Два года назад
Возвращаюсь уставшая после очередного дня, скидываю с себя теплое платье, снимаю очки и расплетаю тугие косы.
Я не красавица ни разу. Серая мышь самая настоящая, и я не понимаю, что во мне нашел красавчик универа. Но Денис исправно таскается за мной, как собачонка, и все уже в нашу сторону косо поглядывают.
Мне от этого внимания некомфортно до чертиков.
Об окно звонко что-то ударяется, а я так и застываю со сжатым в кулаке платьем.
Это еще что такое?
Звук повторяется, и я, чувствуя раздражение, подлетаю к окну и распахиваю его, высунувшись на улицу.
– Вау! Вот это вид, – пораженно выдыхает Денис, смотря в зону моего декольте.
Опускаю взгляд и взвизгиваю.
– Не, грудь у тебя, конечно, зачетная. – Он переводит взгляд на проходящую мимо парочку парней, которые тоже замечают меня, торчащую из окна, и рыкает: – Че вылупились? Проходим, проходим. Лисенок, ты это, прикройся, что ли.
Его глаза вспыхивают озорным огоньком, а губы растягиваются в плотоядной улыбке.
– А что ты сразу туда пялишься? – повышаю голос, чтобы он меня услышал.
– Не, ну, нормальная претензия, да? Если у тебя перед носом потрясут конфеткой и скажут: «Не ешь», ты послушаешься?
Раздраженно фыркаю и скрываюсь в комнате, натягиваю футболку и спортивные штаны, будто он сквозь стены видит. Хотя я ничему не удивлюсь.
Это же Денис: что не увидит – додумает.
Снова звон камешка.
– Ну чего тебе?
– А ты в трусиках? – Поигрывает бровями.
Берусь уже за ручку окна, но Денис поднимает руки:
– Нет, нет, лисенок, не убегай.
Складываю руки на груди, а у самой там, за ребрами, сладко поет. Еще бы! Самый красивый парень пожаловал по мою душу.
– Ну?
Щеки Дениса слегка краснеют, а мне даже хочется глаза протереть.
– Пойдем погуляем?
– С кем?
Денис крутит головой:
– Ты тут видишь кого-то, кроме меня?
– Нет, ну мало ли, куда ты меня потащишь.
– Только ты и я, лисенок. Давай.
Выгибает бровь и прищуривается.
– У меня дела. Нужно готовиться к зачету.
– Ой, да к черту!
– Нет, Швецов, не к черту. Я не собираюсь слетать со стипендии.
Он надувает губы. Смотрит куда-то вправо. Я даже хочу высунуться и посмотреть, что там такое интересное он увидел, но он моргает и снова возвращает взгляд на меня.
– Ладно, иди учи.
Это подозрительно. И даже обидно.
Но он об этом не узнает. Захлопываю окно и бреду к столу.
Внутри бурлит возмущение, раздражение и еще что-то.
Да и черт с ним!
Не успеваю взять в руку книгу, как меня снова отвлекает стук о стекло. Подскакиваю как ошпаренная, когда вижу в окне улыбающуюся рожу Дениса. Показывает на ручку.
Открываю окно только потому, что боюсь, что этот ненормальный свалится и что-то себе повредит. Хотя, казалось бы, он взрослый мальчик, может сам о себе позаботиться.
– Ты с ума сошел? Ты зачем сюда залез? У меня лестницы нет, что ли?
– Лестницы для слабаков, лисенок. Я ж не слабак.
Заламываю бровь, а Денис громко фыркает и ударяет меня по носу.
– Что тебе надо, Дэн?
Он задумчиво проводит пальцем по нижней губе. Сканирует меня взглядом, а мне кажется, что под его взглядом тело превращается в уголек.
– Поцеловать тебя хочу, – задумчиво бормочет.
– Что?
– Ай, да чего я говорю?
Сокращает расстояние между нами и, прижимая к двери, прикусывает мои губы.
Вздрагиваю и упираюсь руками в грудь. Пищу.
Но в этот раз все по-другому. Поцелуй нежный, его пальцы бережно обхватываю подбородок, заставляя наклонить голову.
Пробегает языком по линии смыкания губ, и я сдаюсь. Даже стон не могу сдержать. Сгребаю в кулак его футболку и слышу его шумный выдох. Словно все это время он ждал отпора, а теперь понял, что его не будет.
