Кристофер Голден
Чужой: Река боли
5
НЕРОВНАЯ МЕСТНОСТЬ
ДАТА: 10 ИЮНЯ 2179 ГОДА
ВРЕМЯ: 10.22
Два морпеха поджидали Бракетта на поверхности. Они отдали ему честь, когда он сошел с трапа, и он, ответив тем же, торопливо двинулся к ним.
– Добро пожаловать на Ахерон, капитан, – сказала первая из них, высокая женщина с почти таким же темно-коричневым цветом кожи, как у самого Бракетта, и длинным бледным шрамом поперек левой щеки. Она указала на низенького, бочкообразного пехотинца, стоящего рядом, – это был бледнолицый мужчина с ярко-рыжими волосами и в очках с толстыми стеклами. – Я лейтенант Джулиса Парис. А это сержант Кохлин…
– Рад познакомиться, – ответил Бракетт. – И спасибо, что вышли встретить меня в такую бурю, но давайте продолжим внутри.
Сержант Кохлин взял у него вещмешок одной рукой, дернув вещи с легкостью, которая говорила о его недюжинной силе. Затем они втроем поспешили к ближайшей двери – та вела в двухэтажное серое здание, чьи окна представляли собой длинные горизонтальные прорези, причем над некоторыми имелись тяжелые металлические навесы, защищающие от непогоды.
– Не хотелось бы вас расстраивать, капитан, – проговорила лейтенант Парис, – но если вы об этой дряни, – она обвела рукой окружающую их местность, – так здесь это обычный день.
Парис подошла ко входу и остановилась, чтобы пропустить их вперед, а потом затворила за ними дверь. И как только та с шипением закрылась, шум ветра мгновенно стих.
Внутри мигали и все ярче разгорались белые огоньки. Бракетт, осмотревшись, увидел коридор, уходивший далеко в глубь здания. Из колонок под потолком играла музыка – джаз начала XXII века, – и капитан подумал, что мог попасть и в худшее место. Ведь существовало множество командных пунктов, где едва ли удалось бы не развить легкую клаустрофобию. Здесь же было достаточно места, чтобы двигаться, и люди, которых ему предстояло узнать, – гражданские, морпехи и прочие.
– Ладно, теперь давайте познакомимся как следует, – проговорил он, пожав руки Парис и Кохлину. – Демиан Бракетт. Ваш новый командир. И поскольку именно вы вышли меня встретить, у меня есть три варианта: либо вы хорошие солдаты, либо хотите подлизаться, либо вытянули короткие спички. Так как оно было на самом деле?
Кохлин, покраснев, издал лающий смех.
– О, я-то уж явно подлизываюсь, – заявил он, приподняв свою ношу. – Я же тащу вашу сумку.
– А вы, лейтенант? – спросил Бракетт, изогнув бровь и переведя взгляд на Парис.
На ее лице промелькнула улыбка, но при этом приподнялся лишь один уголок рта. Мышцы на левой стороне, под шрамом, похоже, не реагировали.
– Погодите, капитан, – сказала Парис. – Скоро сами узнаете, кто я.
– Само собой. Что ж, показывайте дорогу.
Лейтенант Парис повела его дальше в глубину строения, а Кохлин завел рассказ о том, что, судя по всему, считал достоинствами «Надежды Хадли»: о свежих овощах из теплиц, игровой комнате в виде незавершенных подземных уровней огромных масштабов, где было много места для бега, и о поваре, который, по утверждению сержанта, был настоящим виртуозом по части итальянской выпечки.
Колония пребывала лишь на стадии зарождения. Когда-нибудь ей предстояло стать крупным центром, который будет разрастаться вширь – ведь «Вейланд-Ютани» продолжала содействовать развитию этого квадранта. И Компания, и правительство поддерживали научные исследования, которыми здесь уже занимались, но настоящую ценность «Надежда Хадли» представляла именно как промежуточная станция или порт.
– Должен заметить, – продолжал Кохлин, – «Надежде Хадли» идет на пользу, что среди колонистов есть несколько симпатичных женщин.
Он осекся, подтянул сумку Бракетта выше на плечо и бросил быстрый беспокойный взгляд в сторону Парис.
