Ксения Шмелёва
Зазеркалье. Потерянное дитя
Глава 3: «Тайна на поверхности воды»
А может сердце мне подскажет,
Что нужно делать в тот момент?
Когда дыхание останавливается,
И смысла ждать уже и нет.
Вокруг темнота. Слишком темно. Убегая от неизвестности, ты не сможешь скрыться. Тьма повсюду, и она смеется над твои страхом.
− Здесь кто-нибудь есть? – кричал девичий голос, в темную пустоту. – Пожалуйста, помогите мне.
Ноги будто залил свинец, не давая сделать шаг. Хочется бежать, кричать, плакать, но что делать, если тебя сковал страх? Та бездна, что смотрит своими очерненными глазами готова поглотить тебя в любую минуту. Стоит лишь сделать шаг, и она заберется тебе под кожу, пытаясь отравить твою душу и сердце своим ядом.
Истерика подступила быстро, паника заполонила глаза. Девушка боялась перед ней – хозяйкой ночи.
− Она не причинит тебе вреда, пока ты сама ей этого не позволишь, − приятный женский голос прошелся рябью по всему телу, − она чует твой страх, но ничего не сделает, пока ты не начнешь отступать.
− Кто вы? – заикаясь спросила девушка у таинственного голоса.
− Это пока не важно. Важно лишь то, что ты должна сделать.
− Что я должна сделать?
− Сломай стены страха, переступи через него и тогда ты сможешь открыть свой разум, − женский голос становился настойчивей с каждым произнесенным словом. Он был везде, словно со всех сторон стояла аудио аппаратура, четко передавая речь.
− Но как мне это сделать? Мне так страшно, я не хочу это ощущать. Отпустите меня, пожалуйста, − голосовые связки отказывались работать, вместо четких слов у нее получалось выдавить лишь всхлипывающие звуки, губы предательски дрожали, не поддаваясь контролю.
− Успокойся и закрой глаза.
─ Я не могу, мне страшно.
─ Перестань боятся того, чего нет. Ты не видишь опасность, но все равно боишься.
─ Потому что мне, черт возьми, пугает это место, эта темнота и то, что я не могу ничего сделать…
─ Неизвестность часто пугает, но ведь в этом и есть ее шарм. Неизвестное хочется познать, изучить? ─ в произнесённых словах можно было ощутить легкую улыбку. Ее голос, как волны, которые уносят разум далеко от берега в трущобы самых глубин.
─ Нет, неизвестность вызывает у меня лишь панику, ─ выдавив правду, Марисабель будто признавалась, но не пустоте, не таинственной незнакомке, а лишь себе. Она исповедовалась самой себе, пока была такая возможность. В реальном мире ей вряд ли бы хватило сил признать в себе трусость и уязвимость.
─ Доверься самой себе, слушай внутренний голос и тогда он подскажет, где искать корень твои страхов.
Произнесенное, помогало избавляться от нахлынувших эмоций, сменяясь на спокойствие. Закрыв глаза и сделав глубокий вдох, Маттсон прислушивалась к внутреннему «Я».
− Хорошо, а теперь открой свою дверь.
− Какую дверь? – оставаясь с сомкнутыми веками, спросила та.
− Открой свою дверь, − повторил женщина, повышая свой голос.
− Как это сделать? Скажите мне.
− Нет, ты должна сама, открой ее.
− Я не могу.
− Можешь, открой ее!
− Я говорю, что не могу! ─ секунда за секундой текли слишком медленно, уши томились в ожидании хоть какого-то ответа. Нутро Марисы говорило, что это далеко не все и следует немного подождать, но чего ей ждать? Что может произойти? И снова цепкие ладони неизвестности сковали запястья за спиной, как у заключенного в тюрьме собственных страхов.
− Но, ты уже перед дверью, − последнее, что сказал голос перед тем, как исчезнуть.
− Что… − горячие слезы катятся по щекам, обжигая кожу. Медленно открыв глаза, тьма, словно черный дым начала отступать, растворяясь в белом сиянии. Теперь вокруг было светло, мерцание обволакивало каждый закоулок этой неизвестности. Оглядевшись, увидела перед собой дверь, сделанную из красного дерева, единственным украшением являлась серебренная, гравированная, круглая ручка. Подойдя к ней, рука с тонким, аккуратными пальцами сама потянулась к дереву.
