Кристина Лин
Затаив дыхание
3.1
Время тянется мучительно медленно, отмеряя каждый час до моего падения. С утра я стараюсь загрузить себя работой, переделав недельную норму, лишь бы только не думать о том, что ждет меня вечером. А когда я вспоминаю об этом, то сразу представляю себе толстого лысого мужичка, которому бесплатно никто не даст. Мне непонятна вся эта секретность. Я ведь и так подписала соглашение о неразглашении, все равно ведь никому ничего не могу рассказать.
Вернувшись домой, быстро принимаю душ. Выбираю красивый кружевной комплект белья и простое облегающее платье длиной до середины бедра. В назначенное время я сижу в коридоре, сжимая в руках сумочку и телефон. Когда мобильный оживает, сигнализируя о входящем звонке, смахиваю иконку и подношу его к уху.
– Добрый вечер, Елена Алексеевна, – слышу голос Андрея, – машина ждет вас.
– Уже иду, – говорю в ответ и заглядываю в зеркало перед выходом. Из отражения на меня смотрит красивая молодая женщина с лихорадочно блестящими глазами.
– Это нужно просто как-то пережить, – говорю себе, открывая двери.
Знакомый черный вольво ждет возле подъезда. Когда я подхожу к машине, из нее выходит тот самый посыльный и открывает мне двери. Шумно выдохнув, забираюсь в салон, и за мной почтительно закрывают дверцу.
Меня привозят к гостинице в центре города. Когда я выбираюсь из авто, раздается трель мобильного.
– Елена Алексеевна, – снова Андрей в трубке, – на ресепшене скажите свою фамилию, вам отдадут ключи от номера. Когда войдете в номер, свет не включайте, шторы на окне не раздвигайте.
– Хорошо, – говорю ему. И он отключается.
Я прохожу в фойе гостиницы. Хоть я и привыкла за годы брака к роскошным отелям, мы часто путешествовали с Антоном, пока были женаты, но эта гостиница меня впечатлила масштабом роскоши. Подхожу к улыбчивой девушке на ресепшене и называю свою фамилию. Та кивает и отдает мне ключи от триста восьмого номера. Я во всем ищу подвох и, пока она ищет нужный ключ, все думаю, в курсе ли она того договора, что я подписала. Прихожу к выводу, что скорее нет, чем да. Это успокаивает. Мне хочется, чтобы как можно меньше людей знали об этом.
Быстро нужный номер и открываю его пластиковым ключом. Захожу в темноту комнаты и прикрываю за собою двери. Глаза немного привыкают к темноте, и я могу различить очертания стен и мебели. Двигаюсь медленно и бесшумно. Мне страшно, колени дрожат, но я продолжаю идти. В комнате темно, я практически не вижу даже очертаний предметов.
Атмосфера чужого присутствия давит на меня, вызывая дрожь в теле. Замечаю в глубине комнаты красный огонек и понимаю, что это свет от горящей сигареты. Мужчина не шевелится, он сидит в кресле, молчит и курит.
Вдруг слышу, как он поднимается, откладывает сигарету, наверное, в пепельницу. Медленно подходит ко мне почти вплотную. Я чувствую его дыхание рядом со своим лицом, а еще его запах. Мужской, терпкий. Запах парфюма, смешанный с запахом виски и дорогих сигарет. От него исходит такая сила и опасность, что мне хочется бежать отсюда, как от хищника. Еще никогда в жизни я не ощущала такой угрозы. Словно он меня под прицелом пистолета держит. Я чувствую прикосновение к своей макушке и понимаю, что он уткнулся лицом мне в волосы. Шумно втягивает носом мой запах, словно зверь, играющий с добычей, готовый в любой момент сожрать ее.
Живот сводит от ужаса и страха, ноги дрожат, но я стойко держусь, не давая себе упасть. Чувствую, как его ладонь сжимается вокруг моего горла, сдавливает. Сдерживаю себя, чтобы не закричать от ужаса.
– На колени, – говорит мне хрипло.
Его голос властный, глубокий. Я сразу понимаю, что он привык не командовать, повелевать. Этому человеку не знакомо, что такое отказ, он не знает пощады. С ним невозможно спорить или договариваться. Даже не видя его, я понимаю, что компромиссы ему чужды.
