Кристина Азимут
Госпожа. Наказание любовью
Глава 2
Таня дышала глубоко и часто, пальцы Самсонова между ног не давали собрать разбегающиеся обрывки мыслей. Она с трудом понимала, что ей говорил Евгений, все желания сосредоточились сейчас в одном месте, жарко вспыхивавшем от каждого нежного прикосновения. И ах, как же хотелось, чтобы он дотронулся наконец до набухшего, горевшего огнём бугорка! Забывшись, Таня заёрзала, облизнув пересохшие губы, пытаясь поймать ускользающую ласку, смутно расслышала тихое шуршание фольги… И тут же получила звучный шлепок по ягодице, задохнувшись от неожиданности. Самсонов одним движением спустил с неё трусики, и резинка больно врезалась в кожу, однако это лишь добавляло пикантности в бушующий в крови коктейль.
– Я хоту услышать тебя, что ты хочешь, Танюш? – и в следующий момент она ощутила, как между широко расставленных ног – и когда это сделала? – скользнул твёрдый, горячий член.
Мельина даже не заметила, в какой момент уже практически легла на стол, прогнувшись в пояснице и приглашающе выставив попку, полностью погрузившись в жаркое удовольствие, отравленным ядом растёкшееся по венам. О случившемся подумает потом… позже… когда мозги проясняться от болезненного, острого вожделения, превратившего тело в один оголённый нерв. Теперь к пальцам присоединился и член Самсонова, медленно скользивший по откровенно мокрой промежности, слегка надавливая на упругий вход, лишь дразня. Она всхлипнула, зажмурившись до разноцветных кругов, сглотнула и хрипло выдавила из себя:
– Трахни меня… Пожалуйста…
Ненавидеть Самсонова и сгорать от стыда за своё поведение она будет потом, позже. Что позволила поиметь себя вот так, распластанной на столе, выпрашивая и раздвигая ноги, как последняя шлюха. Потом… всё потом. Сейчас от чувственного голода подводило живот и сладкой судорогой скручивало внутренности, мышцы сжимались от желания ощутить в себе наконец твёрдый ствол. Самсонов шумно выдохнул, его пальцы нежно развели мягкие лепестки, и Татьяна задрожала от нетерпеливого предвкушения, приподнялась на носочки, выгнувшись сильнее и бесстыдно раскрываясь перед любовником.
– Хорош-шо-о, – протянул Самсонов, она ощутила, как гладкая головка с лёгким нажимом провела прямо по самой середине влажного лона, надавив на скользкий бугорок.
Таня не сдержала короткого возгласа от яркой вспышки наслаждения, бёдра сами подались назад, желая продлить его. Ещё один чувствительный шлепок, тихий смех Евгения, и его член упёрся в упругий вход, не торопясь продолжать. Она чуть не взвыла, задыхаясь от фейерверка эмоций, и следующие слова вырвались уже сами:
– Ж-жень… пож-жалуйста, – пробормотала Таня, кусая губы и прижимаясь обнажённой грудью к стеклянной поверхности стола.
Контраст между твёрдыми, горячими вершинками и прохладным стеклом добавлял переживаний, а Самсонов, удовлетворённо хмыкнув, положил ладони ей на попку, чувствительно сжав.
– Мне нравится твоя покорность, Танюша, это так заводит, знаешь ли! – сообщил он низким, бархатистым голосом.
Медленно-медленно твёрдый ствол начал входить в неё, дразня и вынуждая хныкать, извиваться на проклятом столе, пытаясь ускорить процесс. Но Самсонов держал крепко, не позволяя ей контролировать, и это бесило больше всего. Злость мешалась с возбуждением, отдавалась внизу живота сладким спазмом, Таня дрожала от напряжения, ощущая, как Евгений неторопливо входит в неё. А он ещё и дразнил, то останавливаясь, то слегка подаваясь назад, заставляя всхлипывать и тихонько хныкать от невозможности утолить зашкаливавшее желание. Одна ладонь снова скользнула на живот, добираясь до нежного, разгорячённого лона, и Самсонов наконец одним резким движением вошёл до конца, отчего Татьяна коротко вскрикнула, выгнувшись и упёршись в стол. Перед глазами поплыли разноцветные круги, дыхание сбилось, а Евгений, чувствительно ущипнув за ягодицу, так же медленно подался назад, явно находя удовольствие в этой мучительной пытке.
