Ксения Утина
Под именем звезды

Пролог

– Прокалывай посередине, – Яньмин объясняла сыну, как правильно нанизывать грибы на сушку. Десятилетний Исин завороженно наблюдал за легкими движениями материнских рук. У него не выходило так быстро и аккуратно протыкать бурые шляпки.

– А зачем нам столько грибов? – спросил Исин.

– На зиму. Будем печь пироги.

– И папу угостим?

– Угостим, – грустно кивнула Яньмин. Она не говорила сыну, что ее муж без вести пропал несколько дней назад.

– Мама, а почему он ушел без своего кинжала? – Исин указал на висящие на стене ножны.

– Наверное, взял с собой ружье. Не отвлекайся! Вот, опять проколол совсем у края!

Исин, насупившись, стал сосредоточенно целиться иглой в грибы, воображая себя самым метким стрелком. Глядя на сына, Яньмин украдкой вздыхала. Ее муж Артур недавно вышел ночью из дома и до сих пор не вернулся. Бросить семью он не мог – слишком уж любил маленького Исина. Яньмин убеждала себя, что Артур обязательно вернется, но с каждым днем ей становилось всё тревожнее. Семья Ларксов жила в лесу уже не первый год, даже Исин знал местность как свои пять пальцев, а уж его отец никак не мог здесь заблудиться. Звери, чувствуя магию Артура, не убили бы его, да и он не ушел бы без оружия далеко от дома.

Яньмин догадывалась, что случилось с мужем, и оттого боялась еще больше, готовясь к худшему. Справиться в одиночку с надвигающейся опасностью она не сможет.

Яньмин взглянула на старающегося над связкой грибов сына. Лицом мальчик походил на нее – чуть желтоватая кожа, раскосые глаза, плоский нос, – но темные кудри и немного большеватые уши достались Исину от отца.

«Бедный ребенок! – сокрушалась Яньмин. – Ведь он даже не осознает грозящей опасности.»

Как бы Яньмин не было тяжело и горько, она с каждым днем всё больше убеждалась, что есть только один способ спасти сына. И сегодня она, наконец, решилась.

– Исин, звездочка моя, завтра я должна отвести тебя в одно место, – с наигранной радостью сказала Яньмин, – но, к сожалению, ты останешься там надолго.

– В школу? – нахмурился мальчик.

– Почти. Это как твоя школа-интернат, только кое-чем отличается. Мы пойдем туда завтра утром, так что собери вещи.

Вечером Яньмин положила в сумку сына свой дневник, серебряную подвеску и кинжал Артура, строго наказав беречь эти вещи. И только когда взволнованный переходом в новый интернат Исин крепко заснул, Яньмин беззвучно разрыдалась, крича в подушку. Расстаться с сыном было выше ее сил, но Артур больше не сможет защитить их семью, а без мужа Яньмин не справится, какой бы сильной колдуньей не была. Иного выхода она не видела.

Солнце еще только-только осветило начавшие желтеть макушки деревьев, когда мать с сыном отправились в путь. Исин грустно вздохнул, оглянувшись на опустевший дом. Мальчик знал, что вернется, в лучшем случае, только зимой и пропустит осень – самое любимое и красивое время года в лесу. Городская осень Исину совсем не нравилась. Прогулки под дождем запрещены, никаких тебе ярких деревьев, а о сборе грибов вообще можешь забыть.

На секунду Исину показалось, что дом выглядит мрачнее обычного. Яркая желтая краска мгновенно выцвела, как старая листва. Оконные ставни прощально поскрипывали, а уютное крылечко, будто заброшенное, на миг покрылось то ли пылью, то ли черной плесенью.

– Звездочка, не отставай! – окликнула его Яньмин, уже подошедшая к краю поляны. Списав странное видение на короткий сон и раннее утро, Исин побежал к матери.

– А ты не будешь скучать совсем одна? – спросил мальчик, когда они пересекали большой холм.

– Конечно, буду, – улыбнулась Яньмин, взъерошив его темные кудри. – Но мы с папой скоро встретимся, так что не волнуйся обо мне.

К обеду из-за сплошного леса показалась дорога, а за ней и дома. С каждым шагом мама становилась всё тревожней, но Исин подумал, что ее пугает шум и городская суета. Вскоре они пришли к старому кирпичному зданию, огороженному железным забором. Над воротами вилась кованая надпись: «Приют Св. Николаса».

