Кристина Борис
Персефона
Я быстро начал оправдываться, что она не так поняла. Честно говоря, меня задело то, что она меня не знала. Я объяснил вкратце ситуацию, что угрозы для неё не представляю, и, если она не против, я мог бы ей предложить одно дело. Предложил прогуляться и обсудить причину её грусти. Она и рассказала, что не поступила на журналиста. Все планы рухнули. Возвращаться в свой город обратно смысла нет – там её ждёт мать-деспот, а здесь негде даже переночевать.
На вопрос, куда же она сейчас собиралась, она пожала плечами и сказала, что не знает, скорее всего так и поедет домой. Поступлением она надеялась не только осуществить свою мечту учиться на желанную профессию, но и сбежать от недовольной жизни матерью, которой вечно нужно доказывать, что девушка чего-то стоит. А тут, не оправдала ни своих, а уж тем более маминых надежд.
Всё складывалось как нельзя лучше. Я предложил ей стать манекенщицей для моих работ и жить у меня без всяких пошлых намёков. Она ещё за позирование будет деньги получать, но при условии, что она перекрасит волосы, снимет пирсинг и будет носить ту одежду, которую я попрошу надеть. Как бы ни чертовски хорошо сидело на ней то зелёное платье, я посудил, что ей нужны вещи скромнее. Тем более для образов. Волосы перекрасить, парик слишком пошло и безвкусно. Никаких глупостей и отношений.
Как ни странно, но она согласилась. Видимо, тогда он совсем отчаялась, что согласилась жить у незнакомца, предлагающий ей деньги при условии, что она будет слушать его и позировать для его работ. Я же мог быть маньяком!
– Ну да, – прыснула журналист. – Простите.
– Смешно, – процедил сквозь зубы мужчина. – Я был счастлив в тот день, как никто другой. Будто сама Эльжбета пришла ко мне и шепнула мне на ухо нежное «Пора. » Я ожидал от девушки огромных перспектив.
Когда я узнал, что её зовут Мия, я понял, что у судьбы действительно на меня намечен определённый план. Сама Эльжбета Миаковска снизошла до меня в таком весьма экстравагантном образе Мии. Ну да, она же актриса! Она знает толк в перевоплощениях!
Глава 11
– Вижу, сегодня вы в хорошем положении духа, – улыбнулся Филипп.
– Вы тоже ничего. Побрились.
– Ну да, мы же постепенно подходим к самому интересному.
– К Мии?
– Нет. К моим работам! Сдалась мне она!
– Но без неё не было бы этих работ, – с опаской произнесла девушка.
– На вас больше не давят? – сменил тему Филипп.
– Нет. Последней частью интервью остались довольны.
– Газеты раскупают?
– Мгновенно. Есть одно но…
– О чём вы?
– Вам это может не понравиться.
– Ну..
– Поскольку начали вы говорить о Мии… в общем …хотят опубликовать дневник, который она вела, когда жила с вами, как книгу. Отдельно от книги о вас и Эльжбете. Людей больше волнует Мия, нежели Эльжбета. Нет, она им тоже интересна, но Мию им…жалко.
– Что?! – взревел Филипп, он вскочил с места и ударил кулаком по столу. – Да как вы смеете?! Кто она, эта бездарность, без меня?! Эта провинциальная выскочка! Неудивительно что я её при…
– Успокойтесь! – испугалась журналист. Она выставила вперёд руки, будто пыталась оттолкнуть разъярённого мужчины.
Мгновенно влетели мужчины, быстро скрутили и вывели всё ещё бушующего Филиппа из комнаты. Девушка продолжала сидеть на стуле не шевелясь, часто дыша. Она не знала, что делать дальше. Неужели на этом интервью прекратится? Тысячу раз она уже пожалела о том, что рассказала о том, что людей интересует больше Мия, нежели Эльжбета. Стукнув пару раз ладонью по лбу и процедив сквозь зубы «Дура! Дура! », ей ничего не оставалось, как уйти.
Глава 12
Встреча состоялась лишь через неделю, ибо Филипп неделю был наказан пребыванием в карцере.