Мои ноги сами собой подкашиваются, и я опускаюсь перед ним на колени. Мужчина рукой обхватывает мой подбородок, тянет, поднимая лицо вверх. Проводит по моим полным губам, просовывает большой палец в рот и касается языка, шумно сглатывает. Я слышу звук расстегивающейся ширинки, потом ощущаю, как мне в лицо упирается его член. Он пальцем давит мне на язык, заставляя шире открыть рот. Просовывает член мне в рот.
– Соси, – слышу сверху его приказ.
Я открываю рот шире, обхватываю губами головку, рукой провожу по его члену, приходя в ужас от его размера. Я просто не смогу такое в себя протолкнуть. От страха спазм сжимает горло. Мужчина это сразу чувствует и сам раздвигает мне рот руками, толкаясь в меня. Сначала несильно, потом сильнее. А я не могу вобрать его в себя целиком, он слишком большой. Но мужчина не дает мне шанса отстраниться. Хватает меня за волосы и насаживает мой рот на свой член, входя до горла. Я тут же закашливаюсь в ответ на рвотный рефлекс.
– Расслабь горло и дыши носом, – снова его приказ. От этого голоса кровь стынет в жилах, но я подчиняюсь, не в силах сопротивляться.
Начинаю дышать носом и расслабляю горло. Мужчина втискивает член мне в рот до упора, больно упираясь в стенку, хрипло стонет. Он начинает толкаться в меня, не щадя, размашисто, придерживая за волосы и насаживаясь. Слюна стекает по члену и капает на ковер. Из глаз брызнули слезы, а он все продолжает трахать мой рот своим членом. Словно в дурмане, ощущаю его запах. Это запах самца, который имеет свою самку. Жадно, отрывисто, смешивая шлепки с хриплыми стонами. И, к своему ужасу, я чувствую, что начинаю возбуждаться все сильнее. Трусики промокли от влаги, а между ног настоящий пожар. Каждый его толчок мне в рот отзывается спазмом у меня в животе. И, незаметно для себя, я начинаю постанывать. Он делает сильный толчок и замирает, а я ощущаю, как его сперма бьет мне в рот. Держит меня за волосы, не давая отвернуться, и я проглатываю все до капли.
Мужчина разжимает руку на моем затылке, и в темноте я слышу, как сначала шуршит одежда, а потом он застегивает ширинку. Я все еще стою на коленях, когда он выходит из номера, хлопнув дверью.
Меня колотит. Но теперь уже не от ужаса, а от неудовлетворенного возбуждения. Рукой провожу по мокрым складкам, касаясь клитора и меня, словно током, прошибает волной удовольствия. Вскрикиваю от оргазма, ощущая как мышцы внутри пульсируют. Тело размякает, и я подаюсь вперед, опираясь рукой, чувствую ковер под своими пальцами. Когда прихожу в себя, поднимаюсь и на ощупь иду в ванную комнату.
Поскольку мужчины в номере уже нет, я включаю свет и шарахаюсь от своего отражения в зеркале. Тушь потекла, на губе и щеках остатки спермы, но глаза горят, как после хорошего секса.
Умываюсь, смывая остатки макияжа. Выхожу из номера, захлопываю двери. Спускаюсь вниз и отдаю пластиковый ключ той милой девушке. Когда выхожу на улицу, меня ожидает все тот же черный вольво. Я подхожу к машине, и из нее выскакивает "посыльный", открывая передо мной дверцу. Забираюсь в салон, и меня с комфортом доставляют домой.
Оказавшись в квартире, я сразу чувствую себя в безопасности. Раздеваюсь и иду в душ. Теплая вода успокаивает, смывая впечатления сегодняшнего дня. Натираю тело мочалкой, потом растираюсь полотенцем. Все это время меня не покидает что, что-то не так, словно чего-то не хватает, привычного, ставшего частью жизни.
И только выйдя из ванной, понимаю, что не так. Я так настроила себя на негатив, постоянно обдумывая эту сделку, что ожидала от себя, что буду чувствовать себя падшей женщиной, униженной и оскорбленной. Но ничего этого я не чувствую. Напротив, в теле приятная ломота, а в голове пустота. Впервые за последние месяцы у меня нет ни одной мысли. Такое опустошение и спокойствие, от которого непривычно хорошо. Нет ни обид, ни самобичевания, ни страха. Нет даже злости на бывшего мужа. И я наслаждаюсь этим умиротворением, как глотком свежего воздуха.
