Труды и дни мистера Норриса. Прощай, Берлин – Кристофер Ишервуд

Отсюда, как, наверное, из всех германских книг ишервуда конкретно лезут авторские уши. То есть читая нисколько не сомневаешься, что главгер – это, безусловно, он, а все остальные персы списаны с реальных людей. И они куда как более деятельны и интересны, чем рассказчик, что понятно и, надо заметить, не эгоистично со стороны автора.

В результате, вырисовывается весьма колоритная картина германии конца тридцатых гг, когда гитлеровская гидра уже вовсю подняла голову, и с каждым днем ситуация в стране все более и более обостряется. Но коммунисты еще сопротивляются, и забавно, что рассказчик-то даже и на их стороне, оказывается. При этом сначала все происходящее кажется словно бы несерьезным, зато потом становится очень грустно. В общем, главгер ручкается с каким-то красным лидером, дружится с простецким парнем из компартии и с проститутками-левачками. Это выглядит очень мило, честно говоря. А что, собственно, сам мистер норрис. Я вот все думала, и чего нашел в нем главгер? Какой-то жалкий, отталкивающий, подловатый, жеманный, очень скользкий тип, готовый продать за пять пфеннингов даже родную мать.

Потом вроде бы поняла, что его первым делом сохранили в писательской копилке впечатлений, как определенный типаж. Ну, и наблюдать за его аферами, наверное, тоже было небезынтересно, главное, не стать жертвой, что чуть было не случилось с рассказчиком. И через него также произошло много интересных встреч и знакомств. А что необходимо творческому человеку больше воздуха и денежных вливаний? Опыт, впечатления, ситуации, люди. И всего этого добра через норриса было в избытке. Те самые идейные проститутки и спортивные юноши гейского поведения, голубые бароны – эстеты, мечтатели и любители детских книг про мальчиков, оказавшихся на необитаемом острове, гнусные и назойливые секретари и коммунисты всех мастей, загадочные шпионы и их нордические племянники с профашисткими взглядами. Короче, жизнь кипела, пока рядом с главгером обретался придурочный и недоделанный мошенник-неудачник мистер норрис. Но все, плохое ли, хорошее ли, имеет обыкновение рано или поздно заканчиваться. Сколько веревочке не виться, а и находится дамоклов меч на любого хитреца. Так и мистер норрис получил свою немезиду, от которой неистово помчался перескакивать через границы многочисленных стран, в редких открытках-посланиях, жалуясь на свою несчастную судьбу.

А главгер, складируя его жалобы на оборотных сторонах очередных местных достопримечательностей, видимо, засел за очередную книгу, полную берлинских страстей в преддверии очередного конца мира. Каждый получил то, что заслужил. Наверное.

«Смотри,

это твой шанс узнать, как выглядит изнутри

то, на что ты так долго глядел снаружи;

запоминай же подробности, восклицая „Vive la Patrie!“»

