– О себе? Ну, если интересно, мое полное имя Шелли Мастерс. Я живу тут… уже, пожалуй, месяцев шесть. Держу небольшой салон цветов в центре города и… Не замужем. – Девушка нервно улыбнулась, не смотря на хозяйку дома, к которой так беспардонно вторглась в этот пятничный вечер.
– Понятно. Я Ариана Уэйн. Переехала месяц назад. Работаю в офисе – офисный планктон, – вялый смешок выдал ее скучающе раздраженное настроение.
Опять повисла тишина, разрываемая звуками взрывов, звучащих из телевизора. Время потянулось, словно лакричная конфета. И привкус у этого вечера был такой же противный.
Замелькали титры, и незнакомка, сидящая рядом на диване, заметно занервничала – руки дрожали, глаза бегали по сторонам, словно пытаясь за что-нибудь зацепиться и дать ей повод остаться здесь подольше. Она заглянула в бумажное ведро с курицей, заметно опустевшее, и просияла – вряд ли хозяйка ее выгонит, пока они не доели.
– Хочешь, забери с собой, – протараторила Ариана, угадав ее мысли. – Я больше не хочу. Да и вредно это. Я… пытаюсь держать себя в форме. Вот, бегаю, например.
– Бегаешь? – Соседка прищурилась, бесстыдно рассматривая фигуру сидящей напротив девушки, и ухмыльнулась.
– Да, только начала, – разозлилась Ариана. Эта бестактная девица переходила черту, нарушая все правила, какие только можно было. И терпеть это она была не намерена – зря, что ли, платит такие огромные деньги?
– Ты обиделась, – Шелли грустно улыбнулась и понурила взгляд. – Не стоит. Просто я вспомнила, как тоже бегала каждое утро, когда переехала сюда. Честно говоря, это было одной из главных причин, почему я перешла в это сообщество. Тут крутой комплекс, реально. Поверь, я пожила в других.
– Это не первое твое сообщество? – искренне удивилась Ариана и откинулась на подушки. Кажется, разговор принимал более интересный для нее оборот.
– Не люблю про это говорить, – Шелли поморщилась и обмякла. – Я была одной из первых, кто пошел на поводу у этого… не знаю даже, как сказать. Движения? Молодая совсем была. Встречалась с парнем, который был прям помешан на этом, – настоящий шизоид! Не дай Бог, возьмешь что-то, что принадлежит ему, без разрешения! Даже картошкой фри не делился никогда – затевал жуткий скандал! А сам не гнушался взять что-то мое. Говнюк, одним словом. Но разве я это понимала? И вот, знаешь, я с ним так намучилась, что мне показалось это прям манной небесной – теперь и он должен был держать свои лапы подальше от моих вещей и считаться с моим мнением. Кстати, мы на этой почве разошлись. Не смог он этого пережить. Бедняга. Кажется, в итоге даже так и отошел от этого, нашел себе дуру, которая согласилась терпеть эти его… загоны. Ну, а я в итоге втянулась. Казалось так круто… Но, знаешь, то, что есть сейчас, и то, что было тогда, – совсем разные вещи. Мы тогда боролись. Отстаивали свое мнение. Добивались закрепления наших прав на законодательном уровне. Многие принимали участие в разработках технологий, которые сейчас используются, в тех же машинах. Я, кстати, лично знаю девушку, которая изобрела метод наносить эти татушки.
Шелли закатала рукав и повернула запястье. Это был простой закрашенный круг, без витиеватых животных, пафосных слов или летящих птиц – каждый был волен выбрать любой рисунок, главное, чтобы наносился он специальной краской и содержал твой личный код, который все перекрывали самыми разными изображениями. Ариана, например, набила себе лисью морду, хитро ухмыляющуюся на одну сторону и подмигивающую правым глазом.
– У меня был тигр, – улыбнулась гостья. – Но потом я решила его закрасить. Надоело. И… Что-то не то, я чувствую это!
– Что ты имеешь в виду?