− Марисабель… − раздался хриплый мужской голос.
Повернув голову к источнику звука, взор уловил большое зеркало во весь рост, стоявшее недалеко от нее. В отражение стекла на ободранном полу сидел мужчина, повернутый спиной к зеркалу. На нем находились черные ободранные штаны, и только. Весь позвоночник изувечен кровавыми непонятными словами и буквами, а на шее вытатуированный черными аккуратными линиями круг с противоположными половинками в виде пересекающихся параллелей.
− Марисабель…
− Кто ты? – подала сдавленное тихое бормотание. В этот момент голова мужчины медленно поднялась вверх, открывая взору серебристого цвета волосы, испачканные в чем-то вязком и красном. Он посмотрел на нее своим стальным серым, колющим взглядом и произнес:
− Я сожжен, помоги мне.
После слов пламя вспыхивает моментально, тело мученика начинает гореть огнем. Его крик оглушает Марису, заставляя задохнуться от ужаса и отшатнуться назад. Он был самым настоящим исписанным полотном, как лист бумаги измазанный красными чернилами. Единственное, что она смогла разглядеть перед своим пробуждением, как вдоль позвоночника вырезанными буквами написано «Изгнанный».
Маттсон просыпается в поту. Все ее тело трясла настолько сильная дрожь, что кровать уехал от своего положенного места на целых пять метров. Скинув одеяло с ног и сев на край кровати, Мариса судорожно бегала глазами по всему помещению в поисках зеркала.
«Никогда не видела таких снов, не думала, что мозг способен выдавать такие страшные картинки…»
− Кто он? Почему вообще требовал моей помощи? – размышляя в слух, девушка включила свою настольную лампу в виде раскрывшегося лотоса, чтобы небольшое свечение хотя немного согрело ее душу.
Помолчав еще пару минут, девушка решила отвлечься.
«Стоит взбодриться, раз проснулась»
Свалив все на события последних дней, Марисабель встала с кровати и прошла в ванную, чтобы смыть остатки того кошмара, освежив разум.
Часы показывали пол шестого утра. Ложиться обратно нет смысла, поэтому Маттсон все-таки решила спустится на кухню, чтобы заварить себе ягодный чай.
На столешнице рядом с сахарницей стояла недопитая кружка эспрессо, наводящая на мысль, что из нее пили совсем недавно.
«Опять она пьет кофе. Даже сквозь годы терапии ее любовь к этому напитку не иссякла»
Запах крепкой арабики возвращал в те дни, когда девяти летняя Мариса сидела на диване вместе с бабушкой и ела карамельный попкорн, а по телевизору шли юмористические передачи. В такие моменты Белла обожала заваривать чашку крепкого кофе без молока и сахара, дабы насладится всем спектром вкусов свежезаваренного кофе. Аромат тех времен до сих хранится в маленькой коробочке воспоминаний, которая лежала на видном месте в девичьем разуме.
«Это были те самые года, когда все проблемы были чужды»
Подойдя к окну в гостиной и раздвинув пальцами жалюзи, эбонитовые глаза увидели лишь туман с восходящим рассветом. Небо окрашивали багровые цвета, напоминая ей о плохой стороне времен своего маленького возраста.
Мариса всю жизнь боялась трех вещей – крови, темноты и неизвестности. Это были табу, которые она боялась переступать. Страх крови появился в школе, после случая с Карлой, а страх темноты возник намного раньше.
Восьмилетняя Марисабель играла на улице со своим истертым до дыр самодельным воздушным змеем. Бегая по лужайке на заднем дворе дома, детское внимание зацепила открытая дверца старой дряхлой кладовой для садовых инструментов. Решив утолить свое любопытство, Маттсон зашла в ту злосчастную комнатушку.
Дальше было по классике жанра. Невнимательность малышки стало для нее наказанием за необдуманный поступок. Не заметив, как старое скрипучее древо захлопнулось за спиной, девочка с большим интересом разглядывала все принадлежности для сада своей бабушки. Шагнув к большой грабли для скошенной травы, миниатюрная ладошка тронула рукоять большой палки, от чего та начала покачиваться в разные стороны.
