Кристина Тарасова
Зов извне
Пролог
Она бежала, не разбирая дороги. Русые волосы, наскоро зачесанные в хвост, растрепались и били ее по лицу. Каждый новый прыжок через очередной валун отдавался болью в босых ногах. Окровавленные ступни жгли, но останавливаться было нельзя.
Девушка на скорости обернулась, пытаясь уловить движение. Совсем рядом слышался скрежет зубов и пощелкивание челюстью. За деревом мелькнула тень. Молодая женщина взвизгнула и рванула еще быстрей, стараясь не замечать, как колит бок от продолжительного бега.
Путь ее лежал в лес. К многовековым деревьям, в которых можно спрятаться от погони. Лес она знала хорошо. Еще один прыжок, и девушка оступилась, кубарем полетев вниз.
Раздавшийся хруст веток подсказал, что преследователи ее настигли. Сделав кувырок, она вскочила и обернулась. Девушку обступили.
Звери, гнавшие человека, были небольшими – доставая среднестатистическому представителю человеческой расы от силы до колен. Покрытые гладкой темно-синей шерстью, хищники имели длинное тельце на широких лапах. Морду с вытянутой приплюснутой челюстью покрывали черные хаотичные полоски. Их отличием, наряду с прекрасной плавучестью, являлись торчащие саблевидные клыки.
Данные звери не отличались силой, перекрывая эту ошибку природы прекрасной выносливостью и неплохой регенерацией. По большей части они обитали в речной местности, однако могли совершать набеги за дичью и в лес, обладая высокой скоростью. А благодаря тонким когтям эти хищники являлись также отличными скалолазами.
Шесть пар глаз цвета индиго разглядывали свою жертву. В середине стоял вожак. Разумные глаза рассматривали девушку, трое других находились за спиной. А еще два зверя подтягивались, цепляясь за толстую кору веток, нависающих над человеком. Осмотрев ее, вожак приоткрыл челюсть. Раздались четкие последовательные звуки, обозначающие приказы. Стая встрепенулась.
Девушка попятилась, но успела сделать лишь пару шагов, когда на нее запрыгнули двое хищников сверху. Острые зубы вонзились в руку, прорубая кость. Следом почувствовалась невыносимая боль в области бедра. Отрывающийся шматок собственной плоти заставил девушку упасть и взвыть. Это послужило сигналом остальным.
Звери окружили человека, нанося все новые раны. Жертва отбивалась окровавленными руками от обступивших монстров. Очередной крик отчаянья и сильный толчок, заставивший одного из хищников отступить. Вожак заинтересованно наблюдал за безуспешными попытками молодой женщины выжить.
Раздался утробный рык, и глаза девушки наполнились неестественным животным блеском. Она бросила затуманенный взор на вожака. Еще один щелчок его клыков, и звери отступили. Красные струи стекали по телу девушки. Она дрожала и вздрагивала от слабости и кровопотери, не оставляя попыток встать. Скрежет зубов заставил ее ускориться.
– Люди не могут уйти от нас, Вандиама.
Человеческая речь звучала заторможено, искажаясь в глотке зверя. Часть букв проглатывалась, но общая суть уловима.
Глаза девушки снова блеснули синим, а затем она неосознанно вскинула голову и зашипела, образуя складки на носу. Вместе с нечеловеческим звуком раны ее стали затягиваться. Кровь продолжала свой бег по ее телу, сливаясь на землю, огибая новоприобретенные шрамы. Глубокие раны сужались, покрываясь коричневой коркой. Мягкая кожа, омытая обильным кровопусканием, стала грубеть. А тонкие волоски удлинялись, преобразуясь в шерсть. Руки ее стали увеличиваться, а ноги неестественно выгибались. Изменения тела заставляли девушку податься вперед, вставая на четвереньки. Лицо также претерпело изменения – челюсть расширялась. Десна заныли от увеличивающихся окрепших зубов, меняющих свое привычное местоположение. Не став дожидаться полной трансформации, девушка совершила нечеловеческий прыжок, запрыгивая на дальнее дерево. С рычанием звери бросились за ней.
Лес здесь стоял густой. Высокие деревья тянулись ввысь спиралеобразными витками мощных стволов. Оттого девушка поднималась по ним, как по ступенькам не сбавляя скорость. Изогнутые густые ветви, образовывали заковыристые барьеры. Длинные же серебристые лианы, свисавшие почти до пола, позволяли перепрыгивать с одного ствола на другой.