– В общем. Я не знаю. Но, когда все устаканилось, все «войны» с властью окончились, причем в нашу пользу, когда сообщества по защите личных границ стали расти как на дрожжах, все успокоились. Единственной, пожалуй, встряской теперь можно назвать переезд из одного жилого комплекса в другой. И то, поверь, не все это делают, – девушка грустно улыбнулась и покачала головой. – Смирились. Комфорт убивает быстрее выстрела, Анна. Ничего, что я буду называть тебя Анна?
– Как хочешь, – пробормотала Ариана. Как ее только не называли: Анна, Риана, Ари или просто Ри.
– Хорошо. – Шелли достала последнее крыло из бумажного ведра, перепачканного острым соусом, и запустила в него свои идеально белые зубы. Прожевав, она продолжила: – Короче. Вот уже полгода я живу в абсолютном раю – не вру! Свой бизнес, хорошие прибыли – даже делать ничего не нужно, клиентов всегда хоть отбавляй, так как у тех, кто состоит в сообществе, привилегии. Ко мне отправляют даже заказы разных шишек, которые потом с гордостью могут упомянуть на своей страничке в социальных сетях, что они поддерживают наши права. Раньше все поддерживали нетрадиционную сексуальную ориентацию, чтобы заслужить лояльность публики, а сейчас… – Девушка прыснула от смеха и капли соуса разлетелись, попав на светлую обивку дивана.
Еще месяц назад Ариана только посмеялась бы над этим, наспех вытерла салфеткой пятно и совершенно бы забыла о нем вплоть до следующей генеральной уборки, которую устраивала не чаще одного раза в год, приглашая в квартиру службу клининга, в том числе занимающуюся химчисткой обивки мягкой мебели. Но сейчас по телу пробежала волна раздражения – в ее идеальном мирке появилось отвратительное, мерзкое пятно, противно ухмыляющееся с почти белой диванной подушки. Она схватила салфетку и начала с остервенением оттирать соус, только размазывая и еще глубже втирая его в мягкую искусственную кожу.
Шелли смотрела за ее судорожными движениями, наклонив голову на правое плечо, словно рассматривала диковинную зверушку в зоопарке. Она сама уже давно перестала волноваться, особенно по мелочам, прекрасно понимая, что владельцы комплекса оградили ее от любых проблем, в том числе наняв целый штат уборщиков, готовых прийти по первому зову в любое время дня и ночи. Но ей была понятна эта суета – в жизни, где не о чем было беспокоиться, эволюционно привыкший тревожиться мозг изгалялся, как мог, лишь бы добавить в кровь немного кортизола и адреналина.
– Ты скоро привыкнешь, – пробормотала гостья.
– Что? – сорвалась на крик Ариана и только сейчас осознала, что делает, совсем не понимая зачем.
– Привыкнешь. Сначала мы все тревожились из-за действительно важных проблем. Работа, учеба, найти приличную пару, чтобы не быть одинокими. А потом ты вступаешь в сообщество, где все хорошо. Даже на работе у тебя привилегия. У вас ведь так же?
– Ну, – нехотя пробормотала Ариана, – да, есть такое. У нас хорошо прописана специальная политика поощрения.
– Вот то-то и оно. В итоге жилье отличное, работа радует. А выходить замуж уже не так уж и хочется. У тебя уже есть своя семья, люди, с кем ты живешь, с кем ты можешь встречаться, общаться. Ты под защитой, ты убаюкана, словно в мягком теплом коконе. И вот тут-то мы переходим к следующему этапу – ты начинаешь беспокоиться по пустякам. Пятно на диване, царапина на машине, затяжка на шторах. Люди даже отказываются от домашних животных, потому что доходят до нервного срыва, если не могут контролировать их поступки. Я знаю, сама отдала свою кошку… сейчас, правда, вернула ее назад. Хорошо, что никто не забрал из приюта.
– У тебя есть кошка? – Ариана вздрогнула, как только представила, что в ее квартире будет повсюду разбросана шерсть и ободраны обои. – А разве это не запрещено?
