Кристина Лорен
Немолодожены
Глава 3
Внезапное расстройство Дэйна не могло быть вызвано злоупотреблением алкоголя, потому что тут же одна из дочерей подружек невесты в свои семь лет отомстила за Ами, показав свой завтрак Дэйну. Вскоре маленькая Каталина распрощалась также и со своим ужином. От них по банкетному залу болезнь начала активно распространяться, как лесной пожар.
Итан озадаченно поднялся и пошел к выходу, задержавшись у самой двери. Я последовала его примеру, полагая, что за хаосом лучше всего наблюдать со стороны. Если бы это происходило в кино, все выглядело бы комично, но пошло. А здесь перед нами это происходило с людьми, которых мы знали и с которыми только что чокались, обнимались и, может быть, даже целовались. Это ужасно!
Волна тошноты пробежала от семилетней Каталины к администратору больницы, где работала Ами, к его жене, к Джулс, Ками и другим в конце стола номер сорок восемь, затем невидимая зараза коснулась мамы и бабушки Дэйна, цветочницы, папы Дэйна и моего кузена Диего.
После этого я была уже не в силах отследить заразу, которая катилась как снежный ком. По залу разнесся грохот фарфора – это один из гостей задел незадачливого официанта. Несколько человек пытались спастись бегством – хватаясь за животы, они стояли у двери и громко требовали, чтобы освободили туалет. Что бы это ни было, оно, похоже, хотело выйти из тела зараженного любым доступным путем. Я не знала, что мне делать, плакать или смеяться. Даже те, кого еще не тошнило, и кто не бежал в туалет, выглядели бледно-зелеными.
– Ну не настолько уж плоха была твоя речь, – уколол Итан. И если бы я не боялась, что его начнет тошнить в любую секунду, то просто выпихнула бы его из нашего укрытия.
Этот звук рвоты вокруг нас сжимал наше и без того малое тихое пространство, и мы медленно повернулись друг к другу, широко раскрыв глаза. Он внимательно изучал мое лицо, и я внимательно рассматривала его. Итан был нормального цвета, ни капельки не зеленый.
– Тебя не тошнит? – тихо спросил он меня.
– Нет. Даже при виде этого не тошнит. А тебя?
– Что это, острая диарея?
Я продолжала пристально смотреть на него:
– Ты один уцелел? Честно говоря, это загадка.
Расслабившись, Итан опять расплылся в самой дерзкой ухмылке, которую я когда-либо видела.
– Значит, я был прав насчет спецстолов и бактерий? – спросил он.
– Это происходит слишком быстро для обычного пищевого отравления.
– Необязательно, – ответил он, показывая на пустые подносы со льдом, где раньше были закуски с креветками, моллюсками, скумбрией, морским окунем и другими более причудливыми разновидностями рыбы.
– Держу пари…
Итан поднял палец, словно пробуя на ощупь воздух.
– Держу пари, это сигуатоксин[9].
– Понятия не имею, что это такое.
Он сделал глубокий вдох, как будто с досады, что не замечено великолепие момента и он не может почувствовать всю актуальность ванной комнаты в конце коридора.
– Я никогда еще не был настолько горд, что избежал этой вечной давки у спецстолов с закусками.
– А я думала, ты имеешь в виду: «Спасибо, что принесла мне жареного цыпленка, Олив».
– Спасибо, что принесла мне жареного цыпленка, Олив.
Я испытывала двойственное чувство – облегчение от того, что меня не тошнило, и одновременно еще и ужас. Ведь это был тот день, на котором последние полгода сходились все мысли моей сестры. Ами провела большую часть последних шести месяцев, планируя это событие. И не без основания – пережить день свадьбы это сродни тому, как выжить в толпе пылающих зомби.
Поэтому я сделала единственное, что пришло мне тогда в голову. Я подошла к сестре, обхватила одной рукой ее за плечи и помогла ей подняться. Никто не должен видеть невесту в таком состоянии – с платьем, испачканным рвотными массами, и сжимающую живот, как будто она может ненароком уронить его.
Неловко шатаясь, я повела Ами и на полпути к двери почувствовала, что мое платье сзади с треском распахнулось.
