Ксения Алексеевна Лестова
Последняя жизнь. Женить рыжего

Глава 3
В которой путешествие только начинается

После того, как все было готово, меня оставили в покое. Время уже было позднее. Однако… из-за стресса, не иначе, мне снова захотелось есть. И я все-таки попросила Есению принести мне что-нибудь перекусить. Девушка выполнила мою просьбу в кратчайшие сроки. И вскоре я уже сидела на кровати и уплетала пирожки с капустой и пила травяной чай. Все было настолько вкусно, что я даже пожалела, что не этим меня кормили во время ужина. Или просто на нервной почве я стала предпочитать сладкое нормальной еде…

Когда легла спать, еще какое-то время крутилась с боку на бок. Никак не могла уснуть. Все прокручивала в голове события прошедшего дня. Вспоминала Дмитрия, который, может, и не Дмитрий вовсе. Думала о рыжем нахале, сразу же невзлюбившем меня. Будто я виновата, что попала в этот мир. Тем более, по его душу. Не нужна мне такая душа. Мы же не выдержим совместный путь, если он займет больше двух дней. Просто на длительную «прогулку» моих нервов не хватит. Еще пугала неизвестность. Куда мы отправляемся? Что за Дьявольская пустошь? Как там… родители, в конце-то концов.

Все эти мысли крутились в голове, не позволяя нормально отдохнуть. В итоге я заснула уже когда за окном занимался рассвет. Но и такому короткому отдыху была рада.

А проснулась от того, что кто-то прыгнул прямо мне на живот. Вскрикнув, открыла глаза и уставилась в потолок. Первое, за что зацепился мой сонный взгляд. До сознания не сразу дошло, что кое-кто довольно упитанный, цепляется когтями за одеяло, которым я была накрыла. А мордой этот наглый усатый чуть ли не утыкается в плотную ткань. Еще и мурчит довольно, паразит такой.

– Кыш, – шикнула на кота и попыталась отвоевать у него одеяло. Параллельно с этим предприняла попытку спихнуть с себя обжору. Куда там! Силищи в этом пушистом оказалось столько, что среднестатистический богатырь обзавидуется. Если тут вообще есть… среднестатистические. – Слезай, давай, – выдохнула, когда кошак, будто издеваясь, разлегся на мне. Лапы вытянул и тянется когтями к моему лицу. – Царю расскажу, – привела единственный аргумент, который помог бы мне избавиться от тяжести тела кота. И он, слава богу, подействовал. Кот напрягся, даже, кажется, морда нахмурилась. И в мгновение ока оказался под кроватью. Я и понять не успела, как он это сделал.

А уже через пару секунд в комнату вошла заспанная Есения. Быстро оценила ситуацию и погнала меня умываться. Видимо, я выглядела ничем не лучше. Но стоит признать, что прохладная вода взбодрила. Про наглую рыжую морду, притаившуюся под кроватью, старалась не думать. И чего, спрашивается, этот кот ко мне привязался?

Поняв, что начинаю сама себе противоречить, еще раз умылась холодной водой. И только когда мысли пришли в относительный порядок, вышла из купальни.

Сегодня меня облачили в красный сарафан и белую рубаху. Из обуви предложили надеть сапожки из плотной ткани. Но по словам Есении, жарко в них быть не должно было. А мне и выбирать было не из чего. Волосы заплела в тугую косу.

После того, как я была полностью готова, меня сопроводили в обеденную. В которой находились уже знакомые мне мужчины. Расписывать свою раннюю трапезу не стану. Скажу только, что с Тимофеем мы снова вступили в словесную баталию. Короткую, но от этого не менее неприятную. И чего, спрашивается, он так на меня взъелся? И спросить на прямую пока возможности не было. Не при царе же выяснять, чем я этому рыжему не угодила?