Испуганная Мариса стала отступать, пока не оказалась вплотную к стенке. Коснувшись белого выключателя за своей спиной, комната погрузилась во мрак. Детское воображение рисовало страшных монстров и чудовищ, что стояли и наблюдали за ней в этой темноте. К тому моменту, когда прибежала Изабелла, Марисабель сидела на полу сарая, держась за ноги, и тихонько плача.
Вот так страх темноты стал тяжелым бременем, который преследовал из года в год. Чтобы девушка не делала, как бы она не пыталась бороться с этим, в конечном итоге все возвращалось к самому началу. Каждый раз, когда она оказывалась в комнате без света, ее трясло от панических атак. Каждый раз, когда она говорила себе, что ей ничего не угрожает, она видела, как из черноты на нее смотрят белые глаза, неотрывно следящие за ней. После нескольких попыток борьбы, ей пришлось бросить все старания, приняв, как часть себя.
Сейчас глядя на окно, Маттсон не испытывала никакой тревожности, лишь уединение со своей душой и разумом. Тот сон, что-то пошатнул и открыл в ней. Она чувствовала силу, необузданную силу, которая развивалась с каждой минутой все больше…
− Мария, это ты? – раздалось со стороны лестницы.
На секунду прикрывая глаза и делая глубокий вдох, та пробубнила себе под нос:
− Бабушка.
− Я просила так меня не называть, ─ пожилая женщина не спешно шла к девушке, с виноватым выражением лица.
− Дорогая, я… Прости меня, я так виновата перед тобой. Я не знаю, что на меня нашло, − тихо говорила, Белла, − просто, ты так похожа на свою маму, что я не могу тебя по-другому называть. Ты такая же красивая, умная и целеустремленная, как и она. Когда смотрю тебе в глаза я вижу ее.
− Почему ты мне раньше не рассказывала?
− Потому что прошлое твоих родителей – это не то, что тебе стоит знать. Мой сын он… Он сказал сохранить это все в секрете, чтобы ты прожила нормальную жизнь, без всего того, что пришлось им пережить, − прикрыв глаза и потерев переносицу начала Изабелла, заходя на кухню и осторожно присаживаясь за кухонный стол.
− Да кто они были? Преступниками? Их искала полиция или они сидели в тюрьме? Расскажи мне, − спросила внучка, повторяя действия бабушки.
− Нет, твои родители были хорошими людьми и никогда не нарушали закон. Они хотели быть с тобой, но задача, которая возлегла на их плечи не позволяла осуществить это.
«Эти увиливания от ответов и мутные рассказы уже поперек горла»
─ Я тебя не понимаю. В чем трудность рассказать об этом сейчас? Я не собираюсь бежать и искать о них информацию, если узнаю. Мне просто хочется правды.
─ Скоро все изменится, ты сама все узнаешь, ─ смотря на уставший вид бабушки, Мариса решила прервать бессмысленный разговор.
«Хватит с нее переживаний. Она заслужила спокойную и безмятежную жизнь»
− Хорошо, я поняла тебя.
− Мариса, я тебя люблю и надеюсь, ты сможешь, когда-нибудь меня понять, − Изабелла накрыла своей ладонью ладонь внучки. Это был настолько теплый и уютный жест, который побудил Маттсон быстро преодолеть расстояние между ними и крепко обнять, произнеся в ответ:
− Я тоже тебя люблю.
Наступил полдень, Миссис Маттсон ушла на прогулку с Карлой, как и посоветовал доктор. Марисабель хотела сама погулять с ней, но внезапное появление Карлы с утра стало сюрпризом для всех.
─ Хватит спорить, ты очень долго не отдыхала, так что пользуйся моментом, пока можешь.
─ Вы точно справитесь сами? ─ стоя на входе, девушка обеспокоено трясла руку подруги.
─ Милая, мы справимся. Хватит беспокоится обо мне, ─ проговорила женщина, нацепив на голову яркую шляпу синего цвета, ─ нас не будет часа два, поэтому расслабляйся.