* * *
Как бы мне ни было больно признавать это, Итан оказался прав. Свадебная вечеринка была расстроена чем-то вроде сигуатеры. Испанским словом «ciguatera» называют болезнь, возникающую, когда человек съедает рыбу, пораженную определенным токсином. И называется природный яд соответственно сигуатоксином. Очевидно, поставщик морепродуктов слишком грубо нарушал технологию, а потом, на кухне, хоть душу вытряси из этой рыбы, она все равно останется токсичной. Я загуглила статью об этом – симптомы могут проявляться от пары недель до месяца. Это была настоящая катастрофа.
По вполне понятным причинам мы отменили «торнабоду» – так называют у нас следующий день после свадьбы, когда проходит грандиозная свадебная вечеринка. Запланирована эта вечеринка была в доме Тии Сильвии до самой поздней ночи. Я уже представляла себе, как завтра буду заворачивать и замораживать то несметное количество пищи, которую мы наготовили за последние три дня. Ведь после такого еще долго никто не захочет ничего есть. Несколько гостей были доставлены в больницу, но большинство из них просто удалились домой или в свои гостиничные номера страдать в изоляции от всех. Дэйн сидел в номере жениха, а мама сидела по соседству, согнувшись над унитазом в номере свекрови. Папу она прогнала в одну из ванных комнат в вестибюле. Она же написала мне, чтобы я напомнила папе дать чаевые уборщице.
Люкс для новобрачных стал своего рода сортировочным пунктом. Диего лежал на полу в гостиной, прижимая к груди мусорный бак. У Натальи и Джульетты были свои отдельные ведерки (благодаря великодушию хозяев отеля), и обе они лежали в позе эмбриона на противоположных концах огромного дивана в гостиной. Ами всхлипывала в агонии и пыталась выпутаться из своего полностью промокшего платья. Я помогала ей, сразу для себя решив, что ей будет хорошо и в нижнем белье, по крайней мере, на какое-то время, пока она не попала в вечно занятую ванную комнату. Честно говоря, шум, доносящийся изнутри, немного устрашал.
В ванной, внимательно посматривая, куда ступать, я облила водой мочалку и попыталась помыть себе спину, выливая на себя ведерки и благодаря Вселенную за мою аллергию на моллюсков и прочный от природы желудок. Когда я вышла из ванной в резиновых перчатках, натянутых до локтей, моя сестра, как зомби, прижимала ко рту ведерко, в какие обычно складывают лед.
– Ты должна поехать вместо меня!
– Куда поехать?
– В свадебное путешествие на медовый месяц.
Это предложение прозвучало настолько неуместно, что я, не обращая на него внимания, поспешила подложить подушку под голову Ами. Прошло не меньше двух минут, прежде чем она заговорила снова.
– Используй эту возможность, Олив!
– Ами, ни в коем случае!
Медовый месяц Ами – это поездка на Мауи по системе «Все включено», которую она выиграла, заполнив более тысячи анкет. Я это знаю, потому что сама помогла ей наклеивать марки, по крайней мере, на половину из этих анкет.
– Она не покупалась и потому не подлежит возврату. Мы должны уехать завтра или все пропадет, – Ами на секунду замолчала, обтирая лицо. – Другого не дано.
– Я им позвоню. Я уверена, что они смогут разрулить эту ситуацию.
Она покачала головой, а потом выплеснула из стакана воду, которую я заставляла ее выпить. Ее голос по-прежнему звучал подобно кваканью лягушки. Казалось, будто в сестру вселился демон.
– Но они не пойдут на это.
Моя бедная сестра на глазах превращалась в болотную тварь. Раньше я никогда не видела такого странного зеленоватого цвета кожи с оттенками серого.
– Им наплевать на болезнь или травму, и это прописано в контракте.
Ами уже сползла на пол и сейчас смотрела в потолок.
– Почему ты вообще беспокоишься об этом сейчас? – спросила я, хотя на самом деле знала ответ. Я обожала свою сестру и не сомневалась, что даже тяжелая болезнь не помешает ей взять честно выигранный приз.