Девушка с осторожностью приоткрыла дверь, Филипп её уже ждал:
–Да заходите уже, – с раздражением позвал Филипп.
– Вы позволите?
– Вы обсуждали это с начальством. У меня нет выбора. Хотя сейчас у меня есть желание встретиться с вами лишь для того, чтобы плюнуть вам в лицо.
– Вы думаете, что я была инициатором этого решения?
– Кто его знает! Может я вас не раскусил, и вы не просты как кажется. Вы же так просили поскорее начать историю о Мии.
– Вы впервые назвали её по имени.
– Придётся, она же теперь тоже станет знаменитой, – язвительно ответил мужчина.
– А вы похудели.
– Спасибо. Я решил провести разгрузочную неделю, – усмехнулся мужчина.
– Поверьте, это не я.
– Довольно, – он поднял руку в знак того, чтобы она замолчала, – У меня была неделя поразмыслить над этим. Прекрасно понимаю, что на всём делаются деньги, а уж из этой истории можно вытащить не один мешок с деньгами. Вы не та, кто ищет корысти.
– Тогда почему вы меня подозреваете?
– Я не смею отказать себе в удовольствии показать, как вы бесхребетны, – улыбнулся мужчина.
Девушке хотелось бросить это дело и уйти. Промелькнула мысль «Хватит». Она выключила диктофон и направилась к двери – улыбка с лица Филиппа вмиг исчезла и сменилась на испуганное выражение лица – уголки губ резко поползли вниз:
– Вы куда?
– С меня хватит. Ищите другого человека для ваших выходок.
– Стойте! Вы не имеете права!
Она повернулась к нему и улыбнулась неприятной улыбкой:
– А что вы мне сделаете?
– Вернитесь.
– И не подумаю.
– А как же давление?
– Плевать. Работу всегда можно сменить. Я ещё и статейку интересную напишу о том, какой вы невыносимый. Я же тоже сейчас в центре внимания в вашей истории.
Филипп открыл рот от удивления:
–Прошу вас. Умоляю. Не покидайте меня. Мы с вами прекрасно сработаемся.
– Бросьте ваши выходки. Мне нужна только история. Любое оскорбление с вашей стороны, и мы с вами прощаемся.
–Хорошо, да, конечно.
– Тогда продолжим на том месте, где мы остановились, – журналист вернулась на своё место и включила диктофон.
– А вы быстро учитесь, – улыбнулся Филипп. Девушка пальцем начала вести кнопку выключения диктофона. – Понял.
И так, на чём я остановился? Да, на ней. Я чувствовал настороженность с её стороны, но, когда она зашла в мои апартаменты и увидела повсюду холсты, она поняла, что я её не обманываю. У неё был всего один чемоданчик с вещами, и это заметно облегчало мне задачу в её преображении.
Я попросил её показать всю одежду, включая её нижнее бельё, что было в чемоданчике. Удивительно, но это занятие она нашла забавным. Мало что мне понравилось, и я предложил ей пообедать, а потом выкинуть все эти вещи на помойку. Естественно я услышал изначально отказ, аргументированный тем, что ей нечего тогда будет носить. Я успокоил её тем, что всё необходимое я куплю в тот же день, когда она выкинет свои вещи, а лучше сожжёт. Я ещё ей говорил что-то о символизме начала новой жизни, но уже не помню.
Вещи были собраны, отвезены на пустырь и сожжены. Утром мы должны были поехать за вещами и вообще с целью её преобразить по моему замыслу. Спала она в отдельной комнате. Всегда. Говорю заранее, у нас с ней никогда не было интимных отношений.
В дорогу по магазинам я торжественно ей отдал свою хлопковую белую рубашку. С чёрными брюками она смотрелась прекрасно, хрупко, просто и так… хорошо.
