Джон Кризи
Барон и Звезды
17
Джон проводил Минкс к модистке, у которой та якобы собиралась взять шляпку. Но шляпка, естественно, оказалась не готова, и пришлось долго ждать. Потом Джон посадил молодую женщину в такси – она возвращалась в Баттерси, а сам в прекрасном настроении отправился домой. Наконец-то он доберется до бриллиантов… а главное, сможет сдать Грюнфельда в полицию!
Без всякого сомнения, на Лорлер-драйв, 18 Джон найдет достаточно доказательств, чтобы надолго упрятать своего врага за решетку если не за убийство ла Рош-Касселя, то хотя бы за торговлю наркотиками. Откровенность Минкс в конце концов убедила Мэннеринга. Какое-то время он сомневался, зная, с какой виртуозной легкостью лгут наркоманы. В сущности, вполне возможно, что всю эту историю от "а" до "я" инсценировал Грюнфельд. Однако, поразмыслив, Джон счел поступок молодой женщины вполне естественным и решил, что ей можно доверять.
Он открыл дверь своей квартиры и с удивлением потянул носом воздух: к привычному запаху легкого табака и лаванды примешивался какой-то посторонний дух…
– Что я за идиот! Это же "Мисс Диор". Минкс призналась, что это ее духи.
Но объяснение его не вполне удовлетворило, тут явно есть что-то еще… волна крепкого сигарного табака. Но Минкс не курила! Насторожившись, Джон вынул из кармана револьвер и обошел всю квартиру, поднимая каждую занавеску, заглядывая во все шкафы… Никого! И тут он вздрогнул: на кафеле ванной, у самого резервуара лежал окурок. Джон поднял его – "Голуаз"!
Джон бросился к потайному ящику, где хранил "снаряжение Барона". Пусто! Мэннеринг свирепо выругался. Когда он мыл руки до прихода Минкс, окурка на полу точно не было. Кто же, черт возьми, мог явиться к нему с обыском? Полиция? Маловероятно – тогда он обнаружил бы здесь торжествующего и огорченного Билла с браслетами в руках… Скорее, Грюнфельд… Но почему? Каким образом Грюнфельд мог рассчитывать найти "снаряжение Барона" у Джона Мэннеринга? И в таком случае, не знала ли Минкс о его планах и не было ли ей поручено увести Джона из дома?
Сердитый и слегка встревоженный, Мэннеринг решил, что первым делом надо вернуть домой комплект, унесенный на Фуллер Мэншнс, тем более что Бидо, возможно, заходил туда и оставил записку.
Не теряя времени, Джон вышел из дома и, убедившись, что за ним не следят, через десять минут прибыл на Фуллер Мэншнс. Он открыл дверь и в изумлении застыл на пороге: посреди комнаты, направив ему в грудь дуло маленького, но все же достаточно опасного револьвера, стоял Бидо.
– Руки вверх! Быстро! – спокойным и твердым голосом приказал француз.
На секунду у Джона мелькнула мысль, что Бидо его разыгрывал и на самом деле работает на Грюнфельда, но он быстро понял, в чем дело: Бидо знал только мистера Мура и никак не ожидал, что в мастерскую вместо старого господина явится элегантный и привлекательный молодой человек. И француз тотчас подтвердил его предположение.
– Что вам здесь надо? – спросил он. – Придется вам подождать хозяина. Он сам разберется, что к чему.
Джон расхохотался и заговорил тем низким вульгарным голосом, который Бидо слышал накануне.
– Ну что, Бидо, вы, значит, думаете, мы можем тратить время на ерунду?
– Боже мой! – воскликнул ошарашенный француз, опуская руку. – Барон? Не может быть…
– Вот именно, дорогой мой, Барон… но, так сказать, по-домашнему. В шкатулке, которая, если вы ее не трогали, должна быть в ванной, можете поискать толстые щеки и ужасные зубы вчерашнего господина…
– Но ваш голос?
– Я два года учился у лучших лондонских актеров. Если хотите, представлю благородного идальго, немецкого профессора или французского портного. Или, еще лучше, Гарстона. Впрочем, Гарстона вы уже слышали. Но почему вы здесь, не в упрек вам будет сказано?
– Я хотел поговорить с вами, сэр. Того человека, который познакомил меня с Гарстоном, я не нашел, зато решил взглянуть на дом в Баттерси…
– Хорошая мысль. И что же?