После завтрака, мы направились к конюшням, которые располагались за дворцом. Сопровождали меня и Тимофея сам царь, Любозар и трое стражников. Когда вышли на улицу я, признаться, занервничала. Все было незнакомое. И в то же время – родное. Вон у дальнего дома растут три тонкие березки. Слева от входа во дворец располагалась небольшая постройка. Словно дом царя в миниатюре. Кто там жил я, само собой, не знала. Но все здесь было такое… яркое, где-то родное, где-то необычное. Даже дорожка, выложенная камнем, почему-то казалась особенной, красивой. А ведь, казалось бы, камень и камень, дерево и дерево. И деревья, опять же, ничем от привычных мне не отличаются. Но здесь они были более сочными что ли.

Конюшня оказалась большой, с невысоким потолком, прямоугольной формы. По обе стороны располагались загоны, в которых недовольно фыркали лошади. Далеко нас отводить не стали. Конюх быстро указал на два стойла. К одному из них сразу же подошел Тимофей. Конь, черный, массивный, будто ждал человека. Потянулся мордой к ладони, на которой лежала морковь, пофыркал немного ради приличия, и очень быстро умял угощение.

Мне же досталась серая, на первый взгляд, смирная лошадка. Красивая, но не такая мощная, как ее соплеменник. И слава богу. Потому как я сомневалась, что смогла бы управляться с более крупным животным. С серенькой-то может что-то не так выйти. Я ведь до этого лошадей видела лишь издалека. А речи о том, чтобы прокатиться на ней, даже и не шло.

Нам довольно быстро оседлали лошадей. После этого вывели их из стойл. Оказавшись снова на улице, я все не решалась подойти к своему живому транспортному средству. Я даже плохо себе представляла, как на нее забираться. Казалось, что ей достаточно и веса того мешка с вещами, что уже успели закрепить к седлу. Когда один из стражников, сопровождающих нас, нес его к конюшне, то выглядел не очень довольным. И часто хмурился. Из чего я сделала вывод, что Есения постаралась на славу, чтобы запихнуть в небольшой на первый взгляд мешок больше, чем он может выдержать. Не лопнул бы по дороге…

– Вера, – окликнул меня Гвидон, когда Тимофей уже оседлал своего коня, а я все никак не могла заставить себя сделать хотя бы один шаг в сторону серой лошадки. – Тебе придется ее оседлать. Иначе пойдете пешком. В таком случае вам придется пробыть в компании друг друга больше времени.

Он знал, что сказать, чтобы заставить меня действовать. Не сразу, но я смогла подавить в себе страх (частично) и все-таки подойти к лошади. Которая, кстати, никак на меня не отреагировала. Стояла себе спокойно и фыркала. Будто всем своим видом пыталась дать понять, что думает обо всей этой затее.

С помощью конюха я все-таки смогла взобраться на лошадь. И сразу же вцепилась в поводья, боясь, что если буду держаться за них не достаточно сильно, просто вылечу из седла при активной езде. Для меня сейчас и двадцать километров в час могли показаться быстрыми.

– Береги ее, – продолжил говорить царь, когда я уже была готова к тому, чтобы повести (как, другой вопрос) свою лошадь по дороге. – Головой отвечаешь. Одним богам известно, что они с тобой сделают, если ты за ней не проследишь.

– Знаю, – Тимофей скривил губы в усмешке. – Обещаю, что сам ее убивать не стану.

Какой он… «милый». «Заботливый», я бы даже сказала. Я бы его за такую заботливость раз двадцать сковородкой чугунной по головушке огрела. Потому что нечего в мою сторону зубоскалить. И почему из всех девушек моего мира, сюда перенесли именно меня? Лучше бы Дима просто меня бросил. Не в речку, само собой. Я бы попереживала немного и все. Сейчас я, кстати, если и вспоминаю о парне, то лелею лишь одну мечту, относящуюся к нему. И да, в ней тоже присутствует сковородка и чья-то голова. Что-то в последнее время я слишком кровожадная.

Пока мужчины тихо о чем-то переговаривались, кажется, обсуждая длительность нашего путешествия, я проходила инструктаж у конюха. Мужчиной он был терпеливым и кратким. В том смысле, что даже его объяснения были немногословными. Зато понятными. Только вот уверенности мне это понимание не прибавляло.

В итоге, когда нужно было уже давать понять лошади, что нужно двигаться вперед, мною овладел ступор. Как я буду управляться с этой животиной? А если все-таки упаду с нее?