– Неа, ты что. Такое нарушение свободы выбора. – Шелли потянулась, посмотрела на часы и вздохнула. – Поздно. Я, наверное, должна идти. Спасибо, что выслушала и… Я пойму, если ты захочешь на меня пожаловаться. Я сама виновата. И, может быть, завалилась к тебе, подсознательно желая нарушить свою идиллию, чтобы она не довела меня до ручки.
– Погоди, а потом что? Это… – девушка кивнула на размазанное светло-красное пятно на белой обивке дивана. – Это когда-нибудь закончится?
– Закончится, – ее гостья рассмеялась и встала, чтобы пойти к двери. – Привыкнешь, и тебе будет все равно. Но это самое страшное.
Последние слова резко оборвались, когда захлопнулась входная дверь.
Бумажный пакет с остатками курицы отправился в мусорное ведро и заставил Ариану задуматься – не вынести ли мусор прямо сейчас, не дожидаясь, когда завтра придет уборщица, чтобы квартира не пропиталась запахами испорченной еды?
Схватив пакет, она тихо выругалась и, оставив дверь в квартиру открытой нараспашку, пошла в дальний конец коридора, туда, где был установлен мусоропровод. Маленькая комнатушка была заполнена коробками – видимо, кто-то недавно въехал в пустующую квартиру и не удосужился сразу позвать грузчиков, чтобы вынести мусор и не загораживать проход другим жильцам.
Все еще бурча себе под нос, Ариана вернулась к себе и застыла на пороге – у барной стойки, расположенной как раз напротив входной двери, на фоне окна чернел чей-то силуэт. Не решаясь зайти, она оглянулась назад, думая, стоит ли уже сейчас бежать и колотить в первую попавшуюся дверь, или все-таки попытаться узнать, кто посмел так нагло вторгнуться к ней домой.
– Простите? – голос дрогнул и сорвался. Все еще стоя на пороге, она нерешительно мялась на месте – так она хотя бы успеет убежать, если незнакомец – а в том, что это был мужчина, сомнений не было – решит напасть. – Что вы тут делаете?
– Привет. Напугал тебя? – Это однозначно был кто-то знакомый, и Ариана почувствовала, что немного расслабилась – вряд ли ей причинит вред тот, кого она знает. Разве что… – Это я, Мэт.
Незнакомец нажал на включатель, и зажглись три лампочки, расположенные прямо над барной стойкой, осветив улыбающееся лицо, которое едва можно было узнать, – заросшие щетиной щеки и темные круги под глазами, отбрасываемые падающим сверху светом, прибавляли ему десяток лет, и вместо гладко выбритого молодого человека с горящими серыми глазами перед ней, казалось, стоял мужик лет пятидесяти с потухшим от прожитого опыта взглядом.
Матиаса Ньюмана нельзя было назвать красивым в том смысле слова, когда перед глазами сразу появляется мужское лицо с твердым подбородком, очерченными скулами, густыми темными бровями и ресницами и пронзительным, раздевающим тебя взглядом. У него обязательно, должны быть сильные, но нежные руки, подтянутая фигура с проступающими через рубашку мышцами и самые серьезные намерения на отношения, ведь любая красота меркла, если не предрекала счастливого будущего. Мэт же был высок и худощав. Сколько бы он ни пробовал нарастить мышцы, дальше сухого и поджарого тела продвинуться ему не удалось. В его лице не было ничего, что бы выделяло молодого человека из толпы, кроме россыпи крупных веснушек, которые покрывали всю кожу от подбородка до лба, скатывались на шею и терялись где-то за воротником простого темного свитера, и ярко-рыжих волос на впалых щеках. Сейчас его красный загар спал, и едва можно было сказать, что он только месяц назад вернулся с жаркого побережья Мексики.
– Ты чего так врываешься? – пробормотала Ариана, входя, наконец, в квартиру и закрывая за собой дверь.
– А что, тебя уже пропитала эта мещанская привычка отстаивать свои границы до поросячьего визга? – Он засмеялся и залез на высокий стул у барной стойки.