Волосы перекрасили в чёрный, пирсинг сняли, а татуировку оставили – мне она была нужна. Одежду для неё я выбирал сам. По моему приказу она щеголяла в нижнем белье, всецело доверяясь мне. Это мне нравилось и тогда я получал чистейшее удовольствие. Даже парфюм для неё выбирал я сам. Люди косо смотрели на то, как я требовал от неё переодеваться и раздеваться ещё и ещё, а она выполняла всё безропотно, всецело отдаваясь подчинению. Думаю, со стороны я выглядел как сумасшедший. Как же она была хороша с этими чёрными волосами! Эльжбета! Это была она, какой я помню её на фотографиях.
В итоге мы завершили свои дела лишь под вечер. Она шла впереди меня, а я ею любовался:
Бирюзовая полупрозрачная шаль, пропитанная ароматом лаванды, белого чая, лимона и флёрдоранжа. Солнце убаюкивало меня, а тёплый ветер разносил аромат от неё, делая его ярче, опьяняя меня ещё сильнее.
Она была воплощением тепла, солнечного августовского дня. Но она никак не вписывалась в вечерний город. Вся такая воздушная, легкая, полупрозрачная, обдуваемая ветром, хрупкая, пахнущая белыми цветами плодовых деревьев – нелепо пробивающийся одуванчик на асфальте, который портит вид бетонного пейзажа. Эльжбета.
Я видел в ней свою любовь. Наконец я нашёл то, чего я так долго искал. Я ей очень подробно рассказал историю смерти актрисы, как я в детстве нашёл её скелет. Как мама положила лилию меж её рёбер, чтобы достойно похоронить. И наконец, я рассказал ей о работе: я хотел воссоздать образы Эльжбеты из её эпизодических ролей, а также воссоздать портреты её фотографий, которые сгорели в пожаре, неосознанно устроенный её матерью.
Она нужна была мне для того, чтобы я смог воскресить её из мёртвых. Мия согласилась.
Глава 13
«Наконец-то! Вот теперь можно начать работу!» – думала журналист, когда Филипп начал рассказывать историю о знакомстве с Мией.
«Прошло уже два года с тех событий, а его реакция на неё по-прежнему агрессивна. Неудивительно. Но всё же – она ему ничего не сделала. Он сам виноват, что оказался в таком положении.
Хорошо, что я не сказала, что именно мне поручили писать о ней книгу на основании её дневника. Он бы снова тогда впал бы в ярость.
И опять же он виноват. Почему он доверился именно мне? Только мне он согласился рассказать всё. Мне и разрешили отксерокопировать её дневник, чтобы проводить параллель с его рассказами. Конечно, это будет нечто, но что будет с Филиппом, когда он узнает автора этой злосчастной книги? Он же непременно её прочтёт любым возможным способом. Я стану его пятым разочарованием. Хотя ему на меня плевать. Я для него просто интервьюер. И мне плевать. Это просто моя работа».
Дома её никто не ждал. В этом месте царствовали хаос и звенящая тишина. В квартире всё кричало об одиночестве хозяина: беспорядок, куча картонных коробок от купленной еды в магазине за углом, темные плотные шторы, низкий потолок, засохшие цветы, отклеенные обои и повсюду летающая пыль. Обычному гостю было трудно подавить в себе жуткое ощущение давления. Возвращаться сюда не хотелось, не то что уж жить. Даже кошка, которую девушка приютила с улицы полгода тому назад, сбежала от неё спустя две недели.
Как ни странно, журналист понимала, что обстановка в квартире уже давно нуждается в обновлении и буквально кричит об этом ржавой гудящей водой из-под крана. Но девушка ничего не предпринимала. Её нечто роднило с этой квартирой – никто не понимал очарования этой лачуги. Все гости обращали внимания лишь на внешность, не догадываясь о том, что у этой квартиры, скорее всего, есть богатая история. Журналист сравнивала себя с этим местом.
Ранее тут жила вполне себе обычная семья, пока женщина не бросила мужа и детей, оставив записку, что она нашла свою настоящую любовь, и советовала её не искать. Мужчина воспитывал детей как мог, трудясь на нескольких работах, чтобы дети ни в чём не нуждались. Время на поиски спутницы жизни у него не было, потому квартира пришла в такое запустение. Да, здесь явно не хватало женской руки. Дети выросли и добились значимых высот. Они обзавелись семьями, купили новый шикарный дом и переехали туда с уже стариком-отцом.