– Мы долго еще будем стоять? – поинтересовался Тимофей. Он приблизился ко мне на своем вороном монстре и выжидательно посмотрел прямо в глаза. – Ты не торопись. У нас есть впереди еще вся жизнь. Авось и сдвинемся с места… лет через двадцать.

– Очень смешно, – проворчала.

Пришлось в который раз запихивать глубоко в себя все страхи, связанные с ездой верхом и делать так, как велел… конюх. Почему-то казалось, что Тимофей, если и даст какой совет, то он будет связан с моим самоубийством.

Лошадь сделала первые неуверенные шаги (прямо как я еще недавно), царь сказал последние напутствия, Любозар как-то подозрительно улыбался, чуть склонив голову вперед, будто пытался скрыть за густой бородой ухмылку. Его вся эта ситуация забавляла. А вот мне выть хотелось от безысходности.

Тимофей, само собой, ехал впереди. Насвистывал что-то тихо, и это почему-то раздражало. Он выглядел таким спокойным и невозмутимым, что я начинала немного завидовать. Внутри же меня бушевали эмоции. Было страшно, неловко, некомфортно. И вообще, все сильнее хотелось вернуться домой. Не нужен мне был такой жених. И уж тем более – муж. Пускай его дочка советника себе забирает. Они бы составили друг другу идеальную пару.

На какое-то время мне удалось переключить свое внимание на местные красоты, которыми я имела честь любоваться только через окно дворца. Ну и немного, пока шли до конюшен. И мое мнение по поводу сказочности этих мест не изменилось. Только люди с чего-то косо на меня посматривали. Наверное, я как-то не так держалась в седле. Или все-таки чем-то выделялась, что-то выдавало во мне чужачку.

В какой-то миг я решила не обращать на подобное проявление любопытства внимание. Когда мне еще представится случай побывать в сказочном мире? Нужно ловить момент. И не думать о том, что, кажется, самостоятельно я с лошади слезть не смогу. И ходить, вероятно, тоже. Потому что отобью себе все напрочь.

Уже примерно через час я была готова сползти со спины лошадки и упасть в траву. Мы уже пересекли границу Краснограда (спасибо Тимофею, хоть в чем-то просветил). И теперь можно было дать лошадям больше свободы. Однако, моя смирная серая лошадка, видимо чувствуя мой настрой, не торопилась этого делать. Шла себе, фыркала. Будто наслаждалась тишиной леса, в который мы только вошли.

Солнце пробивалось через сочную зеленую листву. Птицы звонко что-то щебетали. Бабочки перелетали с цветка на цветок. Комары, чтоб им век от жажды крови мучиться, над ухом жужжали.

Еще примерно через час я не выдержала и попросила Тимофея об остановке. Мало того, что хотелось размять уставшие ноги, так еще природа звала на уединение. И если меня продолжит качать на спине лошади, я рисковала не выдержать напряжения.

Несмотря на явное недовольство, Тимофей все-таки сжалился надо мной, и мы устроили привал. Точнее, попытались, потому что никто, кажется, не собирался помогать мне сползти с лошади.

– Помочь не хочешь? – спросила сухо, не особо рассчитывая на помощь.

– Чем ты занималась у себя в Хрустальном, что даже не знаешь, как слезать с лошади? – разумеется, он не упустил случая поддеть меня.

– Если начну рассказывать, дня не хватит. И не факт, что ты поймешь, – съязвила в ответ. Ругаться с ним не хотелось. Однако, когда видела такое к себе отношение, колкости сами собой слетали с языка.

Вздохнув, Тимофей все-таки подошел ко мне и протянул руки, намереваясь обхватить ими за талию. Я же уперлась своими ладонями ему в плечи. Конечности, причем все четыре, дрожали. И я не была уверена, что мне хватит сил даже на то, чтобы просто стоять.

Все пошло не так. Я уже перекинула ногу через седло, потянулась к Тимофею… И именно в этот момент моя лошадка взбрыкнула, и я буквально слетела с седла на Тима. Который, не удержав равновесия, стал падать спиной на землю, утягивая меня за собой.

