Сэнди Скотницки
Бьюти-минимализм. Чем опасен гиперуход за кожей и что делать, чтобы не навредить себе
В Библии есть множество примеров того, что «чистота – залог благочестия», в частности, в Первом послании к коринфянам говорится, что любые грешники – от воров и пьяниц до прелюбодеев – «оправдались», после того как «омылись». У мусульман схожие представления: Коран гласит, что Аллах любит тех, кто «соблюдает чистоту».
Системы канализации и водоснабжения имелись еще во времена древних цивилизаций: существуют свидетельства о купальнях восточноазиатских правящих династий, о роскошных банях и термах у древних греков и римлян. Что помешало банной культуре проникнуть в Европу во время промышленной революции? Нечто под названием «Черная смерть».
Основными переносчиками чумы были грызуны и блохи. Распространившись среди людей, «Черный мор» убивал восьмерых из десяти заболевших. Всего в результате пандемии, продлившейся с 1346 по 1353 г., погибло 50 млн европейцев – около 60 % всего населения континента. Одним из долгосрочных последствий чумы стал страх перед водой, которая, как ошибочно считалось в Европе, разносила болезнь. На протяжении последующих веков европейцы использовали воду по минимуму, а тела протирали сухими тряпками. Вот так в историю и вошел неприятный запах, который источали приезжавшие в арабские страны или на Дальний Восток путешественники из Европы.
Для европейцев уход за телом означал не мытье, а, скорее, использование сильно пахнущих, маскирующих дурной запах духов. Мыло изготавливали лишь во французском городе Марселе и испанском регионе Кастилия. И, как отмечает Джеффри Джонс, профессор истории бизнеса в Гарварде и автор книги «Воображаемая красота: История мировой индустрии красоты» (Beauty Imagined: A History of the Global Beauty Industry), до 1860-х гг. в западном обществе был «ограниченный спрос» на мыло. «Ремесло мыловарения, как и изготовления духов, было древним, но таким же древним было и нежелание людей пользоваться мылом», – пишет Джонс.
Ситуация начала меняться с появлением передовой микробной теории, гласившей, что инфекционные заболевания вызывают микроскопические существа, от которых можно избавиться, просто вымыв руки с мылом. В 1670-х гг. в Республике Семи Объединенных Нижних Земель (современные Нидерланды) Антони ван Левенгук, отец микробиологии, с помощью составного микроскопа с большим увеличением изучил вещество, взятое из собственных межзубных промежутков, и обнаружил нечто, что он назвал animalcules, а именно – бактерии.
Прошло еще несколько столетий, прежде чем во второй половине XIX в. получила распространение идея, что бактерии могут являться источниками заболеваний. Важную роль в ее продвижении сыграл Игнац Земмельвейс, врач-акушер Центральной Венской больницы. В 1847 г. он заметил, что женщины, рожавшие детей в отделении, где работали врачи и студенты, заражались горячкой, в то время как пациентки, роды у которых принимали акушерки, не заболевали. Например, в 1846 г. доля смертности от лихорадки в клинике, укомплектованной врачами, была в пять раз выше, чем в случаях, когда родовспоможением занимались акушерки. Теперь мы знаем, что родильная горячка вызывалась бактериальной инфекцией, уже после родов поражавшей матку или половые пути. Согласно статье из The New England Journal of Medicine, «это была самая распространенная причина смертности рожениц, на долю которой приходилась примерно половина смертей, связанных с родами».
Инфекция настигала женщин в момент, когда они были наиболее уязвимы. На фоне общей тревожности, связанной с предстоящими родами, беременные переживали еще и из-за опасности заразиться родильной горячкой. Земмельвейс намеревался разобраться, почему так много женщин умирало от инфекции под наблюдением врачей, в то время как смертность у тех, за кем ухаживали акушерки, была сравнительно низкой. Открытие произошло после смерти одного из его наставников, которого во время аутопсии случайно укололи скальпелем, ранее использовавшимся для вскрытия трупа. Земмельвейс заметил, что симптомы лихорадки, от которой впоследствии скончался врач, были идентичны признакам родильной горячки.
Центральная Венская больница, в которой работал Земмельвейс, являлась учебной, поэтому врачи и студенты-медики регулярно голыми руками проводили аутопсии, а потом теми же голыми руками осматривали беременных женщин. (Акушерки вскрытиями не занимались.) Земмельвейс предположил, что причиной бактериальной инфекции среди рожениц становился трупный яд, сохранявшийся на руках врачей.