Когда они скрылись за дверью, Маттсон долго думала, чем ей можно позаниматься, чтобы скоротать свое свободное время. На ум пришло самое банальное, что только можно было придумать.
─ Ну что ж, тогда займемся уборкой.
Надев на себя старые потертые шорты, растянутую майку и сделав высокий хвост, Мариса решила начать со своей комнаты. Выгрести весь ненужный хлам было сложнее всего.
– Давненько я не убиралась у себя, – отдирая очередной засохший леденец от поверхности, говорила девушка. Карамельные конфеты «Wather’s Original» были неотъемлемой часть любой работы. Перед тем, как делать чей-то заказ, Мариса покупала пачку этих прекрасных конфет и рассасывала, пока не начнет сводить скулы. А когда надоедало, вынимала карамель из-за рта и оставляла совершенно в разных частях рабочего стола, забывая потом убрать.
В мусорное ведро летели все возможные предметы: фантики, испачканная каплями кофе бумага, сломанные кисти, засохшая краска, маленькие сломанные ножницы, все, что лежало на столе было утилизировано.
– Ну вот, совершенно другое дело, – довольная чистотой на рабочем столе, добавила она, последний раз протирая мокрой тряпкой стеклянную поверхность, – так, а теперь нужно разобрать шкаф.
Прошерстив вещи, Мариса наткнулась на свои детские фотографии, старые коллекционные фишки с принцессами и диски с мультиками, что так любила смотреть в детстве. Ностальгия нахлынула молниеносно в голове всплыл образ чердака, куда обычно бабушка складывала все старые и ненужные вещи.
– Там наверняка сохранилось много старых вещей, ─ нахмурив брови, вспоминала она, ─ придется искать стремянку.
Вспомнив, что лестница находится в гараже, Марисабель поспешила на поиски. Поднявшись наверх, на пути предстало препятствие в виде старого заржавевшего засова.
─ Ну конечно, как же иначе, ─ приложив все усилия, Мариса потянула его на себя.
После некоторых мучений и подергиваний в разные стороны, замок с трудом поддался напору, открывая проход. Пыль и грязь полетели в глаза, нос и рот, заставляя прокашляться. Помахав руками перед лицом, чтобы отогнать пыль, Маттсон начала вглядываться в обстановку вокруг. Множество коробок набитыми различными безделушками, старая мебель, накрытая покрывалами была повсюду.
В дальнем углу виднелась большая коробка с подписью «Марисабель», которая как раз и была нужна девушке. Пройдя небольшое количество шагов в даль чердака, Мариса села на корточки рядом с картоном, в которым хранилось все ее оставшееся детство. Одежда юной особы лежала в аккуратно сложенную стопку с рядом лежащими погремушками.
Просматривая чепчики, ползунки, пеленки и много другого, она заметила, что-то напоминающее конверт.
─ Что это? ─ девушка начала осматривать пыльное полотно, пытаясь отправителя.
«Может случайно сюда попало», ─ чтобы не терзать в догадках, Маттсон приняла решение взглянуть на содержимое.
Внутри лежало письмо, написанное очень тусклыми выцветшими чернилами. Рассмотреть буквы получалось плохо из-за плохого освещения на чердаке.
«Надо спуститься в комнату, там будет лучше видно»
Убрав все на свои места, Мариса побежала вниз. По дороге она думала обо всем на свете, предполагая, о чем может быть письмо. В сердце зародилась надежда, которая говорила, что это от родителей.
Усевшись за свой рабочий стол, включив настольную лампу, девушка начала читать:
Мама, это Николас. Пишу тебе, скорее всего, в последний раз. Он снова здесь, его жажда найти свое слишком велико. Мы будем сражаться до последнего, но я прошу лишь об одном, береги ее. Мы с Марией доверяем тебе Марисабель. Пожалуйста, воспитай ее в дали от нашего мира, она не должна так жить. Я хочу, чтобы моя малютка была счастлива, и я знаю, мам, что ты сможешь это сделать. Я тебя люблю и люблю свою принцессу Мари. Прощай.
Николас Перон Адаландес
Слезы душили. Девушке хотелось, чтобы все это оказалось сном. Столько лет прошло с этого момента, а Мариса только сейчас узнала о Николасе, но и с тем у нее появилось много вопросов.