– Ты можешь воспользоваться моим удостоверением личности, чтобы зарегистрироваться в турбюро, – продолжила она. – Просто представь себе, что ты это я.
– Амелия Торрес, это незаконно!
Повернув голову так, чтобы видеть меня, она посмотрела на меня таким комично – пустым взглядом, что мне пришлось даже подавить смех.
– Ладно, я понимаю, что поездка сейчас у тебя не в приоритете, – попыталась отшутиться я.
– Это так, – сказала сестра, пытаясь сесть. – Но я буду очень расстроена, если ты не используешь право на эту поездку.
Я пристально смотрела на нее, пыталась что-то возражать, но внутренний конфликт заставлял звучать мои слова спутанно и неправдоподобно. В какой-то момент прозвучал мой последний аргумент:
– Я не хочу покидать тебя. И еще я не хочу, чтобы меня арестовали за мошенничество.
Но я понимала, что она этого не оставит, и потому, наконец, сдалась.
– Хорошо. Просто позвольте мне позвонить им и посмотреть, что я могу сделать.
Двадцать минут спустя уже и я понимала, что Ами права. Представитель отдела обслуживания клиентов компании Aline Voyage Vacations осталась совершенно холодна к истории о расстроенном кишечнике моей сестры. По словам Гугла и вызванного врача, который как раз обходил комнату за комнатой, Ами едва ли поправится к следующей неделе, не говоря уже о завтрашнем дне. Если она или назначенный ею гость не отправятся в поездку в ближайшие дни, то бесплатная поездка пропадет.
– Мне очень жаль, Ами, но мне это кажется чудовищно несправедливым, – сказала я.
– Послушай, – начала она, но потом пару раз с усилием вздохнула, – подумай об этом, как о том редком моменте, когда тебе улыбнулась удача.
– Кстати, двести человек стошнило именно во время выступления Олив, – напомнил всем нам Диего с пола.
Ами наконец смогла приподняться, опираясь на спинку дивана.
– Я серьезно. Тебе лучше поехать, Олли. Ты не заболела. Тебе нужно это отпраздновать.
Что-то внутри меня выглянуло из-за туч, как выглядывает солнце, но тут же снова исчезло в облаках.
– Мне больше нравится идея удачи, когда она не за чей-то счет, – ответила я Ами.
– К сожалению, – ответила Ами, – ты не можешь выбирать обстоятельства. Вот в этом-то и суть удачи, что она случается там и тогда, где и когда случается.
Я принесла сестре новую чашку воды и свежее полотенце, а затем уселась рядом с ней на корточки.
– Я подумаю об этом, – сказала я.
Но, по правде говоря, когда я смотрела на свою сестру – сейчас такую зеленую, липкую и беспомощную, я знала, что не только не воспользуюсь отпуском ее мечты, но даже просто не оставлю ее одну.
* * *
Я вышла в коридор и лишь там вспомнила, что на моем платье сзади огромная дыра. Моя задница буквально вываливалась наружу. С другой стороны, платье теперь сидело достаточно свободно, чтобы я могла прикрыть свои груди. Вернувшись обратно к номеру, я прижала ключ-карту к двери, но замок замигал красным. Я хотела было попробовать еще раз, но позади меня раздался голос с сатанинскими интонациями:
– Конечно, ты должна знать все сама, но давай я тебе покажу.
Меньше всего мне хотелось бы, чтобы Итан появился именно в этот момент, да еще и с объяснениями, как правильно махнуть карточкой-ключом перед дверью. (К своему стыду, за все время пребывания в этом отеле я ни разу сама не открывала дверь карточкой.)
Он взял у меня карточку и прижал ее к черному кругу на двери. Я недоверчиво смотрела на него, пока не услышала, как щелкнул открывающийся замок. Я начала саркастично благодарить его, но он уже был поглощен видом моего утягивающего белья.
– У тебя платье порвалось, – услужливо подсказал он.
– У тебя в зубах шпинат.
Конечно, это не спасло меня от его внимания, зато отвлекло его, и я смогла убежать обратно в комнату и закрыть дверь перед его носом. К сожалению, он начал стучать.