Я не сразу осознала, что поза, в которой мы оказались, со стороны кажется не очень приличной. И… она уже повторяется. Еще вчера я точно так же упала на этого мужчину. Только не с лошади, а из другого мира.

Зеленые глаза потемнели, между бровей появились две морщинки, которые (бить меня по рукам надо) захотелось разгладить. Правда, для этого пришлось бы лишний раз коснуться Тимофея. Чего делать по понятным причинам не хотелось. Я и не собиралась.

Миг, еще один и до меня таки дошло, что пора бы уже слезать. Что я и попыталась сделать. Увы, сползти с этого ушастого осторожно не получилось. Случайно надавила куда не следует. На меня тут же посыпались нелицеприятные ругательства. Думаю, не стоит объяснять, почему мои попытки оказаться подальше от этого странного рыжего стали более энергичными. Только вот, несмотря на мое нежелание быть в такой опасной близости от Тимофея, выпускать меня не собирались. Руки моего почти жениха уверенно устроились на талии. Пальцы впились в кожу с такой силой, что в какой-то момент я вскрикнула от боли. Как раз снова попробовала хотя бы скатиться с Тимофея. А он сжал особенно сильно. И как итог, я не выдержала. После этого хватка стала не такой крепкой, и я смогла сделать то, что и хотела. А именно – скатилась. Упала на спину и уставилась прямо перед собой, на яркие листья деревьев, частично скрывавших от наших взглядов чистое, голубое небо.

– С тобой будут одни проблемы, – сказал Тимофей через минуту тишины.

– Ты думаешь, я этому рада? – спросила, поворачивая голову в сторону рыжего. – Возможно, ты знаешь другой способ вернуть меня домой? Признаться, у меня нет желания выходить за тебя замуж.

– Я тоже не в восторге от этого, – проговорили в ответ. Голос мужчины был обманчиво спокойным. Казалось, он в любую секунду готов взорваться и выплеснуть на меня все, что думает об одной иномирянке, посмевшей уже второй раз за два дня опрокинуть его то на пол, то на землю. – Но как бы не старался избежать того, что уготовили мне боги, ничего не выйдет. Ты тоже должна это понимать.

– Почему не выйдет? – от его слов мне сделалось не по себе. – Я не хочу за тебя замуж. Ты не хочешь на мне жениться. В чем проблема? Почему нельзя вернуть меня домой?

– Поверь, если бы я знал, почему, я бы нашел решение этой проблемы. – Тимур тоже повернул голову ко мне и наши взгляды встретились. – Но я впервые за очень долгое время не знаю, что будет дальше. Не могу просчитать все на два-три шага вперед. И это… бесит.

– А раньше просчитывать получалось?

– Да.

После этого короткого, резкого ответа, продолжать разговор как-то резко расхотелось. Я чувствовала, что если не перестану допытываться, расспрашивать Тимофея о том, кто он такой, то рискую получить в ответ не очень приятные слова. С другой стороны, ему не нужен повод, чтобы поддеть меня лишний раз.

– Отдохнула? – спустя какое-то время спросил у меня мужчина.

– Не совсем, – призналась. – Но ты ведь не дашь мне еще немного времени?

– Догадливая мне невеста досталась, – то ли похвалил, то ли предпринял очередную попытку задеть меня Тимофей.

Несмотря на всю свою язвительность и явное недовольство, он, встав с земли, протянул мне руку, предлагая свою помощь. От которой я не стала отказываться. Не настолько гордая, чтобы по любому поводу и по любой причине задирать нос.

Процедура (иначе и не назовешь) забирания обратно в седло прошла не очень. А все потому, что отбила я себе там все основательно. Еще и Тимофей, рыжий нахал, когда подсаживал, не придумал ничего лучше, как поддержать за то самое место, на котором предполагалось сидеть. Ему, наверное, доставляло удовольствие причинять мне такую, якобы случайную, боль. Спасибо хоть, что перед тем, как отправляться в путь, мне все-таки позволили посетить кусты. И на том, как говорится, спасибо.