Земмельвейс решил, что после осмотра трупов и перед осмотром половых органов беременных женщин его коллег следует заставить мыть руки[2]. В результате таких действий доля смертности в отделении родовспоможения упала с 11,4 до 1,3 %.
К сожалению, медицинское сообщество не оценило важность открытия Земмельвейса. Коллеги-доктора высмеивали и отвергали теорию, согласно которой мытье рук могло сократить инфицирование. Все больше зацикливаясь на необходимости донести свои идеи до других врачей, Земмельвейс стал злоупотреблять алкоголем. В 1865 г., через семь лет после публикации теории, профессор был помещен в психиатрическую клинику и впоследствии забит охранниками до смерти. Больница, где работал Земмельвейс, отменила внедренное им правило мытья рук, и смертность среди рожениц в отделении, которое находилось в ведении врачей и студентов, вернулась к высоким показателям.
КРАСОТА С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН ДО НАШИХ ДНЕЙ
ДРЕВНИЙ ЕГИПЕТ
Как пишет Марк Тангейт в книге «Фирменная красота» (Branded Beauty), у знатных жителей берегов Нила уже тысячи лет назад имелись затейливые ритуалы по уходу за внешностью. Банные процедуры предполагали мытье с использованием примитивного мыла, которое получали, соединяя масло и натронную известь – смесь кристаллической и пищевой соды, а также соли, собранной в сухих чашах североафриканских озер. После отшелушивания кожи с применением глины и пепла шел массаж с маскировавшей запах тела мазью из скипидара и благовоний. В завершение наносили макияж.
Обитательницы берегов Нила были первыми, кто начал использовать подводку для глаз – кайал, представлявший собой смесь из порошка сульфита свинца и животного жира. Знатные египтянки хранили его в специальных коробочках вместе с инструментом для нанесения – маленькой косточкой или палочкой; пожалуй, это был самый ранний образец компактной косметики. Маскирующую морщины основу под макияж делали из толченого алебастра, соли и смешанной с медом натронной извести. Чтобы придать коже золотистый блеск, использовали растертую в порошок охру, тенями для век служили измельченные древесный уголь и малахит.
Среди древнеегипетских косметических процедур числились также сложные виды маникюра и педикюра, в которых были задействованы примитивные пинцеты и бритвы, сделанные из тщательно заточенной бронзы. Ногти полировали хной, волосы, расчесанные гребнями, заплетали в косы или фиксировали металлическими обручами и заколками из слоновой кости.
ДРЕВНЯЯ ГРЕЦИЯ
В отличие от сложных ритуалов красоты, принятых в Древнем Египте, в таких патриархальных греческих полисах, как Спарта и Афины, единственными наносившими макияж женщинами были проститутки. «Греки считали, что красота заключается в естественной гармонии, а не в разукрашивании лица», – пишет Тангейт. Имелось единственное исключение: минимальный макияж дозволялся перед первой брачной ночью.
Согласно Тангейту, восточные техники ухода за собой пришли в Грецию около 600 г. до н. э. Женщины стали отбеливать кожу. Одни пользовались толченым мелом, другие – белилами, они же карбонат свинца, или белый свинец. Содержащие свинец белила были ядовитыми, и с течением времени их использование приводило к облысению, головным болям, повреждениям мозга и даже смерти. Возможно, это был первый пример того, как женщины ради красоты жертвовали собственным здоровьем. Но он точно не стал последним.
ДИНАСТИЯ ТАН
Около 1300 лет назад, пока в одной части света распадались остатки греко-римской цивилизации, в другой ее части династия Тан, правящая Китаем из одного из самых густонаселенных городов мира, следовала изощреннейшему ритуалу красоты.
Лица женщины покрывали белой пудрой, щеки румянили, лбы желтили краской из трав и цветов. Следующий этап представлял собой рисование бровей; их форма менялась из года в год – в зависимости от моды – и варьировалась от тонких дуг до напоминающих луну кругов, изображенных посередине лба. На губы наносили помаду, делая те полными, а иногда, наоборот, узкими. По бокам от губ рисовалась пара красных точек – mian-ye, – они указывали, была ли в данный момент у женщины менструация. Наконец, волосы собирали в сложную прическу, которая бросала вызов гравитации; центром этой композиции становилось украшение из металла, бумаги или рыбьих костей.