Глава 4
Утром за завтраком листаю светскую хронику. Зачем покупаю желтую прессу и читаю эту чушь – сама не знаю. Взгляд цепляется за фото Антона. На этот раз он один, без спутницы. Я смотрю на то, как он на фото изящно держит бокал, как красиво выглядит в темно-синем костюме, который я ему когда-то выбирала. И не чувствую привычной обиды и злости.
– А если бы я не узнала сейчас про твою любовницу? – спрашиваю сама себя, глядя на фото. – То, что было бы со мной потом? Если бы у нас уже и дети были? – усмехаюсь своему прагматизму и выбрасываю журнал в мусорное ведро.
У меня не было самобичеваний по поводу вчерашней встречи, и самого договора вообще. Я сделала то, что должна была. И не о чем жалеть. Все, что волновало меня сейчас, – это мой отец и то, насколько успешно пройдет операция. Конечно, тех денег, что у меня на карте, не хватит на операцию. Но тот врач говорил, что у них в клинике можно оформить рассрочку. И вот об этом я и хотела с ним поговорить.
Мне повезло сразу попасть на прием к главврачу. Я зашла в его кабинет и поздоровалась.
– Здравствуйте, Елена Алексеевна, – он расплылся в улыбке и указал мне нас стул напротив его стола, жестом приглашая присесть. Я села напротив него. – Анализы вашего отца еще не готовы. Но, как только будут готовы, я сразу вам сообщу.
– Спасибо, Евгений Евгеньевич, – он разглядывает меня с легкой улыбкой на губах. – Я хотела узнать по поводу рассрочки, о которой вы говорили в прошлую нашу встречу.
– Да, я говорил, что это возможно. – Он продолжает меня разглядывать. И мне немного не по себе от его горящего взгляда, которым он, словно сканером, скользит по моему телу.
– Просто скажите мне, что для этого нужно. И я не буду отвлекать вас от работы. – Выжидающе смотрю на него, пока он все пожирает меня глазами.
– Ничего сложного, – отвечает, наконец, – напишите заявление, я подпишу, и вы отнесете его в бухгалтерию. Вам составят план платежей.
Киваю и прошу у него бумагу и ручку. Пишу заявление, и он подписывает.
– Может, мы поужинаем сегодня? – спрашивает, отдавая мне уже подписанный документ.
– Боюсь, что сегодня не смогу, – отвечаю, забирая заявление. Прижимаю к груди, как свое спасение. – Я должна заехать к маме. Вы ведь понимаете, как она ждет новостей.
– Ну да, – выдыхает разочарованно. – Тогда, может, в другой день? – он явно не хочет меня так быстро отпускать. Но у меня свои планы.
– Может быть. – Киваю ему и выбегаю из его кабинета.
Узнаю у секретаря, где находится бухгалтерия, и мне подробно объясняют, как пройти. Я довольно быстро нахожу нужный кабинет и оставляю заявление милой девушке, которую нахожу там. Она заверяет меня, что все оформит и просит зайти завтра за планом платежей. Благодарю ее и обещаю быть завтра вовремя.
Облегченно выдыхаю, когда выхожу из клиники. Мне удалось! Операция обязательно поможет и папа поправиться. Должна помочь!
В состоянии легкой эйфории, что я смогла решить эту проблему без помощи Антона, без его поддержки, я иду по городу, свободно вдыхая грудью свежий воздух. И пусть городской воздух всегда наполнен пылью и выхлопными газами. Мне плевать. Сейчас мне, в самом деле, стало легче дышать.
Я иду по улицам и улыбаюсь своим мыслям и своему отражению в витринах магазинов. Мне так хорошо, что кажется, я могу решить любую проблему. Я чувствую себя почти всесильной. Незаметно для себя я оказываюсь возле огромного панорамного окна своей любимой кондитерской. Заглядываю в окно и решаю наградить себя.
Толкаю дверь и иду к своему любимому столику возле окна. Ко мне тут же подбегает официант. Заказываю свое любимое мороженое, и через пять минут мне его приносят. Да, это просто нереально вкусно.