– Дальше будем продвигаться без остановок, – поспешил расстроить меня Тимофей, когда мы неспешно направились прочь с поляны, на которой устраивали привал. – Поэтому сразу осознай, что никакие стенания на меня не подействуют.

Кто бы сомневался…

Признаться, еще примерно через полчаса пути я стала задумываться о том, что полет на Горыныче или Ковре-самолете был бы не так уж и плох. По крайней мере, было меньше шансов отбить себе копчик. Зато больше – свалиться и превратиться в лепешку. Но тут уж мне сравнивать было не с чем.

С Тимофеем я не заговаривала. Да и он не спешил начинать диалог. Молчал, хмурился, смотрел прямо перед собой. Я же скакала на своей серой кобылке сбоку и время от времени посматривала на рыжего. Никто мне этого не запрещал, поэтому все чаще я делала это в открытую.

Увы, как бы мне не хотелось закончить этот день хотя бы в относительно спокойной обстановке, ничего не вышло. Уже на окраине какой-то деревушки нам пришлось ускориться и скакать во весь опор с час, не меньше. А все потому, что на нас в самом буквальном смысле, напали кошки. Повылезали из кустов, замяукали громко. И, сорвавшись со своих мест, попытались повалить лошадей, кусая тех за длинные ноги, цепляясь лапами за густые хвосты. И чего, спрашивается, так взъелись? Нужно будет расспросить об этом Тимофея. И пусть только попробует отвертеться.

От быстрой скачки у меня сбилось дыхание, и начала болеть голова. Перед глазами все мелькало с такой скоростью, что казалось, будто смотрю американский блокбастер. Я и представить себе никогда не могла, что буду пытаться скрыться от преследования пушисто-хвостатых представительниц женского пола. Вот почему-то ни секунды не сомневалась, что все эти кошечки именно кошечки, а не коты.

Немного замедлились только когда кошачье мяуканье и шипение совсем стихли. По напряженному и, одновременно с этим, уставшему Тимофею было видно, что вся эта гонка его изрядно вымотала. Как и черного коня, на котором он сидел. Само собой, я выглядела не лучше. И моя серая помощница, имени которой я, кстати, пока не знала, тоже была далеко не бодра и весела.

В общем, досталось всем. Даже, я думаю, кошкам, которые на своих четырех лапах проделали довольно долгий путь.

– Что это вообще было? – когда дыхание восстановилось, спросила у Тимофея. Собиралась же, так чего тянуть.

– Массовое бешенство кошек, – проворчал Тимофей, нервно дергая правым ухом.

– А если серьезно? – отставать я не собиралась.

– Понятия не имею, что этим усатым от меня понадобилось. На этом разговор окончен.

Все ясно. Рыжий что-то от меня скрывает. И предположения, поселившиеся в голове, были настолько невероятными, что я сразу же их прогнала. Ничего такого… просто подумалось, что этот не совсем человек…

Он предполагал, что подобное произойдет. Поэтому не удивился, когда со стороны деревни Дубовка в их сторону помчалась целая стая кошек. Причем, это Тимофей понимал, что кошки просто надеялись обратить на него свое внимание. Но не рассказывать же об этом Вере? Объясняй потом, почему кошки пристают к человеку с такими намерениями. Точнее, к почти человеку. Ведь Тимофей по-прежнему мог становиться упитанным, рыжим котом со скверным характером. Впрочем, и в человеческом обличие характер у него был не лучше. Жизнь за столько лет ему порядком надоела. Именно об этом он и сказал Гвидону, когда вернулся во дворец уже человеком. Тогда от него даже стража отскакивала, будто черта видела. Еще бы, где это видано, чтобы у человека были большие кошачьи уши? Да и Суровер, когда увидел, первые пару минут просто стоял и хмуро взирал на эти самые уши. Словно это он какую-то ошибку при перерождении ученого допустил.

