Кристина Робер
Полусолнце
– Здесь нет демонов. Разве что я, – ухмыльнулась она.
Я замер, приклеившись взглядом к ее губам. Этот жуткий изгиб, так поразивший меня при первой встрече.
– Рэйкен, – выдохнул я имя. Из моих уст оно звучало как проклятие, но при этом подходило ей.
– Что? Старуха? – протянул Коджи. Или Кацу. Я не разобрал, потому что впился взглядом в ее прекрасное наглое лицо, которое в один миг стало омерзительным.
Я выхватил из рукава офуда, который успел сорвать с клетки, когда мы бежали в лес, быстро проткнул его стрелой и выпустил ее, целясь в полу мехового плаща, но демон подпрыгнула так высоко, что стрела пролетела под ее босыми ступнями, даже не коснувшись их, и воткнулась в ствол дерева.
– Запечатать меня хочешь этой штукой? – холодно рассмеялась Рэйкен. Вытянув руку назад, она вытащила стрелу из дерева и переломила пополам, талисман сорвала и смяла, а наконечник спрятала в рукаве. – В следующий раз лучше прикрепи себе на зад, проку больше будет. Может, убережешь себя от нежданных приключений.
Я готов был разразиться руганью, броситься на нее и сражаться до последнего, пусть бы и длилась эта битва всего минуту, но тут Коджи рассмеялся.
– Плевать тебе на офуда, да? – сквозь смех спросил племянник.
Я изумленно застыл. Рэйкен ухмыльнулась и склонила голову набок, словно ее внезапно одолело любопытство.
– Что значит плевать? – не понял я. – На тебя эта штука не действует? Тогда почему ты не сбежала раньше? И зачем вернулась?
– Все лучше, чем сидеть в клетке. – Она пожала плечами. – К тому же мне жутко интересно, зачем ты купил меня. Разыскал же, забрался в такую глушь. Показался демону на глаза. Глупый ты, смелый или просто ничего не знаешь?
Рэйкен шагнула в мою сторону, и белоснежные волосы заскользили по земле.
– Пойдем, маленький хого Шин, найдем место для привала. И ты наконец расскажешь, что же тебе от меня нужно.
Затем Рэйкен обратилась к остальным:
– Я пойду впереди и, если почувствую, что кто-то из вас тянется к оружию, оторву голову. А если еще раз бросишь в меня эту дрянь, – она небрежно кивнула на смятый офуда на земле, – затолкаю ее тебе в глотку.
Глава 2. Мертвые мико
Шин
Рэйкен возглавляла нашу процессию. В темноте таинственного леса ее белые одежды и волосы зловеще освещали путь. Я шел за ней, шаг в шаг, и не мог побороть изумления, вызванного ее преображением: от старого сморщенного существа не осталось и следа. Священник говорил про тьму, в которой могла возродиться ее сила, но я и представить не мог, что демон, запертый в клетке на двадцать лет, мог так быстро оправиться.
Она была такой легкой, что ее изящные ступни словно едва касались земли. Грациозная стать излучала жизнь и могущество, а демоническая красота беспощадно завлекала в свои сети. Я смотрел на нее, улавливая колыхание мехового плаща, с удивлением понимая, что это и не плащ вовсе, а часть ее тела – таким подвижным он был. Замечал даже легкое движение волос и задерживал дыхание, когда она ненадолго останавливалась, поворачивала голову в сторону и, зажмурившись, принюхивалась.
Но я ни на секунду не забывал, кем была Рэйкен. Она убивала людей. Заманивая в ловушку, хитростью выведывая их слабости, заставляла заключать контракты, уступать свои души демону. Неспроста ее создали такой… совершенной.
Я шел за ней, пресекая попытки Коджи выйти вперед, и живо представлял, как такой же слабохарактерный дурак, как мой племянник, только завидев ее, отдавал всего себя, отрекался от семьи и принципов, лишь бы коснуться ее, быть обласканным взглядом этих жутких, чарующих рыжих глаз.
Что и говорить, я и сам хотел коснуться ее. И в какой-то момент даже…
– Оторву, – рыкнула она.
Я вздрогнул и смущенно спрятал руку в карман хакама.