– Это точно школа, мам? – уточнил Исин, настороженный мрачностью этого места, но Яньмин пропустила мимо ушей его вопрос. Она с пустым взглядом нажала кнопку звонка. Дверь открыла высокая рыжеволосая девушка в темном клетчатом платье.

– Здравствуйте, по какому вы вопросу? – спросила она, но увидев гостей, обомлела: – Госпожа Ларкс?

– Здравствуй, Джина, – бесцветно ответила Яньмин. – Я писала тебе о своем сыне.

– Вы всё же решились? – погрустнела девушка и жестом пригласила их войти. – Поговорим внутри.

Джина вела их по тускло освещенному коридору. Со стен на Исина глядели портреты каких-то известных людей. Их выцветшие глаза будто пристально следили за ним. Из дверей высовывались лица детей. Одни издевательски смеялись, другие злились, третьи печально смотрели вслед, но ни одно из них не улыбалось. Наконец, Джина остановилась перед желтой дверью с медной табличкой. В этой темноте желтая дверь показалась Исину единственным лучиком солнца.

– Исин, подожди здесь, пока мы поговорим, – сказала Джина и обратилась к Яньмин, впуская ее в кабинет. – Директора сегодня нет, я заменяю его.

Дверь со скрипом захлопнулась. Исин почувствовал, как за спиной на него уставились сотни глаз. По телу пробежала мурашки.

– Дома-а-ашний! – ядовито протянул ненавидящий шепот. – Мамкин детеныш! Ишь ты, одежда новехонькая! Заберем!

– Гляди, гляди, ну и уши у него! Как у слона!

– Да он же желтый, как лимон! И глаза косые!

– Ну и уродец! Мамаша его, наверное, поэтому и сдала. Кому он такой страшный нужен?!

Исин до боли сжал зубы. Мама учила не отвечать на грубости. Но разве этих детей не учили, что обзываться некрасиво? А что, если это всё правда? И про уши, про глаза, и про маму… Неужели она в самом деле оставит его в этом мерзком и ужасном месте?! Не может такого быть! Мама же любит его, и он ее тоже! А папа? Что он скажет, когда вернется и не найдет Исина?

От страха остаться одному в приюте стало тяжело дышать. Исин бешено заколотил кулаками в дверь, в один момент превратившуюся из солнца в самый страшный кошмар.

– Откройте, пожалуйста! Впустите! Мне надо поговорить с мамой.

Ему казалось, что он кричал и стучал вечность, пока из кабинета не вышла Джина.

– Ты чего шумишь? – удивилась она. – Пойдем, я отведу тебя в твою комнату.

Позади нее спиной к выходу, сгорбившись, сидела мама.

– Постойте! – оттолкнул девушку Исин и бросился в кабинет. – Мама! Давай вернемся домой! Это же не школа! Я буду хорошо учиться , только можно в старый интернат? Мама!

– А ну-ка хватит! Что еще за истерики?! – Джина ловко перехватила его и повела прочь. Исин понял, что бороться бесполезно. Всё уже случилось. Его отдали в приют. Больше не будет жарких июльских вечеров на крылечке, не будет сказок на ночь, не будет счастливых встреч, когда в интернате наступали каникулы и можно было приехать домой. Больше не будет ничего. Он брошен и никому не нужен. Те дети были правы.

Исин тихо плакал от страха и обиды, пока Джина тащила его по длинному коридору. Мальчик жадно глядел вслед матери, не понимая, почему она так поступила. Не выдержав, Яньмин обернулась, и Исин увидел, как по ее лицу катились слезы. Она что-то прокричала ему на родном языке, но никто не понял, что именно. Кроме Исина. «Прости меня, звездочка!» – последнее, что он услышал от матери.

Яньмин возвращалась домой, не разбирая дороги. Она ненавидела себя за то, что бросила сына, но понимала – магический мир слишком опасен для него. Может, если Исин не узнает о нем, то ничего плохого и не случится?