– Знаете, капитан… наш предыдущий командир был очень строг насчет, э-э… связей с колонистами. С вами-то не будет такой проблемы?
Бракетт вспомнил время, когда получил свое первое назначение. Пусть он не желал появления романтических или сексуальных отношений между морпехами и гражданскими, но и не видел эффективных способов это предотвратить. Поэтому лучше, чтобы все происходило в открытую, чем иметь дело с глупостью тех, кто попытается вести тайные отношения.
– Я не буду в восторге, – ответил он, – но, как по мне, уж лучше спите с колонистками, чем с другими солдатами. В уставе об этом написано не просто так. Мне не нужно, чтобы вы стали пускать слюни по лейтенанту Парис в разгар операции и сорвались со скалы.
Кохлин проморгался, разинул рот.
– Я и Лут? Не, капитан, ничего такого… то есть… не то чтобы я не стал, но…
Парис засмеялась и покачала головой. Бракетт принял невозмутимый вид, но Кохлин увидел выражение лица лейтенанта и густо покраснел.
– Да вы надо мной издеваетесь!
– Да, сержант, – признался Бракетт. – Издеваюсь.
Кохлин вздохнул.
– Неплохо, капитан. Понимаю, как оно будет.
– Так что, проблем у меня с вами не будет, сержант Кохлин?
– С ним – нет, – ответила лейтенант Парис. – Но у нас и без него хватает болванов.
– Предупреждаете заранее? – спросил Бракетт. – Скажете, за кем стоит присмотреть?
Парис не ответила. От улыбки не осталось и следа. Когда лейтенант достигла двери и открыла ее ключом, по ее лицу можно было заключить, что пожалела о том, что сказала.
Проходя в глубь колонии, они миновали нескольких гражданских. Бракетт услышал смех в боковом коридоре и, повернувшись, заметил пару детей, которые кувыркались колесом. К этому еще предстояло привыкнуть – видеть поблизости детей было странновато.
– А у вас как, капитан? – спросил Кохлин.
Бракетт сдвинул брови.
– Что у меня, сержант?
– Есть у вас кто-нибудь? Кого-то где-то оставили?
Впереди ряд высоких окон выходил на командный блок, где охрана и оперативники сидели у рабочих станций и смотрели на экраны. А посреди комнаты грузный белый мужчина, похоже, отчитывал тощего бородатого паренька, который держал в руке свиток бумаги.
– Администрация, – сказала лейтенант Парис. – Эл Симпсон. И это он еще в хорошем настроении.
Симпсон так кричал на парня, что весь раскраснелся, но насчет хорошего настроения колониального администратора Парис, судя по всему, не шутила. Бракетт надеялся, что у него не возникнет проблем с этим человеком. Вмешательства гражданских капитан, как правило, не жаловал.
Парис сделала знак Симпсону, и тот жестом показал, что подойдет через минуту.
– Надо же, какой приятный парень, – заметил Бракетт.
– Он не так уж плох, – задумчиво отозвалась Парис. – Но отчитываться перед ним я бы не вызвалась.
Они втроем ждали в коридоре, соблюдая приятную, дружественную тишину. Любопытствующие гражданские, проходя мимо, улыбались или кивали новому командиру. Кохлин опустил сумку на землю и прислонился к стене.
Бракетт повернулся к сержанту:
– Кстати, мой ответ – нет.
– Что нет?
– У меня никого нет.
Это не было ни ложью, ни правдой.
К этому назначению у него с самого начала сложились смешанные чувства. Его и раньше направляли в колонии – и на каждой содержалось небольшое подразделение морской пехоты, находившееся в подчинении правительства Соединенных Штатов, а Колониальная морская пехота при этом предоставляла охранные услуги всем сторонам, подписавшим пакт Организации Объединенных Америк.
«Вейланд-Ютани» – компания, от которой зависел облик чуть ли не половины Вселенной, – в последние годы активно занималась колонизацией. О ее практике ведения дел ходили чрезвычайно пугающие слухи, но и в реальности все было довольно скверно. Разве можно назвать эту практику порочной, часто задумывался Бракетт, если злобность и жадность были совершенно умышленными и лежали в основе всего? «Надежда Хадли» создавалась совместными усилиями правительства и Компании, а капитану не нравилась даже мысль о том, что ему придется исполнять приказы ставленников последней.