Разве не милая история? Но никто не выпытывает об этом, ибо думают, что тут жил сумасшедший или одинокий старик, или алкоголик, или наркоман … и даже не один.
Девушка открыла дверь и включила свет. Её молчаливо приветствовала огромная кипа бумаг, лежащая на столе. Разогрев очередную картонку с лапшой, она предприняла попытку принять душ, но тщетно – серый от налёта кран гудел и трясся, но не выронил ни одной капли хотя бы ржавой жидкости. «Мда, пора всё-таки обратиться за помощью к сантехнику. Завтра».
После неудачной попытки принять душ, девушка села за стол и открыла верхнюю полку, в которой лежала толстая папка с распечатанными листами, страницами дневника Мии. Отодвинув в сторону ненужные страницы жизни Мии до встречи, она принялась читать момент знакомства с Филиппом – то, о чём сегодня и неделю назад рассказывал он:
…
«Не поступила. Всё, все мои планы рухнули в одночасье, когда я не увидела свою фамилию в списке поступивших. Тиша, конечно, молодец, увидела себя в списке и начала визжать от счастья. Хоть бы поддержала! А я плакать хотела от обиды.
Меня раздражала чрезмерная радость уже новоиспечённых студентов. Конечно, я же недостойна этого веселья! Ужасный день! Мама оказалась права – я ни на что не способна. Она теперь до конца жизни будет меня корить за то, что я ничего не добилась. Она изначально в меня не верила! Всю жизнь мне надо ей доказывать, что я действительно чего-то стою! С самого детства я чувствовала себя никчёмной. Спасибо маме.
Своим поступлением я думала сбежать от неё и доказать, что во мне что-то есть. Но нет! Мне никогда не сбежать от этого. Даже когда была подростком, я бунтовала и делала всё наперекор ей: тату в пятнадцать лет на деньги, которые я заработала мойкой машин после школы, пирсинг, красные волосы. Мама называла меня проституткой, хотя повод для таких оскорблений был лишь только мой внешний вид, который она ненавидела и отсутствие по ночам, ибо работала. А работала я потому что мама ни разу в жизни не баловала меня ни одним подарком и одеждой, а я всё-таки хотела чего-то. Хотя я даже до сих даже слабый алкоголь из любопытства не пробовала.
А ещё я была похожа на отца, который ушёл от нас, ибо не смог выносить вечно недовольную мать. Он хотел что-нибудь изобрести, у него была масса идей, но мама никогда не верила в него, и называла его идеи абсурдными.
Вообще никто в него не верил, кроме меня, но всё же…если бы мама поддерживала его, может он бы и добился чего-то.
Похожесть на отца – главная причина недовольства мной. Да. Я не глупая и понимаю: она вымещает свою обиду на мне. Потому я поступлю как отец – брошу её, но добьюсь чего-то назло ей.
Конечно! Не поступила! Не вышло!
А Тиша всё скачет и скачет. Подруга называется. А потом она меня тащит в кафе с какой-то новенькой знакомой (когда они успели подружиться? ) Я даже имя её не помню, настолько мне паршиво. Они хохочат, и Тиша возмущённо меня спрашивает, чего я такая грустная, ну не получится сейчас, ну через год попробую.
А где я буду год готовиться к поступлению? У матери! Мне некуда идти! Тиша тактично послала меня на все четыре стороны, сославшись на то, что у неё в соседствующей квартире живёт сумасшедшая старушка, которая не терпит любой шум. Ясно. Понятно. Спасибо. Могла бы найти другую, более правдоподобную причину.
Я не вынесу ещё одного года сожительства с матерью! Хотелось пролить эту маленькую пафосную чашечку кофе на рожу этой хохочущей дуре! Но я сделала это мысленно и просто ушла. Сами за меня заплатят, сегодня я заслуживаю это.
Тиша даже не поднялась. Прелесть! Я иду поспешно, чтобы она не видела моих слёз. Ещё чуть-чуть, и я разрыдаюсь. Куда идти? За билетом домой, к материнскому «Я так и знала! ». Тут до меня касаются, думаю, Тиша всё-таки одумалась, поворачиваюсь, а там мужчина с безумным взглядом, будто увидел воскресшего родственника.