Она вернулась домой глубоко за полночь. Стоило Яньмин войти, как в нос ударил удушающий запах дыма. В доме был кто-то еще. Прямо напротив входа, в любимом кресле Артура, ехидно улыбался тот, кого Яньмин больше всего боялась. Белые волосы, собранные в хвост, самодовольный блеск полупрозрачных глаз, серое пальто и фонарь, тускло освещающий гостиную холодным синеватым светом. Перед ней сидел Хэдес, дух Отчаяния и повелитель кошмаров.

– А я уж заждался, – притворно улыбнулся он, выпуская клубы дыма из своей трубки. – Что же ты так поздно возвращаешься домой? Ты ведь совсем одна, разве не страшно в лесу?

– Уходи! – ненавистно прошипела Яньмин, незаметно готовя за спиной защитные чары.

– Как грубо! – обиженно фыркнул Хэдес. – А я, может, с другого конца страны мчался к тебе, чтобы помочь встретиться с мужем! Ты же так скучаешь по нему, верно?

Яньмин замерла от ужаса. Ее опасения насчет Артура оказались правдой. Сделав вид, что ей совсем не страшно, колдунья продолжала мысленно читать заклинание.

– Знаешь, где твой ненаглядный? – ухмыльнулся Хэдес, кивая на фонарь. – Должно быть, слышала о Фонаре Радости? Для таких охотников, как твой Артур, он – самое место! – Хэдес театрально взмахнул руками: – Ах, сколько моих прекрасных слуг он истребил! Кажется, около нескольких сотен? Это непростительно! Его радость и жизнь – малейшее, чем он может оплатить свой долг передо мной и Сестрой.

– Убийство Утративших – наша работа! – процедила колдунья.

– Именно! Ваша работа – поддерживать равновесие Света и Тьмы. Но, вот в чем дело, вас обвиняют не в убийстве теней, хотя, на мой взгляд, Артур и с этим перестарался! Вы с мужем прятали магию от собственного сына! Мир едва не лишился великого колдуна, способного изменить прежние устои! Вы чуть не нарушили равновесие! Высшие духи рассержены такой безответственностью. Ты же прекрасно понимаешь, что твой сын станет Утратившим, если не научится контролировать силу? Самой же придется его убить!

– В округе нет магов, способных посвятить моего сына в колдуны! – вскрикнула Яньмин. – А наши магии отличаются!

Хэдес удивленно изогнул бровь:

– Ты ведь сама звездный маг? Как и твой ребенок.

– Я родилась магом Огня Небесного, просто воспитывалась звездными магами. Когда меня приняли в семью, моя сила частично изменилась. Но Исин родился с чистой магией Огня Звездного. Если мы с Артуром посвятим его, то наш сын погибнет!

– Не драматизируй! Помучался бы немного и стал колдуном. Не его первого посвятил бы колдун с чужой магией, не его последнего. Впрочем, мне все равно, – безразлично бросил Хэдес. – Сестра приказала мне разобраться с вашей семьей. В Фонаре осталось еще немного места, как раз для твоей душонки. А разлучать супругов просто ужасно! Ну, что думаешь?

– С каких это пор ты выражаешь волю Высших духов?! Не верю ни единому слову, уходи! – нахмурилась Яньмин. Вокруг нее сияющим кольцом свернулся защитный барьер.

– А что насчет боевой магии? – захохотал Хэдес и одним прикосновением разрушил заклинание. Стоило ему щелкнуть пальцами, как дверь за спиной Яньмин наглухо захлопнулась. Путей к отступлению не было, а успехами в боевых заклинаниях колдунья никогда не отличалась. Поэтому она принялась зачаровывать всё вокруг себя. Из кухонных шкафов вылетели ножи и вилки, со стен в воздух поднялись инструменты, кинжалы, ружья и нацелились на незваного гостя. Хэдес лишь усмехнулся и, когда в него метнулись зачарованные предметы, скрылся за пеленой тумана. Столкнувшись с ней, все с металлическим лязгом рухнуло на пол.

– Не очень-то помогло? – язвительно заметил Хэдес, очутившийся прямо за спиной Яньмин. Колдунья попыталась спрятаться подальше, но ее крепко схватили, не давая вырваться. Обернувшись, Яньмин увидела хищно улыбающегося Хэдеса. Тот выпустил из трубки несколько колечек дыма, и тут же вся комната наполнилась ядовитым туманом.

Яньмин начала задыхаться. Горло раздирало сухим кашлем, изо рта хлынула кровь.