Однако, не умея управлять своим новым телом, девушка быстро выдохлась. Меняющиеся кости забирали много сил, а не до конца излеченные раны мешали маневренности. Один из хищников рванул вперед, предварительно просчитав ее путь, тем самым заставив человека замешкаться.
Подоспевшие звери настигли ее, сбивая с ног.
– Банвар, помоги мне! – в панике закричала девушка, падая камнем вниз.
Она пыталась ухватиться за лианы и попадающиеся на пути ветви. Вместе с корой деревьев девушка содрала несколько удлинившихся ногтей и получила новые хлесткие удары, но так и не сумела смягчить приземление.
Восставшее против нее тело разламывало кости. Она корчила лицо от парализующей боли в спине, не в силах встать. Помимо этого падение выбило почти весь кислород из легких, и девушка открывала рот как рыба, выкинутая на берег. Руки ее тянулись к горлу. Пальцы вздрагивали, поддаваясь предательским изменениям, оставляя порезы на коже.
Пока девушка боролась за вздох, ее вновь настигли. Стая накинулась на нее. В агонии девушка извивалась и пыталась уклониться от острых когтей и укусов. Слезы застилали взор, но пощады ждать не приходилось.
Через несколько минут звери покинули это место. На земле лежала молодая женщина. Над ней искрящимися лентами свисали лианы рядом стоящего дерева. От ветра ветви сгибались, опуская серебряные прутья все ниже, озаряя их багровыми пятнами. При сильных порывах воздуха они хлестали по телу и лицу, оставляя порезы на нежной коже. Но тело не чувствовало боли, не выражая никакой реакции. Оставаясь безмолвным к жгучим ударам, олицетворяя протест безжизненным равнодушием.
Глава 1
– Всем привет! С Вами Алексия Ровина, и Вы на канале «Скучный экстрим».
Приходилось говорить громко, чтобы – был слышен через шум окружающего ветра.
– В прошлом выпуске мы уже доказали, что плавание с акулами оказалось неудобным, некомфортным и утомительным мероприятием. Железные клетки настолько толстые, что сразу понятно, что бояться нечего. Да и раскормленные акулы подплывали с ленцой.
Я театрально поднесла ладонь ко рту и похлопала по губам, закатывая глаза, продолжая:
– Скучно!
Плавно нажала на джойстик квадрокоптера, отдаляя камеру от лица. Взору зрителям предстала живописная картина. За мной виднелась зеленая долина, обрамленная голубой полоской близлежащей реки. Солнце в зените подсвечивало меня в шлеме. Свободной рукой я опустила на глаза специальные очки и подмигнула, зазывно улыбаясь. Далее отдалила дрон на большее расстояние, чтобы в кадр попал биаплан, на котором я и стою.
– Сегодня мы поговорим о прогулке по крылу, или «Винг Вокинг1»!
Показательно приподняла трос, которым меня прикрепили к специальной стойке.
– Наш полет будет проходить… Если честно, я не помню на какой высоте, да и скорость тоже неважна. Оставлю вот здесь ссылку с инструктажем, если интересно.
– Все готово, мисс, – прозвучал голос пилота.
Мужчина отточенными движениями сноровисто запрыгнул и сел за штурвал.
– Давайте посмотрим, насколько прогулка в небесах будет экстремальной.
Я приблизила дрон и отсоединила камеру, прикрепляя ее к шлему, и продолжила прямой эфир.
Самолет разгонялся. Эти несколько секунд мой взгляд был прикован к горизонту. Лучи солнца выглядывали из просветов кучевых облаков, подсвечивая затейливые формы. Я чувствовала вибрацию от небольших камушков, попадающихся на пути железной махины. Неустойчивое положение ухудшало обзор, а затем биаплан стал подниматься. Прохладный воздух кружил вокруг, проникая под одежду, оставляя за собой легкий холодок. Спустя пару минут, я сделала несколько шагов вперед к краю.
Я старалась не смотреть под ноги – на крыло самолета, представляя, что лечу самостоятельно. Впереди было бескрайнее небо, и я одна в нем. Резкий подъем, заставил заскользить по крылу. Приблизившись к стойке, приготовилась, согласно договоренностям. Еще один подъем пришпилил меня к не самой удобной железке.