Тогда между ними состоялся долгий разговор. Итогом которого стали новое назначение Тимофея советником царя и толпа девиц, которые быстро прощупали почву и открыли охоту. Но Тимофей не собирался становиться чьей-либо жертвой. Поэтому начал свою игру с мышками, добровольно готовыми попасть в его лапы. И вот именно во время очередной охоты на него и свалилась, словно из ниоткуда, темноволосая девчонка, с большими серыми глазами, чувственными губами и довольно привлекательным для него телом. С ней бы он тоже поиграл. Если бы сразу не понял, кто она такая. И для чего перенеслась в этот мир. И уж тем более желание отпало, когда он осознал, кто ее сюда перенес. Ведь он, Тимофей, в ее переносе не участвовал. А ведь до этого каждый житель Хрустального оказывался здесь благодаря ему.

Вера… Странная девчонка. Собственно, как и те, другие, кого он уже переносил в этот мир. Вспыльчивые, языкастые, но смелые. Несмотря ни на что, они не трусили перед опасностью. Но пока Тимофей не знал, какая Вера. Кого ему послали боги? За какие такие грехи? Да, он был далек от идеала. Характером, опять же, не вышел. Еще и возраст сказывался. Как-никак не одну уже жизнь прожил. Большую часть из которых в шкуре кота. Но за все это время ни одна кошка не была…

На этой мысли Тимофея перекосило. Помнит он, как поначалу было сложно объяснить этим прохиндейкам, жаждущим ласк, что он не «такой». И кошки его мало интересуют. И вот странность, вернул себе человеческое обличие (почти человеческое), а они все равно продолжают за ним бегать. Не осознали, наверное, что сейчас им уж точно ничего не светит.

«Лучше бы я не перерождался. Или снова оказался бы котом. Последняя жизнь… Дали бы прожить, как раньше», – недовольно подумал про себя мужчина, в который раз косясь на девчонку, что пристроилась на своей серой кобылке с правой стороны от него.

Симпатичная. Если не вспоминать о том, как она изъясняется и зубоскалит, так даже кажется тихой. Обманчиво тихой. Испытывал ли сейчас что-то к ней Тимофей? Никак не мог понять. Впервые за долгую жизнь он вообще ничего не понимал. Будто потерял внутреннее чутье. Поэтому и перевоплощался в кота и пробирался к ней в комнату. Надеялся, что так сможет понять больше. Но все было тщетно. Она была для него сплошной загадкой. Мышкой, от которой не знаешь, чего ожидать. Девчонка может как погубить, так и стать опорой, защитой. Но, на данный момент, Тимофею все больше казалось, что они не смогут поладить. Она сразу не приняла его… Еще бы, он ведь собирался… Он тоже не горел желанием сближаться.

Возможно, Гвидон прав. Посещение храма богов даст ответы на вопросы, которые роем пчел кружат в его голове. И тогда-то все решится. Ведь Вере нужно было выполнить задачу мира. Какую? И этого Тимофей в первый раз в жизни не знал. Хоть Суровер и говорил, что ей является брак между Тимофеем и Верой. Но сам колдун в этом сильно сомневался. Если бы это было на самом деле так, то обряд можно было провести почти тут же. Но нет… что-то этому помешало.

Мне все чудилось, что Тимофей надо мной издевается. Даже после случившегося он выглядел невозмутимым. И если еще недавно он казался уставшим, то теперь – нет. Сидит себе в седле, насвистывает какую-то мелодию. А у меня уже все тело от скачки болит. Еще временами мерещилось, что за мной кто-то наблюдает. Шуршит листвой, скрипит ветками деревьев и кустарников. Умом понимала, что никому я здесь не нужна. Однако, страх в моей душе зародился. И даже то, что Тимофей оставался все таким же невозмутимо спокойным, во мне спокойствие не зарождало. Чуяла я, что близится что-то опасное. Или это просто паранойя разыгралась. Вот и чудится всякая ерунда.

Внезапно небо стало чернеть. Ветер поднялся такой силы, что за пару секунд растрепал мою косу и остудил кожу. И кажется уже, что сам лес не хочет, чтобы мы двигались дальше. Словно он пытается отгородиться, прогнать нас, вернуть обратно. Но мы не могли свернуть. Поэтому все вокруг начало буквально бушевать, сходить с ума. Хотя… последнее определение было не совсем верным.

