Кристина Воронова
Охота на ведьм
ГЛАВА 4
"Мда, вот и сходила за хлебушком", – мелькнуло у неё в голове на фоне бешено колотящегося сердца и лёгких, которые не справлялись с такой нагрузкой и грозились вырваться наружу через рот, если она попытается бежать быстрее.
Постепенно её охватил не просто страх, а настоящий ужас. Она всем своим естеством буквально ощущала ледяное дыхание, словно шлейф смертельной опасности, который следовал за Богом Смерти. Точнее, за Чистильщиком.
Она не слишком хорошо знала, чем они отличаются, лишь в старых записях прабабушки, которая и была в их семье настоящей ведьмой, было написано, что работают все эти сверхъестественные сущности на тот свет.
Сама прабабушка не упоминала, что лично встречалась с кем-то из них, но ориентировалась на информацию, полученную от ведьм, с которыми была знакома. Мадлен даже немного позавидовала ей, так как прабабушка, Эльза Мюррей, упоминала с большим восторгом о шабашах, в которых принимали участие колдуны и ведьмы из разных стран. И упоминала, как о месте регулярных ночных сборищ, гору Мизинец, которая и среди обычного люда пользовалась дурной славой.
Именно на этих собраниях ковена Эльза и получала все необходимые ей знания. И, в отличие от "мистического" бреда в Интернете, эта информация была верной.
Из её записей, которые с трудом разобрала, Мадлен поняла, что Чистильщики занимаются тем, что уничтожают нечисть на своём участке, который выделяет им начальство. А вот Боги Смерти как раз занимаются душами умерших. И ей иногда хотелось взять одного из таких вот богов за древко косы и притащить силой на свой земельный участок, чтобы ткнуть носом в братца-призрака. Хотя она знала, что никогда бы этого не сделала – из-за сестры. Ведь Бог Смерти вполне мог решить, что захватить двух призраков лучше, чем одного.
И она была уверена, что все её мольбы и слёзы не помогут защитить Саманту. Тем более, из тех же записей прабабушки, которую она в живых не застала, Мадлен знала, что эти жуткие существа ненавидят ведьм, колдунов и прочих, владеющих сверхъестественными силами, личностей.
Как говорится, обложили со всех сторон.
"Лучше уж я сама как-нибудь защищусь от мёртвого брата и защищу призрачную сестру", – во время бега она, сама этого не замечая, вновь ушла в размышления. Словно свалилась в глубокий колодец, чтобы выбраться из него жутким чудовищем, постоянно вылезающим из унитазов и телевизоров.
Поэтому девушка не слишком сильно удивилась, что преследователь быстро её настиг и, толкнув к стене какого-то здания, прижал всем телом, схватив за плечо.
"Вот и смерть моя пришла, – с горечью подумала девушка. – Интересно, что подумает сестра, когда я не вернусь? Наверное, решит, что я под туристический автобус попала. Я ведь постоянно ухожу в себя и могу задуматься где угодно, хоть во время перехода дороги".
Мадлен шумно сглотнула и медленно повернула голову, чтобы взглянуть в лицо Чистильщику. На это требовалась смелость и безбашенность, но ей уже не было что терять. А на краю гибели можно было и не на такие подвиги решиться. Тем более, ведьме.
Вблизи мужчина казался настолько безупречным, что это выбивало из колеи и вызывало натуральный шок. Теперь она понимала, как на неё реагировали гетеросексуальные мужчины, когда она ещё не была изуродована.
Но также мысленно признала, что красивых мужчин гораздо меньше, чем привлекательных женщин. Так что, по её мнению, этот красавчик должен вызывать у женщин массовое помутнение рассудка и групповую влюблённость.
Она уставилась на него, уже не скрываясь.
Он был великолепен, будто смертоносное оружие в человеческом облике. И, несмотря на то, что они таки пробежали пару улиц, от него совсем не пахло потом. Вообще от него почти не исходило запаха, словно он был тенью, а не человеком.
В общем, он не был живым. Но так как всё же не являлся каким-нибудь зомби, то и не вонял. Ей даже показалось на миг, что это – манекен, которого она с бодуна приняла за живого мужчину.
Ну да, идеальный… И в костюме.