– Сосредоточься, хого. Этот лес играет твоим разумом, – Рэйкен говорила нараспев. Не было в ее голосе насмешки, но слова все равно звучали жеманно, как будто она наслаждалась моей неосведомленностью. – Здесь слишком много неотмщенных душ. Ты не видишь их, но они чувствуют тебя и могут играть твоими слабостями.
– Нет у меня слабостей, – огрызнулся я.
Коджи прыснул, и я ткнул его локтем в живот. Предатель!
– Ненависть ко мне и мне подобным – твоя слабость.
Я порывался спросить, как она и подобные ей существа могут использовать мою ненависть против меня же, но прикусил язык. Да, я ненавидел Рэйкен просто за то, что она была демоном. Но мне не хотелось тешить ее самолюбие своим невежеством, и, пожалуй, сейчас впервые за двадцать семь лет жизни я пожалел, что почти ничего не знаю о ее мире.
Мы долго петляли между деревьями. Темнота вокруг сгущалась, но наши глаза уже привыкли, да и светлый силуэт демона впереди значительно облегчал дело. Но мне было неспокойно. Не только от того, что совсем недавно мы попали в передрягу с какими-то душами и что нашим провожатым стало опасное существо. Но и еще по одной причине. Я не мог сосредоточиться. Видел деревья вокруг и осознавал, что нахожусь в таинственном лесу, скрывающем сотни неизведанных опасностей. Помнил, что за мной уверенно следовали Коджи и Кацу. Но голова стала тяжелой, а мысли расплывались. Сквозь картину реальности перед глазами то и дело проступали образы: вспышки света, блики. Мне казалось, что я вижу очертания лиц на стволах деревьев и что мой слух улавливает тревожные шепоты.
Я порывался завести разговор – о чем угодно, лишь бы отвлечься, – но Рэйкен молчала. Подумав, что ей куда больше известно о правилах игры в этом месте, я тоже решил молчать. Приклеился взглядом к ее сияющим в темноте волосам и запретил себе смотреть по сторонам.
Мешок с пожитками изрядно оттягивал спину, конечности ныли. Вдруг она остановилась.
– Отдохнем здесь.
Я с удивлением обнаружил, что деревья расступились и мы оказались на поляне в обрамлении кустов с лиловыми листьями. Демон стояла в центре, и вокруг нее распространялся светящийся золотистый ореол, выхватывая из темноты соцветия мелких диких ромашек. Без лишних слов мои спутники сбросили поклажу и уселись прямо на землю.
– Спать сегодня нельзя, – обратилась Рэйкен к Кацу, который намеревался улечься на свой мешок. – Вы совсем неподготовленные, смертные.
– А что можно? – с вызовом спросил я. Внезапно мне открылись нерадужные перспективы ближайших дней: плясать под дудку Рэйкен, держать ухо востро и каждую минуту бояться неизвестности.
– Разложите пожитки, разведите костер, поешьте – делайте все, что вы обычно делаете, – бросила она, задрав голову и с любопытством рассматривая деревья вокруг. – Если уснете – будить не буду. Защищать тоже.
С этими словами она оттолкнулась от земли одной ногой, в стремительном прыжке взлетела на ветку прямо за моей спиной и устроилась на ней, лениво потягиваясь.
Никто из нас не проронил ни слова. Мы с Коджи разложили одеяла. Кацу выудил из мешка лепешки, фрукты, а флягу с водой протянул мне и подбадривающе улыбнулся, но я лишь вяло кивнул в ответ. Коджи с головой нырнул в свой мешок и долго копался в нем, пока не вытащил заветренный кусок пирога с яблоком, который добыл пять дней назад в одной из деревень по пути в храм Инари.
– Он, конечно, не первой свежести, но вкусный, – торжественно объявил племянник.
– Ерунда! – с энтузиазмом откликнулся Кацу. – Жрать хочется – сил нет. Давай…
Но Коджи уже подошел к дереву, на ветке которого устроилась Рэйкен.
– Ты… ты любишь яблоки?
Кацу выругался сквозь зубы. В другой ситуации он бы уже набросился на Коджи и отобрал вожделенную еду. Но сейчас с нами был демон, и мой друг, как и я, и Коджи, не знал, как себя вести.
– Яблоки? – удивленно переспросила Рэйкен, спрыгивая на землю.
– Ага. Это пирог. Ты ведь так и не сказала, чем питаешься.