Отрывается, оставляя между нашими губами расстояние не больше сантиметра. Наше дыхание перемешивается, и я соприкасаюсь грудью с его телом.
Смотрим друг другу в глаза. В серо-синих – ни капли веселья. Серьезен как никогда. И эта серьезность непривычна для меня.
– Я хочу, – сглатывает и делает рваный вдох, – хочу, чтобы ты со мной была, лисенок.
Следующий вдох застревает в легких, и я пытаюсь отстраниться, но Денис прижимает меня к себе за талию.
– Зачем? – дрожащими губами произношу.
– Потому что ты меня зацепила, и я не собираюсь смотреть, как тебя заграбастает себе кто-нибудь другой.
– Денис, отношения – это тебе не игрушка.
Он проводит большим пальцем по моей щеке, и та моментально вспыхивает под его прикосновением.
– А кто сказал, что я играю?
С самого утро родители уперли Настенку в детский центр, потом на прогулку и к себе. Мне дали возможность спокойно поработать, потому что заказы множатся, а сроки горят, и я в последнее время, скажем так, успеваю все в последний момент.
Всматриваюсь в монитор ноута, пытаюсь составить макет рекламного баннера, но постоянно что-то не так, и я уже битый час меняю туда-сюда слои и положение элементов.
Постоянно отвлекаюсь и не могу сосредоточиться. Что-то грызет внутри и не дает расслабиться и погрузиться в любимое дело с головой.
Благодаря Насте я и нашла такую работу: не нужно никуда ездить и зарабатываю достаточно на нашу с Настенкой жизнь.
И никакие Денисы нам не нужны.
Дергаюсь как от пощечины. С чего опять мысли в его сторону унеслись?
Он не должен узнать о дочери, только как вот ее скрывать, находясь от него так близко? Снова сбегать? Не хочу! Надоело!
Слышу, как в стороне ванной что-то капает. Прислушиваюсь. Точно, не показалось. В квартире что-то капает.
– Черт, ну что ж такое!
Захлопываю крышку ноута и иду в сторону шума. Включаю свет. Лампочка взрывается и окатывает меня осколками. Прикрываю голову и с ужасом взираю, как с потолка стекают струйки воды по кафелю.
Щелкаю выключателем, чтобы ничего не коротнуло, и несусь на балкон за тазиками и ведрами. Расставляю по полу. Должно хватить, пока я бегаю наверх.
Надо найти, от кого этот водопад.
Пролетаю мимо квартиры Дениса в надежде, что все же не придется с ним снова сталкиваться.
Стучусь, но мне никто не открывает. Топаю ногой и спускаюсь к бывшему. Только заношу руку над звонком, как замечаю, что в двери зазор. Сердце ухает вниз, когда понимаю, что дверь не заперта.
«Вызывай полицию! Тут что-то не так!» – вопит голос, но я, как последняя идиотка, шагаю в тишину квартиры.
– Денис? – неуверенно зову, но ответом мне только тишина.
Делаю еще несколько шагов на дрожащих ногах.
В ванной через верх выливается вода. Выкручиваю краны и открываю заглушку.
И вроде бы можно сбежать: ну мало ли почему тут открыто? Но внутри все замирает при мысли, что с Денисом что-то не так. Долбанное чувство ответственности! Иногда оно очень мешает спокойно жить.
Прохожу по комнатам и чуть ли не падаю в обморок, когда вижу, что Денис лежит на полу. И он в отключке.
– Денис! – испуганно выкрикиваю.
Ноги подводят, и я пару раз спотыкаюсь, пока сокращаю расстояние до парня. Сердце колошматит, как отбойный молоток. В ушах все звуки как обрубает.
Дрожащими руками осматриваю его, но крови нет, и я выдыхаю.
– Денис. – Слегка бью по щекам, а у самой внутри словно все процессы останавливаются.
Мне страшно за него. И что бы он мне ни сделал… Черт! Он не чужой мне.
– М-м-м-м-м, – мычит Денис, пытается открыть глаза.
С третьей попытки получается.
– Лисенок, – шепчет он, – я умер и попал в рай?
– С ума сошел? – так же шепотом. – Ты, кажется, потерял сознание.
Приподнимается на локте. Хмурится.
– Да ну, я никогда не терял сознания.
Голос слабый, но он разговаривает, и это хороший знак.
– Я скорую вызову.
Шарю по карманам штанов и закусываю губу. Телефон дома. Остался валяться на диване.
– Не надо скорую.