– Кофе? – не хотелось поддерживать тему. – У меня, кажется, оставался тыквенный пирог со взбитыми сливками. Будешь?
– Все буду. И кофе, и пирог. – Он с любопытством оглядывал ее. – А ты не изменилась.
– Должна была? – ухмыльнулась Ариана и нажала на кнопку включения кофемашины. Комната наполнилась шумом перемалываемого зерна, в кружку потекла темно-коричневая жидкость, распространяя вкусный запах свежесваренного кофе.
– Не знаю. – Мэт пожал плечами и подвинул себе тарелку с остатками тыквенного пирога. Наверху шапкой высилась гора взбитых сливок, посыпанных корицей. Обмакнув палец в плотную сладкую пену, он облизал его и замычал от удовольствия. – У вас умеют готовить.
– Это да. – Ариана, наконец, поставила перед ним чашку кофе, налила себе стакан воды и, взяв маленькую десертную вилку, начала ковырять мягкую темно-желтую начинку. – Ты зачем пришел? Даже не позвонил.
– Неправда, я звонил. Ты трубку не брала.
– Так, может, я была занята? Что за срочность была врываться?
– Хммм, а ты все-таки стала совсем другая. Не та Ариана, которая могла в рабочий день сорваться поздно вечером в бар с малознакомым мужчиной.
– Скучаешь по ней? – Она ухмыльнулась и отправила еще одну ложку тыквенной начинки себе в рот.
– А ты?
Вопрос поставил ее в тупик. Первой реакцией было сказать: «Нет», но она понимала, что это не так. Ей действительно нравилась бесшабашность, азарт, с которым она настаивала на своем и защищала свои интересы, сумасбродные идеи, которыми и были так прекрасны выходные. Ради этого и был смысл их ждать, с нетерпением представляя, как уже в пятницу вечером, зайдя в случайный бар, можно скинуть с себя маску офисного работника, упоенного своей компанией, и стать просто собой. Именно это и нравилось в Мэте – с ним можно быть любой, потому что не нужно строить из себя кого-то другого, чтобы затащить его в постель или даже в ЗАГС.
Что же она чувствовала? Почему так долго не может решиться ответить? У нее был выбор – соврать себе и ему, или признаться в неприглядной правде – новая Ариана, разморенная комфортом нового жилого комплекса, слишком быстро стала одной из этих душных девиц, которых раньше сама откровенно презирала, о чем не утруждала себя промолчать.
– Можешь не отвечать. – Мэт расхохотался, отломил большой кусок пирога и с трудом запихал в рот, перепачкавшись сливками. Девушка расхохоталась, глядя на него, – напряжение немного отпустило. – По твоей длинной паузе все понятно. Я так понимаю, ты не думала об этом раньше, но теперь как будто придется.
– Это только твои предположения. – Она пожала плечами. – Так зачем ты пришел?
– Соскучился. Имею право. Или нет? Дай мне почитать ваши правила, может, лучше пойму, как теперь с тобой общаться.
– Не перегибай. – Его слова неприятно отозвались раздражением. Совсем как та крошечная капля соуса, растертая ей самой до огромного пятна. И сейчас точно так же одно брошенное в шутливой форме слово грозило перерасти в скандал.
– Ладно, прости.
– И вообще, раз ты сюда попал, у тебя есть разрешение. А раз есть разрешение – ты либо член сообщества, либо в списке привилегированных посетителей, которых также просят придерживаться правил.
– Ну, я точно никакой не член, – заржал он и, схватив последний кусочек пирога, одиноко лежащий на перепачканной сливками и корицей тарелке, отправил его в рот. – Для меня нет границ, если ты об этом. И, да, мне давали что-то подписать и даже пересылали жуткий файл на триста страниц. Но кто же их читает?
– Я, например, – соврала Ариана. Она не удосужилась даже открыть этот файл, думая, что будет вполне достаточно вести себя как обычно – не влезая в чужие проблемы и не напрашиваясь на общение.
– Врешь, – Мэт легко разгадал ложь, хоть и знал ее относительно недавно. – Ну, да ладно. Вообще, я хотел позвать тебя на выходные за город. Поедешь?