Но существовала и иная причина, по которой назначение на LV-426 вызывало у него беспокойство.
Сержант Кохлин спросил, есть ли у него кто-нибудь, и Бракетт не солгал, ответив, что нет. У него никого не было на Земле, но много лет назад, когда он вступил в Колониальную морскую пехоту, Бракетту пришлось разорвать отношения с женщиной, которую он любил. И она ушла искать новую жизнь с другим мужчиной. Ко времени, когда он вернулся домой в отпуск – надеясь хотя бы поздороваться, увидеть ее улыбку, – она вместе с мужем покинула планету насовсем.
Но сейчас их дорогам предстояло снова пересечься. Его бывшая девушка и ее муж были в числе колонистов, прилетевших на Ахерон более дюжины лет назад. И Бракетт все думал, осталась ли у нее та же улыбка и будет ли она по-прежнему рада его видеть.
В те времена ее звали Энн Ридли.
ДАТА: 10 ИЮНЯ 2179 ГОДА
ВРЕМЯ: 11.05
Кёртис Финч представлял, будто он душит своего брата. Он бы сделал это по-настоящему, но стоило ему отпустить руль вездехода – они съехали бы в канаву.
– Слушай, я хочу свалить, – сказал Отто, цепляясь обеими руками за приборную панель, когда буря налетела на их шестиколесную махину с порывами, по силе напоминающими удары кулаков великана.
С заднего сиденья послышался издевательский смех. Два колониальных морпеха какое-то время сидели молча, пока Кёртис вывозил их с труднопроходимых холмов, но сейчас сержант Марвин Дрейпер наклонился вперед, вперив в старшего Финча ледяной взгляд.
– Хочешь выйти – пожалуйста, – усмехнулся Дрейпер. – Совсем уже сбрендил!
Отто, побагровев, повернулся назад, чтобы взглянуть на Дрейпера и молчаливую темноглазую женщину-рядового Анкиту Юсеф.
– Заткни пасть, Дрейпер. Я сказал «свалить», а не «выйти». Свалить! Свалить с этой чертовой планеты! Я хочу домой.
Дрейпер, пристегнутый, откинулся на заднее сиденье. Затем улыбнулся и сдавленным голосом, словно шевеля лишь уголком рта, обратился к рядовому Юсеф:
– Отто захотел к мамочке.
– Наша мать умерла, – бросил Отто и затем вскрикнул, когда порыв ветра оторвал от земли левую сторону вездехода, за секунду перед тем, как тот упал обратно и продолжил катиться вперед. – Но я бы лег в могилу рядом с ней, если бы это уберегло меня от этой…
– Заткнись! – рявкнул Кёртис. Ему это все надоело.
Отто пристально посмотрел на брата. У него были голубые глаза и темно-рыжие волосы, доставшиеся от матери, тогда как у Кёртиса – карие глаза и каштановые волосы, как у отца, но глядя на них, сразу становилось понятно, что они близкие родственники.
Кёртис смотрел прямо перед собой. У него пересохли губы, сердце стучало в груди, но он отчаянно пытался лавировать сквозь бурю. Он проделывал подобное с десяток раз, но при такой запыленности воздуха, как сейчас, видимость упала процентов до десяти за последние пятнадцать минут. Ехать дальше в таких условиях – почти вслепую – было по меньшей мере безрассудством, но если он верно оценивал пройденное расстояние, то до укрытия им оставалось совсем немного.
Переждать бурю безопаснее было бы сидя в вездеходе. Они находились всего в двадцати милях от «Надежды Хадли», но не имели никаких шансов вернуться в колонию, пока непогода не стихнет.
– Кёрт…
– Я не шучу, Отто, – сказал Финч брату, повысив голос, чтобы тот расслышал его поверх свистящего ветра и гулкого шума песка, стучащего по их машине. – Я тебя прямо здесь высажу.
– Хочешь сказать, ты не жалеешь, что мы оказались на Ахероне?
Кёртис повернулся к нему.
– Ты что, издеваешься? – сказал он. – Если бы не ты, мы бы тут никогда не оказались.
– Ну начинается! – простонал Дрейпер на заднем сиденье. – Юсеф, всади мне, пожалуйста, пулю в голову. Не могу больше слушать этих двоих.
