Константин Томилов
Церковь. Вознесение
С облегчением вздохнул, выдавив из себя раскрепощённую алкоголем Думу, и снова осоловел, "поплыл" в опьянении.
Я стоял совершенно обалдевший. Моя первая любимая "потащила" меня встречать Новый Год с совершенно незнакомыми мне людьми, на раз-два сломав моё слабое сопротивление "весомыми" доводами: во-первых, ей это нужно для карьеры, а во-вторых, будут дети одного возраста с нашей дочерью и следовательно ей будет не скучно, а то что я там никого не знаю и буду чувствовать себя не "в своей тарелке" на это ей насрать тридцать три кучи.
–И что ты хочешь сказать, что если я подниму бабла выше чем ты, ты меня убить захочешь?! – возмущенно-удивленно вопросил друган "гостеприимного" хозяина. Тот весело расхохотался, похлопал по плечу, приобнял и быковато боднул своего давнего дружка:
–Да ладно тебе!, чего ты насупился!, тебе это точно не грозит. Никогда у тебя бабла больше чем у меня не будет. И не мечтай. Ну-ну-ну, – притормозил вскинувшегося собеседника, – не обижайся. Ты классный пацан, потому и дружу с тобой столько лет, и жена у тебя супер и ребенок, чё мы и дружим семьями. Но просто нет в тебе жилки этой предпримчивой, чтоб меня обскакать…
–Да знаю я, что ты круче меня в этом вопросе, знаю, – перебил его разгоряченный обидой "братан", – просто непонятно это мне, как так можно?! Мы столько лет дружим, потом вдруг Бах!, и у меня денег больше чем у тебя!, и что?! Ты и меня убить захочешь?!
Мне как-то поплохело, затошнило от холодного табачного дыма висящего внутри застекленной, хорошо отделанной лоджии. Погасив окурок в пепельнице, протиснулся к входу.
–Да ты пойми, "братан", никаких вдруг!, Бах!, не бывает… – услышал голос хозяина закрывая балконную дверь.
Послеобеденный разговор.
–Нет, ну ты представляешь?! – разгорячённо выталкивал я из себя возмущение, прихлёбывая время от времени чай, чтобы угасить похмельную тошноту, – вот так общаешься с человеком, дружишь с ним и даже не подозреваешь, что он твоей смерти желает настолько сильно, что сам!, лично!, готов тебя убить!
Сидевшая напротив первая "любимая" слушала меня скривившись, как от половинки только что пережёванного с кожурой лимона:
–Во-первых, не ори так, Аню разбудишь, – прервала она мой горячий шёпот. От кухонного стола до крепко спящей в своей комнате дочери, нас отделяло пятнадцать метров и две плотно закрытые двери. Ошеломленный сделанным на прокуренной лоджии "открытием", спешащий поделиться им с "самым близким" человеком, я испуганно отшатнулся.
–Во-вторых! – первая "любимая", поёрзала извиваясь на стуле, посильнее стиснула скрещенные на груди руки (локти как копья вперёд торчат), прищуренный взгляд азиатского лица, как из смотровых щелей идущего в атаку танка. Отодвинувшись подальше на протестующе крякнувшем стуле, набычившись, закрыв сердце скрещенными руками, "принял" на себя поток шипяще-горячей желчи: мне надо с него пример брать!, так как у них квартира в центре города!, трёшка!,с обалденным ремонтом!, а у нас?! И мне вообще не грозит большое количество бабла, потому что и придурок, и лентяй, и пьяница, "как твой папаша, будь он трижды проклят", и всю жизнь всё только на ней, всё только она сама, всё только благодаря ей, и что как был нищеброд так и буду всегда, и что она всю жизнь со мной промучалась, и что если вышвырнет меня из "ЕЁ" квартиры, то сдохну сразу же на помойке… В уголках рта вскипела пена, лицо красное хоть прикуривай… Подскочила, стукнув дверью проковыляла из кухни потрясывая целлюлитно-гусиным задком. Ёлки-палки!!! Как и когда она такой стала??!!! Ведь женился на совсем другом человеке.