4.1
В больнице отцу сделали полное обследование и, убедившись, что все хорошо, Евгений Евгеньевич запланировал операцию на следующей неделе. Я чувствовала облегчение и страх. А вдруг все же операция не поможет? Так, лучше не думать об этом. Надо ведь надеяться на лучше, так? Вот и я буду думать о том, что все хорошо, а будет еще лучше.
Мы с мамой сидим на кухне и пьем чай. Она изнервничалась, похудела и лицо осунулось. Было видно, что проблемы со здоровьем папы даются ей непросто. Но я хотела хоть как-то ее успокоить.
– Все будет хорошо, – повторяю ей как заклинание. Она кивает и зажмуривает глаза. А я почти уверена, что в этот момент она подумала: "А вдруг не будет хорошо?". Потому что самой пришла в голову та же мысль.
Мои размышления прерывает звонок мобильного. Вижу на экране знакомый номер. Надо бы добавить его в контакты.
– Алло, – снимаю трубку.
– Елена Алексеевна, добрый день, – слышу в трубке голос Андрея. Я уже понимаю, что меня ждет вторая встреча, и Андрей подтверждает мою догадку. – Сегодня в восемь за вами заедут, будьте готовы.
– Хорошо, – отвечаю покорно. Ведь покорность – условие договора.
Обняв и поцеловав маму, я возвращаюсь в свою квартиру. Принимаю душ и одеваю кружевное белье и платье-футляр. После душа волосы закрутились в локоны, и я привычно не мешаю им завиваться. Косметику не наношу. Вспомнив прошлую встречу, понимаю, что она совершенно ни к чему.
Ровно в восемь Андрей звонит мне, и я выхожу из квартиры. В этот вечер меня не так сильно колотит от страха, как в прошлый раз. Но я все еще боюсь. Ведь я совершенно не знаю чего еще ждать от этого человека. Да что там! Я даже не знаю кто он!
Выхожу из дома. Знакомый черный вольво с "посыльным" на переднем сидении ждет меня. Меня, как в прошлый раз, встречают и помогают сесть в машину, учтиво открыв передо мной двери авто. Машина плавно скользит по улицам вечернего города. Останавливаемся возле той же самой гостиницы, что и в прошлый раз. Мне снова отдают ключи от номера, снова триста восьмой.
Я поднимаюсь на лифте на третий этаж, открываю ключом и захожу в темноту, захлопнув за собой двери. Мне нужно идти вглубь номера, наверное. Но ноги приросли к полу от того, что я ощущаю горячее дыхание за своей спиной. Снова ощущаю ту мощную энергетику, которая давит на меня, заставляя почувствовать себя букашкой рядом с сильным зверем. Я поворачиваюсь на ощущение жара, которое исходит от него. Упираюсь руками в его грудь. Он в рубашке. А под этой рубашкой стальное тело. Именно так это ощущается. Антон занимался спортом, регулярно ходил в фитнес-клуб качаться. Но даже у него не было таких стальных мыщц. А это тело, под моими пальцами, просто как скала, которая раздавит, стоит мне только пикнуть, что я с чем-то не согласна.
Мужчина шумно выдыхает, я чувствую его дыхание на своем лице. И тело обжигает словно огнем. Он не касается меня, просто стоит, позволяя мне провести рукой по его груди. У меня перехватывает дыхание от понимания, что он может раздавить меня одним движением. И дело вовсе не в договоре, по которому он имеет право на все, чего захочет. Я боюсь его как раненое животное хищника. На каких-то инстинктах ощущаю исходящую от него опасность. И мои колени подрагивают от, ставшего почти животным, страха.
– Раздевайся, – его хриплый голос вызывает рой мурашек и озноб по позвоночнику одновременно. Он не просит, повелевает. Зачем было добавлять пункт о покорности, если ему невозможно противостоять?
Я послушно тянусь к молнии на платье и снимаю его. Потом расстегиваю бюстгалтер, снимаю трусики. Я стою перед ним совершенно голая, на мне только босоножки на высоком каблуке, из-за чего его лицо практически на уровне с моим. Чувствую, как он шумно дышит, выдыхая мне в лицо, пока я раздеваюсь.