Спрашиваю, что ему надо, может меня с кем перепутал. Он улыбается какой-то глупой улыбочкой и качает головой. Если бы не нынешняя ситуация, я бы познакомилась с ним. Очень даже симпатичный мужчина. Но сегодня я не была расположена к этому. Я ему так и ответила. На что он преградил мне путь и попросил выслушать его. Вот тут я начала волноваться.
Он сразу же попросил не пугаться, что ещё больше меня насторожило, но это, правда, отвлекло от мысли о сегодняшнем дне.
Он представился известным художником. Его имя мне ни о чём не говорило. В живописи я не сведуща, так ему и ответила. Он посмеялся.
Филипп предложил стать его манекенщицей. Я буду у него жить, позировать и получать за это деньги, но при условии, что пирсинг будет снят, а волосы перекрашены в чёрный цвет. Никаких отношений и глупых поступков. Я могу готовиться к поступлению и работать на него.
Мне захотелось засмеяться: что за шутка? На такую глупую уловку я не попадусь. Известный художник, о котором я ни разу не слышала, ни с того ни с сего предлагает мне выгодное во всем предложение. Я жертвую лишь пирсингом и волосами! Да он следил за мной в кафе и подслушивал мой разговор с Тишей о квартире! Нет, нет! Я сразу отказала и пригрозила расправой. Хотя, честно говоря, он слишком красив: у него явно нет жалоб на отсутствие внимания со стороны женщин. Зачем ему именно я? Нет. Мало ли взбредёт сумасшедшему в голову. Красивыми могут быть и маньяки.
Только я отвернулась от него и собиралась уйти, как сразу же вспомнила, что я шла за билетом домой. Резко стало больно о мысли о доме, будто ударили чем-то тупым по голове….
Чёрт с ним! Если судьба быть убитой, пойду, но только не домой. Его уже у меня нет. И выхода. Выхода у меня тоже нет. Я повернулась к нему и согласилась, предупредив: если он задумал что-то нехорошее, я смогу за себя постоять.
Он донёс мой чемоданчик до своей вполне себе презентабельной машины и привёз меня в роскошный дом. Его квартира располагалась на двадцать четвёртом этаже. В машине я ещё была насторожена и не доверяла ему, но оказавшись в этом доме, я стала не доверять самой себе – сплю ли я, или я настолько расстроена сегодняшним днём, что придумала в голове эту сказку с идеальным предложением.
Симпатичный мужчина, одетый в белый стильный костюм, который сидел на нём просто чертовски хорошо, с идеальной укладкой (что мне стало стыдно за свои волосы) открывал дверь машины и подавал мне руку, когда я опускалась или поднималась по лестнице. Настоящий джентльмен!
Его квартира была завалена картинами, но это был не беспорядок – создавалось впечатление, будто я попала на выставку.
Он попросил посмотреть все мои вещи в чемоданчике и нашёл многое из них настоящим кошмаром и предложил их сжечь. Это меня разозлило. На эти вещи я зарабатывала своим трудом и расставаться с ними мне было неприятно. Он сказал, что я должна слушаться во всём. Но единственное, что меня убедило согласиться с ним, было обещание того, что он закупится на следующий день новой одеждой.
Так мы и сделали. Лёжа на шикарной кровати вечером, я не могла долгое время заснуть. Меня обуревал ворох мыслей:
– я всё ещё боялась, что он сейчас набросится на меня и сделает со мной то, что он задумал;
– мне было интересно, какие вещи он мне завтра купит;
– я впервые лежала на такой шикарной кровати в такой шикарной квартире;
– меня мучила немного совесть, что я так и не позвонила маме. Может она за меня переживает, где я;
– и последнее: что это со мной произошло?! Это что, какая-то жестокая шутка? Не может же так повезти? Это сон? Но цветочный запах белья говорил мне, что это не сон.
– ну и я ещё злорадствую над Тишей. Ей явно такое не перепало. Так ей и надо!