– Я видел, как оттуда вышла красотка с фотографии… ну, помните, с той, что была в бумажнике Гарстона?.. Так вот, с ней были Лаба и ее приятель.
– Она живет в Баттерси, Бидо, так что это вполне естественно.
– А, ну тогда ладно, – француз казался совершенно сбитым с толку, но быстро пришел в себя. – Может, это и естественно, но на вашем месте я бы поостерегся.
– Ваш совет пришелся как нельзя более кстати, мой друг. Эта женщина только что была у меня и пригласила на довольно интересную вечернюю прогулку.
– Не хочу вмешиваться в то, что меня не касается, сэр, но я бы не пошел!
– Откровенно говоря, я сейчас взвешивал все "за" и "против"… Пойдемте-ка опрокинем по стаканчику, и вы мне скажете свое мнение…
Внимательно выслушав Джона, Бидо категорически заявил:
– Они расставили вам ловушку, сэр!
– Очень возможно. Сейчас узнаем…
Он взял телефон и набрал ном ер Грюнфельда в Баттерси.
– Мистера Грюнфельда нет, сэр, – отозвался бесстрастный голос. – А кто его спрашивает?
– Не может быть! Пойдите-ка разыщите его да скажите, что тот, кто звонит, отказался назвать свое имя. Увидите, как он заспешит!
Джону не ответили, но через несколько секунд в трубке послышался голос Грюнфельда. Он звучал торжествующе.
– Мэннеринг, я полагаю? Или вас лучше называть другим именем?.. Думаю, теперь мы на равных. Вы грозились выдать меня полиции… А теперь я могу отплатить вам той же монетой!
– Когда вам надоест говорить загадками, я, может быть, пойму, в чем дело.
– И правда, у нас нет времени играть в кошки-мышки. Я послал сегодня кое-кого к вам и теперь прекрасно знаю, кто вы такой. И не просто знаю – у меня есть доказательства!
– Пф! – презрительно фыркнул Джон. – Кусочек тряпки и старая железяка!.. Это можно добыть на любой толкучке… и ваше слово против моего: слово убийцы против слова очаровательного и, как всем известно, порядочного молодого человека. У вас ни единого шанса! Тем более, что вряд ли у вас хватит наглости призвать в свидетели Лаба, которого разыскивают по обвинению в трех убийствах, или Минкс, по уши напичканную кокаином! Поверьте мне, Грюнфельд, вы вытянули карту, которая немногого стоит! Кстати, о Минкс. Какая замечательная актриса! И она, право же, сделала все возможное, чтобы заманить меня в вашу ловушку сегодня вечером. Но вам стоило бы выбрать крючок потоньше!
Джон явственно услышал сокрушенный вздох Грюнфельда и понял, что попал в точку.
– Так что можете не готовить мне торжественную встречу… Но, будьте любезны, скажите: насчет Звезд все ерунда? У Минкс их нет?
– Разумеется, нет, – подавленно пробормотал Грюнфельд. И Джон решил продолжить наступление.
– Слушайте, Грюнфельд, раз уж вы знаете, кто я, может, нам стоит сыграть в другую игру? Джон Мэннеринг не мог вступить с вами в сговор, а для Барона… все по-другому. Что вы об этом думаете?
В голосе Грюнфельда слышался почти восторг:
– Наконец-то вы заговорили разумно! Вам все еще хочется получить бриллианты?
– Да. Даже больше, чем когда-либо. Тогда вот что я вам предлагаю: вы оставляете меня в покое, а я, как только найду Звезды, сразу дам вам знать. Думаю, цель уже не за горами. Это вам подходит?
– Идет! Если только не будете жульничать!
– Уверяю вас, я буду действовать честно: у меня нет ни малейшего желания, чтобы сюда нагрянула полиция. К тому же, – с величайшим добродушием заметил Джон, – хочу уточнить еще один пункт: вам, вероятно, известно, что Барон еще никогда никого не убивал, но я, ни секунды не колеблясь, избавлю общество от такой акулы, как вы, если только вы попытаетесь передернуть карты! Запомните это хорошенько, а теперь – привет. Сегодня вечером меня звали на прием, а я уже опаздываю.
– Договорились. Завтра я вам позвоню, и мы обговорим окончательные условия.
Джон повесил трубку и, улыбаясь, повернулся к Бидо.