– Сейчас начнется аттракцион, – говорила я на камеру. – Сначала несколько поворотов, а затем мне обещали незабываемое пике.
Первый крен заставил замереть в неудобном положении. Обзор больше не завораживал. Окружающая действительность скорее начала напоминать топографическую карту. Четко разделенные участки, очертания леса, города, бежевые полосы тропинок и темная прямая – магистраль.
– Становится скучно, – заметила я и опустила камеру к тросу.
Затем отстегнула карабин. Следующий поворот пошел веселей. Я неосознанно вцепилась в стойку рукой, практически повиснув на железной балке. На долю секунды приятная щекочущая рябь в купе с завораживающим чувством прокатилась по телу. Это были короткие мгновения, когда я чувствовала себя живой.
Биаплан выровнялся, снова плывя по воздуху параллельно земле. Я еще раз подошла к краю крыла и уставилась вперед. На этот раз даже не пытаясь высматривать что-то вокруг, а отдаваясь чувству полета без страховки. Прежде чем волна ощущений стала притупляться, пилот решил начать снижение.
Я отступала назад спиной медленно, наблюдая за увеличением угла спуска. Сопротивление воздуха ускорило мое движение и заставило отлететь назад, попутно цепляясь за стойку, к которой меня и пришпилило в итоге. Заняв более-менее удобное положение, засмеялась и перехватила камеру, показывая зрителям, что происходит вокруг.
Перед глазами виднелась земля. Она стремительно приближалась. А воздух, который я вдохнула несколько секунд назад, не желал выходить из легких, ударяя в голову. Напряжение росло, а пальцы стало ломить. Только сейчас я осознала, что впивалась ими, заставляя скорее всего побелеть костяшки. Мы как будто камнем падали вниз, небольшая дрожь в теле показывала мое возбужденное состояние. Казалось, я не дышала.
Когда летчик почти приблизился к земле, он выровнял штурвал и снова задрал нос самолета, поднимая нас ввысь. Быть может, мы не так уж и приблизились, а так только казалось. Но это было приятно. Когда вновь вернулась возможность полноценного вздоха, я отлепилась от железки и прошла вперед, вытянув камеру.
Голубая даль манила. Внизу блестела речушка, прорезая сквозь лес заковыристый путь. Легкая дымка заволокла травянистую местность. А золотистый луг, поддавшийся порыву ветра, будто плыл. Потоки воздуха раскачивали колосья, создавая волну. Приятная нега расплылась по коже.
Спокойное ровное движение в воздухе говорило о том, что полет подходит к концу. Я легла у стойки, свесив ноги по обе стороны от нее, и направила камеру на себя сверху.
– Итак, подытожим, – задумчиво сказала я, всматриваясь в облака. – Сам Винг Вокинг на любителя экстрима не произведет впечатление. Конечно, отсоединение от страховки сделает прогулку нескучной. А так… – произнесла я, пожимая плечами. – Здесь красиво, высоко, все дела, но безопасно, как при просмотре облаков из иллюминатора. В общем, с Вами была я, Алексия Ровина, и это канал «Скучный экстрим». Ах да, и не вздумайте это повторить!
Я опустила руки рядом с собой и вздохнула. Снова внутри ничего. Полет закончился, опасность миновала, и появилась апатия. Как меня достала эта пустота.
Самолет приземлился. Я встала с крыла и нацепила улыбку.
Рядом с посадочной полосой виднелся лимузин. Ну что ж, видимо Максу сообщили о прямом эфире. И верно, меня встречал личный шофер. Он покачал головой и спросил, когда я подошла:
– Алексия, что ты вытворяешь?
– Тебе за нравоучения не доплачивают, – отрезала я, усаживаясь в машину, и добавила: – Закрой перегородку.
Ян ухмыльнулся и отсалютировал. Он работал у нас давно, когда еще был жив папа. Знал меня неплохо и привык к моим выходкам. Собственно, потому и ему позволялось многое. Это был самый близкий мой человек.
Пустырь сменился, за окном мелькали улицы незнакомого города чужой страны. Сюда мы приехали по делам Макса. У него было их очень много, в отличие от меня, потому что мои давно и успешно передали ему. Это было веление отца – муж, по совместительству его протеже, должен заправлять компанией, а я… Казалось, мы с папой были совсем чужие, а Макс заменил родного дитя.