– Забавно, – произнёс он, как ей показалось, совершенно неживым, механическим голосом. Но красивым, низким, пробирающим до костей. – Насмотрелась? – язвительно-зло добавил он. – А теперь, отвечай, ведьма, что ты задумала?! – с нажимом спросил он и тряхнул её за плечо, словно куклу.
Ей стало жутко, так как его сила была просто неимоверной. Он, казалось, мог одним неловким движением оторвать ей руку. Даже случайно, не желая этого.
– Я ничего не задумала! Я просто в супермаркет за продуктами шла, – воскликнула она, пытаясь взять себя в руки и не звучать, словно говорящая мышь из мультика.
– Ты что-то сделала тому парню, что он сбежал, как ошпаренный, – нахмурив брови, произнёс он с полной уверенностью в том, что она – обитель грехов на ножках.
– Ничего я ему не сделала! – воспоминание о том, что Том хватал её за лицо, вызвало прилив ярости и боли. Она даже дёрнулась, и едва не вывихнула плечо, так как пальцы, державшие её, казалось, принадлежали роботу из фантастического романа.
– Ты его прокляла? – продолжил допрос Чистильщик. – Угрожала?
– Да-да, мужчины обычно так хрупких девушек боятся, что бегут от любого обидного слова, – сардонически отозвалась она, сложив руки на груди.
– Тогда отвечай: что это было? – почти нежно спросил он. – Учти, у меня пока нет прямого приказа на твоё уничтожение. Но я легко могу его получить. Шеф – мой лучший друг, – он как-то так скривил губы, что, даже не видя его глаз из-за непроницаемой черноты дорогущих очков, она внезапно поняла, что у него с шефом совершенно неуставные отношения. Даже несмотря на то, что они оба – мужчины. Он же не сказал, что шеф – его лучшая подруга, верно?
– С этим парнем я только что познакомилась, – зачастила Мадлен, так как молодой – на вид – мужчина так сжал её плечо, что она едва не заскулила от боли, как побитая шавка. – Его зовут Том, он из Великобритании. Турист, как я понимаю. И он попросил меня с ним сфоткаться, сказал, что я – красивая, – она неожиданно покраснела.
– Я вижу, что ты наложила на лицо иллюзию, – тоном эксперта глянув на неё, заметил он. – Наверное, та спала в самый неподходящий момент? И на самом деле ты страшная, да?
Её передёрнуло от издёвки в его голосе. И от того, что он обращался с ней, словно учитель с нерадивым хулиганом. С чувством превосходства и презрением.
Мадлен снова вздохнула и опустила голову. Ей было невыносимо смотреть ему в глаза… Даже при том, что его глаз она не видела.
– Да, на моём лице иллюзия, но только на правой половине. И я такая, какая есть, какой выгляжу! У меня просто на лице шрамы, и мой глаз после того, как я восстановила его магией, вдруг стал красным.
– Интересно, кто мог так поранить ведьму? – спросил он, свободной рукой небрежно отбрасывая волосы с её лица и одновременно с лёгкостью снимая иллюзию теней и отвлечения внимания.
– Мой двоюродный брат, – ответила она дрожащим голосом, вспоминая слишком ярко, словно на мгновенье возвращаясь в прошлое, как это было. – Тогда я и стала ведьмой, на грани боли и смерти. Когда он резал моё лицо и рассказывал, что убил всю мою семью… Когда вонзил нож мне в глаз, – она дёрнулась всем телом. – Осуждаешь мерзкую колдунью, да? – язвительно поинтересовалась она и скривилась. – Чтобы оставаться светленькой и чистенькой, я должна была позволить ему довести его грязное дело до конца? Кстати, где вы, Чистильщики, тогда гуляли, когда Дэвид напал на нас? Он же был не просто серийным убийцей, а чёрным магом, некромантом! Или у вас тогда на работе корпоратив был, а потом ты трахался со своим начальником прямо на столе с выпивкой и закуской?
– Рот закрой, ведьма! – он с силой ударил её по щеке. Поверх шрамов. И, несмотря на резкую боль, от которой из глаз хлынули слёзы, и голова ударилась об стену, её изумило, что он не побрезговал прикоснуться к шрамам. Пусть и во время удара.