Спустя 20 лет во Франции Луи Пастер и его современники популяризировали микробную теорию болезней, согласно которой причиной наших недомоганий при условии, что мы не соблюдаем гигиену и не моем руки, становятся микроорганизмы. Бедняга Земмельвейс в конце концов оказался прав. Естественно, микробная теория привела к кампаниям в сфере здравоохранения, поощрявшим применение воды и мыла. Следствием признания прогрессивных взглядов Пастера в научных и медицинских кругах стали государственные инвестиции в строительство систем канализации и водоснабжения, которые, упростив уборку на кухне, мытье полов и стирку, существенно продлили людям жизнь. Однако гигиеническое поведение, предопределенное микробной теорией болезней, превратилось в одержимость чистотой, сохраняющую актуальность и по сей день. Так что же случилось?
Точно можно сказать только одно: процессу поспособствовала реклама.
До появления микробной теории системами канализации и водоснабжения была оборудована малая часть североамериканских и европейских домов. Водные процедуры, по всей видимости, представляли собой случайные погружения в пруд, ручей или реку, да и то при условии теплой погоды. Технологии, благодаря которым у большинства европейцев и американцев появились душ и ванна, начали развиваться одновременно со стремительным приростом городского населения, что, в свою очередь, было вызвано промышленной революцией. «По мере роста Лондона, Парижа, Нью-Йорка, Бостона и других крупных западных городов в них стали появляться трущобы, у жителей которых не было доступа к чистой воде», – пишет Джеффри Джонс. И только эпидемии гриппа, тифа и холеры, последовавшие в середине XIX в., заставили местные власти наконец-то выделить средства для развития городских систем водоснабжения и канализации.
По словам Джонса, чтобы донести пользу гигиены до широких масс, потребовались несколько войн. Флоренс Найтингейл спасла много жизней в Крымской войне 1850-х гг., просто омывая раненых солдат водой с мылом; в ходе Гражданской войны в Америке армия Севера создала специальную санитарную комиссию, поощрявшую мытье с мылом. «Война, может, и грязное дело, но она помогла мыловаренному бизнесу», – пишет Джонс. Усилия Найтингейл и санитарной комиссии привели к появлению общественного движения гигиенистов, которое ратовало за регулярное мытье.
Согласно докладу 2012 г., представленному на Международном научном форуме по домашней гигиене (англ. International Scientific Forum on Home Hygiene, сокр. ISFHH), частота мытья в США и Великобритании увеличилась между 1890 и 1915 гг. И, по свидетельствам его авторов, вследствие появления более высоких стандартов чистоты в Великобритании было принято законодательство, которое обязывало местные власти предоставлять банно-прачечное обслуживание людям, дома не имевшим доступа к этим удобствам. При этом до начала Первой мировой войны в большинстве американских жилищ также не было водопровода.
На протяжении первых десятилетий XX в. бо́льшая часть европейцев считала, что мыться нужно раз в неделю, а не ежедневно. По информации того же форума, в Англии «мытье и стирка стали нормой в годы Второй мировой войны, в США это могло произойти немного раньше», душевые установки появились в домах американского среднего класса в 1940–1960-х гг., а доля жилищ, оснащенных ванной и (или) душем, выросла с 61 % в 1940 г. до 87 % в 1960 г.».
Но почему люди вдруг испытали потребность в установке душевых кабин? Вот тут-то на сцену и выходит реклама. Пока британские и американские дома оснащались водопроводом, мыло продолжало оставаться дешевым, широкодоступным и по большей части немаркированным товаром. Регулярность мытья учащалась одновременно с развитием производства потребительских товаров и ростом числа рекламных агентств, занимающихся продвижением этой продукции.