«Лишь бы Джина смогла защитить его,» – подумала Яньмин перед тем, окончательно забыться.

Хэдес проткнул бездыханное тело острыми когтями и вытащил изнутри мерцающий огонек.

– О, так у госпожи Ларкс душа серебристая! – он с интересом рассматривал искры пламени в руке. – Надо же, такая теплая! Наверняка души не чаяла в своем муже. Наверное, ты была хорошей матерью. Вот только сына воспитать ума не хватило!

Хэдес приоткрыл стеклянную дверцу фонаря и запустил туда огонек. Серебристое пламя мгновенно слилось с голубым светом.

– Раз здесь больше не живут, то никто не будет против, если я немного повеселюсь. Начну, пожалуй, со второго этажа.

Он, насвистывая, поднялся по винтовой лестнице. Хэдес заглядывал то в одну комнату, то в другую, выбирая, откуда начать. Наконец, он добрался до детской. Игрушки, одежда, рисунки, фотографии – всё, от чего не успела избавиться Яньмин до прихода духа Отчаяния, было спрятано здесь. Хэдес принялся разглядывать снимки. Вот еще совсем маленький Исин весело хохочет, сидя на плечах отца; вот мальчик стоит в школьной форме, а вот семейное фото у камина.

– Счастливая семья, – Хэдес задумался, вспоминая собственную семью – Братьев и Старшую Сестру, – и одним ударом когтистой руки сорвал снимки со стены. Под громкий звон стекла осколки рамок усеяли пол.

– Мерзкие колдуны! – прорычал дух Отчаяния. – Почему они живут припеваючи, пока мы с братьями делаем всю грязную работу, истребляя таких идиотов? Ну что может быть сложного в воспитании ребенка?! Корми, пои и магии учи! Вечно все создают мне проблемы!

В порыве злости Хэдес принялся крушить комнату: разрывал игрушки, одежду и книги; топтал рисунки, ломал мебель, оставлял глубокие царапины на стенах. То же случилось и с остальными комнатами.

– Бесполезные паразиты! Самоуверенные уроды! – кричал Хэдес, но вдруг опомнился. Схватив уцелевший снимок, он стал рассматривать его снова:

– Ничего, парень, Духи Света любят устраивать судьбы таких ничтожеств, как ты. Станешь колдуном – и я сделаю из тебя идеальное оружие! – дух засунул фото в карман плаща. – Пора здесь заканчивать!

Хэдес вышел на крыльцо. Летняя ночь порадовала его своей тишиной и спокойствием. Здесь, в глухом лесу, Хэдес мог быть уверен, что сейчас именно ночь, и никакая опасность ему не грозит. Много раз приходилось убивать в городах, где из-за искусственного света трудно понять, когда наступает утро. Пару раз Хэдес задерживался до самого рассвета, но, к счастью, всегда успевал скрыться в тени. Думая о солнце, он разозлился еще больше.

– Ведь это идея! – оскалился Хэдес, зажигая в свободной руке пламя. – Огонь, конечно, не очень удобный способ, но сегодня мне хочется чего-то яркого и шумного!

Через минуту магическое пламя охватило весь дом. Хэдес глядел на высокий столб пламени, пожирающий всё, что когда-то было дорого жившей здесь семье.

– Все-таки огонь – это совсем не эстетично! Вышло слишком весело! Лучше бы оставил дом гнить, – заключил Хэдес, покрепче перехватывая Фонарь Радости.

Он отправился прочь и вскоре скрылся в лесу, напевая себе под нос:

– Если в жертву Богу Солнца альбиноса принести,

Он заменит десять сотен, но однажды станет мстить.

И, когда вернется мертвый, никого уж не спасешь.

Он за жизнь свою в отместку сотню сотен заберет.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Приют святого Николаса был построен еще в позапрошлом веке для беспризорных детей. Старое кирпичное здание одиноко стояло на окраине, сердито глядя глазами-окнами на шумный город, явно не вписываясь в современный пейзаж. Зимой приют казался еще более унылым и забытым. Облезлые стены рядом с белым снегом выглядели чуть ли не черными, а голые сучья деревьев делали небольшой двор похожим на кладбище.