Коджи вел себя как идиот. Даже в темноте на его щеках был виден румянец, а глаза светились от восторга, словно глаза влюбленного юноши. Он протягивал ей несчастный кусок черствого пирога, и руки его заметно тряслись – то ли от волнения, то ли от нетерпеливого желания сделать для этого опасного существа что-то приятное. Я подавил улыбку и тут же отругал себя: Коджи – дурак, и как только мы немного отдохнем, я вправлю ему мозги.
– Я не ем человеческую еду, – холодно ответила Рэйкен, шагнув к нему. – Кости. Есть они в твоем мешке?
Коджи отступил, растерянно хлопая глазами. В воздухе повисло напряжение. У меня даже застучало в висках. Кацу потянулся к оружию, но я предупредительно выставил руку. Рэйкен не сводила с бедного Коджи глаз. Потом острые черты ее лица резко смягчились, и она звонко рассмеялась.
– Давай сюда, идиот! – И, не дожидаясь реакции, выхватила из рук кусок.
Все немного расслабились. Кацу развел огонь и установил котелок, чтобы нагреть воду и заварить чай. Я расположился на одеяле рядом с другом, жуя пшеничный хлеб и исподлобья наблюдая за Рэйкен и Коджи.
– Если демон любит яблоки – это хороший знак? – шепнул Кацу.
– Это не значит, что она не любит кое-что другое, – буркнул я.
Тем временем Рэйкен заняла место у подножия ствола, подтянула ноги к груди и принялась обнюхивать кусок пирога, а Коджи сидел напротив и завороженно пялился на нее. На ум пришла сцена из далекого прошлого. Анда, покойная мать моих племянников, принесла домой щенка. Мидори налила ему миску молока, и пока тот обнюхивал ее, дети, затаив дыхание, рассматривали его во все глаза. Я ухмыльнулся и засунул в рот остатки хлеба.
– Рэйкен, – донесся тихий голос Коджи, – а можно к тебе прикоснуться?
– Нет, – отрезала она, в последний раз обнюхала пирог и наконец откусила.
– Почему?
– А ты что, всем даешь себя трогать?
– Н-у-у, – смутился Коджи, – я не против, чтобы женщины ко мне прикасались. Если хочешь…
Рэйкен резко подалась вперед, почти уткнувшись носом в его лицо, и поддела пальцем за подбородок. Я моментально вскочил на ноги, но даже шагу ступить не успел. Она выплюнула резкое «нет» и снова откинулась на ствол дерева, возвращаясь к пирогу.
– Коджи, иди сюда, – позвал я.
Племянник разочарованно вздохнул и присоединился к нам, заняв место между мной и Кацу.
– Что на тебя нашло?!
– Прости. – Коджи потупил взгляд и принялся размешивать воду в котелке.
Мы поели в молчании. Кацу разлил чай. На этот раз никто не предложил Рэйкен угоститься. Она сидела под деревом, скрестив ноги и укрывшись своим меховым плащом, и внимательно наблюдала за нами. Взгляд рыжих глаз изучающе скользил по каждому. Мы с Кацу завели тихую беседу, намеренно игнорируя ее. Коджи насупился. Растянувшись на одеяле и подперев голову рукой, он хмуро смотрел в пустоту перед собой.
Тревога в груди росла, и тишина этого леса давила со всех сторон, сжимая легкие. Предчувствие чего-то нехорошего щекотало темечко. Я не знал, что будет дальше. Еще вчера был уверен во всем, а сейчас совершенно не понимал, как вести себя.
Покончив с чаем, Кацу вытянулся на одеяле. Его веки стали смыкаться, и я потряс друга за плечо. Он вскочил, озираясь по сторонам:
– Слышали?
– Успокойся, это жрицы, – равнодушно протянула Рэйкен.
Все навострили слух. Откуда-то из недр леса доносилось мелодичное пение. Слов было не разобрать, но голоса были такими тонкими, такими пронзительными… Голова стала тяжелой. Кацу медленно поднялся на ноги и уставился в темноту. Волевой подбородок подрагивал, хвосты чешуйчатой повязки шевелились от призрачного дыхания. Он весь напрягся и уже выставил вперед ногу, но Коджи резко схватил его за руку и потянул вниз.
