Константин Волкичевский
Перевмясывание
Коридор закончился, и клерк подошёл к самой большой двери, тяжёлой и двустворчатой.
– А это важно?
– Да нет, – пожал плечами бухгалтер, – просто иногда так хочется с кем-то подкованным потолковать. Я ж неспроста эту “реинкарнацию” упомянул. Само это слово, если вдуматься, отвечает на многие вопросы, но почему-то ваши проповедники этого в упор не видят. Вот я и лелею надежду, что кто-то да допетрит, пусть уже и в самом конце пути.
Машинально затянув галстук и подняв перед глазами связку ключей, мужчина начал искать подходящий. При этом он не перестал бормотать – логика гласила, что перепутье загробного мира обязано было быть людным, но собеседников, похоже, местному сотруднику всё равно недоставало.
– Вы понимаете, вся эта духовная блажь, “воплощение”, “перевоплощение” – эти слова с “реинкарнацией” суть однокоренные. И вот это очеловечивающее “плоть” мне никогда не нравилось. Зачем приукрашивать? Куда точнее было бы “перевмясывание”. Римляне, например, понимали, к чему дело идёт. Их “carnifex”, например – “палач”. Тот, кто работает с плотью, но именно в том ключе, в каком и мы. Считайте, мясник.