Зима для воспитанников приюта была самым скучным временем года. Их реже выпускали гулять и вместо прогулок включали скучные фильмы или читали вслух не менее скучные книги. Каждый развлекал себя как мог: кто-то засиживался допоздна в коридоре, кто-то весь вечер торчал в комнате, играя в карты, а некоторые пытались что-то делать своими руками и продавать через воспитателей. Но приближалось Рождество, и все дети ждали ежегодного праздника, на котором была бы вкусная еда и, может быть, даже елка, украшенная стеклянными игрушками и гирляндами.

Одним из декабрьских вечеров, когда луна светит так ярко, что никакие фонари не нужны, в общем коридоре сидели воспитательница и девочка. Каждая из них занималась своими делами. Воспитательница – рыжеволосая девушка в клетчатом платье – заполняла бумаги, одновременно присматривая за девочкой. Та шила детские рукавички. На заготовках уже были вышиты узоры, оставалось только сшить половинки между собой.

– Ах, мисс Ланге! – вздохнула девочка, отложив в сторону недошитую рукавицу и мечтательно улыбаясь. – Вы бы знали, как я жду Рождество!

– Я знаю, Мэри, – устало ответила ей мисс Ланге. – Ты говоришь мне об этом уже целую неделю.

– Вот бы в этом году на Рождество приготовили печенье! – Мэри не обратила внимания на замечание. – Или пряники!.. Как думаете, что лучше?

– Пряники.

– Я вот тоже думаю, что пряники лучше. А еще здорово бы повесить в комнату какие-нибудь украшения. Хотя бы бумажные снежинки!

– Мэри, может, пока ты мечтаешь, одновременно будешь дошивать рукавицы? – предложила мисс Ланге. – Ты хотела закончить сегодня, чтобы завтра отнести их воспитателям.

– Да-да, конечно, – спохватилась девочка, снова принимаясь за шитье. – Но может все-таки вырежем снежинки? Завтра, а?

– Если успеем.

– А если не успеем, то попросим остальных помочь! Они тоже ждут Рождество!

Из соседней комнаты шумной ватагой выбежали мальчишки, громко крича и улюлюкая. Девять пар стоптанных ботинок загремели по старому паркету.

– Найти его! Поймать! Поймать колдуна! – кричал парнишка, бегущий впереди всех. Светлые вихры лезли ему в глаза, и пластырь на разодранной щеке грозился вот-вот отвалиться, но мальчишка был так воодушевлен, что не обращал на это внимания.

– Поймаем колдуна! – дружно подхватывали остальные, размахивая руками.

Увидев воспитательницу, белобрысый резко затормозил и лучезарно заулыбался, будто ничего не натворил.

– Мисс Ланге, вы не видели нашего колдуна?! – с притворной вежливостью спросил он.

– Понятия не имею, о ком ты говоришь, – не отрываясь от работы вздохнула мисс Ланге.

– Ну вы же точно знаете, где он!

– Я не разбираюсь в ваших играх. Скажи мне имя.

– Где Исин?

– Не знаю, – пожала плечами девушка, снова принимаясь ставить в бумагах галочки напротив имен.

– Да чтоб вас всех! – мальчишка отчаянно пнул стол, из-за чего несколько бумаг рассыпалось. Мисс Ланге тотчас крепко схватила белобрысого за руку, и лицо его перекосилось от страха.

– Чарльз Деккер, – строго процедила она, сильнее сжимая руку, – ты сейчас же соберешь свою толпу, и вы дружно пойдете спать в вашу комнату! И тебе очень повезет, если я не доложу о твоей выходке директору.

Мальчишки тут же скрылись в комнате. Никто из них не хотел сердить мисс Ланге, кроме Чарльза. Тот, как им казалось, никого и ничего не боялся, но стоило только их компании попасть в передрягу, Чарльз удирал самым первым.

– Кто такой Исин? – спросила испуганная Мэри.

– Мальчик из их комнаты. Исин Ларкс, – пояснила воспитательница.

– Не знаю такого.

– Ну тот темноволосый. Всё время сидит один.

– Кажется, вспомнила, – просияла Мэри. – Я думала, он милый. Такая лапочка! Тогда зачем они его ищут? Вряд ли Чарльз беспокоится о Исине?