Ведь они были вспухшие, мерзкие, будто раны совсем недавно зажили, и в них осталась инфекция.
А ещё ей подумалось, что она никак не может отстрочить свою гибель, если он рискнёт её прикончить. А ведь он может – прямо здесь и сейчас. Наложить невидимость или простое отвлечение внимания. И сделать своё грязное, кровавое дело. А учитывая намёк на близкие контакты с шефом, тот вполне может подмахнуть документ на её уничтожение постфактум.
И она знала из записей прабабушки, что ведьм и колдунов, а также других опасных созданий, Чистильщики могут уничтожать при самообороне. И она была уверена, что подстроить её гибель при самозащите этот мужчина сможет с лёгкостью.
И ей внезапно подумалось, что именно поэтому, не желая, чтобы их дети столкнулись с Чистильщиками, родители всячески пытались убить в них магию. Заглушить её. Запрещали читать книги и записи прабабушки – единственный источник информации о магии – всячески наказывали за малейшее проявление дара.
И она с горечью понимала, ещё тогда, когда непоправимое случилось, что её родители сами напросились. Что когда у Дэвида проснулся дар некроманта, он попросту не смог его обуздать и сошёл с ума. И убил её родителей и сестру. А потом погиб от её руки, когда её дар пробудился из-за опасности для жизни и от жуткой, нечеловеческой боли.
И ей внезапно вспомнились слова брата, которые тот сказал, даже не особенно задумываясь над смыслом, когда они смотрели какой-то боевик.
"Такая дурацкая ситуация, когда никто как бы не виноват, но вокруг гора трупов".
– Что ты тут вытворяешь, Сильвер? – внезапно раздался властный мужской голос.
– С ведьмой общаюсь, разве не видно, шеф? – хмыкнул тот и немного отодвинулся, встав так, чтобы новому действующему лицу было видно, с кем именно он "разговаривает".
Мадлен ощутила, как сердце словно сжала невидимая рука. А затем тело окутал жар. Ей захотелось затопать ногами, закричать что-то вроде: "Да вы что, оба издеваетесь над моей девственностью, что ли?!"
Второй мужчина оказался ничуть не хуже первого. И ей внезапно подумалось, что при виде такого красавчика многие потенциальные гомосексуалисты точно стали бы активными любителями мужчин.
"Да уж, меня тут убивать собираются, а в голову лезет всякая чушь", – она покачала головой и прислонилась к стене, ощущая противную слабость после бега и активных разборок. Да и щека горела. Она не беспокоилась, что останутся следы от удара, так как всё равно закрывала шрамы волосами и иллюзией.
И, конечно, её очень интересовало, что они с ней сделают. Будут ли убивать прямо сейчас или дадут хоть немного отдохнуть и придти в себя. И попробовать телепортироваться.
"Чистильщики – не люди, – вдруг вспомнились ей строчки из записей прабабушки. – Они могут казаться людьми. Они в прошлом и были людьми… Возможно. Но я думаю, что они – просто злые духи, которые принимают обличья людей, появляясь среди нас. Даже их пол – это, возможно, иллюзия. Не один маг не смог исследовать ни одного Чистильщика или Бога Смерти, так как даже за попытку как-то навредить им сразу наступала жестокая кара. Ведьмам и колдунам нужно научиться выделять их из толпы, а затем бежать как можно быстрее. И тогда появится небольшая, крошечная возможность сохранить свою жизнь. Особенно если удастся прорваться в Теневой мир, куда этим тварям нет доступа".
– Скажите, вы действительно выглядите так, как я вас вижу? – ошарашила она их неожиданным вопросом. Мужчины развернулись к ней. Несмотря на то, что Сильвер её отпустил, а второй мужчина даже не прикоснулся к ней, Мадлен не попыталась сбежать, несмотря на мысли о телепортации. В конце концов, из-за дурацкой вспышки эмоций она рассказала достаточно, чтобы её дом можно было вычислить. А сбежать… Она просто не могла.