– Одну секунду, мне нужно одеться.
Его ленивый протяжный голос раздался из-за двери:
– Зачем начинать сейчас?
Понимая, что никто в номере даже отдаленно не заинтересован в том, чтобы наблюдать за моим переодеванием, я решительно сбросила свое платье и утягивающее белье на диван, а затем быстро натянула на себя нижнее белье и джинсы, которые лежали в моей сумке. Натягивая футболку, я подошла к двери и чуть-чуть приоткрыла ее, чтобы он не увидел Ами, свернувшуюся клубочком в своем кружевном свадебном белье.
– Чего ты хочешь?
Он нахмурился:
– Мне нужно срочно поговорить с Ами.
– Серьезно?
– Серьезно.
– Ну, тогда ты будешь говорить со мной, потому что моя сестра почти без сознания.
– Тогда почему ты уходишь от нее?
– К твоему сведению, я собиралась спуститься вниз, чтобы поискать Гаторейда, – ответила я. – А почему ты не с Дэйном?
– Потому что он уже два часа не выходит из туалета. Вот мерзость!
– Чего ты хочешь?
– Мне нужна информация по медовому месяцу. Дэйн сказал мне позвонить и узнать, не смогут ли они его перенести.
– Они не могут, – ответила я. – Я уже звонила.
– Окей, – не стал он возражать и медленно выдохнул, картинно проводя рукой по густым и темным волосам без какой-либо на то причины. – На этот случай я уже сказал ему, что согласен поехать.
Я чуть не задохнулась от смеха:
– Ого, это так великодушно с твоей стороны.
– Что? Нет, это он предложил мне заменить его.
Я выпрямилась во весь рост:
– К сожалению, ты не назначенный ею гость. Вот Дэйн это да.
– Ей в конторе достаточно назвать только его фамилию. Кстати, она такая же, как и у меня.
«Проклятье!»
– Хорошо… Ами предложила мне то же самое.
Конечно, я не собиралась никуда ехать, но будь я проклята, если Итан получит такой подарок.
Он рассеянно моргнул, а затем снова повернулся ко мне. Я видела, как Итан Томас моргал роскошными ресницами и коварно улыбался, чтобы уговорить Тиа Марию принести ему свежеприготовленные тамалес[10]. Я знаю, что он может очаровать, когда захочет. Очевидно, он не хотел использовать свое очарование прямо сейчас, потому что его тон звучал напористо ровно:
– Олив, у меня есть отпуск, и я должен поехать.
Теперь уже праведный огонь поднялся во мне. Почему он думает, что заслуживает этого? Был ли у него список свадебных дел из семидесяти четырех пунктов, написанный от руки на дорогой бумаге? Нет, он всего этого не делал. И если подумать, то его речь была так себе. Бьюсь об заклад, он написал ее второпях в номере для жениха, когда прихлебывал из пластикового кувшина теплый «будвайзер».
– Отлично, – сказала я, – я безработная против своей воли, так что мне отдых нужен, наверное, больше, чем тебе.
Он хмурился:
– В этом нет никакого смысла.
Внезапно он замолчал в озарении:
– Подожди! Тебя уволили из Буккакэ?
Я могла лишь грустно посмотреть на него:
– Из компании Бутаке, извращенец! Конечно, это тебя не касается, но, да, меня уволили два месяца назад. Я почему-то была уверена, что эта новость вызовет у тебя безудержный трепет.
– Немного есть, – признался Итан.
– Да ты Волдеморт!
Итан пожал плечами, а затем поднял руку, почесывая челюсть.
– Я думаю, мы могли бы поехать вдвоем.
Я картинно сузила глаза и тут же спохватилась, что это могло выглядеть, словно я мысленно рисую себе все преимущества его предложения. Ведь это звучало так, словно он предложил…
– Но ты же в курсе, что у них медовый месяц? – недоверчиво спросила я.
Он кивнул.
– Вместе?
Он снова кивнул.
– Ты не под кайфом?
– Сейчас нет.
– Итан, мы едва смогли усидеть рядом друг с другом во время часовой трапезы.
– Насколько я понял, – ответил Итан, – они выиграли номер люкс. Он будет огромным.