– Мы квиты. Без вас я бы, наверное, попался…
– Никогда не следует доверять женщине, сэр, поверьте моему опыту.
– Было бы чертовски любопытно узнать, какого рода прием готовил мне Грюнфельд!
– Это очень просто, сэр. Надо пойти и посмотреть.
– Можете поверить, именно это я и собирался сделать. Грюнфельд теперь, должно быть, не сомневается, что я отказался от мысли нанести ему визит. А мне бы хотелось получить обратно "снаряжение Барона", взглянуть на кокаин, о котором говорила Минкс, и по возможности выяснить адрес в Ламбете. Кроме того, было бы просто досадно не воспользоваться планом, так любезно нарисованным маленькой мерзавкой! Она сделала даже набросок сигнальной системы! Вы будете ждать меня здесь, Бидо.
– Нет, сэр, – спокойно ответил француз. – Я знаю, что Барон всегда работает в одиночку, но вы можете сделать исключение на сегодняшний вечер! Если вы найдете наркотики или важные бумаги, вдвоем гораздо легче их унести… это не так удобно тащить, как драгоценности. И еще: вы ведь хотите, чтобы я работал на вас, так испытайте меня! А для начала я сварю кофе. Вы пока подумайте. Но, прошу вас, сэр, возьмите меня с собой!
Джон пожал плечами и улыбнулся.
– Как хотите, Бидо. Но предположим, Грюнфельд не отменил своих милых распоряжений… Вы готовы рискнуть вместе со мной?
– Вполне!
И Бидо отправился варить кофе.
Часов в десять вечера Грюнфельд приехал в Ламбет и сразу же вызвал к себе Лаба.
– Ты привез мне Гарстона?
– Он в комнате номер три… и не очень спокоен, должен сказать… А я возвращаюсь в Баттерси и подключаю установку.
– Нет. Я передумал. Во-первых, от твоей установки все равно будет мало толку: Мэннеринг не явится. Либо он умнее, чем я думал, либо Минкс скверно справилась с работой. Во всяком случае, он сразу раскусил, в чем дело.
Лаба грубо выругался, а Грюнфельд продолжал:
– А во-вторых, я подумал и решил, что Мэннеринг может принести нам пользу. Он признал, что он Барон. А если в Англии есть человек, способный найти Звезды, то это именно он. Мы заключили договор: он оставляет нас в покое, а я продаю ему бриллианты, если нахожу их первым. Ты, конечно, понимаешь, что я тут же верну их обратно… тогда-то и настанет время пригласить его в Баттерси.
Лаба вздохнул и протянул ему распечатанное письмо.
– Вам бы стоило заделаться дамой-патронессой благотворительного общества. Вы просто образец доверчивости! Мэннеринг в очередной раз обвел вас вокруг пальца. Знаете, где крошка ла Рош-Кассель? У мисс Фаунтли в Хемпшире! И в компании двух крепких телохранителей! Ну-ка почитайте…
Грюнфельд рассмеялся.
– Ох уж этот чертов Мэннеринг! Но ты ошибаешься, он не провел меня, Лаба, совсем наоборот: теперь мы знаем, где найти обеих кукол, и одним махом возьмем двух зайцев! Как только мисс Фаунтли попадет к нам в руки, мы можем больше не опасаться Мэннеринга. Подготовь похищение к завтрашнему утру. Я и отсюда вижу, что такое замок в Хемпшире: вокруг, должно быть, ни души. А теперь спущусь-ка я поболтать с нашим приятелем Гарстоном!
Разговор оказался недолгим.
Через двадцать минут крепко завязанный в мешок Гарстон отправился на дно Темзы кормить рыб, а Грюнфельд с мрачным видом вернулся к себе в кабинет.
– Ну, так теперь вы знаете, где Звезды, патрон?
– Нет, – признался Грюнфельд. – Он купил свою у какого-то совершенно незнакомого типа, и тот не пожелал ничего объяснять.
– Вероятно, посредник. И этот дурак не догадался за ним проследить?
– Представь себе – нет! Никого не было под рукой, а сам мистер Гарстон поленился поднять задницу! Я не жалею, что наконец отделался от него. Как ты думаешь, сможешь доставить мне обеих девчонок?
– Я жду Арамбура, патрон. И мы вместе поедем в Хемпшир.
– Вас двоих мало. Прихвати по крайней мере еще одного человека, Лаба. Я ни за что не хочу упустить их!