– Кто их знает? – вздохнула мисс Ланге. – Может, Исин и правда чего-нибудь натворил, но что-то плохо мне в это верится.

– А почему Ларкса называют колдуном?

– Ты что, не знаешь?! – удивилась воспитательница. – Об этом же весь приют судачит! Исин – местная страшилка, можно сказать, приютская легенда!

– Ой, страшилки я люблю! Расскажите!

– Ну, слушай, – начала мисс Ланге. – Только никому не говори, что это я тебе рассказала! И не отвлекайся от рукавиц! Случилось это когда Исин только-только попал сюда. Его поселили в одну комнату с Чарльзом и его шайкой. Сначала Деккер думал, что Исин будет, как и вся их комната, во всём подчиняться. Только Исин никого не стал слушать. Он вообще мальчик тихий, себе на уме. Чарльзу такие в банду не подходят. Да и еще за глаза его сильно обижают.

– А что не так с глазами? – перебила Мэри.

– У него мама с Востока, вот и разрез глаз не такой, как у нас. Из-за этого Чарльз изводит Исина с самого его появления в приюте. Потом они поняли, что Ларкс странно ведет себя. Говорят, он подолгу смотрел в окна. Сидит себе, и вдруг дергается в сторону, будто пугается кого-то. Тогда все подумали, что парень не дружит с головой и назвали «дурачком», пока однажды Чарльз не предложил в шутку пришить Исина к кровати. Все согласились. Том вызвался шить первым, но, как они сами рассказывают, только он сделал первый стежок, Исин начал говорить во сне. Все шарахнулись от него, а игла вырвалась из рук Тома и полетела точно в Чарльза. Тот успел отскочить, и игла врезалась в стену. А Исин тут же замолчал и тихо проспал до подъема.

– Надо же! Неужели правда? – ахнула Мэри.

– Не знаю, правда или нет, но Чарльз тут же рассказал обо всём каждому в приюте. Вот после этого-то все и называют Исина колдуном. Им пугают самых младших и новеньких, страшилки про него рассказывают. Теперь у нас все пропавшие вещи, травмы, ссоры, в общем, всё, что случается плохого в приюте, всё приписывается Исину и его черному колдовству. Хотя сам Исин клянется, что не имеет никакого отношения к магии и колдовать-то не умеет. Но, как бы глупо это не выглядело, версия Чарльза кажется всем более реальной. Дошло до того, что некоторые нянечки стали верить ему!.. Ты закончила?

– Да, еще пару стежков! – кивнула Мэри. – Надо же, я даже не знала. Я сначала подумала, что это просто прозвище, а оно вот как. Мисс Ланге, как думаете, Исин и вправду колдун?

– Глупости всё это! – рассмеялась воспитательница. – Колдунов и волшебников не бывает! Чарльз сочиняет всякую чепуху, и все ему верят. А Исин очень добрый и умный ребенок. Лучше было, если бы дети подружились с ним, а не обижали еще больше.

– А со мной он дружить станет? – с надеждой спросила Мэри. Ей очень захотелось подружиться с колдуном.

– Спроси у него сама. Думаю, Исин не откажет, – предложила мисс Ланге. Она приняла у Мэри готовые рукавички, пообещав продать их, а на вырученные деньги купить конфет к празднику. Довольная девочка убежала в свою комнату, а воспитательница отправилась на кухню помогать с ужином.

В коридоре около поворота к левому крылу приюта не было жилых комнат. Здесь находились подсобные помещения, кладовки, склад, библиотека и актовый зал. Редко кто из детей приходил сюда. В библиотеку пускали только по разрешению от воспитателя или учителя, склад и кладовые запирались, а дни, когда детей собирали в актовом зале, можно было посчитать на пальцах. Исин часто этим пользовался, когда прятался от несносных соседей. Ключи от подсобки он украл у старушки-уборщицы еще четыре месяца назад. С тех пор маленькая комнатка со сломанным хламом стала его личным убежищем. Исин совсем не боялся, что его найдут воспитатели. В приюте существовало негласное правило: мальчики не ходят в крыло девочек, девочки не ходят в крыло мальчиков. На счастье Исина, из взрослых сюда могла заглянуть только одна уборщица, но у нее было ужасное зрение, и в темноте она не могла отличить мальчика от сваленного в кучу мусора. Исин замирал в темном углу, когда старушка решала достать швабру из подсобки. До сих пор его так и не замечали или, может, просто делали вид, что не заметили.