Больше всего для создания массового спроса на мыло сделала компания Procter & Gamble, начинавшая в 1837 г. в Цинциннати с производства и продажи свечей, а также немаркированного кускового мыла. Когда масляные лампы стали вытеснять свечи с рынка, P & G изменила бизнес-стратегию и в 1879 г. представила мыло под названием Ivory. Продукт во многих смыслах был новационным: в его состав входили пальмовое и кокосовое масла (а не традиционное оливковое), и каждый кусок получил индивидуальную упаковку. Рекламный слоган гласил, что мыло Ivory настолько чистое, что «не тонет в воде». Еще одним нововведением стал маркетинг. В начале 1880-х гг., если в каких-то американских журналах и публиковались рекламные объявления, они касались патентованных лекарств с сомнительными отзывами. Но, как пишет Джонс, Харли Проктер, один из представителей второго поколения владельцев P & G, предложил новую стратегию продвижения товаров через журналы, в том числе и рекламу в самом популярном на тот момент The Century Illustrated Monthly Magazine. Акцент в объявлениях делался на бренде Ivory, а не на производителе – компании P & G, кроме того, реклама включала отзывы специалистов о качестве мыла. Рост продаж был настолько стремительным, что P & G пришлось построить на окраине Цинциннати новую фабрику с производительностью 2 млн коробок мыла в год. К 1890 г. P & G стала ведущим американским производителем мыла. Успех кампании Ivory не остался незамеченным, и к началу XX в., согласно данным Джонса, мыловаренная промышленность превратилась в крупнейшего рекламодателя в Америке.
Несмотря на то что у P & G на внутреннем рынке имелись такие конкуренты, как Colgate и Palmolive, по мнению Джонса, вторым игроком мирового уровня стала британская компания Lever. Последняя была основана бакалейщиком Уильямом Левером из Ланкашира (графство на севере Англии) и первых заметных успехов достигла благодаря кедровому маслу: таковое входило в состав мыла, выпущенного Lever, и оно пенилось лучше, чем у конкурентов. Первое фирменное мыло Левера – Sunlight – появилось в 1885 г. В следующем десятилетии бывший бакалейщик вышел на американский рынок, а в 1896 г. выпустил продукт под названием Lifebuoy – первое антибактериальное (содержащее карболовую кислоту) мыло. Еще одним хитом стали мыльные хлопья марки Lux. К 1914 г. половина всего покупаемого в Британии мыла производилась компанией Lever.
И Lever, и P & G вели активные рекламные кампании. «Появление мыла и практика мытья водой, как символизация социального и морального превосходства западной цивилизации, казались бы неправдоподобными в начале XIX в., – пишет Джонс. – Стоило обществу начать менять отношение к гигиене, как мыловаренные компании стимулировали спрос, как за счет рекламы, так и переориентируясь на массовое производство».
В начале XX в. мыло уже не позиционировалось исключительно как средство личной гигиены. Реклама помогла превратить простейший товар в первый доступный массам косметический продукт, использовать который было необходимо, чтобы поддерживать приемлемый обществом внешний вид. Продажи стремительно росли. В 1904 г. Соединенные Штаты произвели около 700 000 т мыла, а к 1919 г. этот показатель увеличился более чем вдвое и составил 1,7 млн т.
Росту спроса способствовал определенный тип маркетинга, который рекламное агентство J. Walter Thompson использовало для продвижения мыла для лица Woodbury. В кампании, проводимой в женских журналах, в том числе и в Ladies’ Home Journal, агентство связывало применение мыла Woodbury с усилением того, что теперь назвали бы сексуальной привлекательностью.
Одно из объявлений 1911 г. начиналось так: «Так мало людей действительно понимают кожу. Что бы ни мешало вашей коже стать красивой, с этим можно справиться… Тусклая, бледная, загрубевшая или слишком жирная кожа? На ней есть шероховатые участки, которые под пудрой выглядят как чешуйки?.. Лучший способ добиться сильной и здоровой кожи… – это правильно очищать мылом, разработанным с учетом естественных потребностей кожи».
Далее приводилось описание косметической процедуры: вспенить кусок мыла Woodbury в теплой воде и нанести «антисептическую пену» на кожу «круговыми движениями». «Смыть сначала теплой, потом холодной водой, – советовала реклама, – затем несколько минут массировать лицо кубиком льда».
Неважно, что столь грубое очищение, скорее всего, пересушивало кожу и лишь усугубляло проблемы, к 1916 г., всего за пять лет рекламной кампании, продажи Woodbury выросли в шесть раз. Подобный тип рекламы, не только мыла, но и зубных порошков, ополаскивателей для рта, кремов для бритья и антиперспирантов, создавал впечатление, что запах изо рта, из подмышек или других частей тела считался постыдным и неприятным. Да и само тело, по сути, было грязным – вот на что намекала новая реклама. «Правильно подобранное мыло давало возможность подчеркнуть собственную респектабельность и даже устроить личную жизнь», – отмечает Джонс.