Его пальцы размеренно скользили по мокрым складкам, раздвигая, поглаживая, обводя вокруг и лишь изредка нежно дотрагиваясь до средоточия желаний. Татьяна потеряла счёт времени, в ушах шумела кровь, и мир сузился до этих равномерных толчков, до пальцев Самсонова, повторявших ритм, и она впала в какой-то транс, покачиваясь в такт и бессильно царапая ногтями стекло. Кажется, она снова хныкала, пытаясь ёрзать, но только получала очередные шлепки, и попка уже горела от них, добавляя горчинки в мёд удовольствия.
– Ещё… Сильнее… Же-ень! – жалобно вырвалось у неё снова, тело била крупная дрожь, а от неудовлетворённости внутри всё болезненно пульсировало.
Все сожаления и стыд потом, потом. Сейчас она просто хотела кончить, и да, готова была умолять, только бы получить долгожданное облегчение. Тихо зашипев, Самсонов одной рукой подхватил её под живот, приподняв ещё выше, а она ещё и выгнулась до боли в пояснице, подавшись навстречу, вбирая в себя ещё глубже, до болезненно-сладкого напряжения. И пытка наконец закончилась, Евгений с силой вбивался в неё, заставляя вскрикивать с каждым толчком, задыхаться от стремительно нараставшего наслаждения. Нервы завибрировали в предвкушении, и Татьяна лишь надеялась, что в приёмной никого нет, иначе… Вот это точно будет совсем не нужно, чтобы коллеги за спиной шушукались, что она трахается с начальством в кабинете. Беспокойную мысль смыла волна нахлынувшего облегчения, заставившего длинно застонать, распластавшись на столе, и вторая, когда Самсонов толкнулся в неё особенно сильно, догоняя.
Оглушённая, Татьяна некоторое время не шевелилась, медленно возвращаясь в реальность. Оргазм принёс только физическое облегчение, в душе царило опустошение и апатия. Гормоны успокоились, эйфория схлынула, и накатило осознание, что её только что просто поимели, как шлюху, ещё и заставив от этого получить удовольствие. Мерзко и гадко, боже мой… Она чуть не передёрнулась, испытывая настойчивое желание отправиться в душ, да только в бизнес-центре такового не имелось, а домой её в начале рабочего дня, конечно, никто не отпустит. Прикусив губу, Мельина опёрлась на ладони, приподнявшись, медленно сдвинула ноги, остро чувствуя взгляд Самсонова на пятой точке…
– Отличное утро получилось, Танечка, – послышался ленивый, сытый голос, и она замерла, почувствовав, как пальцы шефа подцепили спущенные до бёдер трусики. – А это, пожалуй, оставлю себе, на память, – с гадким смешком добавил он и потянул бельё вниз, снимая.
Чёрт. Сволочь!! Как она переговоры будет вести без нижнего белья?! Однако ответить или как-то ещё отреагировать Татьяна не успела: оказывается, в кабинете они были уже не одни…
– Фига себе, как тут жарко! Я тоже хочу, чтобы у меня такое утро было!
Таня задохнулась от острого приступа стыда, выпрямилась и резко повернулась, одной рукой судорожно пытаясь одёрнуть юбку, а второй стянуть блузку на груди. Лицо горело от прилившей крови под наглым взглядом второго брата, Бориса. Сколько он здесь?! Неужели… видел и слышал, как её трахали, а она извивалась и просила ещё, стонала в голос?.. Боже, как позорно-то, а! Позади раздался тихий смешок Жени, Боря же в три шага оказался рядом с ней и поймал запястья Татьяны.
– Не-не-не, Танюш, ты отлично смотришься! – усмехнулся младший Самсонов, медленно скользя взглядом по её лицу, шее, груди с предательски торчащими сосками.
Такой же наглый и напористый, но, пожалуй, настойчивее, чем брат. Татьяна помнила, Борис не сразу смирился с её отказом… Она вздёрнула подбородок, с яростью уставившись в насмешливые глаза, уловила в глубине огонёк возбуждения и с безнадёжностью поняла, что просто так из кабинета её сейчас никто не выпустит. Но она всё же попыталась дёрнуть руками и процедить сквозь зубы:
– Пусти!..