Дрейпер был выше ее по званию, но Юсеф не спешила исполнять приказ. Хотя Кёртису почти по-настоящему хотелось, чтобы она это сделала. У мускулистого Дрейпера по правой стороне лица тянулся длинный шрам, который поднимался от правого уголка рта, будто кто-то пытался продлить его улыбку. А на горле у него виднелась татуировка, изображающая скорпиона, и это сочетание почему-то очень тревожило Кёртиса. Казалось, что Дрейпер, как и скорпион, был готов в любой момент нанести удар, а его чувство юмора скрывало внутреннюю непредсказуемость.
Однако то же касалось и Юсеф, у которой не было ни шрамов, ни татуировок, зато имелся взгляд – спокойный, но при этом словно таивший в себе жестокость. Отто как-то сказал, что это лишь признак солдата, но Кёртис с ним не согласился. Он знал много других пехотинцев, и большинство из них не относились к числу людей, воспринимавших насилие как должное.
– Кёртис… – осторожно начал Отто.
– Нет, – он и слышать ничего не хотел. Кёртис и Отто – последний был старше брата на два года – провели на Ахероне уже сорок семь месяцев, занимаясь геологическими изысканиями и разведкой новых скважин. Может, их стаж в колонии казался мелочью по сравнению со стажем Мезника и Генерацио или Расса и Энн Джорденов, но одни люди были будто специально заточены под такую работу, а другие – нет. Именно Отто уговорил Кёртиса присоединиться к этой колонии, но последние несколько месяцев он уже разваливался на части.
Кёртис, конечно, это понимал. За все годы терраформирования буйная атмосфера Ахерона смягчилась лишь отчасти. В этих погодных условиях, постоянно неспокойных, поднимались бури, сильные настолько, что могли переворачивать машины и взметать в воздух так много земли, что становилось невозможно ни что-либо увидеть, ни полагаться на приборы. Внешняя среда могла быть смертельно опасной, и техника, если она не отвечала стандартным требованиям, постоянно находилась под угрозой выхода из строя.
И хотя Финчам нравились другие колонисты, но в условиях конкуренции среди разведчиков, жаждущих найти и застолбить за собой все, что могло представлять ценность для Компании, было сложно рассчитывать на настоящее товарищество.
Отто, ощущая гнетущую атмосферу этого места, впадал в уныние. Проблема заключалась в том, что они не могли вернуться домой, не заработав достаточно денег, чтобы оплатить перелет и хотя бы шестимесячную аренду жилья на Земле.
Кёртис сжал руль еще крепче и наклонился вперед, замедляя ход. Из-за бушующего вокруг ветра они несколько долгих мгновений не могли разглядеть ничего за лобовым стеклом. Огоньки приборной панели наполняли салон зеленым свечением, окрашивая лица братьев в призрачно-бледные тона, хотя снаружи все было темным.
Он затаил дыхание.
Вездеход затрясло.
Они загромыхали по провалам, вдруг возникшим на пути. Кёртис, не желая подвергать их риску неизвестности, затормозил почти до полной остановки. Затем ветер поубавился, и он различил среди бури знакомый темный силуэт. Нажав на газ, он ускорил ход.
– Я не могу так, – завыл Отто. – Я не могу быть здесь, Кёрт. Мне кажется, вся планета пытается нас убить!
Кёртис убрал одну руку с руля, повернулся и крепко стукнул брата по плечу, словно они опять стали маленькими детьми. Отто вскрикнул и шлепнул его ладонью по предплечью.
– Какого черта? – возмутился он.
– Тьфу ты, Финч! – взревел Дрейпер.
Даже Юсеф произнесла два слова – единственные за весь день:
– Тупой ублюдок.
Кёртис снова посмотрел вперед, крепко ухватился за руль и попытался повернуть – но было слишком поздно и они летели в канаву. А когда левая сторона вездехода просела, и они со скрипом остановились, у него оборвалось сердце. Шины на правой стороне продолжали месить грязь, тогда как слева просто вращались в воздухе.
– А ну, притопи! – сердито крикнул Дрейпер.
– Не поможет, – ответил ему Кёртис, следуя совету. Вездеход немного занесло, задняя часть машины сдвинулась еще дальше к канаве.