Рынок рос, но до начала Первой мировой войны он не был перенасыщенным. Согласно книге Кэти Пейс «Флакон надежды» (Hope in a Jar), в 1916 г. лишь пятая часть американцев пользовалась какими-либо туалетными принадлежностями или косметикой. Но за период со времени окончания Второй мировой войны и до сегодняшнего дня мир успел наводниться рекламой мыла, очищающих средств, сывороток и бальзамов, задача которых в том, чтобы избавить нас от стыда за собственное несовершенство. Однако это только отчасти можно назвать виной производителей потребительских товаров или их рекламных партнеров – в конце концов, и те и другие просто пытаются предложить средство от уже существующей у людей неуверенности в себе. Тем не менее сложно отрицать, что наша инстинктивная потребность в мытье уже давно перешла от минимума, необходимого для здоровья и гигиены, к полноценной одержимости.
_________
Согласно опросу, проведенному в 2014 г. компанией по исследованию рынка Euromonitor, сегодня жители развитых стран принимают душ как минимум раз в день. Учитывая ежедневные тренировки и активную общественную жизнь деловых людей – именно они и составляют бо́льшую часть моих пациентов, – можно быть уверенным, что душ принимается значительно чаще.
Что мы имеем в итоге? Общество, сосредоточенное на личной гигиене и уходе за собой более, чем когда бы то ни было в истории человечества. Основная идея, которую, надеюсь, вы вынесете из этой главы, заключается вот в чем. На протяжении практически всего своего существования люди не очищали и не увлажняли кожу, она прекрасно справлялась и без этих косметических процедур. Сегодняшняя мания мытья в большей степени связана со способностью рекламной индустрии играть на нашей неуверенности в себе, чем с насущной потребностью в гигиене.
На самом деле я убеждена, что западное общество попало в замкнутый круг. Мы начинаем с использования широкодоступных товаров типа мыла, геля для душа и шампуня, которые лишают кожу природных жиров, необходимых для ее защиты от окружающего воздействия. Затем пытаемся смягчить ущерб, применяя увлажняющие и прочие специальные средства. Не мойся мы так много, они не понадобились бы вовсе. В итоге из-за чрезмерного мытья и чрезмерного использования косметики возникают все новые и новые проблемы, среди которых и проблема чувствительной кожи. Подробнее о том, как это происходит, я расскажу в следующей главе.
Глава 3
Повреждение естественной брони нашего тела
Если из мировой истории ухода за кожей можно сделать какой-то вывод, то он будет таким: мы живем в эпоху отклонения от нормы. На протяжении тысячелетий большинство из нас, за исключением представителей высшего общества, вообще не задумывались об уходе за кожей. Давайте проведем мысленный эксперимент. Какой была кожа до рассвета современной цивилизации? До того, как полки супермаркетов и аптек заполнились десятками и сотнями брендов кремов, мыла и очищающих средств?
На этот вопрос пытались ответить авторы многих научных работ. И хотя в основном они сосредотачивались на проблеме акне, объектами их исследований становились изолированные, находящиеся на доиндустриальной стадии развития народы. Это отличная идея. Как еще можно узнать о влиянии современного образа жизни на здоровье кожи? Только найдя сообщества с совершенно иным жизненным укладом.
В развитых странах акне распространена почти так же, как и чувствительная кожа. Будучи не только дерматологом, но и матерью троих сыновей-подростков, я знаю об этом не понаслышке. Акне, или угревая сыпь, поражает примерно 40–50 млн американцев разного возраста, причем не только подростков. Согласно одному из исследований, изучавшему распространенность угревой сыпи у взрослых старше 25 лет, в той или иной степени акне присутствует у 54 % женщин и 40 % мужчин. Частота заболеваемости у подростков еще выше: в США приблизительно 85 % людей в возрасте от 12 до 14 лет имеют хотя бы незначительные проявления угревой сыпи. Результаты исследований, проведенных в таких развитых странах, как Шотландия, Новая Зеландия и Австралия, показали, что от акне страдают от 79 до 95 % молодежи в возрасте 16–18 лет.