– Жрицы вас не тронут, пока вы не будете обращать на них внимание, – на этот раз голос демона звучал сурово.
Кацу удивленно моргнул и посмотрел на меня.
– Она сказала… сказала, что я могу принять участие в бою. Могу помочь, потому что больше некому.
– Хватит юлить, Рэйкен, – недовольно произнес я. – Давай выкладывай, что это такое. И что нам с тобой делать дальше.
– Вам со мной? – ухмыльнулась она, поднимаясь. Белоснежные волосы вспорхнули следом, осветив ствол дерева, на которое она опиралась. – Ох, маленький хого, ты оказался заложником собственного плана.
Рэйкен проплыла в сторону Кацу и внезапно обняла его за плечи, легко, одной рукой прижала к себе и… запела, касаясь губами его уха. Слова звучали тихо, как перезвон колокольчиков в деревне, которая осталась далеко позади.
Я ошарашенно уставился на них. Ее волосы танцевали у нее в ногах, словно были живыми, а лицо Кацу, мгновение назад переполненное тревогой, сейчас выражало безмятежность.
Наконец Рэйкен отпустила его и повернулась к нам. А Кацу растерянно хлопал глазами и растирал ладонью ухо. Меня охватило волнение. Я не хотел, чтобы она подходила ко мне близко. И чувство это было таким сильным, что я с трудом мог устоять на месте – лучше уж убежать или взяться за стрелы. Но Кацу кивнул мне, давая понять, что все хорошо.
Рэйкен подошла. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, но в рыжих глазах застыл вопрос. Она спрашивала разрешения!
Я колебался. Теперь она стояла совсем близко – можно было протянуть руку и зарыться пальцами в искрящийся мех ее плаща. Внезапно я понял, что больше не слышу манящего пения жриц – только смотрю на нее и растворяюсь в мистическом облике белых одежд.
– Давай, – выдохнул я.
– Но не смей трогать меня, – предупредила Рэйкен.
Ее ладонь была холодной и мягкой. От прикосновения шею пронзили тысячи мелких осколков и рассыпались по всему телу. Меня словно вырвало из гипнотического сна. А потом горячее дыхание коснулось уха, и я снова провалился в необыкновенную дрему, ведомый лишь голосом, который наполнил меня изнутри.
Стан твоей подруги манит. Речи ее сладки и безбрежны.
Ты желаешь стать ее защитником, спасти от смерти лесной.
Слушай мой голос. Слушай меня. Я страшнее, я опаснее.
Вспоминай мой голос, Шиноту, а иначе сгинешь навек.
– Ты опаснее, – прошептал я, не осознавая, что Рэйкен уже давно молчит. Она все еще держала мою голову прижатой к своей щеке. И я впервые уловил ее запах – резкий, приторно-сладкий, от которого слезились глаза. А потом, сам не ведая, что творю, схватил ее за горло и сжал изо всех сил.
Лес исчез, а с ним – мои друзья. Мы остались на поляне вдвоем, залитые блеском ее белых одежд, утопая в желтых цветах. Я душил ее, а она просто смотрела на меня. Без гнева, не предпринимая попыток вырваться или защититься. Ногти на моих пальцах удлинились и проткнули ей кожу. Я увидел кровь и удивился: подумать не мог, что под кожей у демонов тоже кровь – такая же красная, с металлическим запахом.
– Не борись со мной, Шиноту. Слушай мой голос. – Слова Рэйкен зазвучали вокруг нас, обволакивая пронзительным эхом. – Я нужна Мидори.
Имя прозвучало так тихо, что я даже не сразу осознал его. Растерялся и почувствовал, как напряжение постепенно уходит из пальцев. В следующий миг я очнулся, все еще прижатый к Рэйкен, с ее холодной ладонью на шее.
– Что случилось? – донесся взволнованный голос Кацу. – Почему так долго?
– Мидори? – удивленно шепнула Рэйкен мне в ухо, а потом отступила.
Коджи и Кацу выжидающе смотрели на нас, а я задумчиво растирал пальцы, пытаясь очиститься от невидимой крови. Что это было? Видение, которое наслала Рэйкен? Но откуда она узнала о Мидори?
– Теперь моя очередь? – нетерпеливо спросил Коджи, вставая между нами.