С трудом приводим Дениса общими усилиями в стоячее положение. Его шатает. Видно, что слабость. Постояв не больше минуты, падает на диван. Над губой испарина.
– Давай врача, Денис, – настаиваю.
Осматриваю комнату: может, найду его телефон и позвоню.
Возвращаю взгляд на Дениса. И тут только доходит, что он в костюме, только пиджака не хватает. В кармане – очертания телефона.
Протягиваю руку.
– Дай телефон.
– Зачем, лисенок?
– Вызову врача. Ты бледный, и ты упал в обморок.
– Ой, да фигня. Видимо, усталость дает о себе знать, – отмахивается, как от назойливой мухи. – Поцелуй. Может, пройдет?
У меня глаза на лоб лезут от такой наглости.
– Шучу, шучу. А то еще ужалишь ненароком, а я после того раза долго отходил.
– Что ты несешь?
Теряю нить разговора. У него что-то похожее на бред?
– Забей. Ты как у меня оказалась?
Взгляд проясняется, и он уже не выглядит так бледно и нездорово. Выпрямляется на диване и бросает на меня взгляд исподлобья.
Хм, узнаю теперь прежнего Дениса. Для него всегда показать слабость было за гранью дозволенного. Когда враг знает слабое место, он бьет по нему – его слова.
Да, но я же не враг. А кто же тогда?
Застываю.
– Ай!
Щелкает пальцами и дергает за руку:
– Куда улетела, лисичка?
– Хватит меня так называть! – Сжимаю губы и стискиваю кулаки. – Для тебя я Алиса.
– Окей. Что ты тут делаешь, Алиса?
– Ты меня затопил. Я пришла сказать тебе об этом, но у тебя дверь была открыта.
Денис снова хмурится. Потирает шею сзади.
– В смысле открыта?
– В прямом. Не заперто. Как еще сказать?
– Ладно, не ори.
– Зашла, а тут ты лежишь в отключке. Воду я выключила, в общем. Счастливо оставаться.
Не хочу продолжать разговор. Разворачиваюсь и сбегаю.
Опять. Трусливо прячусь от него. Только вопрос в голове молотом долбит. Что, мать его, он имел ввиду, когда сказал, что долго отходил после того раза?
Да и плевать! Я сделала все, что от меня зависит, дальше пусть разбирается сам.
***
В очередной раз пытаюсь возвратиться к работе, но меня снова отвлекают. На этот раз звонок в дверь.
Рычу и с психом подскакиваю на ноги. Кого там еще принесло? Для родителей рано, а для Женьки без предупреждения – смело.
Со злостью распахиваю дверь и замираю с открытым ртом.
– Чего тебе еще?
На пороге Денис, уже не в костюме. Спортивки и белая майка, оголяющая немного больше, чем я готова видеть. Но не зажмуриваться же, как зеленой девчонке?
Хотя сколько у меня не было близких отношений с противоположным полом? Так и зажмуриться не стыдно.
Но тем не менее стою с широко распахнутыми глазами и жду.
– Ну ты же сказала, что я тебя затопил. Вот, пришел оценивать ущерб.
Руки в карманах, на губах циничная усмешка. Того, оглушенного, Дениса уже нет. Он быстро умеет себя в руки брать, что бы ни случалось с ним. Встал, отряхнулся и дальше пошел.
– Зачем? Все у меня нормально, лампочку только вышибло.
– Я пройду?
– Нет.
Встаю на его пути и чуть ли руки не раскидываю, чтобы не пропустить его.
Денис выгибает бровь, а я соображаю, как его удержать.
– Наврала?
– Да с чего бы мне врать? – Раздражаюсь на его ослиное упрямство.
– Ну не знаю. Увидеть меня захотела, вот и пришла.
Открываю рот, чтобы послать его в далекое пешее путешествие. Но слышу звонок телефона. Могут быть родители. Черт!
Пытаюсь захлопнуть перед носом Дениса дверь, но он протискивается. Без приглашения. Просто заходит как к себе домой. Вот наглость!
Делаю глубокий вдох. Звонок повторяется, и я наконец отмираю и пробегаю в комнату за телефоном.
Окидываю взглядом стены, на которых фото. Подбегаю и начинаю срывать их, отвечая на звонок.
– Да, мамуль, – пытаюсь отдышаться.
– Ты там кросс, что ли, сдаешь?
– Да нет, к телефону бежала.