Насколько распространена акне в обществах, которые не придерживаются современного образа жизни? Наиболее интересные исследования этого вопроса были проведены несколько десятилетий назад, когда бо́льшую часть мира еще не затронуло влияние развитых стран. Так, в 1951 г. 32-летний немецкий врач Отто Шефер переехал на север Канады, чтобы работать с инуитами. Он изучал их язык, передвигался на собачьих упряжках и исследовал здоровье и питание изолированной популяции, которая только-только приобщилась к современному быту. Шефер заметил, что инуиты, начавшие вести образ жизни развитых народов, становились на дюйм-два выше своих предков. Знаете, что еще он обнаружил? Рост заболеваемости акне.
Другое настолько же изолированное общество, открывшее для себя западный образ жизни примерно в тот же период, проживало на острове Окинава в Восточно-Китайском море. До начала Второй мировой войны население острова вело сельский образ жизни и – не случайно – не сталкивалось с угревой сыпью.
Оба сообщества упоминались в известном дерматологическом исследовании, опубликованном в 2002 г. в издании Archives of Dermatology. В той же статье рассказывалось про обследование почти 10 000 школьников от 6 до 16 лет из сельского региона Бразилии, которое выявило акне только у 2,7 % детей. Еще там говорилось, что угревая сыпь была менее распространена и в промышленно не развитых регионах Перу и ЮАР.
Однако авторы указанной работы из Archives of Dermatology захотели провести собственные наблюдения. Один из них, Стаффан Линдеберг, отправился на отдаленный остров Китава, который находится в Соломоновом море, на северо-востоке от Папуа – Новой Гвинеи. Население Китавы обитало в деревнях по 20–400 человек и питалось тем, что можно было выловить в море или собрать на суше. Как врач Линдеберг посетил все 494 имеющихся на острове дома и провел медицинский осмотр 1200 жителей в возрасте старше 10 лет. В поисках акне или следов от нее ученый обследовал лицо, грудь и спину пациентов мужского пола, у женщин – лицо и шею.
Результаты оказались поразительными. «Ни одной папулы, пустулы или открытого комедона во всей популяции», – сказано в исследовании. (Комедоны – это маленькие черные точки, которые свойственны коже с акне.) В осмотре участвовало и 300 островитян в возрасте от 15 до 25 лет. Но и у них не было обнаружено ни одного угря. Если проводить подобный осмотр подростков, живущих в промышленно развитом городе, то у 120 из 300 человек, вероятнее всего, будут иметься признаки акне.
То же самое исследование выявило аналогичные результаты и в племени аче – охотников и собирателей из Восточного Парагвая. Ситуацию в племени аче можно считать еще более поразительной, ведь за их состоянием исследователи наблюдали более двух лет. И за все время число зарегистрированных случаев угревой сыпи было равно нулю.
_________
Все больше дерматологов сходятся во мнении, что современный образ жизни негативно влияет на кожу. Авторы упомянутого выше исследования сосредоточились на влиянии питания на появление акне, сделав упор на том, что и аче, и население острова Китава в основном ели необработанную пищу и употребляли значительно меньше углеводов, чем среднестатистический современный человек. Ученые предположили следующее: углеводы повышают уровень сахара, что, в свою очередь, приводит к повышенному, связанному с появлением акне содержанию инсулина в крови, и допустили, что диета из продуктов с низким гликемическим индексом способна уменьшить заболеваемость угревой сыпью в развитых странах. (Позднее другие исследователи подтвердили эту гипотезу.)
Иными словами, было доказано, что такой привычный элемент современного жизненного уклада, как диета, влияет на кожу. Но я считаю, что дело не только в ней. Есть и другой ключевой компонент жизни в промышленно развитом обществе, который является причиной перемен в способности кожи выступать защитным барьером от внешнего мира.
И этот ключевой компонент – то, как мы ухаживаем за кожей. Мне кажется, мы моемся слишком часто. Мы используем слишком много косметики. Считается, что резкому росту случаев атопического дерматита, астмы и поллиноза способствовало ежедневное купание младенцев и детей. Повзрослев, мы так много очищаем, увлажняем, отшелушиваем и шлифуем свою кожу, что наносим ей ущерб. Многочисленные, направленные на защиту и уход ежедневные манипуляции могут привести к обратному результату. Косметические средства способны нарушить защитный барьер и в целом навредить механизмам, заложенным в коже природой.