ричи? – мужчина поднял на меня серьёзный взгляд. – Пусть знает: любой вред, причинённый тебе, будет стоить ему жизни.

– Это всего лишь волк! – я страдальчески закатила глаза. – Он не понимает твоих слов.

Ричард ничего на это не ответил. Выпрямившись, он поднял с пола принесённый мной пакет и с азартом принялся изучать его содержимое.

– М-м-м, моё любимое мороженое! – радостно воскликнул он. – И профитроли с малиной… У нас намечается слезливо-сопливый вечер? Будем смотреть глупые мелодрамы о несчастной женской любви?

– Оденься сперва, развратник!

– Эй, что тебя не устраивает? – делано возмутился Ричард и, опустив голову, с интересом осмотрел собственный тощий безволосый торс. – Трусы есть, считай, одет. Или тебя смущает моё обнажённое великолепие?

Я на это предположение лишь весело фыркнула.

– Боже, чего я там не видела! Мы семь лет жили под одной крышей.

– Вот именно! – Ричард назидательно поднял вверх указательный палец. – А раз так, то стесняться ни тебе, ни мне нет никакого резона. Имею я, в конце концов, право ходить в собственной квартире так, как считаю нужным?

– Да хоть абсолютно голым ходи, мне без разницы. Но, когда простынешь, лечить я тебя не стану.

– По рукам, – бодро шлёпая босыми ногами по паркету, Ричард направился на кухню. Я же потащила Грога в ванную мыть лапы.

Пока мы занимались водными процедурами, хозяин квартиры успел привести в относительный порядок гостиную: его одежда была собрана в кучу на стуле в углу, а на краю компьютерного стола высилась аккуратная стопка исписанных альбомных листов – для человека, за сутки превращающего своё жилище в филиал мусорной свалки, это был настоящий подвиг.

– Есть хочешь? – поинтересовался Ричард, натягивая на себя жёлтую футболку с надписью “Царь” на груди. – Могу пельмени сварить.

– Только чай. Тот, цветочный, который мы в прошлый раз пили.

– Будет сделано, мой генерал!

Ричард ушёл обратно на кухню, я же сходила в соседнюю комнату за мягким пуховым одеялом. Бросив его на пол возле книжного шкафа, я жестом поманила Грога к себе.

– Ложись, этой ночью ты спишь здесь.

Волк подозрительно обнюхал предложенную лежанку и, видимо, оставшись полностью доволен её запахом, покорно лёг, положив голову на передние лапы.

– Умница, – улыбнувшись, я одобрительно потрепала его по холке. – Отдыхай пока. Завтра будет новый трудный день.

– И как тебе не страшно подставлять ему руки, – неодобрительно пробурчал Ричард, вернувшийся с большим фарфоровым блюдом, на котором изящной спиралью были выложены принесённые мною профитроли. – Он ведь и укусить может – потом замучаешься уколы от бешенства ставить.

– Укусит, значит, буду ставить, – флегматично отозвалась я, перемещаясь на удобный диван. – Но вообще-то Грог совершенно неагрессивный. Сегодня за весь день он только по отношению к тебе так странно себя повёл. И ко мне, и к девочкам он отнёсся вполне благодушно.

– Конкурента почуял, – фыркнул Ричард, плюхнувшись на диван и бесцеремонно положив голову мне на колени, а ноги закинув на подлокотник. – Ладно, к чёрту твоего блохастика. Лучше скажи, какого лешего тебя ко мне посреди ночи принесло? Не то, чтобы я возражал – это твоя квартира в той же мере, что и моя. Просто обычно ты заранее предупреждаешь о своих визитах.

Мои пальцы абсолютно отдельно от меня принялись нежно перебирать мягкие смоляные пряди на макушке мужчины. Ричард прикрыл глаза, наслаждаясь лаской, и напоминал огромного кота, а не одинокого сорокалетнего писателя, дважды номинированного на букеровскую премию, но так её и не получившего.

– Мне через неделю исполнится тридцать, – начала я издалека, не вполне осознавая, как тема моего возраста связано с новым ухажёром, но чувствуя острую потребность оправдать свой неожиданный порыв начать отношения с абсолютно неподходящим мне парнем.