– Нам даже не придется видеться по-настоящему, – продолжил он. – Этот отпуск будет очень насыщенным: канатная дорога, подводное плавание, походы, серфинг. Давай! Мы можем вращаться вокруг друг друга в течение десяти дней и не совершить тяжких преступлений, обещаю.
Из свадебного номера Ами раздался низкий хриплый стон: «Соглашайся, Олив».
Я повернулась к сестре:
– Но… это же Итан.
– Черт, – неразборчиво пробормотал Диего, – да я бы поехал, если бы можно было взять с собой этот тазик.
Боковым зрением я увидела, как Ами подняла бледную руку и вяло махнула.
– Итан не так уж плох, – прозвучало вслед.
«Но разве это не так?» Я оглядела Итана, оценивая его. Слишком высокий, слишком стройный, слишком красивый в классическом плане. Никогда не бывает дружелюбным, веселым. Едва ли он вызывал у меня доверие. Когда он изображает невинную улыбку, она невинна лишь внешне. Да, блеск зубов, ямочки на щеках, но в глазах у него все непроницаемо-черное.
Потом я подумала об острове Мауи. Этот грохочущий прибой, ананасы, коктейли и солнце. О, солнышко! Выглядывая в окно, я обычно вижу только темное небо и чувствую холод, холод за окном. Я вижу лишь изъезженный машинами грязно-желтый снег, покрывающий улицы. Я знаю, что в такие холодные дни мои мокрые волосы смерзаются, если я до конца не высушиваю их перед выходом из квартиры. Я знаю, что к тому времени, когда наступит апрель, а он все еще будет довольно холодным, я уже смирюсь с неизбежным, сгорблюсь и стану похожа на одного из скексисов[11].
– Ты едешь или нет? – прервал мой стремительный спуск прямо в рай Итан. – Лично я еду на Мауи.
Он наклонился ко мне и раздельно проговорил:
– И я собираюсь провести там лучшее время в своей гребаной жизни.
Я посмотрела через плечо на Ами. Та ободряюще кивала, правда это получалось у нее мучительно медленно. Огонь вспыхивал в моей груди при мысли о том, что я останусь здесь, в окружении снега, запаха рвоты и уныния безработицы, в то время как Итан будет лежать у бассейна с коктейлем в руке.
– Отлично, – ответила я ему, наклоняясь вперед и упирая палец в его грудь. – Я займу место Ами. Но ты держись своего места, а я буду держаться своего.
Он отсалютовал мне:
– Конечно, а как иначе?
Глава 4
Вот так оказалось, что я была готова взять медовый месяц мечты своей заболевшей сестры. Но тут я столкнулась с мошенничеством авиакомпании. Я была практически на мели и поиск последнего рейса из нашей ледяной тундры на Мауи в январе – по крайней мере, такого по цене, который я могу себе позволить, – потребовал бы творческого подхода. Итан ничем не мог мне помочь, вероятно потому, что он был одним из тех тридцатилетних богатеньких переростков, у которых есть реальный сберегательный счет и которым не нужно копаться в пепельнице своей машины, чтобы дать сдачу в закусочной на дороге. Здорово, должно быть.
Однако мы согласились, что нам нужно лететь вместе. Как бы мне ни хотелось избавиться от него как можно скорее, туристическая компания совершенно ясно дала понять, что в случае какого-либо мошенничества с нашей стороны с нас будет взиматься полная стоимость путевки. То ли близость страданий моей сестры, то ли близость меня заставили Итана поспешить в коридор. На полпути по коридору к своей комнате, он обернулся и пробормотал:
– Просто дай мне знать, сколько я тебе буду должен.
Он удалился так быстро, что я не успела сказать ему, как мало мне от него надо.
К счастью, моя сестра меня всему научила, и в конце концов у меня появились два дешевых, практически бесплатных билета на Гавайи. Я не знаю, почему они были такими дешевыми, да и, признаться, стараюсь не думать об этом слишком много. Самолет есть самолет, и главное – добраться до Мауи. Ведь только это действительно имеет значение, верно?
Все будет хорошо.