«Что, черт возьми, все это значит?»
Входная дверь хлопнула, оповещая о том, что пора возвращаться в реальный мир. Положив письмо под подушку, Маттсон наспех побежала убирать улики.
Остальное время она провела рядом с бабушкой и Карлой, играя в настольные игры, одновременно смотря очередной сопливый сериал и поедая вкусную еду. Вечером Карла удалилась домой, тепло обняв на прощание обитательниц дома.
До принятия таблеток и тихого часа бабушки оставалось еще минимум два часа, поэтому не придумав ничего лучше обоюдно решив занять оставшееся время фильмом. Выбор Изабеллы пал на «Титаник», сама Мариса не очень любила этот фильм из-за плохой и неуместной концовки, но делать было нечего. Если бабушка захотела, то значит так и будет.
− А теперь расскажи ка старой, как у тебя на личном фронте? ─ повернув голову к внучке, спросила Миссис Маттсон, когда на экране телевизора стали показывать титры.
− Ну ба! Не начинай.
− Что ба? Тебе уже двадцать пять, а еще никого нет, я в твои годы имела около трех кавалеров, что ухаживали за мной.
─ А дедушка?
─ У тебя никогда не было дедушки, милая. Я забеременела твоим отцом в юные годы и родила его от незнакомца, ─ рассказывая про свои похождения, Белла менялась в лице, будто стараясь скрыть некоторые моменты.
«Что-то я ей не верю»
─ Ясно, ─ пытаясь закончить эту тему, отрезала она.
─ Я жду правнуков, моя милая. У тебя нет никого на примете?
− У меня не было времени «обзаводиться ухажерами». Последние два года были трудными. Личная жизнь − это самое последнее, что мне сейчас нужно, − опустив глаза на свой бежевый кашемировый свитер, Мариса грустно выдохнула.
В мыслях всплыли те самые ртутно-серые глаза, пробирающие до костей. Образ незнакомца совсем не выходил из головы, заставляя прочувствовать все по второму кругу.
− Сейчас у меня будет побольше времени, поэтому может, кого-нибудь и найду.
Миссис Маттсон тактично покачала головой, решив не мучать внучку. Объявив о том, что ей пора пить очередную дозу препаратов, удалилась в санузел, попутно желая хороших сновидений. Немного помедлив, Марисабель тоже отправилась в комнату, чтобы приготовить все ко сну.
«Отсрочка кончилась, пора отправится в мир Морфея», ─ зевая, девушка прокручивала, завтрашний план действий. Очередного заказа лежал на полке ожидания, который нужно выполнить в кратчайшие сроки.
Последняя ступенька лестницы была позади, как шея непроизвольно повернула свое направление в сторону того самого чердака.
«Вдруг там, что-то еще есть от папы…»
Резкая мысль осенила ее, нашептывая на ухо, что она должна обязательно об это разузнать. Говорить о нашедшем письме Мариса не хотела, зная, как женщина может отреагировать на подобную находку.
«Сначала я сама все выясню, а потом поговорю об этом с бабушкой»
Прислушиваясь к копошению в ванной, Маттсон быстрым шагом прошла в свою комнату, чтобы дождаться, когда Изабелла уйдет к себе в спальню. Прислонившись к приоткрытой двери, Мариса выжидала. Ей было жизненно необходимо узнать все о своим родителях. Готовая хвататься за любую информацию, которую сможет найти.
Звук шагов заставили напрячься всем телом, после чего все стихло. Легкий хлопок двери спальни стало призывом к действиям. Пробираясь на носочках к чердаку вместе с небольшой раздвижной лестницей, спрятанную еще днем к себе в шкаф. Кромешная тьма была во всем доме, но девушка даже не думала включать свет, дабы не нарушить свою задумку. Остаться не замеченной оказалось проще из-за глубоко сна Беллы. Включив мини фонарик на своем смартфоне, та маленькими и размеренными шажками добралась до середины коридора и медленно разложила лестницу.
Первая ступенька была более-менее тихой в отличие от второй.
«Нет-нет, только не просыпайся, бабуль…»
Шевелений со стороны спальни не было, что очень обрадовало Марису.