Коджи
Вопрос Кацу поставил меня в тупик. Неужели он не видел? Дядя душил Рэйкен, на его пальцах выросли когти! Я взглянул на друга и по выражению его лица понял, что тот действительно ничего не видел. Но тогда получается, что этого не было? Может, это один из миражей, которые видели Кацу и Шиноту с той минуты, как ступили на землю леса Пойманных Душ?
Нужно было сразу сказать дяде, что магия не коснулась меня. Расспросить их подробнее. Я знал, что они попали под власть леса. На их лицах поселились тени. Шиноту – всегда серьезный и решительный, с привычной хмурой складкой на лбу, – теперь его щеки неустанно дергались, а на висках от напряжения вздулись вены. А Кацу, воспитанный на дедовских военных байках и не боявшийся ничего, сейчас втягивал голову в плечи и избегал смотреть на деревья.
Но я ничего подобного не чувствовал, и мне было досадно. Как будто лес совершенно не замечал меня. Почему? Из нас троих я единственный, кто искал магию, единственный, кто жаждал встречи с потусторонними существами! Как несправедливо… Если дядя Шиноту прав и Мидори не покончила с собой, то я ей завидую. Значит, ее забрал кто-то из них – из подобных Рэйкен. Или она сама ушла. Но я, конечно же, никогда не скажу об этом дяде.
Я восторженно смотрел на Рэйкен и чуть ли не приплясывал на месте от нетерпения, но она все не оставляла дядю. Ее прекрасное заостренное личико оставалось холодным, но в удивительных рыжих глазах мелькали тревожные огоньки. Руку готов дать на отсечение, что Шиноту не заметил этого. Для него это великолепное создание было лишь демоном, кровожадным существом, забравшим его любимую Мидори.
Наконец Рэйкен отпустила дядю и направилась ко мне. Я даже дышать перестал. Чувствовал, как с каждым ее шагом поднимался ветер. Он оседал на моих плечах, лениво кружил, играя с краями одежд, трепал волосы. Я пытался поймать ее взгляд, но Рэйкен смотрела куда-то в сторону. Она положила ладонь мне на шею и притянула к себе – так же, как делала с другими.
Мне стало тепло и уютно.
– Тебе не нужен мой заговор, ты же не слышишь зова жриц, – зашептала она. – Ты вообще ничего не чувствуешь – ни душ, ни колдовства тьмы. Ты не человек. Ты давно подозревал об этом, но не ведал, у кого спросить.
По спине прокатилась волна холода. Я крепко зажмурился, лишь бы другие не заметили ужаса в моих глазах.
– Ты не открылся хого, потому что боишься, что он возненавидит тебя. Потому что ты такой же, как я.
Я вцепился в ее плечи, покрытые меховым плащом, и тут же отдернул руки: меня словно молнией ударило. Рэйкен с глухим рыком отскочила и влепила мне пощечину. Удар был такой силы, что я отлетел назад и уперся спиной в дерево.
Шиноту успел воспользоваться ее замешательством. Он выхватил стрелу из колчана и ткнул острием ей в шею, но Рэйкен и бровью не повела. Дядя тяжело дышал, грудь резко вздымалась. Он сверлил ее гневным взглядом, крепко стиснув зубы. А Рэйкен злобно смотрела на меня.
И тут произошло еще кое-что. По-прежнему не обращая внимания на Шиноту с его стрелой, она дернула в сторону свой меховой плащ, и тот растворился в темноте. А сама она начала стремительно меняться. Белые одежды темнели на глазах, пока снова не стали грязного синего цвета, под стать тому тряпью, в котором мы нашли ее в храме Инари. Белоснежные волосы вобрали свечение и окрасились в пшеничные оттенки. Теперь перед нами был истинный облик Рэйкен – необыкновенно красивой, но такой очеловеченной. Только глаза остались прежними – рыжими, с лисьим разрезом.
Рэйкен поднесла палец к острию стрелы и спокойно отвела ее в сторону.
– У подножия леса, с южной стороны, раньше жили люди. Россыпь деревень, и каждую охраняла своя жрица.