"Развивая Платона" БродскийЭто Кристофер Ишервуд. По его новеллам из цикла «Прощай, Берлин» Боб Фосс снял свое «Кабаре», где «Tomorrow belong to me» и Салли Боулз с глазищами Лайзы Минелли, и трикстер конферансье со своим «Money-Money». И это Кристофер Ишервуд, сказавший о себе: «Я – камера», декларируя статус беспристрастного наблюдателя, после слова станут девизом кинодокументалистики. В Goodbye to Berlin, под одной обложкой все шесть новелл цикла, но Mr Norris Changes Trains (Мистер Норрис меняет поезда), на русском более известная, как «Труды и дни Мистера Норриса» стоит того. чтобы сказать о ней отдельно.Итак, они знакомятся в поезде. Молодой англичанин. предполагающий пожить какое-то время в Берлине, зарабатывая уроками английского и мужчина на возрасте, одетый дорого, с недурно сделанной. но все же заметной накладкой-паричком, компенсирующей отсутствие собственных волос. Выясняется давнее знакомство попутчика с дальними родственниками юноши – а это уже почти родня (ну, вы понимаете, за тридевять земель встретить знакомого). Перед таможенным досмотром человечек страшно нервничает, хотя только что с упоением рассказывал о своих многочисленных поездках по Европе и Азии, находя массу недостатков в каждой посещенной столице.И не странна ли такая нервозность, имея в виду, что род занятий знакомца «экспорт-импорт»? Но люди разные и Уильям успокаивает спутника, передает ему часть своей уверенности молчаливой поддержкой, когда пограничники смотрят документы. Расстаются они почти друзьями и мистер Норрис берет с юноши слово навестить его по приезде в Берлин. Сказано – сделано, новый знакомый занимает большую квартиру с двумя входами: для частных и для деловых визитов. Обстановка чрезвычайно богатая, но отчего-то секретарь (крайне неприятный, этакий Урия Хип) ведет себя крайне непочтительно и даже запирает (!) босса с его гостем, отправляясь по поручению.Удивленному Уильяму хозяин растолковывает, что это допустимая эксцентричность, я, мол. без него, как без рук. Мягкосердечие и деликатность не позволяют бизнесмену самому выбивать долги и платежи из недобросовестных партнеров, а Шмидт со всем этим справляется отменно. А вскоре выясняется и статья импорта-экспорта маленького суетливого человечка. Это… порнография и секс-игрушки. Было из-за чего переживать, пересекая границу. Даже при лояльной Веймарской республике.А события разворачиваются именно в Веймарской Германии. Той самой. что у Ремарка. И это очень похожий взгляд на происходящее, но все же иной – взгляд со стороны («Я – камера»). Нацисты еще не пришли к власти, и Коммунистическая партия Германии сильна необычайно. Борьба за власть, но пока еще цивилизованными методами: митинги, лекции, распространение агитационной литературы. И вот тут мы с удивлением узнаем, что мистер Норрис сочувствует коммунистам. Больше того, выступает на митингах и выполняет в многочисленных поездках кое-какие поручения, как эмиссар. Не вовсе бесплатно.В этом странном человечке причудливо смешаны болезненная, почти паническая мнительность в одних обстоятельствах с совершенной беззаботностью в других – куда более серьезных. Абсолютная моральная беспринципность с сочувствием к делу угнетенных; легкость манер и определенное респектабельное очарование с бесстыдными извращениями, которые не считает нужным скрывать от ближнего круга. Одновременно омерзителен, жалок и вызывает восхищение способностью восставать из руин с новой готовой к применению умопомрачительной схемой обогащения.Он и нашего молодого друга сделает невольным участником своих махинаций. После чего тот преисполнится решимости все высказать, порвать с мерзавцем… а вместо этого проникнется к нему сочувствием, и в очередной раз поможет. Есть что-то в мистере Норрисе, что заставляет любить его, даже против воли. Задолжав всем, кому можно, но верный привычке путешествовать первым классом, одиозный господин отбывает в Южную Америку. Где его персональный Черный Человек Шмидт (помните секретаря?) станет преследовать бывшего работодателя шантажом, по городам и весям. Гнать с усердием борзой.В первый раз читала эту повесть в оригинале и возвращаться не планировала. Но в аудиоверсии Игоря Князева переслушала, и это восхитительно. Оживленный его голосом маленький человечек: одновременно Великий Комбинатор и Акакий Акакиевич; заботливый друг и беспринципный махинатор, вечный беглец с замашками и умением обустраивать свою жизнь в патрицианском стиле – мистер Норрис восхитительно настоящий. А звучащая лейтмотивом «Бандьера роса» в бравурной, несколько даже бурлескной, обработке, контрастирует со сдержанным трагизмом «Лили Марлен»

Я – камера с открытым объективом, совершенно пассивная, не мыслящая – только фотографирующая. Я фотографирую бреющегося мужчину у окна напротив и женщину в кимоно, моющую волосы. Когда-нибудь все это будет проявлено, аккуратно отпечатано, опущено в фиксаж.

Если на пару часов забыть о Рецензии, то жить не так уж и трудно.

На улице небезопасно. Передвигаюсь по четной стороне улицы, обхожу революционных скифов. Они таятся повсюду и не дают мне забыть. Вон та наглая парочка вынырнула из информационного облака, мигнула пуговицами и запузырилась обратно в светящуюся пластмассу. А кругом, как убитые, спят снега – и ни одна нога не ступала, одни душегубы… Это я их путаю, снега еще нет, но я пою в голове любимую песенку – чтобы они не могли подслушать мои мысли. Чтобы они не могли перевернуть их и переиначить, принять новую систему счета. 3 10 20 30 0,5 1 1,5 2 2,5 3. Кто считает так же – добро пожаловать к Дмитрию Палтусовичу, но о нём позже.