«Осталось не так много»
Третья и четвертая ступеньки миновали, тонкие фаланги пальце смогли дотянуться до небольшой защелки, открывая щеколду с легким звоном металла. Дверь с тяжелым скрипом отварилась, встречая девушку темнотой.
«Просто класс. И как мне туда идти?»
Держась за боковые выпирающие деревяшки на кромке, нога вступила на поверхность чердака, подсвечная фонариком свой проход.
«Так, где коробка? Я уже не помню», ─ поочередно освещая каждый угол, Марисабель наткнулась на знакомые очертания картона, что видела сегодня днем.
«Нашла!»
Подойдя к коробке, она начала рыться в вещах, досконально проглядывая каждый угол. Не рассчитав силы Маттсон откинула маленькое махровое одеяло в сторону откуда вылетел небольшого размера пластмассовый мячик. Все застыло, казалось даже шум ветра за окном замер, погружая все в гробовую тишину.
Стук, мячик остановился, врезавшись в твердую преграду. Проводя обеспокоенным взором снизу-вверх, та сдавленно ахнула. Перед ней стояло по очертанию из-под покрывало большое зеркало.
«Почему я его раньше не заметила?»
На трясущихся ногах как можно тише встав с колен, протянула руку к пыльной тряпке, чтобы стянуть почерневший материал, скрывающий за собой неизведанный предмет.
Мариса оцепенела, перед ней стояло то самое зеркало, что было в ее сне, только сейчас в нем отражался не тот мужчина с ранами по всей спине, а она сама. Стекло было грязным, с заросшей плесенью по бокам.
− Не может быть…
Марисабель касалась резной оправы вокруг стекла, восхищаясь старинной вещью. Рисунки под подушечками ощущались, как бугристые горы, царапающие кожу.
«Здесь точно была рука мастера, не иначе. Просто поразительно»
«Откуда оно здесь? Я не помню, чтобы нам кто-то дарил подобное»
Смесь ужаса и восхищения охватывало все тело. Касаясь стекла, рука легко проскальзывала поперек зеркала, сметая пыль.
Секунда, две, три…
Стекло медленно становиться водой, загораясь синем мерцанием. Отражение плывет, как будто смотришь на тихую гладь озера. Девушка не верит своим глазам, не видя разницу между реальностью и сном. Страх граничит с безумством, образовывая новое, непонятное чувство, подталкивающее на действия. Проводя всей ладонью по тому же месту, ее засасывает прямиком в воронку новой жизни…
Глава 4: «Дом, милый дом»
Кипит смола из хрупких смесей.
Течет по венам, как бензин,
Поджигая все созвездия –
Моих страданий и слезин.
Вода. Много воды. Легкие жжет от недостатка кислорода. Тело пытается выжить в этой тяжелой схватке с главным противником, которому так быстро удается победить. С каждым разом все больше, отнимая шанс на выживание.
Дно все ближе. Перед черными очами виднеются песчинки, лежащие там на самой глубине бездны. Вся эта ситуация достигла критической точки. Дышать невозможно, видеть нереально, все плывет по тонкому краю сознания, которое увядает с каждой новой попыткой выжить. Тело сводит судорога. Надежда на мирное сосуществование осталась в прошлой жизни по ту сторону стекла…
Чем больше движений, тем больше жидкость становилась вязкой и тягучей, замедляя руки и ноги.
– Ты не должна пытаться плыть, – знакомый голос раздался на затворках сознания, – позволь ей себя вести.
Страх заполонил все, заставляя прислушаться к любому указанию. Перестав двигаться, хрупкое тельце быстрее поплыло вниз в небытие.
Казалось, прошла вечность с того момента как она падала на дно. Его нет. Дна нет, как и воды, которая больше не жгла легкие. Марисабель ощущала слабость и боль, боль в груди и сознании. А еще чьи-то пальцы у себя на лице. В ушах до сих пор находилась часть воды, позволяющая слышать не прекращающий гул. Проделав несколько усилий, девушка попыталась противостоять яркому свечению, чтобы открыть глаза.
«Почему так светло? Последние деньки были теплыми, но не настолько»
– Ну же давай, дыши же, – девичий тонкий голосок был приятен и мягок.