* * *
Возможно, «Трифти джет» и не самая шикарная авиакомпания, но она не так уж и плоха и, конечно, уж совсем не заслуживала постоянного шквала тяжелых вздохов от сидевшего рядом со мной Итана.
– Ты же знаешь, что я тебя слышу, верно? – спросила я.
Итан даже замолчал, прежде чем перевернуть очередную страницу журнала. Потом в молчании перевел на меня взгляд, словно хотел сказать: «Не могу поверить, что ты имеешь по этому поводу свое мнение».
Я не уверена, что когда-либо видела, чтобы так агрессивно листали журнал «Мир вязания». Не скрою, приятно, когда в терминале есть журналы, но меня немного смущало, что все журналы были 2007 года.
Усилием воли я подавила постоянное желание протянуть руку и щелкнуть его по уху. В этом путешествии мы должны сойти за молодоженов, так что лучше начать притворяться прямо сейчас.
– Давай просто закроем тему этой глупой ссоры, – сказала я. – Если у тебя даже и есть такое мнение об этой авиакомпании, ты не должен был говорить мне. Разве я могу изменить это?
– Если бы я знал, что ты собираешься заказать нам борзую с крыльями, я бы не допустил этого, – он поднял голову и в ужасе посмотрел по сторонам. – Я даже не знал, что эта часть аэропорта существует в природе.
Я закатила глаза и невольно встретилась взглядом с женщиной, сидящей напротив нас и явно нас подслушивающей. Понизив голос, я наклонилась к Итану и произнесла с сахарной улыбкой:
– Если бы я знала, что ты будешь таким придирчивым, я бы с радостью оставила тебе добывать свой билет.
– Придирки? – спросил Итан, указывая наружу через то, что я назвала для себя плексигласовым окном. – Ты видела снаружи наш самолет? Я буду удивлен, если они не попросят нас дополнительно скинуться на заправку этого чуда.
Я взяла журнал из его рук и принялась просматривать статью о летних топах и ультрамодных хлопковых пуловерах!
– Никто не заставлял тебя совершать бесплатное путешествие на Мауи, – сказала я. – И, кстати, не все из нас могут купить дорогие билеты на самолет в тот же день. Я же говорила, что у меня бюджет.
Он фыркнул:
– Очевидно, я не знал, какой бюджет ты имеешь в виду. Если бы я знал, то одолжил бы тебе деньги.
– Взяв деньги из фонда моей сестры и Дэйна?! – я в ужасе прижала руку к груди. – Я бы не посмела.
Итан забрал журнал обратно:
– Послушай, Оливия. Я просто сижу здесь и читаю. Если ты хочешь поссориться с кем-то, поднимись туда и попроси перевести нас в первый класс.
Я хотела в тот момент что-то возразить, но внезапно мой телефон завибрировал у меня в кармане. Это было более неприятно, чем обычно, поскольку я понимала, что, скорее всего, услышу сейчас один из следующих вариантов: а) Ами с новостями из лазарета; б) та же Ами, но с напоминаниями о чем-то, что я забыла и все равно не успеваю купить где-то; в) один из моих кузенов со сплетнями или г) мама хочет, чтобы я попросила о чем-то папу. Также это мог быть звонок папы. Впрочем, как бы неприятно ни звучали все эти варианты, я все же предпочла бы любой из них, чем беседовать сейчас с Итаном Томасом.
Вытащив телефон, я получила сообщение от Ами. «Дайте мне знать, когда подниметесь на борт».
И тут телефон зазвонил, прервав мое тихое ворчание. На экране вместо фото моей сестры высвечивался незнакомый номер с кодом города по соседству с нашим.
– Алло?
– Я звоню Олив Торрес.
– Это Олив.
– Это Кейси Хью из «Биотехнология Гамильтон». Как у вас дела?
Мое сердце заскакало галопом, и я мысленно принялась перебирать десятки собеседований, на которые ходила за последние два месяца. Все они были на позицию специалиста по медицинскому консультрованию (замысловатый термин для ученых, чтобы они могли говорить с врачами на техническом языке, не на том, на котором говорят продавцы аптек с покупателями). Но Гамильтон был на самой верхней части моего списка, из-за их специализации в разработке вакцины против граппи.