Когда-то все было иначе. Наша семья всегда была дружной. Папа не баловал нас своим присутствием в связи с постоянными разъездами, но я всегда чувствовала его поддержку. Да и мама компенсировала нехватку второго родителя. Мы были очень близки, общаясь скорее как подруги. Мама смогла найти подход к пятнадцатилетнему подростку.
Но все изменилось враз. В тот вечер мы с мамой возвращались домой. Воспользовавшись папиной занятостью, мы провели выходные вдвоем в загородном доме. Ласковое солнце и теплый денек подогревали наше настроение. А подступающий закат подгонял домой. Оживленную беседу прервал оглушительный автомобильный сигнал.
Обрывки памяти доносят панический взгляд мамы, ее ногу, вжимающую педаль тормоза, и жуткий стук, перерастающий в скрежет. Мама вскрикнула и качнулась вбок, а в стекле, покрываясь сеточкой, отражался переворачивающийся мир. Находясь под действием центрифуги, я прикрыла глаза и лишь жмурилась от ударов, наносимых взбесившейся машиной. Очередной толчок принес новую боль в плече, на которое я приземлилась при остановке. Еще один рывок, и машина остановила движение, паркуясь на двери с моей стороны и блокируя выход.
Кое-как развернувшись и сумев отстегнуться, увидела маму. Ремни безопасности на водительском сидении удерживали ее надо мной. С трудом я встала и высвободила маму, но, стоило это сделать, как она застонала и свалилась, не сумев удержаться. Рухнув, я скорчилась от боли, схватившись за ушибленный затылок. Мама помогла мне подняться, однако сама едва ли стояла уверенно. Голос ее был взволнованный и слабый, но звучал успокаивающе, что не давало мне впасть в панику. Хотя тело предательски вздрагивало – приходило осознание того, что произошло.
Мама в моих глазах была героем. Она смогла встать, упереться в сиденье и выбить остатки лобового стекла. Только в этот момент я увидела у нее кровь. Черная накидка до того момента маскировавшая пятно, от резких движений сбилась, явив взору багровую часть блузы, бывшую ранее светло-серой.
Я плохо помню, как мы выбрались и оказались на земле. Мама стремительно теряла силы. Вот она помогала мне выбраться из машины и позвонила в скорую, а вот, уже не в силах идти, упала. Я бросилась к ней и пыталась остановить кровотечение, плохо понимая, что для этого необходимо делать. Мои руки вжимались в рану, а дрожащие от напряжения пальцы буквально чувствовали, как из мамы выливается жизнь. Она тоже это чувствовала и даже успела проститься. Мне этого так и не удалось. Давясь слезами и всхлипывая, я пыталась ее подбодрить, так и не успев сказать самого важного. Когда пульсирующий поток перестал врезаться в мои ладони, я перешла к непрямому массажу сердца. За этим меня и застали врачи, приехавшие глубокой ночью. Они смогли оттащить меня от мамы только после того, как вкололи успокоительное. Папу я увидела в больнице, он долго обнимал меня, гладя по голове, пытаясь поддержать, но голос его периодически срывался. Это вызвало приступ истерики, сопровождающийся вызовом медсестры и приемом лекарств. Кажется, с того дня появилась отстраненность.
Дальше все пошло кувырком. Авария стала трагедией для нашей семьи. Чтобы пережить гибель жены, папа убрал все напоминания о ней. Сначала мы перестали говорить о маме, затем были выкинуты все ее фотографии и вещи. Следующим ударом для меня стал переезд. Мы с папой совсем отдалились. Вышло, что вместо одного родителя, я будто потеряла обоих.
Новая обстановка и знакомства могли бы отвлечь меня, но лишь погрузили в пучину дикого одиночества. Возвращаясь в новый шикарный дом, прощаясь со своими «липовыми» друзьями, оставаясь наедине со своими мыслями, я оплакивала нашу старую жизнь и потихоньку замыкалась в себе. Дежурная улыбка стала постоянной, сама я считалась главным весельчаком в любой компании, а дома сходила с ума. Отец сторонился меня, пропадая на работе.