– Или вы просто моя галлюцинация. Даже не знаю, радует меня это или нет, – заметила она вслух и пожала плечами. – Кстати, вы там меня убивать собираетесь или я могу идти? Мне в магазин нужно, еды купить. А то дома уже почти ничего не осталось, кроме хлопьев на завтрак, пары яиц и какой-то крупы, где завелись жучки. – Может, вы просто злобные духи, которые приняли образы мужчин, которые я бы посчитала самыми красивыми в мире?
Незнакомцы переглянулись. Затем тихо и совсем беззлобно рассмеялись.
– Ты правильно сделал, что обратил внимание на эту ведьмочку. Она – чудо. И… – второй мужчина словно из воздуха достал планшет и начал быстро искать в нём информацию, – её нет в списках. Так что, Сильвер, не пугай девушку раньше времени. У тебя ещё есть время, чтобы пожить, но немного, – с грустью добавил мужчина с чёрными, словно ночь, волосами, слишком бледной, словно мрамор, кожей и глубокими синими глазами. Облачённый в чёрный костюм, как и его спутник, незнакомец был выше и явственно крупнее первого.
– Почему? – спросила Мадлен, уже немного успокоившись, раз никто не планировал убивать её прямо сейчас.
– Потому что увидеть нас – это уже плохо. Очень. Даже несмотря на то, что мы – не совсем Боги Смерти. Но, увидев нас, ты уже сделала первый шаг к смерти, – надменно пояснил Сильвер, глядя на неё практически без интереса, словно препарируя взглядом.
– Это потому, что я – ведьма? – тихо спросила она, глядя на них во все глаза, даже откинув волосы, чтобы видеть их лучше. И заодно задействовать свой повреждённый глаз, который куда яснее видел признаки сверхъестественного.
– Нет, не поэтому, – спокойно отозвался более высокий мужчина. – Сильвер, нам пора возвращаться, – он тронул его за руку. – Кстати, ты должен был купить нам пиццу и взять пива, а не бегать за ведьмами, которые ничего плохого ещё не сделали.
– Как это я ничего плохого не сделала?! Вообще-то я брата убила силой своей магии! – возмутилась она, а затем закрыла себе рот рукой, подумав, что явно зря заговорила об этом.
– Может сделаем вид, что вам послышалось и мирно разойдёмся, как собирались? – с надеждой спросила она, ощущая, как начинают дрожать коленки.
– Как скажешь, – усмехнулся синеглазый мужчина.
– А тебя как зовут? – спросила она вдруг, сама от себя этого не ожидая, но любопытство оказалось сильнее инстинкта самосохранения.
– Блэк, – хмыкнул тот.
– А это имя или прозвище? – осмелела она, подумав, что всё-таки пора научиться вылазить из глубин задницы и готовить из лимонов, которые ей щедро дарит жизнь, лимонад.
– Тебя это не касается, – хмыкнул он и поправил серый галстук. – Если хочешь, можешь сходить с нами в супермаркет, если тебе так уж нравится компания Чистильщиков… Ты вообще в курсе, что ты – очень странная ведьма?!
ГЛАВА 5
Мадлен чувствовала себя очень странно, когда вошла в супермаркет в компании двух парней, каждый из которых привлекал ещё больше внимания, чем она. Только, конечно, у женской половины населения. Хотя она заметила и нескольких мужчин, которые пялились на них, облизывая взглядами, будто мороженное на жаре.
– А почему они вообще вас видят?! – возмутилась она, когда Сильвер развернулся к ней с двумя упаковками светлого чешского пива.
– Кто именно? – раздражающе спокойно уточнил он и положил пиво в тележку.
– Люди! – возмущённо зашипела она, сжимая кулаки. – Хочешь сказать, что они все скоро помрут, что ли? Ой, только не говори, что тут через пару минут кто-то темнокожий бомбу взорвёт!
– Мы – Чистильщики, а не Боги Смерти, – раздражённо заметил он, закатывая глаза. – Серьёзно, я уже жалею, что не убил тебя сразу, пока мой начальник не прибежал.
– Я почти ничего о вас не знаю, – тихо произнесла она и добавила в корзину упаковку пива для себя, решив, что по такому случаю можно и напиться. Главное, чтобы её потом не потянуло выйти пьяной в сад и швырнуть пару-тройку пустых банок в подлого братца. – Откуда я знаю, что нормально для вас, а что нет? Я уже второй год разбираю записи прабабушки, чтобы хоть что-то понять… Узнать, кем я стала. Вечный вопрос: "Кто виноват и что делать", – она слабо улыбнулась и забросила в тележку бутылку красного вина, даже не глянув на этикетку.