– Я в курсе, – Ричард приоткрыл один глаз и с подозрением посмотрел на меня. – Что, уже кризис среднего возраста начался? Вы же девушки любите поныть о своём возрасте.

Я специально слегка дёрнула Ричарда за волосы. Чтобы не умничал.

– Это совсем не смешно. У моей мамы в этом возрасте уже были мы со Славкой… И оба ходили в школу, между прочим! А у меня на личном фронте перманентный штиль.

– Люди женятся, гляжу, не женат лишь я хожу… – задумчиво проговорил Ричард, за что получил лёгкий тычок в бок. – Всё-всё, молчу! Не нужно насилия, дамочка.

– Я к тебе не за цитатами Пушкина пришла! Я думала, ты меня выслушаешь, совет дашь какой-нибудь. А ты только клоуна изображаешь, – я старательно изобразила обиду, даже губы надула. Но ответом мне был лишь весёлый смех.

В этот момент на кухне засвистел чайник, и Ричард шустро соскочил с дивана не хуже какого-нибудь горного козла.

– Запомни эту мысль, – попросил он, подмигнув мне. – Я сейчас налью нам чай и вернусь.

– Паяц! – крикнула я ему вдогонку, улыбаясь. – Вот поэтому у тебя и нет девушки.

– Да на кой ляд она мне сдалась? – донеслось до меня с кухни. – У меня ты есть. Ещё одну дочь Евы моя нервная система не выдержит.

Я лишь фыркнула на это заявление и, подцепив с блюда самую большую профитролину, с огромным наслаждением запихнула её в рот целиком.

– Ты похожа на хомяка-переростка, – Ричард поставил на журнальный столик две пол-литровые кружки с ароматным чаем. – Тебе не говорили в детстве, что еду нужно откусывать или разрезать и только потом совать в рот?

– Ошвянь, – с набитым ртом отмахнулась я от этого моралиста, который ел жареную картошку пальцами прямо со сковороды.

Ричард вернулся в исходную позицию на диване, с головой на моих коленях, предварительно пододвинув журнальный столик ближе к дивану, чтобы нам удобнее было брать вкусняшки.

– Меня сегодня на свидание пригласили, – через некоторое время сообщила я, задумчиво вырисовывая левой рукой невидимые символы на груди друга.

– И? – Ричард выглядел заинтригованным. – В чём проблема? Тебя часто зовут на свидания, всё-таки ты весьма и весьма недурна собой, да ещё и при деньгах.

– Он моложе меня на пять лет, – заметила я, глядя на полки с книгами. – А ещё он работает в моей галерее. И ведёт себя как типичный кобель. И улыбка у него мерзкая такая, слащавая, аж блевать охота.

– Ну, не ходи на свидание, раз он тебе не нравится, – Ричард всем своим видом показывал, что не видит никакой проблемы. – Мы не в восемнадцатом веке живём, и строгий батюшка не неволит тебя идти замуж за первого встречного.

– Ричи, я ведь уже не девочка, – я очень-очень старалась придать голосу нейтральное выражение, но всё равно прозвучало жалко. – Мне тридцать, я далеко не писаная красавица, да ещё и с отвратительным характером и лишними килограммами на талии. Вдруг это мой последний шанс? Кроме того, Лев не так уж и плох. Караулил меня на парковке после закрытия галереи, хотя я отпустила всех домой. Цветы подарил. Съездил со мной за Светой. Мы с ним даже устроили пародию на пикник на лужайке перед “Млечным путём”.

– Ты сейчас меня пытаешь в чём-то убедить или себя? – Ричард смотрел на меня своими пронзительными синими глазами, в которых не было ни тени насмешки. – И хватит уже на себя наговаривать! Тридцать – ещё не приговор. В Америке и Европе это сейчас самый оптимальный возраст для вступления в брак. А твои инсинуации по поводу внешности вообще смехотворны. Да, ты не модель с ростом 180 и фигурой 90/60/90. Но вот лично я, как мужчина, нахожу тебя более чем привлекательной. У тебя восхитительные глаза, такого интересного болотного цвета, на свету они словно светлеют, становясь зелёными, а когда ты злишься, наоборот, темнеют и отливают коричневым. И волосы, – Ричард протянул руку и намотал на палец кончик моей косы, – длинные, тяжёлые, как на картинах обожаемого тобою Васнецова.