– На все выходные? – она нахмурилась. Идея провести целых два дня – единственные выходные на неделе – в незнакомом месте, где, скорее всего, не получится нормально полежать и отдохнуть, ее не прельщала.
– Да. Ну же, – Мэт перегнулся через барную стойку и потрепал ее по руке, – вспомни себя прежнюю. Бесшабашную, готовую пуститься в любую авантюру.
– Ты меня слишком плохо знаешь, чтобы такое говорить.
– Я познакомился с тобой в баре, мы провели вместе все выходные, и ты даже спонтанно наколола татуировку в сомнительном, между прочим, ночном салоне. Прошло всего пару месяцев. Что с тобой?
– Ничего. – Она дернула плечами и поднялась со стула, чтобы убрать в посудомоечную машину грязную посуду.
Повисла тишина, нарушаемая лишь звяканьем тарелок. Она хотела отказаться, но что-то в его словах заставляло начать доказывать, что он не прав, что ничего не изменилось, и она все так же способна на сумасбродные поступки.
Сопротивление ощущалось всем телом и даже пугало. Никогда в жизни ей не было так трудно на что-то решиться.
Белый Ford Bronco легко скользил по ночным осенним улицам, влажным и блестящим в свете фар от недавно прошедшего дождя, убаюкивая засыпающую на переднем сидении рядом с водителем девушку. Матиас Ньюман смотрел, не отрываясь, на дорогу, и хмурился.
Он не просто так появился этим вечером в квартире Арианы Уйэн.
Последние два месяца закрутили его в процессе продажи компании, и он совсем выпал из жизни. Иногда, плавая по вечерам в собственном бассейне на балконе, он думал о ней – не хотел, само получалось, – но позвонить и куда-то пригласить не решался. Слишком много было в его жизни выворачивающих наизнанку событий, чтобы терпеть ее безграничную страсть к жизни. Так бывает – человек нуждается в том, чтобы раствориться в проблемах.
Сначала все шло как по маслу. Желающего купить его бизнес удалось найти всего за неделю, но потом началось: бесконечные проверки, совещания, отчеты, аналитика, документы. Теперь он не мог бросить все на крепкие плечи Джонатана Росса, и прятать голову в песок больше не получалось. В итоге выяснилось, что его бизнес не такой уж и процветающий, и некоторые из ресторанов давно нужно закрывать, чтобы они не тянули прибыль с других. Это была капля в море его вполне прибыльных локаций, но на общее настроение и нынешнего владельца, и будущего она повлияла так, что пришлось снизить цену на несколько миллионов долларов, – закрытие, как и открытие, требовало больших вливаний, хоть и сулило в будущем увеличение прибыли. Но кому было до этого дело? Конечно, самым лучшим вариантом было бы приостановить сделку, почистить самому эти неприглядные для покупателя моменты, но Мэт торопился. Сам не понимая, куда так спешит.
В итоге за эти два месяца он похудел еще на пять килограммов, хотя и так всегда был тощий, как жердь, перестал бриться каждый день, отращивая себе щетину, все больше угрожающую перерасти в бороду. По вечерам он частенько прикладывался к бутылке виски, и вечерние заплывы становились все реже и реже, оставляя вместо себя компьютерные игры до красных глаз и до поздней ночи, а утром снова надо было бежать в офис. Не удивительно, что Матиас Ньюман вымотал себя до предела, но остановиться не мог, вплоть до сегодняшнего дня.
Сегодня он подписал все бумаги и официально передал свой бизнес, оставшись один на один с несколькими миллиардами долларов. Он выплатил хорошую премию своему бывшему аппарату управления и с чистой совестью вышел за стеклянную дверь, чтобы никогда туда не вернуться.