В тот же вечер, часов около десяти, мистер Мур и Бидо, спокойно устроившись в маленьком наемном "моррисе", осторожно наблюдали за подъездом дома номер 18 по Лорлер-драйв. Джон знал от Минкс, что это единственный выход и что, как правило, все уходят из дома между десятью и одиннадцатью. Действительно, вскоре они увидели, как один за другим вышли двое мужчин. Один – вполне приличного вида, вероятно слуга. Второй – куда менее респектабельный.
– Арамбур, – прошептал Бидо.
– Вы его знаете?
– Еще бы! Мы вместе сидели за одной партой. Жаль, что он сбился с пути.
– Как вы думаете, он способен вести с Грюнфельдом двойную игру?
– Ни в коем случае. Арамбур не блещет умом. Вот установить сигнализацию – это пожалуйста! Он великолепный электрик.
– Электрик? Так-так…
Они молча закурили. Около одиннадцати часов Джон отправил Бидо в ближайшую телефонную будку позвонить Грюнфельду.
– Если никто не подойдет, повесьте трубку, но подождите подольше.
Бидо вернулся через пять минут – трубку не сняли!
– Тогда, я думаю, можно идти. Но осторожнее: вспомните, какой заряд электричества встретил нас у Гарстона!
К счастью для двух полуночных гостей, одна сторона дома выходила в совершенно пустынный тупичок, и они могли действовать спокойно. На этот раз Джон из предосторожности захватил с собой гальванометр. Кроме того, Минкс указала, где проходят провода. Поэтому двум молчаливым и ловким мужчинам не потребовалось много времени, чтобы взломать толстый ставень и вырезать в стекле достаточно широкую дыру. Бидо быстро работал стекольным резцом, а Джон придерживал вантуз. За стеклом был еще один ставень, металлический. Он казался довольно тонким, но Джон знал, что тут проведен ток очень высокого напряжения. Стрелка гальванометра это подтвердила. Барон натянул плотные резиновые перчатки с эбонитовыми пластинками на кончиках пальцев и, вооружившись автогеном не толще карманного словарика, начал резать стальной ставень. Странные перчатки мешали работать с привычной скоростью, но они обеспечивали надежную защиту. Бидо наблюдал за окрестностью, подавал инструменты и по мере возможности прикрывал пламя автогена прорезиненной тканью. Наблюдая за работой, он не мог сдержать восхищения превосходно сделанным и подобранным инструментарием Барона.
За десять минут Джон вырезал достаточно большую дыру, чтобы просунуть руку и открыть внутренний шпингалет. Двое мужчин в мгновение ока проникли в комнату, которая, как и говорила Минкс, служила библиотекой. Дверь оказалась заперта на ключ. Бидо получил увлекательный урок молниеносного взлома, и они вошли в большой холл.
– А теперь – в кабинет Грюнфельда. Это на втором этаже.
– На вашем месте, сэр, я бы сперва отключил ток. Если всем этим занимался Арамбур, то он явно не ограничился одними ставнями.
Бидо не ошибался. Гальванометр показал, что почти по каждой двери пропущен ток высокого напряжения.
– Черт возьми! Похоже, ваш Грюнфельд прячет в своем логове что-то дьявольски важное, сэр! А что, если поискать генератор? При таких электрических установках он наверняка должен быть где-то в доме!
– Да, пожалуй. Начнем с подвала.
Там действительно оказалась совершенно голая цементированная комната, на двери которой виднелась большая надпись красными буквами: "Не прикасайся – сгоришь живьем".
– Право же, лучше последовать совету. Поглядите-ка на этот стальной кабель. Готов биться об заклад, он-то и питает всю систему.
– Если б мы только могли перерезать его, сэр!
– Перерезать? Мы взорвем его, Бидо. Не думаете же вы, что я прогуливаюсь без динамита?
Он быстро сунул палочку взрывчатки между кабелем и стеной, приладил шнур и поджег.
– Пойдемте. У нас есть три минуты, и лучше провести их в холле.
Ровно через три минуты они услышали приглушенный взрыв. Джон, до сих пор пользовавшийся только фонариком, зажег свет – люстра загорелась.
– Черт! Ничего не вышло, – выругался Бидо.
– Почему? Эта система и освещение совсем не обязательно должны питаться от одного кабеля. – Джон поднес гальванометр к замку – стрелка не шевельнулась. – Видите?