– Стойте! – сказал Отто, внимательно посмотрев на брата. – Шасси зацепилось за обрыв. Мы сейчас просто скользим и можем опрокинуться.
Кёртис, все еще крепко сжимавший руль, медленно выдохнул воздух. Основную породу в этой области составляли каменные пласты и гряды, скрытые в плотной почве под слоем пыли и пепла, который смещался под действием бурь, так что внешний вид местности существенно изменялся изо дня в день. Некоторые из канав в глубину достигали двадцати-тридцати футов. Кёртис подумал, что если бы они сейчас скатились туда и в итоге оказались на колесах, то с вездеходом ничего не случится. Они могли ехать дальше и по дну канавы, пока не найдут место с пологим уклоном, откуда можно выбраться наверх.
Но если бы они упали на крышу…
– Выходим, – проговорил он и заглушил двигатель.
Юсеф выругалась.
Когда Кёртис отстегнул ремень, Дрейпер схватил его сзади за плечо.
– Финч, ты что делаешь?
– Включи мозги! – воскликнул его брат. – Ты там погибнешь.
Отто схватил портативный радиоприемник и натянул шнур. Беспроводные в такие бури не работали.
– Админ, прием, это Отто Финч! – рявкнул он в радио. – Прием!
Все замерли, прислушиваясь к помехам, затрещавшим в ответ. Всего на какую-то долю секунды линия прояснилась, и они услышали какое-то бормотание – лишь пару неразборчивых слов. Пока непогода не стихнет, связь оставалась невозможной. Они могли бы отправить сообщение, но вряд ли его получили бы на том конце. При таком количестве минеральной пыли и вулканического пепла наружные приборы всегда были ненадежны.
– Я не самоубийца, – отозвался Кёртис и указал куда-то сквозь лобовое стекло. – Туда посмотри.
– На что я тут посмотрю?! – прорычал Дрейпер.
Снова поднялась буря. Вездеход качнулся над обрывом и соскользнул еще немного вниз. Башня, которую Кёртис видел до этого, скрылась из виду за поднявшейся пылью.
– В ста ярдах впереди башня процессора, – сказал он. – «Процессор Шесть». Там и укроемся, пока ветер не стихнет. Как только сможем связаться с админом, они вышлют кого-нибудь на помощь. И даже если не сможем, они найдут нас по нашим личным передатчикам. Все будет хорошо.
Он повернулся к брату, заметил страх у того в глазах, и ему стало жаль Отто.
– Отто, – проговорил он, – все будет хорошо.
6
ЛЕСТНИЦА
Они неслись сквозь бурю, их обдавали песчинки и обдували жестокие ветры. Отто бежал, опустив голову: несмотря на то, что глаза были защищены очками, он чувствовал себя безопаснее, вперив взгляд в землю.
Уже несколько месяцев в нем разрастался страх, точно где-то у него внутри все шире разверзалась глубокая щель. В его кошмарах трещины разрывали поверхность Ахерона и во внутренностях планеты копошились темные твари. Каждый раз, покидая колонию, он чувствовал, будто стоит на краю крыши в тысяче футов над землей, глядя вниз, и его одолевало желание просто ступить за край, броситься навстречу смерти. Каждая разумная его клеточка боролась с этим желанием, но оно все равно толкало вперед, соблазнительное, как голос змея.
Танатос, вот как оно называлось. Он где-то об этом читал. Влечение к смерти.
Постепенно этот слабый голосок внутри Отто Финча вырос в убеждение, что Ахерон хочет нанести ему вред, и теперь искушал его отдаться своей злонамеренной цели.
– Я не хочу здесь умирать, – прошептал он, но слова поглотила буря.
Отто поднял голову, увидел спину Кёртиса и потащился дальше. Дрейпер и Юсеф шли следом, но он не был уверен, что они станут его поднимать, если он упадет. А вот брат… Отто надеялся, что если он закричит, если он споткнется – Кёртис его спасет. Как-никак, они были родней.
«Прошу тебя, Господи, – думал он. – Пожалуйста, не дай мне здесь умереть».
Только это казалось не более чем пустой молитвой. Он никогда особо не верил в бога, но если высшая сила и существовала, Отто не мог избавиться от ощущения, что Он жил слишком далеко от этих мест.