Рэйкен развязала веревку, подпоясывающую кимоно, и небрежно взмахнула рукой: невесть откуда взявшийся ветер подхватил ее волосы и закрутил в жгут. Она завязала их и ловко забралась на ветку дерева. Забыв об обожженной ударом щеке, я сел на одеяло. Шиноту бросил на меня тревожный взгляд, но я коротко покачал головой и даже улыбнулся. Облегчение от того, что она решила сохранить мой секрет, быстро сменилось любопытством. Дядя тоже расслабился, убрал стрелу в колчан, но садиться не стал: он прислонился к дереву рядом с Рэйкен и скрестил могучие руки на груди, всем своим видом давая понять, что держит ухо востро и демон в своем новом обличье по-прежнему не внушает ему доверия.
– Деревня на юге? – переспросил Кацу. – Моя мать была жрицей из тех краев. Селение на берегу Янтарного озера.
– О-о-о, вот так совпадение. Когда-то я тоже там жила, – озадаченно протянула она. – Тогда вспоминай почаще мой заговор. А ты, – Рэйкен кивнула мне, – следи за ним и не давай уходить далеко.
– Ты сама доброта, – хмыкнул Шиноту.
– Отнюдь. У меня личные счеты.
– Спасибо за откровенность, демон.
– Ёкай, маленький хого. Демон с человеческим обличьем – это ёкай.
– Глубоко плевать, – фыркнул Шиноту.
Я закатил глаза.
Рэйкен проигнорировала его выпад и со скучающим видом обратилась к Кацу:
– Так что там твоя мать – она умерла? Как?
– Не знаю. Дедушка забрал меня и бежал из деревни, когда я был совсем маленьким. – Кацу задумчиво шевелил палкой золу под котелком. – Он говорил, что на деревню напали и ему удалось спасти только меня. Ты думаешь, душа моей матери здесь, в этом лесу?
На мгновение на лице Рэйкен отразилось удивление, словно она не поверила услышанному. Шиноту с опаской покосился на Кацу.
– Ее звали Кена. Та мико, с которой все началось, – тихо сказала Рэйкен. – Она тяжело заболела, и ее мать заключила контракт – продала свою душу в обмен на здоровье дочери.
– Тебе продала? – фыркнул Шиноту.
Боги, дядя! Я с упреком посмотрел на него.
– Да, мне, – просто ответила Рэйкен. – Хочешь знать, как это было?
– Нет уж, оставь себе.
В ответ Рэйкен лишь криво ухмыльнулась.
– Когда Кена узнала об этом, она лишила себя жизни. В этом лесу. Только не учла глупая мико, что ее покойная мать пожелала долголетия души своей дочери. Так лес ее и поймал. А дальше… Душа Кены годами впитывала в себя темноту этого леса и так ослабла и обозлилась, что начала искать соратников. Не знаю подробностей, но, говорят, лес наводнили мононоке – души людей, умиравших здесь или поблизости.
Я немного читал о мононоке – призраках людей, чьи души по тем или иным причинам не упокоились, а остались в мире смертных мстить, убивать и сеять зло.
– Значит, моя мать могла стать мононоке… – протянул Кацу.
Я сочувственно взглянул на него. Когда Кацу появился в поместье Сугаши, он сказал, что война отняла у него семью. Остался лишь дед, священник, который защищал деревню от вторжения демонов и многому научил внука. Для меня, с детства ведомого необъяснимой тягой к потусторонним силам, появление Кацу было чудом. Я ходил за ним по пятам, ночевал под дверью его спальни, всячески угождал ему, готовя завтраки и заваривая чай, но Кацу был глух и слеп.
– Мой дед был служителем храма, – зачем-то сказал он. – Я родился за несколько лет до окончания войны и изгнания демонов. Мы бежали на восток, на равнину, и поселились в деревне среди рисовых полей. Там было безопасно – демоны будто отчего-то ходили мимо. Когда мне исполнилось десять, дедушка повстречал хого Такимару Сугаши, и мы больше никогда не говорили о случившемся.
– Такимару – это мой отец, – пояснил я Рэйкен.
– Такимару, – эхом откликнулась она, выпрямилась на ветке и как-то странно взглянула на Шиноту. Будто впервые увидела его.
– Что ты на меня уставилась? – Дядя нахмурился. Он всегда хмурился, когда пытался скрыть неловкость.
Я заерзал на месте, раздраженный: что между ними происходит?
– Твой дед остался в деревне, вблизи которой жил Такимару Сугаши, не потому, что ту местность очистили от демонов, а потому, что Такимару Сугаши был очень сильным хого и своей аурой мог защитить сразу многих.