– Ты бы хоть закуску взяла, – хмыкнул Блэк, подойдя ближе и кидая к продуктам какой-то гламурный сыр с голубой плесенью, причём, изрядный такой кусочек. – А то без головы останешься совершенно без нашей помощи.
Она наклонилась и нюхнула сыр, а затем поморщилась и фыркнула, словно рассерженная кошка, заставив мужчин тихо рассмеяться. Мадлен отметила, что они рассматривают её уже гораздо спокойнее. И что больше всего грело душу: Сильвер не смотрел на неё с ненавистью. И она это чувствовала, несмотря на то, что очки он так и не снял.
Когда Блэк ушёл за очередной порцией еды, она всё-таки решилась. Подумала, что самое страшное уже случилось. Ну, практически. То есть, ей прямо сказали, что жить она будет мало, скорее всего, плохо – об этом можно было и так догадаться! – и недолго.
– Послушай, – Мадлен коснулась руки задумавшегося возле очередного набора продуктов мужчины. – Ты не мог бы снять очки? Я очень хочу увидеть твои глаза! – выпалила она. – Или, как в каком-нибудь плохом пафосном фильме, твои глаза могут увидеть лишь те, кого ты убиваешь?
Сильвер рассмеялся, споткнулся на ровном месте и едва не свалился на коллекцию йогуртов. Затем резким жестом снял очки и уставился на неё с явной насмешкой, даже издёвкой в глазах. В самых прекрасных глазах, которые она когда-либо видела. Даже если учесть собственное отражение в зеркале… Когда она не была изуродована.
У мужчины с идеальным лицом, словно созданным влюблённым в мечту о красивом божестве скульптором, были разные глаза. Один – чёрный, словно беззвёздная ночь. Второй – серебристо-серый, прозрачный, будто начавший таять лёд на весенней реке, позволяющей увидеть серую мглу холодной, неживой воды под ним. Уснувшей на зиму, вместе со всеми своими обитателями, почти умершей.
– Что, насладилась? – он снова нацепил очки, став похожим на слепого. Или на секретного агента 007 Джеймса Бонда с правом на убийства.
– Да, впечатления просто незабываемые, – она покачала головой. – У тебя и при жизни были такие глаза? Ты же был когда-то человеком?
– Был, – он пожал плечами.
Она понимала, что он откровенничает с ней, потому что никаких тайн ей – предполагаемому врагу, или, скорее, досадной помехе – не открывает. – А Блэк – нет. Будь с ним поаккуратнее.
– Он не так пугает, как ты, – Мадлен тоже решила быть откровенной. Собственно, она никогда не умела лгать и лукавить. Дэвид, когда они ещё были вменяемыми, дружили и даже были привязаны друг к другу, несмотря на то, что раньше он проживал далеко от неё, на другом континенте, всегда смеялся после очередного её откровения. И утверждал, что она никогда не найдёт себе парня. Или сведёт его с ума, постоянно открывая своё сердце.
"Ты слишком навязчивая, милая, когда привязываешься к кому-то. И рано или поздно твоя карамельно-сладкая красота покажется слишком приторной и липкой. И тогда тебя возненавидят. И даже, наверное, станут диабетиками до конца своих дней", – голос брата прозвучал в голове так ясно, будто он стоял рядом с ними.
– Да, с ним всегда спокойно. Он надёжен, словно маяк, ориентируясь на свет которого можно выбраться из тьмы, – задумчиво и слегка мечтательно заметил Сильвер. – Но он не человек. Хотя что это меняет?
– Тебя это не пугает? – вырвалось у Мадлен. Почему-то, несмотря на то, что она влюбилась в этого мужчину с первого взгляда, ревности не было. Ей подумалось, что всё дело в том, что она всегда умела делиться. С двоюродным братом, с сестрой, с родителями, даже с некоторыми соседями, которые были добры к ней. У неё никогда не возникало дикого желания присвоить того, кого она любит, себе. Привязать канатами, приковать кандалами и запереть в подвал. Она же не была безумным маньяком!