Выглядываю в коридор в надежде, что Денис без моего разрешения не пройдет в квартиру. Но я за два года забыла, что у него этика на нуле, и он проходит.
В последний момент переворачиваю фото на столе лицом вниз и выпрямляюсь.
– Что-то случилось, мам?
– А? Да нет, звоню сказать, что все хорошо. Настена покушала, сейчас дед пошел укладывать. Вопрос, конечно, кто уложится быстрее. – Смеется.
Я подхватываю ее смех, потому что папа очень быстро может вырубиться.
– Ладно, пойду проверю, как они там. Вечером вернем. Завтра же к врачу.
Это напоминание немного умиряет мое веселье.
– Да, все, пока. – Сбрасываю и поворачиваюсь к Денису. – Тебя не учили, что без приглашения нельзя вламываться в чужую квартиру?
Складываю руки на груди.
Денис обводит взглядом комнату, и его взгляд задерживается на игрушках, сложенных в коробке и задвинутых в угол.
Черт!
Закусываю губу и заставляю себя оставаться на месте, а не метаться, чтобы убрать игрушки.
– Ты же знаешь, что культура для меня чужда, – ухмыляется.
Закатываю глаза, потому что, да, знаю я это прекрасно. Сколько приходилось его одергивать, когда он начинал перегибать палку с другими, пока мы встречались.
Сердце болезненно сжимается, но я делаю глубокий вдох.
– Сестры? – Кивок в тот самый угол.
– Тебя не касается.
Слишком резко отвечаю. Серо-синие глаза останавливаются на моем лице, и сердце пропускает удар.
– Ты хотел посмотреть ущерб?
Вздергиваю подбородок.
– Ну, показывай. – Резко усмехается и разворачивается, направляясь в ванную.
Включает фонарик на телефоне и обводит лучом небольшое помещение.
– Плитка вымокла, торшер лопнул.
Натыкается на осколки и шипит.
– Аккуратно. – Хватаю его за руку и тяну назад.
Меня словно ударяет током от прикосновения к нему. Да и он дергается, словно чувствует то же самое.
– Предупреждать надо, блин, – недовольно бурчит и делает несколько шагов из ванной, оставляя кровавые следы на плитке.
Сдерживаюсь, чтобы не застонать от досады. Еще мне травм не хватало!
– Не надо идти, куда тебя не приглашали, – рычу. – Пойдем.
Захожу в кухню и открываю отдел с аптечкой. Достаю ватный тампон и антисептик.
Денис заходит, прихрамывая, и садится на стул. Следит за каждым моим движением, как коршун. Под его взглядом становлюсь неуклюжей. Руки подрагивают.
Протягиваю ему бутылек и тампон.
– Надо проверить, чтобы не застрял осколок. Я не успела убрать просто, побежала искать источник водопада, – начинаю бездумно тараторить все, что на ум приходит.
Сдергивает пропитанный кровью носок и пытается посмотреть на ступню.
Психует оттого, что не получается. Смотрит на меня исподлобья.
Прикусываю костяшку пальца, чтобы не рассмеяться. Человек все-таки из-за меня поранился.
– Помочь?
– Сам справлюсь.
Цокаю. Ну как маленький, блин!
Подхожу и присаживаюсь на коленки, промачивая кровь, чтобы было лучше видно.
– Подожди, очки надену, не вижу.
Покидаю спешно кухню. Мне нужна минутка – перевести дыхание, потому что слишком… Слишком находиться с ним так близко. Ощущать его дыхание и запах. Слишком долго я от этого отвыкала, чтобы вот так снова нырнуть с головой в забытые ощущения.
Надеваю очки, айкаю. Вытаскиваю линзы и снова водружаю на нос оправу.
Делаю несколько глотков воздуха. Прикладываю руку к груди, за которой сердце трепыхается, как птичка пойманная.
– Успокойся. Это бывший, он предал, и ты должна его поскорее вышвырнуть из квартиры, – шепчу напутствие.
И постепенно уверенность в силах возвращается.
Захожу на кухню. Денис сидит, как я его и оставила, только голову откинул на стену и прикрыл глаза.
– Ты все еще носишь очки?
– Как видишь.
Открывает глаза и встречается со мной взглядом. И мое предательское сердце снова проваливается в район желудка.
– Старые мне нравились больше. В этих ты прям такая стервочка, – хмыкает.
Снова присаживаюсь и убеждаюсь, что нет никаких осколков. Промываю и заматываю ногу Дениса, чтобы он мог ходить и не наследил мне на полу.