– А ты откуда знаешь? – спросил Шиноту.
– Все, кто знает про хого, знают, что Сугаши – самые сильные. – Рэйкен подняла голову и задумчиво уставилась в темную листву.
– А Такимару ты знала? – не унимался Шиноту.
Но Рэйкен уже погрузилась в свои мысли. Мне безумно захотелось в них проникнуть. Она сразу поняла, кто я, увидела то, над чем я бился большую часть своей жизни. Может быть, именно в этом таилась моя одержимость ею и подобными существами? Может, я просто хотел понять, кто же я на самом деле?
Шин
Такимару Сугаши, отец Мидори и Коджи, был моим кровным братом. Он исчез, когда мне было семь. Растворился, словно его никогда и не было. Но я был уверен, что он погиб. Потому что Такимару, которого я знал, никогда бы не оставил меня одного, не сказав ни слова.
Брат был гораздо старше меня – на двадцать лет – и заменил мне отца. Его забрали так рано – он не успел поведать о мистической силе хого, о том, как мне с ней жить и как защитить своих племянников.
Когда Рэйкен посмотрела на меня – пронзительно и с толикой узнавания, – я сразу заподозрил, что она могла знать Такимару. Мы были очень похожи: те же каштановые локи по пояс, упрямый взгляд карих глаз, квадратные лица с острыми скулами и волевыми подбородками. Одного телосложения – высокие и крепкие. Только Такимару был первоклассным бойцом и двигался ловко и уверенно, а моя поступь была неуклюжей.
Но что, если мне показалось? Рэйкен – единственный демон в моей жизни, но не в мире. И все же было легче думать, что она может быть причастна к бедам моей семьи. Я не верил в такие совпадения, но больше винить было некого.
Блондинка в поношенной синей одежде, в которую она так внезапно превратилась, надолго ушла в свои мысли, и вопреки нашей цели у меня не было желания ее торопить. Этот день длился бесконечно долго. Я не знал, сколько времени мы провели в лесу, не знал, наступило ли утро, или, может быть, снова ночь. Темнота вокруг была непоколебимой, свет от костра тускнел, и желтые цветы под ногами поблекли.
Мы все очень устали. Кацу подпирал дерево, задумчиво всматриваясь в пустоту. Я заметил, как мой друг несколько раз вздрагивал и озирался по сторонам. Наверное, прислушивался к голосам. То, что мы узнали о его матери, было ужасным. Если ее душа действительно застряла в этом лесу и представляла для него опасность, сколько времени ему понадобится, прежде чем броситься ее искать?
Помню, как мы с ним впервые встретились. Это случилось за несколько недель до исчезновения Такимару. Кацу был старше меня почти на четыре года и выглядел совсем взрослым. Он пробрался к нам в поместье и сражался на ножах с невидимым соперником. Меня поразил его суровый взгляд и воинственность, с которой он размахивал оружием. Я тогда испугался и, натянув косынку на голову, затаился за деревьями, но в какой-то момент не выдержал и спросил его, зачем он сражается. «Чтобы однажды найти тварь, убившую мою маму!»
Когда исчез Такимару, дружба с Кацу стала для меня спасением. Его ненависть к демонам подпитывала мою собственную. Мы чертили на земле иероглифы, воображая, что это заклинания, которые навеки скрепят нашу дружбу, и обещали всегда помогать друг другу. Если он когда-нибудь узнает, кто виновен в смерти его матери, я отправлюсь мстить вместе с ним.
Правда, со временем наш запал поутих. Кацу все реже говорил о своих планах и все чаще гулял с крестьянскими девчонками, а я втайне радовался, что больше не слышу о демонах.
Но сейчас, глядя на своего друга, я впервые задумался о том, что он мог никогда не оставлять мыслей о мести. Да, дедушка хорошо натаскал его. Кацу должен понимать, что если его мать стала мононоке, то больше она ему и не мать вовсе. Она лишь злобный дух, демон, и вряд ли сможет рассказать о том, кто ее убил. Да и какое это теперь имеет значение, ведь столько лет прошло!..
Но тут же я подумал о другом: а если бы моя мать, или Такимару, или Мидори… Если бы их души оказались здесь, что бы я сделал? Уже бежал бы на их поиски, чего уж врать.