Громкий металлический лязг заставил Отто поднять взгляд.
Когда, борясь с ветром, Финч проплелся за братом, который уже добрался до процессора, впереди он увидел тяжелую дверь. И вдруг понял, что без Кёртиса они не смогли бы войти внутрь – хоть универсальный код и был известен всем изыскателям, но Отто его забыл.
«Спасибо, братишка», – подумал он.
Но затем Отто зашел внутрь, прочь от бури, и его чувство благодарности тут же ослабло. Он сорвал очки и покружился на месте, разглядывая систему цилиндрических трубопроводов, взбирающихся по стенам и тянущихся над головой. Удаленные атмосферные процессоры, рассеянные по всему Ахерону, казались крошечными по сравнению с огромным, размером с целый дворец «Процессором Один», что располагался в колонии, но это строение все равно производило впечатление. Внутреннее пространство «Процессора Шесть» достигало пятидесяти футов[2] в диаметре. В углу находился небольшой пункт управления, где было множество рычагов и приборов, коммуникационная антенна и пара компьютеров, которые выполняли бо́льшую часть работы. Трубы и лестницы простирались вверх, входя в широкую сферу – ядерный процессор, – а оттуда – еще на пятьдесят-шестьдесят футов во тьму.
Отто не хотел лезть в пункт управления и что-либо там делать, выясняя, в чем проблема. Из стыковых соединений с шипением вырывался пар, и, когда Отто подошел поближе к ближайшей металлической трубе, в два фута шириной, то увидел, что ее поверхность вибрирует. Помещение станции наполняло назойливое жужжание – гул тысяч футов трубопроводов, дрожащих на своих кронштейнах и кольцах, к которым крепились.
– Иисусе! – воскликнул Дрейпер, сбрасывая шинель. – Почему здесь так жарко?
Обычно невинное любопытство на его лице – после того, что они только что пережили, – вызывало у Отто желание засмеяться. Но сейчас он не видел тут ничего смешного.
– Кёртис! – позвал Отто, достаточно громко, чтобы было слышно на фоне шипения и грохота внутри и рева бури снаружи.
Кёртис снял свою тяжелую защитную куртку. Подняв очки на лоб, грязный от пыли и пота, он тихонько обратился к Юсеф. Рядовой Колониальной морской пехоты в половине случаев словно и не обращала внимания на его заигрывания, в половине – отвечала ему на ту чепуху, что он ей нес, приподнятой бровью или косой улыбкой.
Отто ненавидел ее за это. Он понимал, что его брат находил эту женщину красивой – смуглая кожа, большие гипнотизирующие карие глаза, способные мгновенно пленить кого угодно. Но Отто она всегда казалась просто равнодушной сукой. А ее полуулыбки были все равно что насмешки над Кёртисом и его одиноким, но полным надежд сердцем.
– Кёртис, чтоб тебя! – крикнул Отто. – Потом будешь валять дурака! – он ненавидел этот надлом в своем голосе, возникающий на грани паники, которая охватывала его сейчас.
Лишь когда брат сверкнул на него взглядом, таким враждебным из-за этого укола правды, Отто понял, что сказал.
– А знаешь, что… – начал Кёртис, начиная двигаться к нему.
– Стой! – оборвал его Отто, тряхнув головой и выставив перед собой руку. – Просто… стой. Потом будешь на меня злиться, ладно? У нас проблема.
Дрейпер сидел на полу, подтянув колени к груди и прислонившись к стене. Но в этот момент он издал смешок.
– Да ладно! Всего одна?
Отто почувствовал, что задыхается. Когда они с Кёртисом были детьми, отец наказывал их за плохое поведение, запирая в шкафу. Поэтому он боялся темноты, но замкнутые пространства были еще хуже. Иногда он представлял, будто воздух – это сущность, которая не любит незваных гостей – особенно непослушных мальчиков – и которая хочет его задушить. Там, в темноте, лежа на куче родительской обуви, где длинные пальто матери терлись о заднюю часть его шеи, он чувствовал, как эта сущность подбирается к нему, затягивая в крепкие, обволакивающие объятия. Там очень быстро становилось жарко, и на коже у него появлялись капельки пота. Он никогда не осмеливался постучать в дверь – отец не раз предостерегал его на этот счет, – но плакал и умолял выпустить его. А когда, наконец, тихо ложился поверх обуви, то чувствовал запах нефти с завода, где работал отец.