Борис же наклонился к её уху, медленно заведя руки за спину, и у Тани ёкнуло сердце, а в груди кольнуло беспокойство.
– Я тоже хочу свою порцию утреннего удовольствия, детка, – шепнул он, обдав горячим дыханием. – А ещё, мне давно хотелось сделать с тобой кое-что интересное, – добавил Борис и сжал её запястья пальцами одной руки.
Крепко, жёстко, и Татьяна задохнулась от обдавшей спину холодком тревоги. Она не сразу поняла, что задумал Боря, только услышала тихое звяканье, а потом шорох, и спустя пару мгновений запястья стянул… ремень. Так, что она едва могла пошевелить руками, и это вот состояние беспомощности несказанно бесило и напрягало. Она облизнула пересохшие губы, пытаясь справиться со сбившимся дыханием и дрожью, но совсем не от возбуждения. Мелькнула невесёлая мысль, что в этот раз ей точно удовольствия не видать, однако… Татьяна и не хотела. Слишком унизительно снова кончить от второго брата, пусть лучше уже трахнет, как ему хочется, и отпустит…
Ладони Бориса опустились на плечи Тане, легко сбросили с них расстёгнутую блузку, скользнули по упругим полушариям, задев бутоны сосков.
– Как же приятно видеть тебя покорной, Танюша, – вкрадчиво сказал Боря, его глаза заблестели от предвкушения. – А такой строптивой гордячкой прикидывалась!
Запись, напомнила себе Таня. Чёртова запись. Нужно молчать и терпеть, пока она не придумает, как выпутаться, а она придумает! Обязательно, потому что оставаться офисной игрушкой Самсоновых Мельина вовсе не собиралась! С языка рвались совсем не печатные выражения, однако она заставила себя молчать, глядя перед собой невидящим взглядом. Губы Бориса прижались к изгибу шеи, заставив Таню вздрогнуть, его руки опустились на талию и легко подняли, усадив на стол. Ладони легли на бёдра и настойчиво их раздвинули, медленно поднялись вверх, до раскрытой промежности, всё ещё остававшейся влажной.
– А вот теперь повеселимся, Танечка, – с тихим смешком проговорил Борис, его пальцы медленно погладили раскрытые складочки.
Вот только по телу прокатился лишь слабый импульс удовольствия, напряжение внутри и стянутые за спиной руки не давали полностью расслабиться. Но, похоже, Бориса и не заботило, будет ли хорошо Тане или нет. Он подхватил её под попку, вынудив откинуться назад и опереться на связанные руки, ещё шире раздвинул ноги, чуть приподняв. Татьяна почувствовала, как по чувствительному лону провела гладкая головка, настойчиво надавила на упругий вход.
– Смотри на меня, – требовательно произнёс Борис, и она чуть не огрызнулась, однако ещё раз напомнила о записи из клуба.
Их взгляды встретились, и Таня прочитала все порочные желания в глубине глаз Самсонова-младшего. Он ухмыльнулся и медленно подался вперёд, заставляя её прочувствовать, как скользит внутри твёрдый ствол, раздвигая мышцы, проникая всё глубже. И нет, она не чувствовала удовольствия в этом ощущении, просто проникновение, не более. А Борис между тем крепче стиснул её попку и одним рывком вошёл до конца, заставив всё-таки Таню судорожно вздохнуть.
– Обними меня ногами, – последовал очередной приказ, хриплым, низким голосом.
Пришлось сделать и это, остро чувствуя внутри напряжённый член, как он растягивает её.
– Поехали, детка, – выдохнул Борис почти ей в губы.
Глава 3
Самсонов-младший начал двигаться, резко, сильно, буквально вбиваясь в неё, и Татьяна не выдержала, зажмурилась, тяжело дыша и подчиняясь ритму. Тело невольно подавалось вперёд, подстраиваясь, неохотно откликаясь. Она слышала пошлые влажные шлепки, ощущала, как двигается внутри Борис, его член поршнем скользил внутри, ускоряясь с каждым толчком.
– Дав-вай, Тань, ещ-щё… – шипел хрипло Боря, тиская её попку и наваливаясь сильнее.