Делаю рывок, чтобы встать, но не успеваю, и моя рука оказывается в тисках.
Денис дергает меня ближе к себе.
Наши лица слишком близко, а мое глупое сердце и так на пределе.
Боюсь дышать, чтобы его запах не забился в легкие еще сильнее. И так снова придется вытравливать его.
– Куда ты исчезла? – Его шепот ударяет по нервам. – Почему?
Дергаюсь.
Он отпускает, а у меня в глазах скапливается влага.
– Тебе пора.
– Не ответишь? – со злостью, от которой волосы шевелятся.
– Это все в прошлом, Денис. Тебе пора! – с нажимом.
Выдыхаю, когда слышу хлопок дверью.
Он все прекрасно знает, просто решил поиздеваться над глупой мной, которая когда-то влюбилась и отдавала всю себя.
С самого утра как на иголках. Сегодня прием, на котором нам с Настеной точно скажут диагноз и как все можно исправить.
Мама тоже уже крутится на кухне, пытается приготовить нам завтрак, но, судя по грохоту, который доносится до меня, у нее все валится из рук.
– Мам, да ладно тебе, там же есть каша Настьке.
– Так, а ты что, голодная поедешь?
– Да я не хочу ничего, мам.
Потому что кусок в горло не полезет. Не хочу я завтракать, мысли совсем в другом русле.
– Ну Женька же приедет сейчас, тоже, наверное, голодный, как всегда.
– Мам, да у тебя там все летает. Какая тебе готовка? Садись и выдохни.
В квартире все затихает. Прислушиваюсь минуту, но из кухни больше не доносится ни звука.
Заглядываю и вижу, что мама сидит, опершись на стол, и сжимает переносицу.
Сердце простреливает болью.
Тихонько подхожу и кладу руку на плечо в успокаивающем жесте. Хотя саму всю колбасит от нервного напряжения.
– Мамуль, ну ты чего нос повесила?
– Ой, Алиска, ну за что нашей малышке такое?
Дергаюсь, прикусываю щеку. Боюсь заскулить от боли за дочь.
– Мам, ну еще ничего же непонятно. Да и врачи дают очень хорошие прогнозы, главное – не затягивать с этим всем делом и просто сосредоточиться на лечении.
– Ох, надеюсь, дочка. Надеюсь.
Мы замолкаем. Из коридора доносится звонок телефона.
– Женька, наверное.
Хватаю телефон.
– Да, Жень.
– Готовы? Привет.
– Да, готовы. Ты зайдешь?
– Конечно, помогу принцессу транспортировать со всеми почестями. Как преданный рыцарь.
Не сдерживаю смешок. Братец, блин! Всегда знает, что сказать, чтобы поднять настроение. Да и мне с ним не так страшно. Хотя в глубине души очень хочется, чтобы рядом был отец Насти. Но это очень глубоко, и продолжаю это чувство давить и закапывать.
– В общем, я уже во двор въезжаю. Ждите.
– Ждем.
– Мам, Женька уже на подходе. Зайдет, чтобы помочь Настю вынести.
Захожу в зал, где дочь играет с осликом. Поднимает головку и тут же наклоняет, пытается сфокусироваться.
– Ну что, принцесса мамина, готова к небольшому приключению?
Настя угукает и встает. Тянет ко мне руки. Подхватываю ее, зарываюсь в волосики и глубоко дышу. Не могу надышаться: каждый раз разрывает от эмоций, что такое чудо у меня.
Мама выходит на звонок в дверь.
– Драсьте, теть Вер. Где главная?
– Да вон, в зале обжимаются с Алиской.
Женька появляется в проеме и почти весь его загораживает.
Настя, завидев любимого дядю, тянется к нему.
– Ах ты предательница, – шутливо бурчу, но передаю Жене.
Женька зацеловывает Настю, а она восторженно пищит.
Брат бросает на меня тревожный взгляд. Тоже волнуется, хоть и пытается не показывать это мелкой.
– Жень, кушать будешь? У нас каша овсяная.
Лицо брата меняется и покрывается красными пятнами.
– Что такое, братец? – фыркаю.
– Теть Вер, я это, без овсянки обойдусь.
– Что, вспомнил, как в лагере тебе эту овсянку на голову надели? – ржу, ловя на себе разъяренный взгляд.
– Ты лучше вспомни, что потом с тем смертником было, – рычит Женька.