Дома увидел, что читалка разрядилась. Провод куда-то делся (диверсия?), буду писать по памяти.

Что же я хотел написать… Давно уже ничего не хочу. Ларису Ивановну хочу. Что они хотят, чтобы я написал?

Постмодерн.

Пастиши. К черту, я уже обкормил их пьесками.

Метапроза. Написать о том, как я пытаюсь написать то, что им надобно? Рассказать про улицу, ту мутную парочку и зарядку? Плоско и предсказуемо. Не люблю быть предсказуемым – так меня легче выследить. Завтра пойду отсиживаться на лавку к бабкам – там меня никто не найдет.

Что там еще? Паранойя. Этим мне полощет мозги районный психиатр Давид Прустович. Д.П. Из-за его инициалов я, кстати, выбрасываю все прописанные мне таблетки.

Тьфу, кто-то тычет в окно орущим пингвином. Отвлекли.

Они хотят, чтобы я прочитал какого-то Ишервуда. Понятия не имел, кто это. Вроде, Кабаре – мани-мани. Посмотрел в гугле – еще «Одинокий мужчина». Понятно, из этих. Не тех, а просто этих. Это настигнет каждого, Богоматерь цветов… Нет, Демид Приорович, у меня не паранойя, а обыкновенный здравый смысл: что они от меня хотят? Уже второй год?!

Рецензия, рецензия… Концентрация.

По обоям ползут элементы магического реализма. Ведущая прогноза погоды сообщила, что у меня пойоменон, бессодержательный к тому же. Вырубил к чертям эту технокультуру.

У ИШЕРВУДА Я ПРОЧЕЛ «ТРУДЫ И ДНИ МИСТЕРА НОРРИСА».

Вот хорошо, четко и ясно. Пишу дальше.

Пишу, пишу… Бла-бла про автора. Из этих, но читали и позабористей.

Наверное, они хотят, чтобы я нашёл в данном романе предостережения о начинающейся коричневой чуме и т.д. Гым. Я-то могу выдать три страницы текста о том, что сей невинный плутовской роман суть последняя буффонада посреди рушащейся старой Европы. Последний из могикан, из породы авантюристов (практически Чичиков!) лавирует между коммунистами, нацистами, правительством, разведками. Но это не серебряный сливочник в виде коровы, тут на бумагах – кровь, мясо и железо, это мясо разрывающее.

А главный герой – благовоспитанный английский типчик – треплет по щеке этого жулика-извращенца, не понимает грязные намёки, прогуливается под ручку с коммунистами. Пфуй.

Слышатся выстрелы, работают застенки, пропадают люди. Коричневая чума…

Нет, это враньё. При желании можно где угодно найти предвестие грозных бед и точный исторический прогноз.

Так и тут просто плутовской роман, ироничный, легкий, изысканный. И где-то там стреляют – досадная неприятность, знаете ли.

А вот потом, после войны, всех писателей, кто хоть как-то подходил, взяли и подняли на пьедестал Антифашистов и Провидцев. Надо же как-то оправдаться.

Они мне скажут – а почитай другое, а составь объемное мнение. Не буду. У меня ещё бонус не читан.

И вот по отдельной книжечке напишу: да – неплохо, да – легко читается. Милые извращенцы, капелька интриг.

Не понимаю, что от меня они хотят с этой книжкой, которую я уже забыл (где зарядка?!). Расширить границы с этими? И так расширены – дальше некуда. Я давеча в Мокеюшке из «Хмеля» гомосека подозревал. Это называется – «приехали, Дионисий Пропанович, пожалуйте мне таблеточки». Они хотят, чтобы я яростно обругал Ишервуда? А чего там ругать, нормально зашло. Или я должен рассыпаться в восторгах? Да нет, это же серость обыкновенная, одна штука. И автор в этом не виноват, он и не претендовал, как мне кажется.

Торжественно клянусь на Пепперштейне – через 51 день я буду лежать под елкой и счастливо поедать те таблетки вперемешку с мандаринами и шампанским. Эй, кто-нибудь уже перестанет размазывать по стеклу пингвина?!!