Напротив, всегда считала, что жизнь – слишком короткая, а часто болезненная и пугающая. И поэтому нужно позволить тому, кого ты любишь, познать её во всём великолепии. Пусть даже не всегда разделяя эти моменты с тобой.
Сестра как-то сказала ей – она вспомнила это сейчас – что если у её парня появится любовница, то она будет дарить ей подарки на все праздники и улыбаться при встрече, даже не пытаясь задушить.
– Ха-ха, – ответил Сильвер, глянув на неё, как на душевно больную. – Да-да, мне очень страшно.
Как раз подошёл Блэк и кинул в них несколькими упаковками хамона. Сильвер поймал их на лету и отправил в корзину, словно они веселились, как мальчишки, и играли в какую-то спортивную игру.
– Тут девушка интересуется, не пугаешь ли ты меня, большой и страшный, – язвительно, и в тоже время игриво, поинтересовался Сильвер, положив Блэку руку на плечо.
Мадлен отметила, что проходящая мимо старушка бросила на мужчин убийственный взгляд, но отошла подальше, не решившись прокомментировать их поведение.
Она с горечью подумала, что до того, как стала ведьмой, часто становилась жертвой злопыхателей. Таких вот завистников, готовых удавить её за красоту. И её часто называли шлюхой, несмотря на то, что она оставалась девственницей. Но она не собиралась носить с собой справку от гинеколога, датированную недавним числом, чтобы каждый раз оправдываться! Да и мало кто, по её мнению, верил глазам своим. Лишь мыслям, чёрным, словно сама тьма, да и мерзким подозрениям.
Иногда ей казалось, что людям нравится придумывать гадости о тех, кто кажется им более успешными, более молодыми и красивыми. Чтобы не ощущать себя на их фоне ещё большими ничтожествами.
– Конечно, пугаю, – мужчина хмыкнул. – Особенно по ночам.
Они захихикали, ещё больше напоминая ей игривых мальчишек. Точнее, веселящихся юношей, которые уже повзрослели физически, но ещё не созрели духовно. И лишь познают все прелести жизни, в том числе и её плотской стороны.
– Так кто же ты? – она подошла к Блэку, который хмыкал, хмурился и выбирал полезные сухие завтраки, вслух заметив, что нужно взять и молока.
– Я? – он развернулся к ней и замолчал. А затем спокойно и без пафоса ответил: – Я-то как раз Бог Смерти. А они никогда не бывают людьми.
– А почему ты тогда решил стать Чистильщиком? – с интересом спросила она, пользуясь тем, что ей удалось их разговорить. – Я так поняла, по записям прабабки, что это, как бы, понижение в ранге.
– Ага, не быть мне теперь императором преисподней, – хмыкнул мужчина. – Ладно, хватит разговоров по душам. Мы уже всё купили. Ты будешь ещё что-то выбирать? – он развернулся к ней и глянул словно бы поверх её волос. Будто она была чем-то незначительным, как часть интерьера.
– Я уже всё, – она глянула на свои продукты, лежащие в той же тележке. Кроме бутылки красного итальянского вина и упаковки пива, она взяла довольно много растворимых супов и сухой лапши. Чтобы залить кипятком – и не париться готовкой. Пусть даже желудок этому не обрадуется. На что она ответит этой ненасытной утробе: "Жри, что дают!"
– Хорошо, а то нам пора возвращаться, – он направил тележку к кассе, а затем и расплатился, несмотря на её не слишком бурные возражения, что она и сама способна за себя заплатить.
– Расплата тебя ещё ждёт, – странным тоном заявил Блэк. Ей даже показалось, что он немного ей сочувствует. Всё же она, несмотря на его слова, не могла думать о нём, как о ком-то страшном. Пусть он и не был человеком.
Когда она пристально смотрела на него своим особенным глазом, то видела чёрную ауру, окружающую его, словно тёмный дым во время пожарищ. Да и сам его силуэт слегка плыл, будто являлся мощнейшей иллюзией. Доступной, так сказать, и в ощущениях. Так как она так или иначе несколько раз его коснулась. Она дотрагивалась до Блэка, даже не особо придумывая оправдания и не пытаясь изобразить, что это происходило случайно.