Я занимаюсь вирусологией, и то, что мне не придется изучать совершенно новую биологическую систему в течение нескольких недель, не могло не стать значимым бонусом.
Но, откровенно говоря, в этот момент я была готова обратиться даже в «Хутерс»[12], если это то, что нужно для покрытия арендной платы.
Прижав телефон к уху, я перешла на более тихую сторону терминала и постаралась, чтобы в моем голосе не так откровенно сквозило отчаяние. После фиаско с платьем подружки невесты я оценивала более реалистичными свои способности снимать знаменитые оранжевые шорты Хутерс и щеголять в мерцающих колготках.
– У меня все в порядке, – ответила я. – Спасибо за беспокойство.
– Я звоню, потому что, рассмотрев все заявки, глава компании Гамильтон хотел бы видеть вас в качестве представителя своей компании в СМИ, то есть на должности специалиста по консультированию. Вы все еще заинтересованы в этом?
Я развернулась на каблуках, оглядываясь на Итана, как будто без чьего-либо благоговения не могла взорвать салют радости над своей головой. Он все еще хмуро листал свой журнал по вязанию.
– О боже, – ответила я, размахивая свободной рукой перед лицом. – Да! Конечно, да!
Зарплата! Стабильный доход! Возможность спать по ночам без страха перед надвигающейся бездомностью!
– Вы уже знаете, когда можете приступить к работе? – спросила Кейси. – У меня тут приписка от мистера Гамильтона, которая гласит: «Чем скорее, тем лучше».
– Приступить?
Я вздрогнула, оглядываясь на всех этих безденежных путешественников в пластиковых солнцезащитных очках и гавайских рубашках с различными надписями.
– Скоро! Сейчас нет, только не прямо сейчас. Не раньше, чем через неделю. Точнее, десять дней. Я могу начать через десять дней. У меня есть…
Над головой уже прозвучало объявление, и я увидела, как Итан встал с кресла. Нахмурившись, он показывал туда, где люди начинали выстраиваться в очередь. Но мой мозг пришел в слишком большое возбуждение и в нем царил хаос.
– У нас недавно были большие семейные дела и… кроме того, мне нужно увидеть больного родственника…
– Все в порядке, Олив, – спокойно зазвучал голос в трубке, милосердно обрывая меня.
Я сжала лоб, морщась от собственной глупой и лживой болтовни.
– Сейчас как раз каникулы, и у всех куча дел и планов. Я запишу вас на предварительную дату. Вы начинаете в понедельник, двадцать первого января, хорошо? Вам это нормально?
Я выдохнула, кажется в первый раз с тех пор, как приняла этот вызов.
– Это было бы прекрасно.
– Отлично, – сказала Кейси. – Ожидайте вскоре письма с предложением, а также некоторые документы, которые вам нужно будет подписать как можно скорее, если вы решите официально занять эту должность. Цифровая или сканированная подпись в нашей компании это нормально. Добро пожаловать в компанию «Биотехнологии Гамильтон». Поздравляю, Олив.
Я возвратилась к Итану в полном оцепенении.
– Наконец-то, – только и произнес он, перекидывая свою сумку через одно плечо, а мою – через другое.
– Мы – последняя группа, которая поднимается на этот борт, – пояснил он. – Я уж думал, что мне придется…
Внезапно он замолчал, сузив глаза и обводя взглядом мое лицо.
– Ты в порядке? Ты никогда так не улыбаешься…
Тот телефонный разговор все еще звучал в моих ушах. Я решила проверить историю звонков и нажала кнопку повторного набора. Да, Кейси искала именно Оливию Торрес. Я была спасена от ужасного пищевого отравления, ухитрилась получить бесплатный отпуск и мне предложили работу. И все это только за двадцать четыре часа! Такое везение со мной никогда не случалось. Что происходит?
Итан щелкнул пальцами перед мои лицом, и, вздрогнув, я увидела, что он наклоняется ко мне. Он смотрел так, будто жалел, что у него нет палки, чтобы ткнуть меня.