Она прикусила губу, беззвучно всхлипнув, стараясь не думать о том, что её трахают как шлюху на офисном столе. И сюда может войти любой… Хотя, наверное, Самсонов-старший продумал и это, не просто так же такая массивная дверь в кабинете. Наверняка есть и какая-нибудь тайная кнопочка, не позволяющая абы кому врываться, когда начальство занято. Например, сексом с начальницей отдела, мда… Тяжёлое дыхание Бориса обжигало ухо, пальцы больно впились в ягодицы, прижимая Татьяну с каждым рывком, и она чувствовала, что разрядка близка. И слава богу, что он даже не пытался ласкать её, а просто удовлетворял свою похоть. «Кончай уже скорее, придурок!» – мысленно поторапливала Таня, жалея, что в бизнес-центре нет нигде душа. Пусть даже Самсоновы использовали презервативы, помыться всё равно хотелось, избавиться от ощущений прикосновений и чувства гадливости. Придётся терпеть до вечера…
Борис зашипел, вколачиваясь в неё особо мощно, глубоко, так, что Татьяна не сдержалась, коротко постанывая от слегка болезненных ощущений, и наконец расслабленно замер, жарко дыша ей в шею. Ну наконец-то. Теперь ей можно идти?!
– Это было славно, Танечка, – мурлыкнул Борис, чуть отстранился и небрежно поцеловал её в губы. – Прекрасное начало рабочего дня!
Он аккуратно ссадил её со стола, даже заботливо одёрнул юбку, мразь, и только после этого соизволил снять ремень с запястий. Хорошо, у блузки длинные рукава, и красные следы не будут видны. И хорошо, что у неё свой отдельный кабинет. Татьяна тут же отвернулась, не желая приводить себя в порядок на глазах у этих… Этих. Поспешно поправила бюстик, принялась застёгивать блузку, остро спиной ощущая взгляды Самсоновых. Несколько минут в кабинете царила напряжённая, плотная тишина.
– Иди, Тань, а то совещание скоро, подготовиться надо, – наконец раздался довольный голос Жени. – И не планируй ничего на обед.
Вот. Вот оно. Значит, этого им было мало?! Очень хотелось задать этот вопрос, и ещё другие, вертевшиеся на языке, но она понимала, что вряд ли получит ответы. Ну или они ей очень, очень не понравятся. Татьяна молча кивнула, не поворачиваясь, и вышла из кабинета, пытаясь усмирить бессильную ярость и злость пополам со стыдом. Твари. Попользовались ею и выставили, и собираются делать так дальше. Ублюдки, оба! Ещё и без белья оставили! Это нервировало, вызывало ощущение дискомфорта, и Татьяна подумала, что завтра придётся принести и спрятать в ящике запасные трусики. Она не сомневалась, что Самсоновы и завтра повторят свой трюк, фетишисты хреновы.
Оказавшись в тишине своего кабинета, она села за стол, несколько раз глубоко вздохнула, прикрыв глаза и откинувшись на спинку стула. Что ж, пока это не выходит за пределы кабинета и касается только их троих, Татьяна готова была терпеть. Она умела ждать… Да, противно, да, унизительно, да, не так, чтобы прямо уж приятно. Но она не трепетная девственница, чтобы устраивать истерику из-за того, что её только что оттрахали два мужика на офисном столе. Просто в жизни Татьяна всегда сама выбирала себе любовников, и никому не позволит пользовать себя, словно игрушку. А выход она найдёт, обязательно, как избавиться от Самсоновых и добраться до чёртовой записи. Жаль, правда, что в ближайшее время не спустить пар в любимых играх.
Чтобы окончательно прийти в себя, Таня сделала кофе с парой ложек коньяка – держала на всякий случай, вот, например, как сейчас. До клиентов времени достаточно, и можно отвлечься на текущие дела, что она и сделала. Только вот до конца не получалось забыть, учитывая, что она без белья осталась… И от каждого внутреннего звонка Мельина вздрагивала, косясь на телефон и тут же сердито одёргивая себя. Да что за паранойя! На совещание она шла с каменным лицом, собрав всё самообладание в кучу и страстно надеясь, что у Самсоновых хватит такта обойтись без провокаций на глазах у коллег. Иначе она точно уволится нахрен, несмотря ни на какие записи, даже если никто ей не подпишет заявление. Заведёт новую трудовую, в конце концов. Продаст квартиру и переедет в другой город… От последней своей мысли Татьяна едва сдержала невесёлый смешок. Да куда она переедет, в какой другой город, нечего обманывать себя. Без связей, знакомств, вот так срываться и куда-то бежать? Глупо.