– Вера, направь лошадь ближе ко мне! – скомандовал Тимофей, протягивая в мою сторону руку. Сам попытался ухватить лошадку за поводья, но ничего не выходило. Моя кобылка ни в какую не хотела снова становиться смирной. Фыркала нервно, била копытом землю, мотала хвостом. Но тем не менее и шага не сделала. Когда ветер усилился, она застыла на месте. – Вера! – снова позвал меня мужчина.

Тоже потянулась к нему рукой. Позвала, но меня, кажется, никто не слышал. И я его больше не слышала. Видела только, как он открывает рот в беззвучном крике. И я кричу, но он все так же не реагирует. Тянется рукой, как и я, но наши пальцы так и не переплетаются.

Внезапно все исчезло. Только темнота стояла перед глазами, да слышалось завывание ветра, которое словно удалялось от меня, постепенно затихая. Безымянный палец на правой руке обожгло огнем. Потом невидимое пламя переползло на грудь. Но как ни пыталась нащупать источник боли, ничего не получалось. Только пальцы обжигались об горячие участки кожи.

В какой-то момент боль стала столь невыносимой, что я закричала. Выгнулась дугой, запрокинула голову, потому как уже не могла ее удерживать. Руки обвисли, словно безжизненные, и не слушались. Я напоминала себе сейчас безвольную куклу, которую постепенно уродуют, разрывают на части.

Меня швырнуло в сторону, потом в другую. Но удара не последовало. Потом, через пару секунд, невидимая сила, словно надавливая на грудь мощной рукой, потянула вниз. И вот тогда тело окутал новый приступ боли. Теперь уже спина пылала огнем. Наверное, разум решил, что с него хватит впечатлений за один день. Одна темнота сменилась другой. Только в отличие от первой, она не приносила боль.

Приходить в себя не хотелось. Так бы и лежала в забытье, не чувствуя вообще ничего. Но, увы, пришлось открывать глаза. Чтобы в следующую секунду их закрыть.

Нет… мне просто кажется. Это не может происходить на самом деле. Вообще не может!

– Она что, снова отключилась? – спросили немного писклявым голоском.

– Ой, рыжая, не чуешь что ли – притворяется она. Просто таких экск… эксклюз… короче, единственных в своем роде в первые в жизни видит.

– Черная, чего ты сразу начинаешь? Просто у нашей рыжей проблемы с быстрым мыслительным процессом.

Я слушала их разговор и… щипала себя двумя пальцами левой руки за запястье правой. Надеялась, что мое нехитрое действие не осталось замеченным. А то со стороны выглядело, наверное, странновато. Впрочем, лицезреть и слушать трех говорящих лисичек было еще более странным.

– Белая, помолчала бы. А лучше бы сказала, как нам эту тушу в избушку затаскивать. Ягуша в ближайшие пару месяцев появляться не собиралась. А эту бедовую выбросило прямо у нашего дома. Не спроста. Да и чую я дух на ней знакомый. Усатый такой, рыжий…

Если бы не упоминание усов, подумала бы, что они она о Тимофее. Но… я ведь знала еще одного рыжего и усатого. Который два раза пробирался в выделенную мне во дворце Гвидона комнату.

– Ну, этот рыжий много где наследить усел, – философски заметила другая говорящая лиса.

Кто из них говорил, я понять с закрытыми глазами, разумеется, не могла. Поэтому пришлось осторожно приоткрыть один и проследить. Да и когда я еще увижу столь чудных существ? Пусть и страшновато немного. Но, вроде как, они не были настроены агрессивно.

– Короче, – пропищала рыжая лисичка. Она стояла в каком-то метре от моей головы. И видела я ее лучше, чем остальных двух. – Ты, черненькая, хватаешь ее за одну ногу, беленькая – за вторую. И вы ее тащите.

– А что будешь делать ты? – недовольно поинтересовалась черненькая. Эта лисичка сейчас принюхивалась к моей правой ноге.

– Руководить, само собой, – гордо откликнулась наглая плутовка. – Я же прирожденный этот… как его. Ульянушка как-то слово чудное называла…

– Проктолог?