Постепенно чувство горя перестало быть таким острым, а тоска ушла. Вместо этого пришло безразличие. Отрешенность сменила гнев, а апатия – желание все исправить. Но я по-прежнему сбегала из дома при любой возможности. Побеги создавали иллюзию мнимой причастности к всеобщему веселью.
Время шло. Папа перестал пропадать на работе, отсиживаясь в своем кабинете, но теперь к нему постоянно приходили коллеги. Так в нашем доме появился Ян. Отец приставил его ко мне в качестве охраны.
– Твой громогласный протест слишком безмолвный, – сказал он, спустя месяц сопровождений по злачным местам.
– И что это значит?
– Ты пытаешься привлечь внимание мелким хулиганством, странными знакомствами и игнорированием наставлений. Твои выкрутасы выглядят нелепо на фоне твоих сверстников. Глупо и недостаточно для пробуждения интереса, а учитывая здоровье отца – безответственно. Придумай что получше.
– Не твое дело, – дерзила я в ответ, но призадумалась.
Слова засели в голове и направили на поиски правды. Оказалось, Ян не врал – у отца слабое сердце. В день нашей аварии, узнав, что мама погибла, а я в больнице, у папы случился первый приступ. После похорон – второй, и врач посоветовал ему сменить обстановку. Так как гибель мамы мне и самой далась нелегко, отец решил не тревожить меня волнениями еще и за его жизнь. Это переворачивало все его поступки.
Все снова изменилось. Я больше не пропадала на гулянках и перестала попадать в неприятности. Расстаться с этим было легко – все равно это не приносило никакого удовольствия.
Первая работа, переезд на съемную квартиру, выходные с папой. Тихая размеренная жизнь. Жизнь, где так и не нашлось ничего интересного.
Через пару лет папа снова попал в больницу с приступом, а вернувшись, твердо намерился устроить мою жизнь и передать в хорошие руки. Так как я была с этим не согласна, у нас в отношениях снова возник разлад. Дошло до того, что с работы меня «попросили» уйти добровольно, а поиск новой затянулся. Влиятельность отца в городе и его рекомендации отказать мне, отпугивали всех работодателей, однако скандалить я не спешила. Ян предположил, что это доведет отца до больницы, а проверять верность его утверждений не хотелось.
Работы не было, денег не осталось – из квартиры пришлось снова возвращаться в отчий дом к радости родителя.
Поначалу мы жили втроем: я, папа и Ян. А позже каждый день стал захаживать папин верный помощник. Сначала появлялся лишь днем, затем засиживался допоздна, а после и вовсе ему выделили комнату.
Я невзлюбила его сразу. Улыбчивый, крепкий мужчина с цепкими глазами вызывал во мне раздражение. Все было в нем слишком правильным. Его манеры, тон, учтивость. Конечно же, он приглянулся отцу, и тот решил, что свести нас – гениальная идея. На этот раз я взбунтовала, но папа заявил, что лишит меня всего и передаст Максу, потому что тот сможет продолжить семейное дело.
Без скандала не обошлось. Он был бурным и долгим, а закончился вызовом врача – отцу стало плохо. Чуть позже в палате я дала обещание дать свое согласие на свадьбу.
Видя мое недовольство, в дело вмешался Ян. Он объяснил, что лишаться и отца, и наследства из-за нежелания выйти замуж глупо. Особенно, учитывая, что всегда можно развестись. Эта мысль слегка успокаивала в день регистрации брака.
Казалось, передав меня в надежные мужские руки, отец успокоился и посчитал, что исполнил предназначение. Ему становилось все хуже, и через несколько лет его не стало. Меня вновь с головой накрыла тоска. Никого в этом мире не осталось. Я замужем за чужим человеком, а самый близкий друг – это охранник отца. Чувство никчемности и бесполезности накрывало с головой.
Как ни странно, выйти из депрессии помог Макс. Он отправил меня в кругосветное турне. Ну, точнее муж купил билет только к теплым странам и всего на неделю, но по прибытии я отправилась дальше уже с Яном.
Так началось мое путешествие. Мой видео-дневник и поиски самой себя. Но самое главное – поиски впечатлений, красот, видов, даривших хоть какие-то эмоции. Пусть и кратковременные. На фоне серых будней это были яркие вспышки.