Ну да, помню. Женька полез на мою защиту, когда пацан из старшего отряда в который раз пытался отобрать мои очки и разбить, а потом получил в столовой по полной. Но мой брат никогда не давал ни меня, ни себя в обиду, и уже через час обидчик просил на коленях у меня и у Женьки прощения, а Женьке еще и завтрак отдавал до конца сезона.
Но после той истории брат терпеть не может овсяную кашу.
– Ну что, поехали, Лис?
Упаковываю Настю в шапку и пальтишко, аккуратно заправляю выбившиеся прядки и чмокаю в курносый носик.
Все же с Денисом у нее намного больше, чем со мной. Папина дочка прям.
Женька поудобнее перехватывает Настену и идет на выход.
Мама стискивает кухонное полотенце в руках, а у самой на глазах слезы.
– Ма, ну ты чего? Мы ж не на фронт,
– Страшно.
– Мне тоже, мам, но страшнее оставить Настю вот такой и лишить ее нормального будущего.
– Лифт приехал, Лис! – кричит брат, и я выбегаю из квартиры.
Лифт коротко пикает, и двери разъезжаются. Прикрываю глаза. Ну конечно, этот день недостаточно напряженный, надо еще и с Денисом нос к носу столкнуться.
Женька прижимает Настю крепче, но дочь явно против и начинает пищать и выворачиваться.
Денис переводит взгляд с меня на Женьку, а потом на Настю. Сжимает губы, пока я молюсь, чтобы дочь не обернулась и он не увидел лицо. Страх во мне крепнет, потому что я не хочу, чтобы он видел ребенка. Он может догадаться.
– Привет, Денчик, – прерывает затянувшееся молчание брат. – Может, подвинешься, чтобы мы зашли?
Денис делает шаг в сторону, я заталкиваю Женьку, чтоб он встал сзади Дениса.
Брат непонимающе хлопает глазами, пока я глазами стреляю в дочь. Потом, видимо, до него доходит, что я пытаюсь ему сообщить без слов. Разворачивает Настю спиной к Денису.
– Так у вас, я смотрю, уже прям семья настоящая, – с издевкой.
Щеку жжет от его взгляда, но я пытаюсь сохранить бесстрастное выражение лица. Еще не хватало, чтобы он увидел, что я нервничаю и дергаюсь!
– Разве это плохо, что у нас семья? – не смотря на него, отстреливаюсь.
– Это прекрасно, лисенок. – Наклоняется чуть ближе, и я чувствую, как по щеке скользит его выдох.
– Ничего что я тут? – подает голос брат
Вздрагиваю, но этот вопрос заставляет Дениса отпрянуть.
– Да ничего, ты не мешаешь, – хмыкает бывший.
Настя вертит головой и останавливает взгляд на Денисе.
– Дядя, – пищит дочка и снова начинает вырываться из рук Женьки.
Брат таращит глаза, крепче прижимая мелкую. Но в нее как что-то вселилось, она рвется в сторону Дэна.
Дэн поворачивает голову в сторону дочери. Мажет по ней взглядом и отворачивается. А я выдыхаю.
Лифт наконец распахивает створки, и я вытягиваю брата. В груди все ходуном, руки трясутся, ноги ватные. Брат мало того что держит Настю, так еще и меня под локоть подхватывает.
– Я в норме, Жень, – пытаюсь отдышаться.
– Оно и видно. Ты сейчас в обморок рухнешь прям перед Денисом своим, – недовольно бурчит Женька. – Ты чего поплыла, мать?
Садимся в машину. Жду, пока брат пристегнет Настьку в кресле и усядется сам.
– А вдруг он бы рассмотрел Настю?
– Ну и что?
– И понял бы все.
– Лиса, ты слишком хорошего мнения о мужиках. Поверь, очень редкие экземпляры в состоянии выискивать свои черты в постороннем ребенке и считать, что этот ребенок непременно их. А Денчик уверен, что ты со мной, – фыркает. – Как он обломится, когда правду узнает!
– Если узнает, – поправляю брата.
– Да узнает, куда он денется? Все тайное всегда становится явным.
Доезжаем до клиники, пытаясь перешучиваться, хотя с каждым метром напряжение внутри растет и не желает отпускать. В регистратуре называю фамилию врача. Подходим к кабинету. Делаю несколько рваных вдохов, теряя последние крупицы самообладания.
Как же страшно.