Только в этой маленькой комнатке Исин мог успокоиться и побыть один. В подсобке было небольшое пыльное окно, слабо освещавшее комнатку. Рядом стояло низенькое кресло с порванной обивкой и сломанной ножкой. Исин подложил вместо нее книг и деревяшек, чтобы было удобнее сидеть. В углу стоял чуть ли не довоенный буфет с выбитыми стеклами и облупившейся краской. Около двери были навалены мётлы, швабры, ведра и чистящие средства. Напротив буфета стояло два сундука с каким-то тряпьем. Сверху на сундуки были навалены стулья без сидений, коробки и ящики, даже был свернутый ковер, поеденный молью и мышами. За всем этим добром мальчику было нетрудно спрятаться от слепой старушки.

За четыре месяца Исин весьма обжился в подсобке. Сюда переехали все его немногочисленные вещи, привезенные с собой из дома и уцелевшие после воровства Чарли и его прихвостней. Мамин дневник и ее подвеска отлично влезли в нижний ящик буфета. Ножны отца, которые мама велела беречь, теперь прятались под старой шубой в сундуке. Сколько мальчик не пытался, открыть ножны не получалось, поэтому он, взвесив их в руке, прикинул, что кинжала внутри нет, а рукоять, наверное, папа приделал для красоты. Еще у Исина была фотография с родителями. Но ее демонстративно разорвали и сожгли под радостные вопли мальчишек в его первую ночь в приюте. Тогда Исин радовался и вопил вместе с ними – настолько он хотел забыть свою семью и то, что мама бросила его. Теперь же Исин глубоко сожалел, что не отобрал снимок. Он был единственной памятью о его семье. Исин хотел верить, что папа обязательно вернется и заберет его, но однажды вечером мисс Ланге тайно рассказала ему, что родители погибли, и что его мама знала о грозящей опасности, потому и оставила здесь. После этого разговора Исин долго плакал, отказывался есть и ни с кем не разговаривал. Мисс Ланге пришлось много работать с ним, и теперь Исин стал чуть увереннее и общительней, но самое главное – перестал ненавидеть маму.

Несмотря на снисходительность и доброту мисс Ланге, Исину не нравилось в приюте. Соседи по комнате дразнили его из-за разреза глаз. А однажды они измазали его лицо мелом, чтобы «отбелить» с рождения желтоватую кожу.

Сегодня Исин прятался в кладовке из-за сущего пустяка. Вечером перед ужином Косой не нашел свои ботинки и списал пропажу на колдовство Исина. Тот начал повторять, что ничего не делал, и что ботинки Косого лежат там, где он их оставил – на шкафу.

– Как же это, по-твоему, ботинки оказались на шкафу?! – возмущался Косой, глядя на Исина своим скошенным глазом.

– Вы только что соревновались, кто попадет ботинком на шкаф. Ты единственный закинул туда ботинок…

Косой самодовольно усмехнулся.

– …потому что единственный участвовал, – закончил Исин.

Его сосед по комнате тут же презрительно нахмурился.

– И все-таки это твоя черная магия! – присоединились к Косому остальные мальчишки.

– Да при чём тут я?! – Ларкс сразу же понял, к чему идет дело, и начал медленно пятиться к двери.

– Что вы спрашиваете его?! – воскликнул Чарльз. – Ловите и бейте колдуна!

Исин пулей вылетел из комнаты. Уж чему-чему, а быстро убегать он научился почти сразу как оказался в приюте. Орава мальчишек ринулась за ним. Исин свернул на лестницу, ведущую в холл, пробежал мимо кабинета директора, вернулся к гардеробу и поднялся на второй этаж в левом крыле. Мальчишки бежали за ним, но потеряли его на повороте около гардероба.

– Ищите его! – визжал Чарльз. – Не дайте ему уйти!

Тем временем Исин уже добежал до подсобки. Проверив, что его никто не видел, он тихо пробрался внутрь и запер дверь.

Он сел в старое кресло перевести дух. На окне висела веревочка с сушеными яблоками и сухарями, заготовленная мальчиком на случай, если проголодается. Исин оторвал одну яблочную дольку и кинул в рот.