Он навсегда запомнит эти последние несколько минут, впечатавшиеся в его память. Белые коридоры с огромными стеклянными окнами, открывающими вид на аккуратно выстроенные кубиками рабочие пространства за низкими перегородками, из которых торчали напряженные лица его бывших сотрудников, – все переживали, чем им грозит смена руководства, и теперь провожали бывшего босса взглядами, полными ненависти. Некоторые места пустовали – особо расторопные и пугливые решили не дожидаться вердикта нового начальства и уволились, найдя другое место. Благо, в их городе практически не было проблем с трудоустройством, особенно, если у тебя за плечами опыт в такой большой компании.
Сейчас, смотря на черную, поблескивающую в свете фар дорогу, Мэт вспоминал эти глаза, смотревшие на него, и в который раз задавался вопросом – правильным ли было его решение? Именно поэтому он сегодня решил позвонить Ариане, а когда девушка не ответила, заявился к ней без предупреждения. Казалось, что она, со свойственной только ей неуемной страстью к жизни, сможет встряхнуть его, как уже сделала однажды, окончательно убедив в том, что продать компанию – лучший вариант для него, начинающего скатываться в безграничную скуку слишком комфортной жизни, разбавляемую приключениями, в которые получалось пускаться все реже и реже. То ли старел, то ли начинал задыхаться в подушке безопасности, которую гарантировали ему его миллиарды, пусть даже вложенные в компанию.
Справа мелькнул последний выезд в город, и дорога побежала между темных полей. Яркие огни магистрали сменились редкими тусклыми фонарями, отбрасывающими желтый свет на мокрый асфальт, мешая водителю размытыми бликами. За полями виднелся густой лес, уходящий на несколько километров вглубь. Именно там, среди деревьев, покрывающих низенькие сопки, раскинулся один из загородных комплексов, состоящий из маленьких домиков, расположенных на охраняемой территории на достаточно далеком расстоянии друг от друга, чтобы соседи не мешали уединению, которого так хотелось крупным воротилам бизнеса, привозящим сюда своих любовниц в то время как их жены думали, что они собираются на очередную важную конференцию.
Через пару километров Матиас повернул направо, и машина выехала на узкую двухполосную дорогу, въезд на которую перекрывал шлагбаум, установленный рядом с внушительной будкой с двумя бдительными охранниками. Документы были в порядке, и уже пять минут спустя они ехали между высаженными вдоль обочин маленькими елями.
Ариана проснулась, когда их остановили на проходной, и сейчас сидела, хлопая заспанными глазами и смотря по сторонам.
– Куда мы едем? – голос охрип ото сна.
– Ты только сейчас решила это узнать? – Мэт рассмеялся. – Мне кажется, уже должно быть все равно.
– А и правда, все равно, – пробурчала девушка, развернулась всем телом к нему и, нахмурившись, очень серьезно сказала: – Спасибо.
– За что? – опять развеселился молодой человек, поворачивая налево и вглядываясь в темноту, не тронутую яркими белыми фарами его машины.
– За то, что вытащил меня из дома. Мне, правда, это было нужно.
– Погоди, может, тебе и не понравится. Тем более что у меня корыстные цели.
Ариана удивленно округлила глаза, в темноте салона став похожей на большую сову, и Мэт опять рассмеялся, но ничего не сказал. Он очень устал, и сейчас все его силы были направлены на единственную важную задачу – найти нужный домик среди этой темноты, ориентируясь по белым светоотражающим стрелкам, установленным на каждом перекрестке. Территория комплекса была действительно большая, и стоит им повернуть не туда, как придется возвращаться, чтобы начинать все сначала, иначе есть риск и вовсе заблудиться.
– Приехали, – выдохнул молодой человек и откинулся на спинку водительского сидения. Последние несколько минут он сильно наклонялся вперед, вглядываясь в таблички, от чего давно нетренированная спина затекла и болела.
Перед ними стоял небольшой деревянный дом, выглядевший как два огромных куба, сложенных друг на друга, с рамкой, расположенной с правой стороны и представляющей собой крытую веранду с камином, двумя подвешенными к потолку круглыми креслами и узким длинным столом. Слева открытая пристройка с лестницей, ведущей на второй этаж. Передняя и задняя стены основного корпуса полностью стеклянные, поэтому даже отсюда был виден бассейн, установленный на заднем дворе и сейчас бликующий в свете фар.