– Я все-таки взгляну, что делается в подвале, – осторожно заметил француз.
Скоро он вернулся с сообщением, что все в порядке – кабель разнесло вдребезги.
– Так идемте на второй этаж!
У двери кабинета Бидо с улыбкой остановился.
– На этот раз, сэр, я позволю себе войти первым. – И, не дожидаясь ответа, он толкнул дверь.
– Прекрасно, – вздохнул Джон. – Кажется, мистер Грюнфельд забыл о своих кровожадных планах.
Он включил люстру, и хрусталь засверкал тысячами огней. Кабинетом Грюнфельду служила роскошно обставленная комната, ее общий стиль нарушал только внушительный сейф в углу.
– А, вот это для меня! Пока я буду заниматься этим зеркальным шкафом, Бидо, поищите-ка по углам: кокаин должен быть тут, но Минкс не смогла или не захотела сказать, где именно.
Джон склонился над замком сейфа и принялся за дело. Присутствие француза избавляло его от обычной в таких случаях легкой тревоги, никогда еще Барон не чувствовал себя так спокойно. Его отвлекло неожиданное восклицание Бидо.
– Вот сволочи!
Джон обернулся. Бидо стоял возле двери и напряженно смотрел вверх.
– Вы хотели знать, какой прием вам готовили, сэр? Похоже, он был бы очень жарким, если можно так выразиться, – по телу француза пробежала нервная дрожь.
Барон поднял голову и с удивлением увидел предмет, совершенно безобидный с виду, но более чем неуместный в кабинете: лейку душа.
– Не понимаю!
– Зато я понимаю, сэр. Это ужасно, но вполне в духе Грюнфельда.
– Думаете, он хотел устроить мне душ? – пошутил Джон. – Вы боитесь, что баллончик заправили бы кислотой?
– Да нет, сэр, хватило бы и самой обычной водопроводной воды…
– Но от нее еще никто не умирал!
– Если только не стоять на полу, по которому пущен мощный ток, и не опираться о такую же дверь!
Джон в ужасе отшатнулся – он начал понимать.
– Но если бы к двери был подведен ток, я бы не смог ее открыть!
– В том-то и дело, сэр, готов спорить на что угодно, они отключили бы ток и дали вам возможность открыть дверь, вы бы вошли, ничего не подозревая, и попали под душ. Поглядите: душ подсоединен к замку и включается автоматически… в этот момент Лаба или Арамбур в кабинете либо в подвале врубил бы ток на полную мощность. И вы сгорели бы как спичка, даже не успев понять, что произошло! Потому я и говорю: какие сволочи!
Бидо побледнел от негодования, а Джон почувствовал, как его захлестывает волна холодного бешенства.
– Да, довольно гнусно!
– Но мы с ними сыграем шутку на свой лад. Уж я откопаю их поганый кокаин!
И молодой француз с невероятной быстротой начал поднимать подушки, опрокидывать кресла, сдирать со стен картины и расшвыривать книги. Это так позабавило Джона, что он перестал ощущать подступившую было в горлу тошноту.
– Вернусь-ка я к своему сейфу!
Бидо приподнял толстый палас, покрывавший весь пол.
– Видите, сор, я не ошибся: стальные пластины! Наверняка для того, чтобы по ним пропускать ток.
Он яростным пинком отшвырнул палас.
– Смотрите-ка, они кончаются здесь… а дальше – опять дерево. Почему бы это?
Джон быстро на ray лея.
– Я знаю почему! Глядите…
Он взял отвертку, подковырнул паркетину – под ней лежали аккуратно перевязанные пакетики. Джон и Бидо быстро разобрали паркет. Все пространство приблизительно на двух квадратных метрах оказалось заполненным одинаковыми пакетиками, и каждый весил не меньше фунта!
– Хоть в этом Минкс не соврала! Тут хватит отравы на долгие месяцы для всех лондонских наркоманов!
Бидо широко открыл бледно-голубые глаза.
– Теперь мне понятно, зачем Грюнфельду потребовалась такая мощная система защиты!
– А я знаю, что Гарстон прячет на чердаке и почему он запирает его на замки для сейфа! Кстати, о сейфе: мне надо все-таки открыть его. Я хочу получить обратно маску и прочее снаряжение, которое у меня стащил Лаба. Как только я им завладею, Грюнфельд уже ничего не сможет со мной сделать.