– Почему она не шевелится? – второй более резкий баритон, по всей видимости мужской, был отрезвляющим.
– Ты идиот? Конечно она не шевелится, мы ее только, что вытащили со дна озера. Бедняжка пыталась утопиться.
«Утопиться? Какого черта тут происходит?»
– О смотри, она жива, – удивленно произнес парнишка.
– Да ладно, я будто не вижу, – закатив глаза, упрекнула его спутница и повернув голову обратно, начав оглядывать распластавшуюся перед ней женскую фигуру, – как ты себя чувствуешь?
– Хреново, – единственное смогла хрипло вымолвить Маттсон. Горло жутко саднило, – где я нахожусь?
Все затихли, из-за чего можно было расслышать необычное пение птиц, словно убаюкивающая колыбель и ели уловимый вой ветра. Закрыв лицо одной рукой, чтобы солнце не ослепляло так сильно, краем ухом заприметила шёпот своих спасителей.
– Она из людского мира, – настороженно шептал парень.
– Не может быть. Она не могла попасть сюда без зеркала, сам прекрасно знаешь.
– Ты посмотри на ее одежду, манеру речи. Я тебе точно говорю, меня чуйка никогда не подводила.
– Тебе напомнить про тот раз, когда она тебе якобы сказала, что тот симпатичный маг за мной ухаживал ради информации о той стороне, – передразнила манеру речи своего друга.
– Я и до сих пор так думаю! Он сто процентов пытался залезть к тебе под подол только для того, чтобы узнать информацию о барьере.
─ Ты параноик, ─ закончила та, махнув рукой.
Тихие переговоры превратились в громкие возгласы и пререкания. Во время спора они совершенно не заметили очнувшегося свидетеля, наблюдавшего за этой картиной. Теперь, когда ей ничего не мешало оглядеться вокруг, перед ее взором предстала неестественно прекрасный и завораживающий мир. Трава, деревья и кусты были настолько зелены, что хотелось вырвать глаз от такой насыщенности, озеро, из которого ее вытащили было изумрудно-зеленого цвета с отливом в бирюзовый.
Богатство этого места растительностью приводило в недоумение и замешательство. Вокруг росло множество цветов, о существовании которых она и не догадывалась. За исключением одного… магнолия. Такая пестро красная и родная магнолия. Образ бабушки всплывает в голове так же резко, как и мысль о том, что там, где она находилась был не ее родной город.
– Где, мать его, я нахожусь? – вскрикнула Маттсон, привлекая внимание пары на себя.
– Тише, тише буйная. Ты лучше скажи, зачем ты попыталась утопиться? – незнакомка сложила руки перед грудью, выгнув бровь дугой.
– Утопиться? Что за бред? Я не пыталась утопиться, – возмутилась она, не зная, что происходит.
– Скажи еще, что ты не знаешь, что ты топилась в озере слез, потому что именно сюда и приходят кончать с жизнью, – откликнулся рядом стоящий парень.
– Да что все это значит? Я не понимаю, где я, что со мной произошло и как я попала в это чертово озеро, если я десять минут назад была у себя дома на чердаке перед зеркалом… – истерика подступила быстро, от абсурдности ситуации хотелось плакать и кричать. Пока Марисабель металась из стороны в сторону, желая найти хоть один малейший ответ на свой вопрос, она лишь заметила шок в лицах на против.
– Что ты сейчас сказала? – выйдя из ступора, спросила юная девица. Рассмотрев ее повнимательней, Мариса пришла к выводу, что ей не больше двадцати. Миловидные черты лица, выдавали в ней еще только сформировавшуюся личность, припухлые розовые губы, аккуратный нос с задранным к верху концом и… глаза, ярко фиолетовые глаза.
«Кто вообще носит такие странные линзы? Это же ненатурально»
Ее белые, как молоко волосы спадали вниз массивными кудрями. Ненароком в мысли вторглось лицо Карлы, так задорно смеющуюся с горящими глазами и улыбкой.
– Что за зеркало ты имела ввиду?
– Да обычное зеркало, такое на резных ножках во весь рост и сделанное скорее всего из дуба, а что?