Девушка выбежала первая, забыв про свой наспех собранный рюкзак с вещами. Включив в доме свет, она огляделась. Внизу была просторная гостиная, соединенная с кухней, почти незаметной на фоне такой же светло-бежевой стены. У другой неостекленной стены стоял камин, похожий больше на старую печку, – толстые черные трубы уходили вверх и вниз, а на уровне примерно полуметра от пола была установлена металлическая коробка с решетчатой дверью. На верхнем этаже, примыкая одной стеной друг к другу, расположились две спальни – одна с видом на подъездную дорожку, вторая с видом на задний дворик и бассейн. Обе были обставлены одинаково – огромная кровать, занимающая почти все пространство, встроенный шкаф для одежды и такие же печки для отопления.
Свесившись с перил второго этажа, Ариана закричала:
– Чур, я беру вид на бассейн!
Матиас, только выбравшийся из машины и оглядывающийся по сторонам, безразлично махнул в ее сторону рукой, не желая спорить. Ему было все равно, на какую сторону будут выходить его окна.
Воздух был по-осеннему холодный. Подхватив свою сумку и рюкзак Арианы, а также пакет с едой, предприимчиво прихваченной им в ближайшем к дому супермаркете, Мэт поднялся на второй этаж, раскидал багаж по комнатам и спустился вниз. Девушка сидела на диване, обхватив себя руками и всматриваясь в темноту возвышающегося за стеклянными стенами леса. Лишь маленькая площадка, на которой могли с легкостью разместиться всего две машины, отделяла их от нетронутой человеком природы.
Он разжег огонь во всех трех комнатах – печки подпитывались газом, поэтому не было проблемы регулировать пламя и подкидывать дрова, – и, кинув на диван пакет с продуктами, пошел к кухонному столу, чтобы сварить им обоим горячий кофе. Возясь с незнакомой ему моделью кофемашины, он украдкой поглядывал на девушку. Блики пламени бегали по ее лицу, уставшему и все еще хранящему отпечаток ладони, которую она подложила под щеку, пока спала всю дорогу. Пожалуй, ее можно было назвать симпатичной, если бы не чуть больше, чем нужно, широкий нос, вздернутый кверху, и слишком узкие губы, которые она имела привычку обкусывать, когда задумывалась о чем-то своем.
Вот и сейчас, погрузившись в мысли, она покусывала до крови сухую кожу на губах, явно не понимая, что делает, и не ощущая боли. Было в ней что-то от прежней Арианы, и Мэт искренне надеялся, что здесь, в этой глуши, получится ее оживить. Быть может, это поможет и ему вернуться к жизни.
Рабочий день начинался как обычно – с всклокоченной головы, размазанной туши под глазами, которую она забыла смыть, завалившись домой уже за полночь. Со стоном оторвав голову от подушки и сев на кровати, Кэрри Эванс еще пять минут пыталась прийти в себя, чтобы, наконец, подняться и поплестись в ванную, проклиная все на свете – и понедельники, и работу, и свое неуемное желание выжимать из выходных все, что можно, забывая, что никакая сила в мире не способна заткнуть проклятый будильник, настроенный ровно на пять утра. Никто, кроме нее самой, а она явно не собиралась этого делать, пока не обзаведется приличным мужем, способным ее содержать.
Удачно выйти замуж было самой страстной мечтой маленькой Кэрри с тех самых пор, как она побывала в гостях у подруги, где внешняя и, возможно, показная идиллия была настолько притягательна, что не могла никого оставить равнодушным, – трое детей, обнимающая всех мать, заботливо отодвигающий стул для жены отец и собака. Нельзя было придумать ничего более прекрасного и в то же время пошлого. Не то, что у нее в семье, где вечно уставшая жена, работающая на двух работах, прибегала домой, чтобы обхаживать своего муженька, считавшего себя великим художником. Он и правда рисовал гениальные портреты карандашом, превращая их в настолько живые картины, что, казалось, человек на изображении вот-вот вдохнет и начнет рассказывать свою непростую историю. А в том, что истории и правда непростые, можно было не сомневаться, если знать, где находил персонажей для своих работ мистер Эванс. К сожалению, пробиться куда-то ему так и не удавалось, что еще больше злило, и весь свой гнев он вымещал на детях – маленькой дочке и чуть более взрослом сыне, особо не выбирая и не имея никаких предпочтений, довольствуясь тем, кто попадется под руку.