Джон не знал, что в это время Лаба за рулем большого черного "ягуара" едет в Хемпшир… к Лорне.
18
Мэннеринг и Бидо без приключений выбрались с Лорлер-драйв, вернулись в мастерскую и, прихлебывая крепкий кофе, стали разбирать бумаги, которые Джон взял в сейфе Грюнфельда. Они обнаружили массу интереснейших документов: Грюнфельд возглавлял международную банду, распространяющую наркотики на континенте и в Англии. Гарстон, их лондонский агент, сбывал товар в табачных лавках. Они узнали также, что Лаба половину времени проводит в Лондоне, половину – в Париже и что Минкс связывает с бандой только то, что она имела сомнительную честь понравиться Грюнфельду. А главное – что этому последнему до сих пор удавалось оставаться не известным полиции тех стран, в которых он действовал.
К утру Джон задремал, а Бидо отправился за яйцами и ветчиной. Около одиннадцати француз разбудил Мэннеринга и предложил чашку чаю.
– Вы готовите кофе, как итальянец, а чай – как англичанин. Как насчет того, чтобы вернуться к прежней профессии? Мне очень нужен слуга. И плевать я хотел, есть у него шрам или нет. Да, я ведь забыл представиться; в повседневной жизни меня зовут Джон Мэннеринг.
В бледно-голубых глазах мелькнула улыбка.
– Благодарю за доверие, сэр. А меня – Жан Бидо.
– Поедемте ко мне. Здесь просто временное убежище Барона. По дороге я заскочу в банк и положу в сейф все эти бумаги.
И они отправились на Кларедж-стрит. Как Джон и предполагал, вскоре зазвонил телефон. Сначала Джанет поинтересовалась, сумели ли ее близнецы выполнить задание мистера Мэннеринга. Потом позвонил Бристоу: сэр Дэвид чувствовал себя лучше, зато Линч совсем вышел из строя, а…
– …А вы в прескверном настроении, Билл. Ничего, в скором времени я надеюсь явиться с подарком, который доставит вам массу удовольствия. Но пока это сюрприз. Так что, будьте любезны, не задавайте вопросов, и мне не придется вас обманывать.
Билл со вздохом повесил трубку.
– Сейчас вы слышали образчик моих бесед со Скотленд-ярдом, дорогой мой Бидо. Как видите, я в прекрасных отношениях с полицией. Вас это не пугает?
И снова зазвонил телефон. Это был Грюнфельд. Но Джон с трудом узнал его голос – столько в нем было ярости и дикой злобы. Грюнфельд задыхался от бешенства.
– Значит, вы меня на?.. Если вы думаете, что я так оставлю ваше вторжение…
– А мне наплевать… – с иронией начал было Джон.
– Вряд ли вы станете плевать на то, что я вам сейчас скажу. Слушайте меня внимательно, не перебивая, или я брошу трубку! Скоро за вами приедет Лаба, и вы без разговоров поедете с ним. Лаба привезет вас ко мне в Ламбет, где вы найдете одну свою знакомую… очень близкую знакомую… мисс Фаунтли. Заодно я прибрал к рукам маленькую ла Рош-Кассель, но это, наверное, вас волнует гораздо меньше. Да, кстати, если Лаба заметит, что за машиной следят, он тут же вас высадит… а мисс Фаунтли отправится путешествовать со мной.
Джон повесил трубку. Лицо его смертельно побледнело. Бидо с удивлением взглянул на своего нового шефа.
– Дурные новости, сэр?
– Похоже на то! Мы слишком рано начали радоваться, Бидо. Грюнфельд припрятал в рукаве крупный козырь. Сейчас за мной приедет Лаба, и лучше ему вас не видеть – иначе все может очень плохо кончиться.
– Что я могу для вас сделать, сэр?
– Крепкий кофе. И дайте мне подумать.
Через десять минут Джон набрал номер Ярда, но инспектор Бристоу, как ему сообщили, только что вышел.
– Это вы, Тяжеловес? Говорит Мэннеринг. Когда вернется Билл? В два? Ладно. Как только он появится, передайте ему, чтобы разослал патрули по всему Ламбету! Да, Лам-бе-ту! Нет, я не знаю точно, в каком месте… Если бы знал, сказал бы. Но обещаю, что в этом районе сегодня будет фейерверк! Не забудьте, Тринг, это очень важно. И еще скажите инспектору, что Грюнфельд похитил мисс Фаунтли. Да, я согласен с вами, это ужасно!