Внутри процессора стоял тот же нефтяной запах. Темно и влажно, замкнутое пространство. Он смотрел на Кёртиса, когда тот направлялся к нему, вглядывался ему в глаза и не мог понять, почему тот этого не замечает.
– Ты это слышишь? – спросил Отто, запуская руку в свои рыжие волосы. – Чувствуешь?
Кёртис замер и прислушался.
Дрейпер посмотрел на Юсеф.
– Что? Ты что-то слышала?
Они все это слышали. Сверху донесся тарахтящий, скрежещущий звук. Кёртис оттолкнул Отто и положил руку на ту же трубу, ощутил вибрацию. Всмотрелся в темноту.
– Это машины, – сказал Дрейпер. – Просто чертовы машины.
– Конечно, машины, – согласился Кёртис, бросив на него испепеляющий взгляд. – И они выходят из строя.
Юсеф, услышав это, оживилась. Но уже без поднятой брови и без полуулыбки.
– Что значит выходят из строя?
– Что-то засорилось, – объяснил Отто. У него тряслись руки. Он начал дергать себя за волоски на задней части шеи – это болезненная привычка появилась у него совсем недавно. – Блок засорился. В последнее время слишком часто бывали бури, а техобслуживание проводилось уже давно. Дрейпер говорит, тут жарко. Ну да, он прав, но дело не только в этом – блок перегревается. Судя по звуку, забился где-то вверху, и все фильтры нужно промыть и продуть…
Отто положил руку на трубу. Она нагревалась все сильнее.
– …и я бы сказал, сделать это нужно в ближайшие часы. А может, и меньше, – он дернул себя за рыжие кудри. – Я оптимист.
– Или что? – спросил Дрейпер. – Если блок сломается, это не наша проблема. Как только буря закончится, мы сможем отправить сигнал, и они пошлют кого-нибудь за нами.
Отто взглянул на брата, а затем опустил глаза в пол.
– Кёртис? – позвала Юсеф с тревогой.
– В лучшем случае Дрейпер прав, – подтвердил Кёртис. – Ядро, по идее, должно отключиться, если фильтры достаточно засорятся… если сфера достаточно нагреется. Но здесь и так уже довольно жарко, а этого не произошло.
– Вот хочу спросить, что случится, если ядро не отключится автоматически? – сказал Дрейпер.
Отто сложил руки вместе, а затем развел их в стороны:
– Бу-у-ум!
Юсеф выругалась, повернулась к двери и отперла ее. Выглянула наружу всего на секунду и тут же захлопнула обратно.
– Полагаю, стихать буря не собирается, – проговорил Кёртис. Ее взгляд был единственным ответом, который требовался остальным. Несколько долгих мгновений они вчетвером молча смотрели друг на друга. Отто видел бусинки пота на лбу Дрейпера, ощущал их же у себя на спине и осознавал, что температура поднялась даже за те несколько минут, что они пробыли в здании.
– Кёртис! – крикнул Отто.
Брат уставился на него.
– Я знаю! – бормоча проклятия себе под нос, Кёртис поспешил к лестнице, висевшей на стене возле двери в пункт управления.
– Погоди, ты что делаешь? – спросил Дрейпер, утирая пот с брови.
Кёртис зыркнул на него.
– Ты знаешь, как промыть фильтры, продуть засоры и выпихнуть их наружу?
Дрейпер вытянул руки, показав на свой форменный мундир и мускулистые формы.
– Я что, похож на техника?
Кёртис кивком показал вверх.
– Поэтому я и поднимаюсь. Из нас только я умею это сделать. Если я прочищу фильтры, это место не взорвется. А если у меня не получится, то все будет зависеть от бури.
– Ну, черт, тогда… лезь уже, – сказал Дрейпер, показывая на лестницу.
Отто видел, как перекладины вибрировали в руках брата, когда Кёртис поднимался на первые несколько футов. «У него, наверное, и кости так стучат», – подумал он.
Юсеф подошла к основанию лестницы.
– Будь осторожен.
Кёртис посмотрел вниз на Отто с ухмылкой – мол, я же говорил.