Когда девочка подросла, ее желание только укрепилась с первых же дней, проведенных в институте. Она не могла себе представить, что когда-нибудь ей придется самой отвечать за себя, – страшила сама мысль об этом. И тем более привлекательно выглядели молоденькие дурочки, охомутавшие сынков богатеньких бизнесменов, учившихся в основном на юридическом факультете, и забившие на учебу, почти прекратив ходить на лекции и кое-как сдавая выпускные экзамены, чтобы не шокировать родителей и подстраховаться на случай, если дело с замужеством не выгорит. Кэрри мечтала быть одной из них. Мечтала о том, что у нее тоже будет все, как в сказке, – в нее влюбится богатый и обязательно красивый парень, новая семья примет ее, как родную дочь, и, конечно, согласится на скорую свадьбу. Она родит троих детей, заведет собаку и никогда в жизни не пойдет работать в душный офис, чтобы не стать выгоревшей от усталости грымзой, какой была ее мать. Она тоже всю жизнь посвятила построению карьеры, одновременно беря подработку в маленьких частных компаниях, чтобы ее семья могла ни в чем не нуждаться. Были ли у нее другие мечты в жизни?
Чуда не произошло. Выпустившись из института, девушка так никого себе и не нашла, кто хотя бы в будущем рассматривал ее в роли жены. Конечно, было много тех, кто не против был поразвлечься с красивой стройной блондинкой, готовой практически на любые фантазии, но дальше этого дело не заходило.
И сейчас, стоя рано утром над умывальником и пытаясь привести свое опухшее от излишних возлияний лицо в порядок, девушка мысленно проклинала все на свете.
Ровно в семь часов Кэрри выбежала из подъезда, прыгнула в свою старенькую красную тойоту и вырулила со двора. Предстояло толкаться часа полтора в пробках, не имея возможности превысить хоть на чуточку скорость, и это время она обычно тратила на то, чтобы подвести еще непроснувшиеся глаза и сжевать пару бутербродов с отварной индейкой и зерновым хлебом. Каким бы беспечным ни казалось ее поведение на выходных, начиная новую рабочую неделю, она принималась строго следить за собой, чтобы, не дай Бог, не потерять единственный козырь – свою красоту.
Бесконечные таблицы с цифрами мелькали перед глазами, наводя на нее смертную скуку. Девушка в очередной раз задумалась о том, чтобы попросить о переводе в другой отдел, хоть к Ариане, которая раньше работала с ними, а теперь занимается составлением и ведением договоров и контрактов. Эта работа казалось гораздо интереснее, чем финансовые отчеты и поиски жалких копеек, лишь бы сошелся бухгалтерский баланс.
Вспомнив о подруге, Кэрри бросила взгляд на часы – 12:30 – и решила, что пора сходить на обед, а заодно завернуть в соседний кабинет и рассказать ей про эксперимент, который она вспомнила еще в пятницу, пробираясь до первого за тот вечер бара, и благополучно забыла на все два последующих дня.
Люди стройной чередой разбредались с рабочих мест. Кто-то спешил в столовую, кто-то пытался успеть съездить по каким-то мелким делам, другие брали принесенные из дома ланч-боксы и отправлялись в небольшой парк, расположенный за зданием, чтобы пообедать на природе и спокойно обсудить последние новости, не опасаясь быть услышанными.
В кабинете Арианы почти никого не было. Подойдя к единственной оставшейся женщине, склонившейся над смартфоном и что-то судорожно печатающей, Кэрри кашлянула, но, не дождавшись реакции, потрогала ее за плечо.