Я замерла, загипнотизированная ультрамариновыми глазами, внезапно потемневшими, как грозовое небо. Не разрывая зрительный контакт, я слегка наклонилась вперёд, сокращая расстояние между нашими лицами до пары сантиметров. Губы Ричарда были просто созданы для поцелуев: чувственные, ярко-алые, нижняя чуть более полная, чем верхняя, с небольшим, почти незаметным тонким шрамом посередине.

Я протянула руку и взяла с блюда ещё один профитроль, после чего вернулась в исходное положение.

– Твои уста – яд, – устало проговорила я, откусывая небольшой кусок от десерта. – Не зря твои читательницы пищат от восторга: комплименты делать ты мастак.

– Женщины любят ушами, – пожал плечами Ричард, тоже беря с блюда профитроль. – Главное подобрать правильные слова.

– Ложь всегда отвратительна, какую бы благую цель она ни преследовала.

– Я так не считаю, – Ричард поднял руку и убрал мне за ухо прядь волос, падающую на глаза. – Кроме того, в данном случае я более чем искренен. Хотя, признаю, что не вполне объективен в данном случае: я знаю тебя целую вечность, ты мой друг и твоя внешность в наших отношениях играет последнюю роль. Ты же не оцениваешь меня по шкале привлекательности?

– Почему же не оцениваю? – я одарила друга насмешливой улыбкой. – Я же художник! Я всех всегда оцениваю.

– И как я тебе?

Я изобразила задумчивость, хотя ответ был готов мгновенно.

– Мордашка у тебя вполне смазливая, правда, нос немного крупноват для таких тонких черт. Глаза восхитительные, такого глубокого синего цвета – одно загляденье! Фигура не очень – до Аполлона далеко. Плечи и грудная клетка узкие, рельеф пресса не проработан, ноги и руки тонкие как плети. Не знай я о твоих многочисленных любовницах, предположила бы, что ты гей.

Ричард растерянно хлопал глазами, глядя на меня. Я несколько секунд выдержала драматическую паузу, а затем расхохоталась.

– Ты просто чудовище, Саша! – в голосе мужчины недоставало возмущения. – Я, между прочим, на десять лет тебя старше! Могла бы хоть немного проявить уважение.

– Ни за что! – самодовольно ответила я, после чего взяла со стола свою кружку с изображением Эйфелевой башни, и сделала глоток. Ароматная горячая жидкость потекла по пищеводу, даря ни с чем несравнимое чувство покоя и умиротворения. – Как продвигается твой последний роман?

Ричард скривился как от зубной боли.

– Ползёт со скоростью контуженной улитки. Черновики на столе, хочешь – почитай. Всё равно тебе потом к нему эскизы клепать…

Я с энтузиазмом спихнула голову друга со своих коленей и направилась к письменному столу, предвкушающе потирая руки – день обещал закончиться намного приятнее, чем начался.

* * *

Написав Майе сообщение, что останусь ночевать у Ричарда, я полностью погрузилась в хитросплетения сюжета его нового романа о запретной любви лесной феи и молодого испанского инквизитора. Сначала я читала сидя за столом, но затем Ричард бесцеремонно подхватил меня на руки и перенёс на диван: я сразу же свесила голову вниз, а ноги закинула на спинку.

– Саша, ляг нормально! – возмутился мужчина. – У тебя так глаза из орбит вылезут.

– Не пори чушь, – отмахнулась я от него. – Мне так удобно!

Естественно, мои желания этого тирана совершенно не волновали. Выдвинув нижнюю часть дивана, Ричард переложил подушки со спинки на деревянный каркас, превратив одноместный диван в двуспальную кровать.

– Вот, теперь читай, сколько твоей душе угодно, – удовлетворённо резюмировал Ричард, укладываясь рядом со мной и заворачиваясь в одеяло, как гусеница в кокон. – Я спать.

– Да-да, конечно, – я, не глядя, подтянула свою подушку чуть ниже, оставляя место для руки Ричарда: ночью он непременно перевернётся на другой бок, и, если не предпринять превентивные меры, ударит меня по макушке.