– Там все в порядке? – показал он на мой телефон. – Планы изменились? Или…
– У меня есть работа! Только…
Кажется, прошла пара секунд, прежде чем мои слова дошли до его сознания.
– Только что?
– Я была на собеседовании пару недель назад. Я начинаю работать после Гавайев.
Я ожидала, что он будет разочарован тем, что я не отказываюсь от этой поездки. Вместо этого он поднял брови и тихо произнес:
– Это здорово, Олив. Поздравляю.
Очередь на посадку стронулась, и он тихонько подтолкнул меня вперед.
Я была удивлена, что он не начал иронизировать. Не спросил меня, когда именно я присоединюсь к их команде уборщиков помещений, не сказал, что моя новая работа по продаже героина детям из группы риска не самое благородное дело. Я не ожидала, что он может быть искренним. Я старалась никогда не попадать под его обаяние, даже если оно было неожиданно сильным. Мне казалось, что я знала, как обращаться с тем Итаном… каким я его знала. Примерно так же, как обращаются с голодным медведем.
– Ну, спасибо.
Я быстро написала сообщения Диего, Ами и моим родителям, конечно же по отдельности. И вот мы все уже стояли в тамбуре самолета, показывая наши посадочные талоны. Реальность медленно наполняла меня, смешиваясь с внутренним ликованием. В такой ситуации я действительно могу спокойно уехать из своего города на десять дней. Теперь я могу относиться к этой поездке как к настоящему отпуску на тропическом острове.
Да, с моим заклятым врагом, но все же я возьму от этой поездки все.
* * *
Трап маленького, но все же реактивного самолета оказался всего лишь шатким мостиком, и он вел нас от захудалого терминала к еще более захудалому самолету. Очередь двигалась медленно. Я видела, как люди впереди нас тщетно пытаются засунуть свои огромные сумки в миниатюрные верхние отсеки. Будь я с Ами, я бы непременно поинтересовалась, почему у пассажиров не проверяют сумки на габариты. Иначе не войдешь и не выйдешь вовремя. Но недовольный всем Итан, к моему удивлению, просто молчал целых пять минут, не найдя ничего, на что можно было бы пожаловаться. А я не собиралась давать ему никакой наживки.
Наконец мы уселись на свои места. Самолет оказался таким узким, что с каждой стороны прохода было только по два места. Да и они так близко подходили друг к другу, что, по сути, представляли собой единую скамейку с тонким подлокотником между ними.
Итан так прижался к моему боку, что я была вынуждена попросить его подвинуться, чтобы у меня получилось найти вторую половину своего ремня безопасности. Но после неприятного скрипучего щелчка металла о металл Итан снова сел прямо, и я поняла, что теперь он соприкасается со мной от плеча до бедра, поскольку разделены мы только жестким неподвижным подлокотником посередине.
Он смотрел поверх голов людей перед нами.
– Я не доверяю этому самолету, – сказал он, глядя в проход. – А также экипажу. Ты не заметила, был ли у пилота парашют?
Итан всегда был воплощением хладнокровия, спокойствия и собранности, что меня, не скрою, часто раздражало, но теперь я вдруг заметила, как напряжены его плечи и какое бледное у него лицо. Мне даже показалось, что я вижу на его лице капельки пота. Только тут я осознала, насколько он напуган, и внезапно его мрачное настроение в аэропорту стало мне намного более понятным. К моему удивлению, он достал из кармана монетку в один цент и провел по ее ободу большим пальцем.
– Что это такое? – спросила я.
– Пенни.
Боже мой, это было восхитительно!
– Ты носишь с собой пенни на удачу?
Нахмурившись, он проигнорировал мой вопрос и спрятал монетку обратно в карман.
– Я никогда не думала, что мне повезет, – сказала я Итану, чувствуя в себе взрыв великодушия, – но посмотри. Моя аллергия помешала мне поесть в буфете, я еду на Мауи, и у меня есть работа. Разве не было бы забавно…
Я улыбнулась и посмотрела ему в лицо:
– … схватить удачу за хвост в первый раз в моей жизни для того, чтобы упасть и разбиться в огненной авиакатастрофе?