Совещание прошло как обычно, и хотя внутреннее напряжение не покидало Татьяну, Евгений не позволил себе ничего лишнего кроме мимолётных взглядов. Борис так и вовсе не смотрел. Однако, как только закончилось совещание, и все поднялись, Татьяна услышала слова, от которых по спине пробежал холодок:
– Татьяна, задержитесь.
И вроде как нормальное явление, если начальник после совещания оставлял кого-то из глав отделов, но… Времени – час дня. Наступил обед. Чёрт! Стараясь ничем не показать своих эмоций, Таня изобразила вежливую улыбку и так и осталась стоять, пока остальные покидали кабинет, тихо переговариваясь. Как только за последним закрылась дверь, Борис тут же подошёл, и щелчок замка прозвучал для Татьяны громко, как выстрел. Она невольно стиснула зубы, глядя перед собой и унимая вспыхнувшую бессильную злость. Не поможет, зачем зря нервы тратить. Оба брата посмотрели на неё одинаковыми предвкушающими взглядами, и даже ухмылочки получились зеркальными. Татьяну чуть не передёрнуло, она опустила глаза в пол, поджав губы. Евгений между тем подошёл к дивану, развалился на нём, и похлопал рядом с собой.
– Садись, Танюш, мы заказали сюда обед, скоро принесут. А пока займёмся кое-чем приятным, – и его ухмылка стала шире.
Внутри всё ощетинилось, захотелось обложить его трёхэтажным, но… Запись. В их маленьком городке такое могло дорого обойтись, далеко не все жители спокойно относились к подобным увлечениям соседей. Ладно, если бабки в спину будут пальцем тыкать, а если клиенты отвернутся?! Если её нигде кроме фирмы Самсоновых не захотят взять на работу? И придётся находиться на прямом содержании ублюдков неизвестно, сколько времени. Пока не наиграются. Тихо скрипнув зубами, она подошла к дивану и села, по-прежнему не глядя ни на кого. С другой стороны тут же сел Борис, положив руку на спинку дивана за её плечами.
– Ну что, Тань, продолжим, да? – вкрадчиво произнёс он, его ладонь легла на коленку Мельиной, другая рука провела по шее, а губы прижались чуть ниже уха, оставляя влажный поцелуй.
– У нас тут кстати сегодня вечеринка намечается, – Евгений придвинулся ближе, и она оказалась буквально зажатой между двумя мужчинами, пальцы Жени потянулись к пуговицам на блузке Татьяны. – Поедешь с нами, тебе понравится, – его голос стал низким, вибрирующим.
Вот только, внутри ничего не отозвалось, она лишь крепче вцепилась в диван, сражаясь с желанием оттолкнуть обоих. Вечеринка? Какая ещё… вечеринка?! Очень хотелось отказаться, но она прекрасно понимала, что её мнения на этот счёт никто не спрашивает. Ладонь Бориса уже задрала юбку до самого кружева чулка, настойчиво пробираясь вверх, надавила на бедро, заставляя Таню отвести ногу. Рука Евгения, справившись с пуговицами, нырнула под блузку, по-хозяйски огладив грудь поверх бюстика.
– Что-то ты напряжённая какая-то, Танечка, не дело, – мурлыкнул Боря, обдав ухо жарким дыханием, и в следующий момент её нога оказалась у него на коленях. – Вот так лу-учше, детка. Что у нас там?..
Ей пришлось прикусить губу и следить за дыханием, усмиряя эмоции и бешеную злость, гнавшую по венам огонь вместо крови. Внутри всё бушевало, требуя возразить, вырваться, не повторить того, что было утром. Она не хотела расслабляться, только не в компании этих двоих! Да только никого не интересовали её желания. Пальцы Бориса коснулись мягких складок, раздвинули их, скользнув по едва влажной промежности. Ладонь Евгения продолжала поглаживать и сжимать упругое полушарие, пальцы задевали сосок, уже предательски собравшийся в горошину. Тело нехотя, но откликалось, твёрдая вершинка отзывалась покалываниями на лёгкие пощипывания, а мышцы внизу живота сжались, когда палец Бори медленно обвёл клитор, чуть нажав на него.