Полежав на диване некоторое время и дождавшись, пока дыхание Ричарда выровняется, я осторожно выбралась из постели, мимоходом погладив мужчину кончиками пальцев по щеке, и переместилась обратно за стол. Чтобы не мешать другу отдыхать, я не стала зажигать верхний свет, ограничившись настольной лампой, и сосредоточилась на чтении, время от времени делая быстрые карандашные наброски самых красочных моментов повествования на обратной стороне каждого листа.

Мне было двенадцать лет, когда в моей жизни появился Ричард. Он устроился работать в мою школу библиотекарем. А я имела дурную привычку засиживаться в библиотеке допоздна – чего только не сделаешь, чтобы не возвращаться домой, где кроме запаха перегара и криков материных собутыльников тебя больше ничего не ждёт.

Предыдущий библиотекарь гнал меня взашей, стоило только стрелкам настенных часов достигнуть цифры шесть. И мне приходилось долгие часы в одиночестве бродить по улицам, оттягивая неизбежное.

Ричард сперва отнёсся ко мне совершенно равнодушно. Он сидел за своим столом, безостановочно печатая что-то в ноутбуке, и отвлекался только в том случае, если к нему обращались. Желающих, впрочем, было немного: в лучшие времена за вечер появлялось человек пять.

После уроков я приходила в библиотеку, садилась за дальний стол у окна и выполняла домашнее задание или рисовала карандашом наброски в небольшом блокноте. Ричард не обращал на меня никакого внимания – я не шумела, его не отвлекала, а на остальное ему было плевать. Ровно в 21:00 за мной приходил брат и провожал меня домой.

Примерно в середине декабря Славка подхватил пневмонию: морозы ударили нешуточные, а нормальной зимней одежды ни у одного из нас не было. Только вот я отделалась банальной простудой, а брат три недели пролежал в больнице.

– Уже девять, – Ричард задумчиво посмотрел на циферблат часов. – Где же твой верный оруженосец?

– В больнице, – сухо ответила я, равнодушно принявшись собирать сумку, посчитав эту реплику намёком на то, что мне пора выметаться. – И он не мой оруженосец. Слава – мой брат.

– Ясно, – Ричард закрыл ноутбук и убрал его в сумку. – Что ж, в таком случае, сегодня тебя провожу я. Возражения не принимаются! Маленьким девочкам не пристало ходить так поздно без сопровождения.

После того раза он провожал меня домой каждый день. Первую пару раз мы шли молча: я чувствовала себя крайне неуютно в обществе малознакомого мужчины, пусть и работавшего в школе. Впрочем, Ричард не требовал от меня ничего. Доведя до подъезда, он вежливо прощался и уходил. Зато наши отношения в стенах библиотеки заметно потеплели. Время от времени Ричард стал подсаживаться ко мне за стол и интересоваться моими рисунками. Постепенно мы начали общаться более свободно. Мужчина оказался весьма интересным собеседником: широта его кругозора до сих пор поражала меня. Кажется, нет ни одной темы, в которой он ни был бы осведомлён хотя бы поверхностно. Тогда же для двенадцатилетней меня, не избалованной чьим-либо вниманием, Ричард был подобен Богу.

* * *

Из состояния творческого угара меня вывел странный звук: нечто среднее между жалобным стоном и звериным рыком. Потянувшись, разминая затёкшую спину, я бросила обеспокоенный взгляд в сторону Грога. Волку, определённо, что-то снилось. И сон был явно не из приятных. Зверь то и дело скалил клыки и как-то тоскливо подвывал, отчаянно перебирая лапами, словно пытался куда-то бежать.

Поднявшись со своего места, я подошла к Грогу и, опустившись возле него на колени, осторожно провела ладонью по быстро вздымающемуся тощему боку. Зверь громко взрыкнул и резко открыл глаза. В них было столько боли и отчаяния… Мне стало не по себе.

– Всё в порядке, – тихо проговорила я, продолжая успокаивающе гладить волка. – Ты в безопасности. Тебе ничего не угрожает.

Зверь вновь жалобно заскулил, а затем подался вперёд и уткнулся холодным влажным носом мне в плечо. Я осторожно обняла его за шею, перебирая пальцами мягкую шерсть на холке.

– Всё хорошо, – продолжила я успокаивающе бормотать на ухо волку. – Тебя больше никто не обидит. Я не позволю.