А он, скотина, лишь ухмылялся и щурил глаза, замечая это. Но не отталкивал её.
Когда они вышли с тележкой, и она собрала в кулёк свои продукты, и только в этот момент вспомнила, что всё это время проходила и пробегала босиком, то увидела нескольких парней, которые громко издевались над беззащитной молодой девушкой-калекой на коляске.
– Эй, вы не хотите ей помочь?! – воскликнула она, бросая свои вещи, включая сумочку, на асфальт и хватая обеими руками двух мужчин за руки.
Те переглянулись между собой с раздражающим высокомерием. Сильвер даже снял очки свободной рукой, чтобы посмотреть на неё холодным, равнодушным взглядом. С видом: "Ты что, совсем страх потеряла?"
– Мы не вмешиваемся в дела смертных, – с тягучей, насмешливой интонацией заявил Блэк, взял Сильвера за руку – и они будто растаяли в пространстве.
Что ж, она ожидала этого, поэтому подхватила брошенные вещи, быстро достала из кулька кроссовки, надела их, сумку повесила на плечо, а кулёк с продуктами взяла в левую руку.
И врезалась в толпу, словно таран в ворота средневекового замка.
– Оставьте её в покое! Вы мужчины или ничтожества? – впрочем, она понимала, что этот вопрос – риторический. И что шакалов таким не пронять. Свинью нельзя оскорбить тем, что ей не нравится разноцветный бисер. А человека, опустившегося ниже плинтуса, вообще ничего не задевает. У него же нет гордости, достоинства, ничего, что бы делало его человечным.
– А ты вообще вали отсюда, шлюха! – заорал один из них, толстый и страшный, с перекошенной мордой лица. Ей даже показалось, что кто-то нацепил хэллоуинскую маску, а она вдруг приросла, как вторая кожа, не желая сниматься.
Ей казалось, что она погрузилась в кошмар, вместе с испуганной девушкой-калекой, которая лишь сжимала свою сумочку и смотрела расширившимися глазами на произошедшее.
Вроде как их собирались избить, но Мадлен точно не собиралась этого допускать.
"Ведьма я или не ведьма в конце-то концов?!" – возмутилась она и выставила вперёд растопыренные ладони. А ещё откинула волосы, позволяя им увидеть своё лицо целиком и полностью, во всём его, так сказать, ужасающем великолепии.
И в первый раз порадовалась уродству одной из частей своего лица, так как ей даже магию применять не пришлось. Хулиганы просто завыли от ужаса, заглянув в её красный глаз – и смылись как можно быстрее, теряя покупки и обувь.
Она развернулась к девушке, уже почти приготовившись к воплю и взгляду, полному ужаса. В конце концов, почему девушке, пусть она её и спасла, не испугаться шрамов и глаза с красной, светящейся радужкой?
Но истощённая, миловидная и кудрявая девушка с большими серыми глазами только застенчиво улыбнулась и уставилась на неё с благодарностью.
– Спасибо тебе, что заступилась. Ты ведь тоже девушка и могла пострадать. Так неудобно, что тебе пришлось подвергать себя опасности ради меня.
– Да ничего страшного, – она дёрнула плечом, подумав о том, что всю жизнь находилась в опасности. И, несмотря на юные годы, уже ощутила дыхание смерти. Даже дважды. Один раз, когда её убивал брат, а второй – когда Чистильщик предупредил о том, что жить ей осталось недолго. – Я была рада помочь.
– Может, тогда проводишь меня до гостиницы? – спросила девушка, сжавшись так, будто ожидала удара или отказа с презрением.
Мадлен подумала, что девушке действительно страшно. Она вполне могла предположить, что те парни способны подкараулить её, решив отомстить, когда страшная защитница уйдёт по своим делам.
– Хорошо, – немного подумав, всё же ответила она, так как ей ещё не хотелось домой. Ей хотелось хоть немного отвлечься от замкнутой, скучной жизни, из-за которой она сама себе напоминала древнюю старушку.
К тому же, дом всё чаще ассоциировался не только с убежищем, но и с капканом, куда она загнала не только Саманту, но и себя.