– Вижу, ты собираешься разводиться? – спросил Ян, спустя несколько поездок.
– Где опять я поступаю недальновидно?
– Ты нашла кого-то лучше?
Видя, как я хмурюсь, он добавил:
– Макс неплохой мужик, статный, интересный и головастый. К тому же тебя любит, и не смотри так на меня. Что тебя не устраивает?
– Я не люблю его.
– А разве он просил об этом? Может его любви хватит на двоих?
Доверившись Яну, вопрос о разводе по приезду я не поднимала. Постепенно я научилась быть женой. Теплый и спокойный брак без страстей. Привычный и уютный. Однако несколько лет назад у Макса появилась другая. Его любви не хватило на двоих.
Я узнала обо всем случайно. Негаданный визит в гостиницу, нежданная встреча. Воркующий Макс с какой-то девицей, повисшей на нем прямо у стойки регистрации, вызывал гнев. Не знаю даже, что поразило меня больше: сам факт измены или неожиданно нахлынувшие чувства. Сначала была вспышка злости. Хотелось кричать. Подойти к парочке и хорошенько врезать. Вместо этого я ушла, так никого и не оповестив о своем визите.
Тем не менее, Макса я не осуждала. Наша семейная жизнь мало была похожа на предел мечтаний. Говорят, мужчине нужна муза, иначе он чахнет. Что ж, я ею никогда не была. Поэтому, отложив ненавистную сцену в дальний уголок сознания, я продолжила играть в счастье. Однако на душе осталась щемящая помесь обиды и боли. Наверное, во мне помимо привязанности к мужу таилось нечто большее, то, чего я и не знала до той поры. Осознание этого было удивительным, но больше бесполезным.
Чтобы давящие чувства не переросли в уныние и ощущение полной ненужности, я решила выбивать негатив встрясками. Так появилась идея экстремального туризма, прекрасно вписавшегося в мой видео-канал.
Резкая остановка привела в чувства. Мы прибыли к месту назначения. Пятизвездочная гостиница располагалась недалеко от аэропорта и была оснащена всем необходимым для удобства элитных постояльцев, начиная с гольф-клуба и заканчивая вертолетной площадкой. Верхний номер с огромным балконом и видом на скалистое прибрежье конечно же принадлежал чете Ровинов. То есть нам. На меньшее Макс не согласен. Впрочем, как и я.
В гостиной слышался командный голос мужа. Очевидно, решает какие-то рабочие моменты.
Я проскользнула в комнату и вышла на балкон. Серые величественные хребты устремлялись ввысь, завораживая своими высотами. Их острые заснеженные гребни были окутаны пеленой тумана. Водная гладь отражала зеленую подошву, утопающую в пучине, а вершина пронзала облака. В совокупности все это создавало иллюзию бесконечности горного склона. Свежий воздух освежал, заставляя слегка ежиться.
Теплый пуховый плед, накинутый на плечи, заставил вздрогнуть. А следом я почувствовала на себе крепкие руки мужа. Я закрыла глаза и приготовилась. Макс же уткнулся мне в затылок и сделал медленный глубокий вдох.
– Я рад, что ты жива, – сказал он после длительной паузы. – Все это было глупо. Безответственно. И опасно!
С каждым словом руки сжимали плечи все сильнее. Я открыла глаза и вырвалась из объятий, разворачиваясь. Брови, сведенные вниз, и паузы после каждого слова приводили в ужас подчиненных. Мне этого не понять.
– Ты всегда так говоришь. Но видишь? Я жива.
Я отмахнулась, отодвигая мужчину и входя в гостиную. Чашка горячего кофе, приготовленного ранее, манила своим ароматом. У Макса много преимуществ, но его внимательность и заботливость не знала границ. Жаль верность не входила в число добродетелей.
– Если тебе плевать на себя, так подумай о компании, – удивил муж.
– А я-то причем? Фирмой занимаешься ты. Я в лучшем случае…
– Твои выходки наносят ущерб репутации, – перебил меня Макс. – Инвесторы не желают вкладываться. Я долго выстраивал стратегию, создавая репутацию солидной фирмы, но твои экстремальные шоу портят весь имидж.
Я присвистнула и покачала головой.
– Значит, мы терпим убытки, и виновна в этом, по-твоему, взбалмошная владелица?