– Не может быть, Лилит… – тихо говорил второй.
– Может, Рид, – оба продолжали стояли как вкопанные, смотря на странницу перед собой.
– Мне кто-нибудь объяснит уже наконец или нет? Что это за место и почему вас так волнует старое, дряхлое зеркало, которому много лет?
– Ты что же ничего не знаешь? – аккуратно спросил Рид. Его золотистый взгляд светился непонимание и восхищением, а кучерявые блондинистые волосы спадали на лицо, закрывая густые соломенного оттенка брови. Он был, словно сыном самой яркой звезды, его образ излучал нечто непередаваемо доброе, помогая расположить к себе любого человека.
– Это я вам и пытаюсь объяснить последние пять минут.
«Надеюсь, они меня не убьют»
─ Как твое имя? ─ выйдя вперед и схватив ту за руку, проговорила Лилит.
─ Отпусти меня, ты больная? ─ напуганная такими действиями, Маттсон попыталась вырваться из хватки.
─ Ответь! Как тебя зовут?
«Меня точно убьют»
Девушка усердно продолжала стоять на своем, пристально вглядываясь в глаза.
─ Да черт возьми, Марисабель я. А теперь отпусти мою руку, ─ размяв запястье, Мариса злобно посмотрела на обоих.
Лилит с шокирующим выражением лица повернулась к Риду, безмолвно передавая все, о чем она думала, будто их мысли едины.
– Ты – потерянное дитя, ты последняя из Адаландес, – проговаривая каждое слово, обратила свое внимание обратно на Маттсон.
– Адаландес…
«Эта фамилия… не может быть. Я точно помню, что видела в том письме»
– Мы думали ты мертва. Тогда в Инионе двадцать лет назад, все думали, что ты погибла во время взрыва – глаза Лили с каждой минутой все больше наполнялись слезами, – а ты все это время жила безоблачную жизнь, даже не подозревая, что здесь творится?
– О чем не подозревала? Вы можете нормально объяснить? – сыпала вопросами девушка, в надежде на ответы. Темный взор мазнул по белым волосам, останавливаясь на бледной коже в районе ключиц. На фарфоровой плоте тоненькими белыми струями из-под атласного голубого платья плелись блестящие полосы. Они были как узоры, которые образуются на стекле в зимние морозные деньки. С каждым новым вздохом они тянулись все ближе к шее, вырисовывая изящные линии.
– Ли, ты теряешь контроль над эмоциями, – предупреждал ее Рид, – твои силы овладевают тобой.
– Я не могу, Рид. Мы все это время жили в хаосе, а она наслаждалась спокойными днями, хотя мы заслужили их, мы нуждались в помощи и безмятежии, но получили только страх и смерти! – в крике юной особы была слышна одна боль. Рисунки достигали лица и волос, не оставляя чистого участка на коже. Ее фиолетовые зрачки становились ярче, а волосы белее, хотя казалось, что белее уже некуда.
─ Как ты это делаешь? Как такое вообще возможно? ─ испуганная Марис пятилась назад, не веря своим глазам.
«Я сплю, я точно сплю. Такого не может быть в жизни, этого не существует»
– Ты прекрасно знаешь, что она не виновата, – парень пытался схватить маленькую руку подруги, но та лишь больше распалялась, ─ ты делаешь необдуманные действия, так нельзя.
– Что с тобой происходит? – спросила Маттсон.
– Сейчас я покажу тебе, что со мной происходит. Все это время моя семья жила в страхе, как зашуганный скот. Мой отец погиб сражаясь за твой народ против теневой за возможность жить в спокойствие. Как ты могла так поступить со своим миром? Отвечай!
Страх пробирал до дрожи, та милая девушка, что спасла ее сейчас предстала в новом облике обозленного существа.
«Я понимаю ее. Утрата близких может творить самые ужасные вещи с нами»
Рванув вперед, Лилит схватила за горло Маттсон. От неожиданной силы и напористости у нее закружилась голова. Нити, лившиеся по всему телу, продолжали тянуться в разные стороны, забираясь на траву и землю, уничтожая окружающую среду. Все живое умирало, зарастая толстым слоем снега и льда.