Кристина Устинова
Министерство пропаганды и цензуры
– Да вы оба извращенцы!
– Спорить с тобой не буду, Гоц…
– То есть получается, что ты отвёз плёнки домой, а я сжёг пьесы?
– Да. Прости меня за это…
– Жестко ты меня подставил, конечно. Больше мне нечего сказать.
Он опустил глаза в пол.
– Прости. Признаю, я извращённый идиот и плохой друг, прости меня.
– А что теперь сделаешь?
В раздражении я кинул плёнку в стену, и она повалилась с грохотом на пол. Я осмотрелся вокруг и снова повернулся к Орэлю.
– Предлагаю сделать так: мы ничего никому не говорим, даже Вольфу и Анселлу. Ты сжигаешь все плёнки (может, мне удаться тебе помочь с этим), позвонишь (или отдельно потом поговоришь) этому самому охраннику, скажешь, чтобы тот тоже сжёг плёнку. Если будет отнекиваться, поставишь ультиматум, понял?
Тот оживился и посмотрел на меня. Его глаза заблестели.
– Но я даже не все фильмы…
Я не помню, какой бес в меня вселился, но я дал ему звонкую пощёчину. Он сразу замолчал, тупо смотря на меня и проводя пальцами по покрасневшей в свете кадра щеке.
– Ладно, молчу…
– И сделаешь это сразу после нашего ухода.
– А почему не сейчас? Думаешь, что могут проснуться в любой момент?
– Не исключено. После поджога позвони ему, понял.
– Да.
– Молодец, а теперь приберись. Я иду спать.
глава 5
Ближе к обеду я проснулся вместе с Анселлом. Вольф уже давно ушёл, Орэль бодрствовал. Я специально медлил, чтобы Анселл ушёл раньше меня, и когда он так сделал, я обратился к Орэлю:
– Ну?
Он понял намёк и пошёл в кинозал. Я помог ему, развёл на заднем дворе мангал. Он принёс ящик и начал складывать по одной плёнке в огонь. Процесс горения был долгим и утомительным, но мы сделали это.
Как оказалось, Орэль знал телефонный номер охранника, и он позвонил ему, потом спустился ко мне.
– Он сказал, что сейчас же займётся уничтожением.
– Отлично. Ладно, мне надо идти.
– Удачи.
Придя домой, выслушал выговор жены, поел, поиграл с Анели и лёг спать. Следующий день прошёл без приключений, Орэль пока не звонил.
Когда я пришёл на работу во вторник, возле здания стояла патрульная машина.
От страха у меня подкосились ноги, и я сжал кулаки.
Пройдя внутрь, я увидел в фойе сержанта, а рядом с ним стояли охранник и Орэль; в стороне стояли Фредж и министр Леманн. Я подошёл к ним.
– А что здесь происходит, герр Леманн?
– Сегодня утром у Августа Айзенбергера (так звали этого охранника) жена нашла плёнку с порнографией из Польши, вызвала полицию. Он только что сказал, что ему дал это герр Гирш, который украл её у вас. А я уже как раз хотел вам позвонить.
«Значит, не сжёг!» – подумал я и облизнул пересохшие губы.
Сержант подозвал меня, и я подошёл к нему.
– Вы Гоц Кёлер?
– Да.
– Отделение зарубежного кинематографа?
– Да.
Его помощник, стоявший в стороне с кейсом в руке, подошёл к нему и, достав из кейса плёнку, протянул ему. Тот дал её мне.
– Это ваше?
– Да.
– Когда она к вам поступила?
– Двадцать второго июня этого года.
– Я так вижу, что вы её уже посмотрели. Что ж… Как хорошо вы знаете герра Гирша и герра Айзнбергера?
– Гирш – мой друг, а с охранником я почти не знаком.
Сержант кивнул.
– Вы должны проехать с нами, герр Кёлер. Нужны показания, полная информация.
Я посмотрел на Орэля. Он был белее мела и весь дрожал, но его взгляд говорил: «Это бесполезно, Гоц, лучше всё скажи».
– Хорошо, поехали.
глава 6
Я быстро позвонил Хедвиг и сказал, что задержусь. Она начала расспрашивать, но меня торопили, поэтому сказал, что потом всё объясню.
Итак, я поехал вместе с охранником и Орэлем в полицейский участок. Конечно я волновался. Я ещё никогда там не был, но имел примерное представление благодаря фильмам.
Приехали мы быстро, ожидали в коридоре, а потом по очереди нас впускали в комнату для допроса с двухсторонним стеклом. Я пошёл последним. За столом сидел мужчина, представившись, как инспектор Мюллер. Перед самим допросом он сказал:
– Герр Кёлер, ваши показания стенографируют, они также буду использованы в суде.
– Какой у меня статус?
– Сначала всё расскажите, а потом уже определим ваш статус.
Я рассказал лишь про свои догадки (вывернув их в виде рассказа Орэля, как он взял мой ящик). Инспектор меня внимательно слушал, потом сказал:
– Что насчёт ваших посиделок в День Отечества? Вы что-нибудь подозрительное видели?
– Вроде нет… Да я особо-то и не помню – выпил много.
Он прищурился.
– Почему вы уверены, что он подменил ящики?
– Потому что других объяснений я не вижу.
– Вы хоть понимаете, что тогда с вас возьмут штраф?
– Да.
Допрос он закончил не быстро, и когда я вышел на улицу, был вечер. Ничего не было известно, инспектор так и не сказал, какой у меня статус. Орэля и охранника, естественно, не отпустили, и я их так и не видел после допроса.
Подойдя к телефонной будке, набрал номер Леманна, но трубку взял Фредж:
– Министерство…
– Привет, Фредж. Герр Леманн у себя?
– Да, а что?
– Дай ему трубку.
– Сейчас… Кстати, как ты? Мы с Анселлом беспокоимся за тебя.
– Завтра расскажу, а сейчас я пойду домой. Допрос сильно утомил.
– Понял.
Некоторое время было тихо, а затем послышался голос Леманна:
– Ну что там, герр Кёлер?
– Нас троих по отдельности допросили. Меня потом отпустили, а они, конечно же…
– Понял. Боже, ну и извращенцы! Надо же было воспользоваться и своим, и вашим положением. Ужас, не то слово… Кстати, а как у него оказались ваши плёнки?
– Он приходил ко мне, и когда я отвернулся, взял ящик, подменил на свой. Другого варианта я не нахожу. Что за это мне будет?
– Полагаю, штраф за не усмотрение. Где-то около 45000 марок.
– Как много!
– Я постараюсь договориться с судом и срезать её хотя бы до 20000. Мне жалко тебя, сынок.
Впервые он обратился ко мне на «ты». Я был польщён.
– Спасибо вам большое… Может, вы подумаете, что это наглость, но… Можно я завтра выйду на работу?
– Ещё спрашивает! Конечно можно, только у вас пока «хвост». – Он перешёл на деловой тон.
– Понял, спасибо.
Я положил трубку и поехал сначала до министерства своим ходом, а на машине уже добрался до дома. Я всё рассказал Хедвиг; она лишь сидела и тихо качала головой.
– Такой большой будет штраф! Мы, конечно, в состоянии его выплатить, но это сильно ударит по карману!
– Надеюсь, у герра Леманна получится договориться.
– Ты ему не рассказывал про то, что видел у Гирша свои плёнки?
– Что ты, нет! Слишком будет рискованно.
– И то верно.