Джон повесил трубку, перешел в ванную и достал из аптечки коробочку, наполненную желтым порошком. Порывшись в карманах, он нашел спичечный коробок, выбросил из него спички и до половины насыпал порошка. Потом он вынул из ящика секретера палочку динамита, развернул обертку, добавил к порошку немного взрывчатки и, тщательно закрыв коробок, положил его в карман брюк. Бидо удивленно и грустно следил за действиями Джона.
– Я не могу отпустить вас одного с этими убийцами, сэр…
– И однако, мой бедный друг, ничего другого нам не остается! Но если у меня выйдет то, что я задумал, мы покончим с ними навсегда!
Ровно в два часа появились Лаба и Арамбур.
– Как вам удается входить в мой дом без звонка? – поинтересовался Джон.
– У меня просто-напросто есть ключ. А теперь поторапливайтесь. Во-первых, где бумаги, которые вы утащили сегодня ночью из Баттерси?
– В сейфе банка.
– Очень кстати. Нам все равно надо туда заехать: вы заберете свою коллекцию драгоценностей и подарите нам. Возьмите и деньги, но не слишком много, чтобы не привлекать внимания.
– Прежде всего вы ответите на один вопрос, – сказал Джон.
– И не подумаю.
– Ответите, или я не двинусь с места. Можете изрешетить меня, если угодно. И, клянусь, я не шучу! Как чувствует себя мисс Фаунтли?
Тонкие злые губы искривились в подобие улыбки.
– Успокойтесь, хорошо. Она со своей новой подружкой – маленькой ла Рош-Кассель. А теперь в путь! Я думаю, не стоит напоминать, что револьвер у меня в кармане и я не пожалею костюма, если вас придется пристрелить.
Сначала они поехали в банк. Джон небрежно спустился в подвал, вынул из сейфа драгоценности, мысленно поздравив себя с тем, что самые ценные вещи доверил бронированной камере лорда Фаунтли, и взял в банке две тысячи фунтов десятифунтовыми бумажками. Потом вернулся в черный "ягуар".
Машину вел Арамбур. Лаба, сидя рядом с Джоном, молча курил.
– Скажите, Лаба, как вы можете убивать просто так, не задумываясь зачем и почему? – спросил Джон с сочувственным интересом то ли исповедника, то ли психиатра.
– Вероятно потому, что мне самому совершенно наплевать на смерть, – просто ответил француз.
– Вам безразлично, жить или умереть? – удивился Джон.
– Да. – Черные глаза впервые взглянули на Мэннеринга без враждебности. – Вот уже много лет мне хочется только одного: вернуться в родной городок. Но невозможно – там меня мгновенно накроют… А стало быть…
– Но вы принимаете такие меры предосторожности…
– Мне безразлично, жить или умереть, но я не выдержу и суток тюрьмы. И вообще, хватит болтать. Наденьте-ка лучше очки.
Когда трое мужчин вошли в кабинет Грюнфельда в Ламбете, тот, сидя рядом с Минкс, пил кофе. Молодая женщина улыбалась. Джон заметил, что зрачки ее сильно расширены.
– Ну, что ты принес, Лаба? – осведомился Грюнфельд.
Лаба выложил на стол бумаги, деньги, драгоценности. Кольца покатились на пол. Минкс, а за ней Грюнфельд кинулись подбирать. Лаба невозмутимо наблюдал эту сцену, презрительно улыбаясь. Мэннеринг встретился с ним глазами.
– Что, Лаба, не очень приятно смотреть на этих двух гарпий?
Француз не ответил. Зато Грюнфельд подскочил как ужаленный и злобно рявкнул:
– Дай этому молодчику по физиономии, Лаба!
– Я могу убить его, патрон, но бить по лицу не стану. В конце концов, он храбрый малый, – спокойно проговорил француз.
– Тогда ты, Арамбур!
– А, электрик, – пробормотал Джон, – сейчас посыплются искры…
Не успел он договорить, как тяжелая лапа Грюнфельда с размаху саданула его по лицу. Один раз, два, три… Джон, стиснув зубы, молчал. Наконец, взяв себя в руки, он смог прошептать:
– А вы, Минкс, не вмешиваетесь? А ведь я когда-то защитил вас…
Молодая женщина молча опустила голову. Лаба подошел к Грюнфельду.