Мужчина тянется к моей груди и с силой сжимает ее, прокручивает между пальцами сосок, я вскрикиваю от боли и от напряжения, которое простреливает внизу живота, опаляя словно огнем. Шумно выдыхаю и тут же ощущаю его пальцы у себя во рту. Он проводит большим пальцем по моему языку, по зубам и снова по языку. Ощущаю бешеную пульсацию между ног. Сейчас я чувствую себя самкой, которую сильный самец отвоевал у стаи. И у меня нет шанса противиться ему, он все равно сильней. Только подчиниться. Повинуясь инстинкту, обхватываю его палец губами и смачно посасываю, смакуя чуть солоноватый вкус его кожи. Он подходит вплотную, его запах повсюду, он заполняет легкие, вызывая тягучие спазмы между ног. Рукой заставляет расставить ноги и пальцами проводит по уже мокрым складкам.
– Сучка, – слышу его голос, от которого озноб пробегает по коже и страх бьет по ребрам. И вместе с тем, по телу разливается возбуждение, оно током струится по венам, заполняет сосуды, бьет в голову, отключая инстинкт самосохранения. Он тут же подхватывает меня за ягодицы и несет в комнату, уткнувшись носом в мою грудь.
Укладывает меня спиной на стол, холодная поверхность обжигает разгоряченную кожу. Я слышу шорох одежды и тут же чувствую, как он входит в меня одним резким толчком. Вскрикиваю от ощущения наполненности. Мне немного больно, тело не привыкло к его размеру. Он не дает мне времени привыкнуть, тут же резко вколачивается снова, наращивая темп. Трахает меня как животное, вбиваясь до упора. Мое тело вздрагивает от его толчков, а живот скручивает спазм от каждого удара, разнося возбуждение по всему телу. Когда мощный оргазм накрывает меня, я кричу, не осознавая себя. Тело дрожит, извиваясь, но он крепко держит меня, продолжая вколачиваться, как ненормальный. Потом резко замирает, кончая в меня, и шумно матерится.
Он выходит из меня, и я чувствую, как его сперма вытекает, течет по ягодицам и внутренней стороне бедра. Мужчина пальцами подхватывает ее, снова проталкивая в меня, словно не хочет, чтобы она вытекала. Второй рукой хватает меня за горло, сильно сжимает и рывком дергает на себя, заставляя встать. Я поднимаюсь, колени дрожат, но он все еще держит меня одной рукой за горло, а второй водит по клитору и мокрым складкам, вводит в меня пальцы, они легко скользят внутри. И я снова чувствую напряжение, закручивающееся внизу живота. Рвано дышу, ощущая, как возбуждение разливается по венам.
Одним движением он разворачивает меня к себе спиной. Я прижимаюсь к его крепкому телу, ягодицами ощущая каменный стояк. Он проводит рукой по волосам, хватает их в кулак и толкает, заставляя наклониться. Опускаюсь животом на стол, на прохладу поверхности, которая обжигает холодом соски. Мужчина наклоняется, укладываясь на меня. Он хватает зубами кожу сзади на шее, словно зверь, который хочет утащить самку в пещеру. Я вскрикиваю от болезненного захвата, и он снова входит в меня, резко, не давая возможности опомниться. Как безумный вколачивается сильными ударами. Я извиваюсь и кричу под ним. Все ощущения сводятся к этим толчкам, шлепкам кожи о кожу и хлюпанию его члена во влаге моего возбуждения и его спермы, которая все еще во мне. Второй оргазм сильнее и острее. Я кричу, не осознавая себя, тело колотит судорога. Он тут же кончает в меня, на миг замирая.
– Блть, – слышу его хриплое перед тем, как он падает на меня, придавливая сверху своей тяжестью.
Минуту мы лежим молча, слушая сбитое дыхание друг друга. Он первым приходит в себя, поднимается, и я слышу шорох одежды, а потом его удаляющиеся шаги и звук захлопнувшейся за ним двери.
Поднимаюсь со стола и на пошатывающихся ногах бреду в ванную, рукой опираясь о стену. В зеркале вижу раскрасневшееся лицо и, безумные от похоти, глаза. Провожу языком по пересохшим губам. Забираюсь в душ и быстро моюсь. Вытираюсь большим махровым полотенцем. В комнате нахожу свое белье, платье и одеваюсь. Пока иду к машине, которая ожидает меня возле гостиницы, думаю о том, что еще никогда в жизни не получала такого удовольствия от секса.