«Ужин придется пропустить, – заключил он. – Что ж, зато лишний раз не попадусь им на глаза.»

Исин обернулся поглядеть в окно. Уже стемнело, и ночь обещала быть ясной. Вышла луна, и звёзды усыпали всё небо, снег искрился под их светом. Он вспомнил, что мама в такие ночи раскладывала книги, что-то чертила и допоздна смотрела на небо.

– Как же хорошо раньше было! – Исин прикрыл глаза и тяжело вздохнул. – Никто не считал тебя колдуном, да и прятаться надо было только от диких зверей. Вот бы вернуться домой! Хотя и дома-то уже, наверное, нет, – он разочарованно смотрел на снег.

Дома действительно больше не было. Было только место, где ему приходилось выживать. Даже за еду нужно было бороться. Воспитателей прихвостни Чарльза еще немного побаивались, но стоило тем отвернуться, как твою полную тарелку быстро меняли на свою пустую, так же поступали со стаканами, а хлеб или выпечку прятали в свои карманы.

– А что, если сбежать? – вдруг подумал Исин. – Поймают? Вернут и ведь еще хуже будет. Ну а если получится?

Почему-то вспомнились слова матери о том, что нужно всегда слушать свое сердце и поступать, как оно велит. Затем вспомнились все те кошмары, которые снились после приезда в приют. В них какие-то неведомые тени кружили вокруг мальчика и кричали голосами Чарльза и остальных, обещая съесть заживо. Исин всё это списывал на расшатанные нервы, но теперь засомневался. Возможно, стоило попробовать сбежать. Но город большой, а куда идти он понятия не имеет. Может, продать мамино украшение? Нет, нельзя! Да и оно ж наверняка ничего не стоит. А вот если постараться, то можно найти какую-нибудь работу или сбежать в другой город. Даже если там поймают и отправят в приют, то хотя бы с соседями повезет. Здесь Исина ни за что не хотели переводить в другую комнату, как бы он не упрашивал.

Приняв твердое решение не возвращаться, Исин достал дневник матери. Он вспомнил, что мама прятала в нем какую-то карту. Пролистав страницы до середины, мальчик нашел сложенный вчетверо лист бумаги. Исин быстро развернул его. Это действительно оказалась карта города. Мальчик никогда раньше не верил в знаки судьбы и прочую чушь, но сегодня всё складывалось как нельзя удачно.

Исин принялся искать в сундуке что-нибудь полезное. Нашлись ножны отца и старая, но еще крепкая, сумка. В нее Исин кинул все свои сокровища, карту и сушеные яблоки с окна.

«Двери закрываются после семи часов вечера, – задумался Ларкс, пробуя открыть оконную раму, – придется сбегать в холл за курткой и ботинками, а потом можно выйти через окно.»

Он тихо выскользнул в коридор. К счастью, все дети и взрослые уже ушли ужинать. Исин осторожно спустился в холл. За главной лестницей стояли ряды шкафов с верхней одеждой воспитанников. Исин без труда нашел свою куртку и ботинки. Надев всё на себя, мальчик поспешил обратно. Он уже почти добежал до подсобки, когда из-за угла ему навстречу вышла мисс Ланге.

– Исин! Вот ты где! А я переживала! – воскликнула она, но тут же насторожилась: – Постой, почему ты в куртке?

– Холодно, – отмахнулся Исин.

– Да неужели? – ухмыльнулась она. – А что ты делаешь в крыле девочек?

– Заблудился.

– Заблудился? Исин, не смеши меня, ты живешь здесь почти полгода и не можешь найти дорогу в свою комнату!? Скажи честно, что случилось?

– Я… – смутился Исин. – Я не могу вам сказать.

– Сбежать хочешь? – хитро прищурилась воспитательница.

– Нет! – испуганно воскликнул мальчик. – С чего вы взяли?!

– Не ври мне, – ласково улыбнулась мисс Ланге. – Я же вижу. Знаешь, сколько я до тебя видела беглецов? Все вы творите странные вещи, а еще вас видно по глазам: боитесь, что поймают или еще чего похуже случится. Ну, да ты не бойся! Я ловила до тебя одиннадцать беглецов и ни одного не выдала! Так что можешь идти! Но сперва скажи, куда ты собираешься?