Скрежет и тарахтение вверху теперь стали громче. Отто чувствовал, как все вокруг дрожало под ногами, и это ощущение разливалось по всему телу. Он сжал челюсти, следя за братом, и из-за дрожащего пола у него застучали зубы. Сердце бешено забилось, по шее стекла очередная струйка пота.
– Ненавижу эту планету, – проговорил он тихо, в уверенности, что его никто не слышит. – Ненавижу эту богом забытую…
– Это луна, – поправила Юсеф.
Отто обернулся к ней, ощерившись.
– Ненавижу эту планету! – завопил он, и глаза горели от слез, которые он не хотел проливать.
Затем что-то громыхнуло внутри ядра, и металл прогнулся от давления. Последовавший за этим удар сотряс все строение, словно какой-то великан решительно пнул его снаружи. Кёртис на лестнице вскрикнул, и Отто, подняв взгляд, увидел, что его брат соскальзывает, лихорадочно цепляясь пальцами за перекладины.
Отто выкрикнул имя брата в тот самый момент, когда Кёртис упал, и ринулся к лестнице. Когда Кёртис ударился о землю, звук его падения заставил Отто замереть на месте. Он знал его с детства – это был хруст ломающейся кости.
Кёртис издал крик боли – всего один, – а потом умолк так резко и быстро, словно его голос отсек удар гильотины. Он упал у самого основания лестницы, а вокруг весь процессор трясся и стучал, и пар все больше затуманивал и без того горячий, спертый воздух. Отто боялся, что брат уже мертв.
Дрейпер грубо оттеснил Отто в сторону, приговаривая: «чертчертчертчертчертчерт», будто в такт своему бешеному сердцебиению, и опустился на колени перед Кёртисом.
Юсеф сделала два шара в сторону ядра.
– Дрейпер, это добром не кончится, – сказала она. – Нам нужно выбираться отсюда!
Приложив два пальца к шее Кёртиса, чтобы проверить пульс, Дрейпер обернулся, сверкнув на нее глазами.
– Думаешь, я сам не знаю? – воскликнул он. – И каков твой план? Пытаться ехать в бурю? Если не дождемся, пока успокоится, мы все там умрем.
– Мы и здесь умрем, если не прочистим горло этому зверю! – парировала Юсеф.
Отто едва слышал их. Он прошаркал к Кёртису и, упав на колени рядом с Дрейпером, затряс головой. Его мысли так долго мешались с тревогой и страхом, были пронизаны глубинным и растущим ощущением страшной опасности, что настоящая опасность показалась ему странной.
– Кёртис? – решился позвать он и подтолкнул брата в плечо. Тот не шевельнулся.
Отто поднес свои дрожащие руки ко рту и, повернувшись, уставился на Дрейпера. Дыхание сбилось, по телу растекался ужас, вымещая все прочие эмоции.
– О боже, – проговорил он. – Это из-за меня. Из-за меня! Он не хотел в эту колонию, а я его уговорил. Это я виноват! Я убил собственного брата!
Дрейпер протянул руку и щелкнул Отто по носу. Тот от боли дернулся назад.
– Какого…
– О, неужели ты меня заметил?! – крикнул Дрейпер, и в уши Отто внезапно вновь влились звуки бури, трущейся о наружные стены, и грохота стонущего процессора, будто перед этим он на минуту сбавил громкость всего, что его окружало.
Отто кивнул.
– Этот придурок живой, – проговорил Дрейпер, кивнув в сторону Кёртиса. – Только ногу сломал при падении, и головой стукнулся хорошенько. Если ему повезло, он потерял сознание от боли, а не от повреждения мозга. Вопрос сейчас в том, сможешь ли ты сделать эту работу, Отто? Сможешь поднять свою задницу наверх и прочистить вентиляцию?
Покачав головой, Отто протянул руку, чтобы погладить волосы Кёртиса.
– Черт, а знаешь хоть, как это делать?! – заорал Дрейпер, тыча ему в грудь.
– Нет! – крикнул в ответ Отто, его губы дрожали. – Понятия не имею!
Дрейпер повернулся к Юсеф:
– Знаю, буря создает помехи, но тебе необходимо дозвониться. Пусть кто-нибудь приедет сюда на тяжелом вездеходе!