– Вы считаете, мы можем зря тратить время, патрон? Один вопрос, Мэннеринг: где Звезды? И все будет кончено.
Джон посмотрел ему в глаза.
– Ни за что на свете я не стал бы отвечать вашему жуткому хозяину, но вам… только я решительно не знаю, где эти чертовы Звезды, и сейчас мне вообще на все наплевать. Я пришел за Лорной, остальное не имеет значения.
– Ты что, воображаешь, будто я отдам тебе твою Лорну? Ты бредишь, мой мальчик, – хихикнул Грюнфельд.
– Значит, ее здесь нет? Вы провели меня?
– Да тут твоя Лорна! Гляди-ка, вот ее платочек. А уж молчунья! Ни слова не сказала. Зато француженка, та – наоборот. Какими только словами она нас ни крыла! Забавная девчонка, – Грюнфельд сально рассмеялся. – Главное, не беспокойся за них, я займусь обеими. И скучать не дам: быстро познакомлю с прелестями кокаина. Через месячишко станут похожими на Минкс… и готовыми на все за понюшку!
Гортанный голос продолжал что-то говорить, но Джон уже ничего не слышал. Ему казалось, он бредет в тумане, и туман все сгущается – вот-вот задушит. С тех пор как позвонил Грюнфельд, Джон стал опасаться за жизнь Лорны, но, оказывается, ей грозит еще худшая беда. Лорна и наркотики! О Боже! Мэннеринг хорошо знал молодую женщину, чтобы представить, как она борется до последнего. Но он также знал, что перед наркотиками не устоит и самый сильный характер… Джон вспомнил Минкс на коленях, умоляющую, ломающую руки… Лорна станет наркоманкой!
До него вновь донесся голос Грюнфельда.
– …Я не забываю, что у ее отца одна из крупнейших коллекций драгоценностей во всей Англии. Нам будет чем наполнить карманы. А что до маленькой француженки, то она достаточно хороша собой, чтобы заменить Минкс, когда та выйдет в тираж, а при ее темпах это произойдет очень скоро!
Минкс с криком ярости бросилась на Грюнфельда и хотела вцепиться ему в физиономию, но бандит одним щелчком отшвырнул ее на ковер.
– Мы сейчас уезжаем из этого дома, Мэннеринг. У меня очаровательная вилла в деревне. Но перед отъездом я вас наконец-то уничтожу!
– Я хочу кое-что вам сказать, – как во сне проговорил Джон.
Теперь у него была только одна цель: выиграть время. Тяжеловес наверняка уже предупредил Бристоу, и если тот отыщет его след, то полиция явится сюда часа в четыре…
– Я хочу кое-что вам сказать, – повторил Джон. – Я дал полиции адрес Гарстона. Она заставит его говорить.
Грюнфельд мерзко рассмеялся.
– Успокойся, он теперь не много расскажет!
– Я дал также адрес в Баттерси. Сегодня в полночь полиция перероет там все вверх дном. У вас еще есть время перевезти товар…
Грюнфельд пожал плечами.
– Тем хуже для товара. Взамен у нас есть твои драгоценности, а скоро к ним прибавится вся коллекция Фаунтли. Одно вполне компенсирует другое…
– Раз вы собираетесь убить меня, Грюнфельд, дайте хотя бы попрощаться с мисс Фаунтли.
– Об этом не может быть и речи!
– А почему бы и нет, патрон, – вмешался Лаба, – если он предпочитает это рому и сигарете…
– Ты что, не видишь? Мэннеринг просто хочет выиграть время. Неужели надеется, что я передумаю?
Неожиданно тишину нарушило негромкое дребезжание. Грюнфельд страшно побледнел. Минкс испуганно вскрикнула. Один Лаба не дрогнул, а лишь крепче сжал пистолет.
– Что бы это могло быть? – глухо пробормотал Грюнфельд.
Лаба быстро вышел. Через полуоткрытую дверь было слышно, как он с кем-то разговаривает.
– Я должен предупредить хозяина, Лаба. Дом оцеплен полицией!
Мэннеринг не смог сдержать удивленного восклицания: он сразу узнал этот гнусавый, слегка тягучий голос! И в тот же момент на пороге появился Клайтон – драчливый петушок, Клайтон, только что назвавший Грюнфельда хозяином!