Коджи сидел на одеяле и затуманенным взором смотрел в огонь, изредка бросая в нашу с Рэйкен сторону хмурые взгляды. Я дивился переменам в его внешности. Когда мы отправились на поиски демона, он смотрел воинственно, заражал нас энтузиазмом. Коджи был младше меня на семь лет, ростом чуть ниже, скромнее комплекцией. Но когда мы приближались к храму, он вырвался вперед, шагал уверенно, размашисто, твердо сжимая рукоять вакидзаси, и я видел в нем взрослого, настоящего воина. А сейчас… Он выглядел потерянным – таким, каким был два года назад, когда у нас забрали Мидори.
– Расскажи мне о ней, – раздался голос Рэйкен, протяжный и обволакивающий.
Я распахнул глаза, с ужасом осознав, что опустился на землю и готов был задремать. Она соскользнула с ветки и присела напротив меня. Задумчивость покинула ее лицо, и рыжие глаза вновь горели любопытством.
– Не считаешь же ты, что мы останемся в этом лесу навеки? – хмыкнула она в ответ на мое замешательство. – Мне бы хотелось понять, куда идти. Здесь много сторон. Так что давай, говори, что тебе нужно от меня. И кто она, эта Мидори?
Я машинально взглянул на Коджи: племянник в упор смотрел на меня, сжав губы.
– Сестра Коджи, моя племянница. Два года назад она пропала, и я хочу знать почему.
Реакция Рэйкен была непредсказуемой: она вытаращилась на меня, губы затряслись и вдруг раскрылись от тихого смеха.
– Ты издеваешься? – рявкнул я.
– Прости-прости, – сквозь смех выдавила она и выдохнула с показным облегчением. – Я не смеюсь над твоим горем. Просто… я не ищу пропавших людей.
– А она и не пропала вовсе! – воскликнул Коджи, да так громко, что даже задумчивый Кацу подскочил. – Мидори покончила с собой! Да, Шиноту, она покончила с собой! А ты никак не можешь это принять! – Племянник уставился на Рэйкен. – Он хочет, чтобы ты провела нас в Ёми. Мы должны найти Мидори и узнать, почему она это сделала.
– Провести вас в мир мертвых? – Губы Рэйкен снова дрогнули, но на этот раз она сдержала смех. – А с чего вы взяли, что я знаю туда дорогу?
– Но ты же демон!
– Но я не мертвая, как ты мог заметить. Вот пришли бы лет через десять, когда мое тело окончательно бы высохло, тогда и поговорили.
– Ты – Странница. Разве нет? – спросил я и удивился сомнению в своем голосе. А если я ошибался? Когда вина за случившееся с Мидори окончательно раздавила меня, дедушка Кацу рассказал мне о Страннице – редком существе, которое способно проходить в другие миры и касаться человеческих душ. И я два года искал ее. Два года, черт возьми!
– Странница. Но я не водила души в ад. Я лишь заключала контракты.
– Но куда они попадали – те, кто продал свои души? Разве не в Ёми?
– Понятия не имею. – Рэйкен откинула прядь волос с лица и облизала губы. Казалось бы, простой жест… Я стиснул зубы: почему она, демон, выглядит и ведет себя как обычная женщина! – В Ёми, куда-то еще, а их тела… В общем, я не водила никого в мир мертвых.
– Что их тела? – тихо спросил Кацу.
– Когда человек лишается души, его тело становится желанной будкой для демонов.
– Ты, видимо, отхватила самую желанную, – хмыкнул я.
– Мне льстит, что ты так оцениваешь мою внешность, тем более что это тело мое. Истинное от рождения.
К щекам прилила краска, и я мысленно выругался.
– Но… но ты же демон, – сказал Кацу.
– Кицунэ, лисий демон, – подхватил Коджи.
– Я – ханъё, полукровка: мой отец – кицунэ, а мать – смертная.
Рэйкен сказала это так, словно вынесла себе приговор. Было похоже, что такая наследственность неприятна ей. Но какая мне, в конце концов, разница, что ей приятно, а что нет? По крайней мере, теперь понятно, откуда в ней столько… человеческого.
– Но разве кицунэ заключают контракты? – осторожно спросил Коджи.