….
За ночь ко мне так никто и не пристал. Меня ждал прекрасный завтрак и рубашка Филиппа. Поскольку практически все мои вещи были сожжены, мне пришлось принять его рубашку, чтобы хоть в чём-то поехать по магазинам.
Покупки! Я распрощалась с красными волосами и пирсингом. Ещё я обнаружила для себя, что некоторые мужчины имеют просто шикарный вкус в одежде, и один из них – это Филипп. Этот идеальный мужчина сделал из меня совсем другого человека. Не человека, а богиню! Даже макияж и парфюм выбирал только он. Я только кивала и принимала его подарки.
Только под вечер мы освободились. Я вышла совсем другим человеком. Но это мне нравилось. А он,.. а он смотрел на меня такими глазами, будто перед ним шла любовь всей его жизни. Даже я сама в себя влюбилась в таком новом образе!
Он мне рассказал, что выбрал меня, потому что он увидел во мне актрису, которая прославила его. История про Эльжбету меня шокировала. Филипп лишь вкратце рассказал, что с помощью меня он хочет воссоздать фотографии актрисы и некоторые эпизоды из кино с её участием. После того, что Филипп сделал для меня, я просто обязана была ему помочь. Я непременно согласилась и пообещала не подводить его…»
…
«Мда уж, какая наивная, лёгкая и…чёрт возьми, в ней столько жизни! Так быстро решить уйти к незнакомому человеку!» – размышляла журналист, читая страницы знакомства Мии и Филиппа. Девушка подавила в себе соблазн не дождаться рассказа Филиппа и продолжить читать, что же происходило дальше. Нет! Сначала история Филиппа, а затем уже Мии. На этом она условилась сама с собой.
Начальный материал был у неё на руках, но что-то мешало девушке начать свою работу. Вот она, та история, которую ждут многие люди. Скандал, связанный с этой историей – лучшая реклама. Как только книга появится на полках, её мгновенно раскупят, но тем не менее: вокруг этой истории столько шума, а книга «просто обязана быть, как минимум, отличной». Так говорил начальник девушки. Если книга будет вялой и сырой, её, начальника, Филиппа, Мию, Эльжбету – абсолютно всех ждёт провал и разочарование.
Да, для таких работ всегда есть несколько человек, но Филипп наотрез отказался от помощи других. Хорошо, что историю Мии будут редактировать другие люди. Её мать разрешила, а тут уже пусть Филипп идёт к чёрту – она имеет куда больше прав диктовать свои правила. На историю Филиппа ей плевать и пусть делают с ней всё, что он захочет, как она уверяла, но девушка была уверена – не может мать Мии быть равнодушна к этому человеку после того, что случилось, и она первая, кто прочтёт эту книгу от начала и до конца.
Глава 14
– Ваша история оживила нашу газету! – воскликнула журналист.
– Я даже не удивлён. Как быстро всё раскупили? – улыбнулся Филипп.
– В течение часа!
– Советую ещё уменьшить тираж, чтобы ажиотаж распалялся ещё больше! Чтобы мою историю передавали из уст в уста!
– К сожалению, это от меня не зависит. И никто, думаю, так не сделает. История и так обсуждается.
– И этому я тоже не удивлён.
– Продолжим?
– С удовольствием.
Эльжбета была прекрасна. Манекенщина меня не разочаровывала. На удивление, она оказалась не только покорной, но и весьма скромной особой. Она ничего не требовала. Абсолютно. Мы воскресили вместе Эльжбету в моих картинах. За всю свою короткую жизнь Эльжбета снялась в шести фильмах. Шесть фильмов, шесть ролей, шесть образов. Дважды в неделю мы смотрели один и тот же фильм, чтобы точно воссоздать портрет в полный рост. Она была так же заражена очарованием Эльжбеты, как и я. Всё делалось для того, чтобы передать эпоху того промежутка времени Эльжбеты: обстановка, одежда, символическую позу.
На одну картину уходило три месяца.
– Стоп. Вы смотрели один и тот же фильм в течение трёх месяцев?