4.2
Мы сидим с мамой в больнице и ждем окончания операции. Обе на нервах, обе молчим. И я стараюсь не показывать ей, как сильно переживаю, понимаю, что моих рыданий мама просто не выдержит. Если честно, то я совсем не понимаю, где она находит силы, чтобы держать себя в руках. Последние дни я постоянно вспоминаю свое детство. Мои родители жили небогато, но у меня каким-то чудом всегда было все необходимое. Вспоминаю, как папа приходил с работы вечером, а мама в это время уже ждала его, готовила ужин. Они всегда казались мне образцовой парой. Именно такой я представляла себе свою будущую жизнь с мужем, когда ребенком наблюдала за ними.
Я невольно сравнила их идиллию с моей супружеской жизнью, которая теперь осталась в прошлом. И только сейчас поняла, какая огромная разница была в моих отношениях с Антоном от того идеала, к которому всегда тянулась душа.
Жизнь с Антоном напоминала красивую картинку. И, как выяснилось, это яблоко оказалось червивым. Мне снова стало не по себе, когда я вспомнила окончание наших отношений. Как же по-ублюдски он себя повел тогда. Во многом благодаря его отношению ко мне я и согласилась на унизительный договор неизвестно с кем.
Когда я думала об этом договоре и о наших встречах в темноте, воображение услужливо подбрасывало воспоминания, заставляющие меня краснеть. В той темной комнате, рядом с ним, не было места стеснению. Да и я не была ханжой. Но каждая наша встреча проходила на грани, словно я заново узнавала себя. И я не подозревала, что могу испытывать такие ощущения. Синяки, которые он оставил на моем теле в последнюю встречу, еще не сошли, напоминая о том, что все это не было сном.
И конечно, мне очень хотелось узнать – кто он? Я мозг сломала, думая об этом.
Думаю, что не встречала его раньше, такого человека невозможно забыть, я уверена в этом. Исходящие от него сила и опасность очень быстро въелись в меня, и я была уверена, что эти ощущения я бы запомнила, если бы мы хоть однажды встречались раньше. Но мои размышления снова заканчивались ничем, я не могла вычислить его. Это еще больше добавляло его образу таинственности, а мне головной боли.
Я обернулась на звук приближающихся шагов. По коридору к нам шел Евгений Евгеньевич. Мы с мамой встали, когда он подошел. Обе молчали, ожидая вердикта.
– Операция прошла успешно, – озвучил доктор. И мы с мамой облегченно выдохнули. – Сейчас ему нужен покой, он еще под наркозом. А вам не мешало бы отдохнуть. Все равно сейчас я могу пустить вас к нему. Приходите вечером.
Мы рассыпаемся в благодарностях врачу. Не передать словами наше облегчение на двоих с мамой. У меня такое чувство, будто камень упал с плеч. Я и не замечала, что последние два дня хожу, сгорбившись в ожидании результатов этой операции. Сейчас свободно выдыхаю и облегченно распрямляю плечи. На посеревшем от волнений и недосыпа лице матери вижу слезы. Но я уверена, что это слезы облегчения. И я радуюсь тому, что у нее тоже стало легче на душе.
– Мама, мы сейчас ничем не поможем тут. – Говорю ей тихо. – Давай поедем домой, а вечером вернемся.
– Леночка, – говорит она и на глаза наворачиваются слезы, – наверное, Бог услышал мои молитвы....
– Мамочка, – я обнимаю ее за плечи, давая возможность выплакаться на моем плече. С этими слезами ее отпускает напряжение последних дней. Они необходимы, они смывают ее переживания и сомнения.
Я увожу ее из клиники, придерживаю за локоть. Она достаточно еще молода и привлекательна, но за последние дни словно постарела на десять лет. Когда мы вечером приезжаем в клинику, нас пускают к папе в палату на пять минут, не больше. Ему сейчас не нужны волнения. И мы стараемся никак не выдать своих переживаний. Но, мне кажется, он и так понимает, глядя на нас двоих, насколько непросто нам далась его операция. Смотрит то на меня, то на маму ласково. И повторяет:
– Все будет хорошо.