– Нет, – рыжая покачала головой. – Там другое слово было. Более чудное. Но проктолог мне тоже нравится. Я, правда, запамятовала, что оно означает.

Ох, лучше тебе, рыжая, этого не знать. Навряд ли тебе когда-нибудь понадобится помощь этого врача. А вот мне… Если жизнь моя не вернется в привычное русло, он вполне может понадобиться. При таком режиме, я не только болячки по его части заработаю, но и еще прилично шишек, с которыми придется справляться уже другим медикам. Лишь бы до патологоанатома дела не дошло.

– Это не честно, – возмутилась, судя по всему, беленькая лисичка. – Значит, мы тут будем хвосты напрягать, лапок не жалеть, грыжи зарабатывать, а ты… руководить?!

Чувствую, еще немного и дело дойдет до массовой драки. Но был во всей этой ситуации один плюс – я на время забыла о боли, которая еще недавно выворачивала меня на изнанку. Да и, стоит отметить, от нее не осталось и следа.

– Я сама… – все-таки осмелилась открыть рот и с трудом, но произнести несколько слов.

– Чего сама? – хором спросили у меня.

– Сама дойду, – еще одна попытка заговорить, увенчавшаяся успехом. Неужели я так сильно кричала от боли, что сорвала голос? Хриплю, словно многолетний курильщик. – Только скажите, куда идти.

– Да тут… – не слишком уверенно проговорила рыженькая, – всего ничего. Вон она, – кивок головы в сторону, где продолжала принюхиваться к моим ботинкам черная лисичка. – Стоит, скрипит, гостей ждет.

Медленно приподнялась, упираясь локтями в землю. Прищурилась, так как яркое и жаркое солнце не давало нормально смотреть. Оно в той стороне было особенно жестоким.

И вот только я пришла в себя, нашла силы, чтобы хотя бы приподняться, как… Как снова захотела отключиться. Ладно три говорящие лисички… Но избушка на… на гусиных ножках – это было уже слишком. И все бы ничего, я бы, может, подумала, что это просто у архитектора с фантазией все в порядке. Если бы эта самая избушка не притоптывала на месте в явном нетерпении. Еще и, кажется, покрякивала.

– Ты это, красавица, встала бы уже, – подала голос беленькая лисичка. – Пусть и солнце светит, но земля пока еще холодная. А от больной спины у нас только одно действенное средство имеется. Тут неподалеку, на дереве осиный улей…

Думаю, не стоит говорить, с какой скоростью я вскочила на ноги. Только вот к избушке подходить опасалась. Кто ее знает… Вдруг это тоже какое-то волшебное существо, на подобии говорливых лисичек. И оно не прочь мною полакомиться. Сама войду внутрь и… быстро буду переварена. Или не очень быстро.

Нет, наверное, все-таки стоило меньше читать всяких фэнтезийных книг. Фантазия бы у меня тогда не такая богатая была.

– Чего стоим, кого ждем? – наконец, не выдержала черненькая. Подошла ко мне почти вплотную, плюхнулась на землю попой и посмотрела с укором снизу вверх. Будто не понимает, что во всей этой ситуации может меня смущать. Конечно… для них тут все в порядке вещей. А для меня каждый раз новое открытие. Которое мой усталый мозг не всегда воспринимает сразу и спокойно. – Пошли, давай. Избушка у нас не кусается. Ну… бывает, иногда идет поплавать в океан, но тут уж ничего не поделаешь. Еще ни разу на дно не пошла. Поэтому нечего переживать.

Мотнула головой, прогоняя очередные шальные мысли, тут же поселившиеся в моем воспаленном мозгу. Нет, это точно не слуховые галлюцинации. Лисичка на самом деле сказала, что избушка плавает. Ну да… у нее же гусиные ножки. Лапки… Почему бы и не поплавать, раз конечности позволяют?

Избушка нетерпеливо что-то крякнула. Повела одной ногой в сторону, очерчивая на вытоптанной земле полукруг. Словно пыталась дать понять, что ничего такого точно не сделает. И вообще, смущается. А я тут еще и недоверие выказываю.