– Не «по-моему», – скривился мужчина, – мои-то акции растут.
– Ну, вот и хорошие новости.
Я уткнулась в чашку, отхлебывая кофе.
– Зачем ты так рискуешь? – Макс подошел ближе, всматриваясь в меня, будто стараясь найти ответ в моих глазах. – Тебе плевать на себя, на фирму. На меня тоже?
– Ты не причем.
– Ну конечно, «не причем», – усмехнулся он, – будто когда-то было иначе.
– Мой канал подразумевает опасность, – напомнила я.
– Значит, пора его закрыть! – рявкнул мужчина.
– Что еще предложишь? Или это приказ?
Муж покачал головой и собрался уйти, оставляя вопрос моей деятельности снова открытым. На пороге он остановился и бросил через плечо:
– Давай разведемся?
Тихий тон сбивал с толку, заставив меня слегка отшатнуться. Когда-то я сама хотела развестись, но потом… Мы столько лет вместе. Наш брак хотел отец, да и эта привязанность, граничащая с любовью. Нет, я не готова его отпустить.
– Алексия!
Макс повернулся и задал вопрос громче. Я в ответ лишь отрицательно замотала головой.
– Но почему? Это не жизнь, – хмыкнул он. – Ты любишь меня?
Я открыла рот, но слова потерялись. Проблема в том, что я и сама не знаю этого.
– Я не согласна на развод, – произнесла я.
– Так я и думал, – Макс кивнул и грустно улыбнулся. – Если ты хоть немного меня любишь, то согласишься.
Мужчина снова отвернулся, устремляясь к двери.
– Завтра я свяжусь с адвокатом, – услышала я, прежде чем дверь за ним закрылась.
Я так и стояла, глядя ему в след. Он уходит? Осознание никак не приходило. Звуки как будто исчезли, а глаза доносили до сознания лишь дверь. Первым порывом было желание броситься за мужем.
«Может, я что-то не так поняла? Глупости! Что тут можно понять «не так»? Нет – мой муж от меня уходит…»
Качнуло. Пробежала дымка, слегка затуманивающая обзор. Я несколько раз сморгнула, пока не поняла, что глаза застилают слезы.
«Он спрашивал о любви. Может, еще возможно что-то исправить? Сказать, что я люблю его… А если он уходит к кому-то?»
Неприятный ком добавил болезненные ощущения. Я с силой сжала челюсти и зажмурилась, выдавливая слезы. Накатила обида и злость.
«Макс уходит!» – Кулаки сами собой сжались. – «Ну и черт с ним!»
Вновь посмотрела на дверь. Он решил сказать мне о разводе, пока мы в отеле? Рассчитывает, что мы проведем последнюю ночь вместе? Или хочет, чтобы я ночевала в гостиной? Ну, уж нет! Я залпом допила кофе и со стуком поставила чашку на стол. Затем схватила телефон и стремглав вышла из номера, попутно набирая Яна.
Услышав мою просьбу, которая на этот раз звучала скорее как приказ, он снова начал взывать к разуму:
– Что бы у вас там не произошло…
– Мне плевать через сколько плановый рейс! Я хочу домой! Сейчас! Закажи чартерный. Я не останусь с ним в отеле!
Через пару часов я сидела на борту, рассматривая туманные сгустки виднеющихся облаков. Мысли возвращались к Максу. Злость никак не отступала, хотя где-то в глубине души мне было его жаль. Мы никогда не были по-настоящему близки, но проститься с ним?
Грохот, похожий на удар в гонг заставил вернуться в реальность и вжаться в кресло. Еще секунда и лайнер тряхнуло так, что пришлось с силой упереться ногами в пол и схватиться за подлокотники. Раздался жуткий скрежет, а затем моргнул свет. Я пристегнула ремни безопасности, понимая бесполезность действий. Самолет накренился, а осознание того, что мы падаем, заставило сердце замереть.
«Я не готова! Я не хочу умирать!» – в полной тишине вопило сознание.
Это была единственная мысль, затмевающая все остальные. Это не прибавляло оптимизма.
Вновь шатнуло, принося неприятные ощущения безысходности. Следующий толчок застал меня врасплох – когда я пыталась перехватиться покрепче. Рука соскользнула, а моя голова нашла твердую поверхность. Удар принес успокоение в виде бессознательности.