Личное дело. Часть 17. Пункт 3.
"Не судите, да не судимы будете,
ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить.
И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?"
(Евангелие от Матфея, гл.7; ст.1-3)
Февраль, год 2010. Самара-городок.
–Тебе руки отрежут! – вторая "любимая" с закаменевшим лицом лихорадочно запихивала в сумку самые необходимые вещи, убегая от меня к маме.
–Ну да, а без рук я тебе не нужен… – уныло качнул в ответ головой, ожидая когда закончится процесс очередного "дезертирства" от возникших у меня проблем. В принципе уже начал привыкать; закончились деньги, убежала к маме; приболел-простыл, убежала к маме; ссора на почве ревности к моей дочери, убежала к маме. И сейчас вот. Да ну как же так?! А мне как быть?, что мне делать? Появившиеся вчера вечером болячки на запястьях тыльных сторон рук, небольшие, каждая с пятирублевую монету, за вчерашнюю ночь и сегодняшний день стали каждая размером с ладонь и охватывали запястья вкруговую. Образовавшаяся толстая корка, от движения кистей рук постоянно трескалась и местами гноилась, а местами из трещин несильно кровоточила. Кое-как доработавший до вечера превозмогая чешуще-режущую боль, до вечера надо было дотерпеть, чтобы получить аванс, поделившись деньгами и возникшей проблемой со второй "любимой", я пребывал в полнейшей прострации. Сначала когда денежки из моей руки цап!, улыбочка сразу: «сладенький!»; потом когда болячки увидела, отшатнулась, нахмурилась. Деньги правда (а вдруг они тоже заразные!) назад не вернула, себе в кошелек, и быстро-быстро собираться.
–Ха-ха! А как ты хотел?! Что и мне тоже надо такой же болячкой обзавестись?! Деньги есть? Получил зарплату?
–Аванс я получил, аванс.
–Да какая разница, вот и иди в "кожвен", на Венцека, платно, раз ты полис не можешь оформить, некогда тебе, заработался, уработался… Вот и доработался!
Громыхнула дешёвой железной дверью съёмной квартиры, открывая её. Быстро пританцовывая сбежала по ступенькам. Упавшим толстым листом металла бабахнула дверь подъезда.
—В общем, за прием врача тысяча, соскоб в лабораторию на анализ две с половиной, ну и лечение… Ну даже не знаю… От пяти тысяч где-то.
Остановленная мною в коридоре завотделением вынесла врачебно-финансовый вердикт.
–У меня таких денег нет, и что же мне в таком случае делать, что подыхать?, куда ехать по прописке?, полиса у меня нет…, в смысле не нужен?, только паспорт?, а вот оказывается как!, а куда?, район?, Советский…, ага понял.
Сел в маршрутку, битком народу, вечер, все отсюда из центра города туда в спальные районы.
–Передайте за проезд, пожалуйста, – девушка молоденькая купюру держит, ручка из рукава вытянулась, запястье чистое, кожа нежная, здоровая, ни пятнышка! Осторожно, чтобы не открылись болячки, укутанные в рукава куртки, одними пальцами взял бумажку, передал сдачу. Озлобленным взглядом начал рассматривать руки других пассажиров. У всех!, всё!, хорошо! Никаких болячек!!! Суки!!! Сволочи, блядь!!! У меня почему!!! "Uzi" бы мне сейчас парочку…, в каждую руку…, "несправедливо" пораненную… Дядя Костя!!!, ты чего это?! Да что-то сам не пойму! Что со мной происходит?! Эти случайные попутчики то – причём?! Откуда такая ненависть к совершенно незнакомым людям?!
Всего жаром до пота. Ещё одно слабое место! Даже не догадывался об этом!
Похоже я сегодня последний пациент у этой древней старушки, возрастом где-то от ста до ста пятидесяти лет. Районное отделение, кстати в пяти минутах пешком от моего съёмного жилья, закрывается через пятнадцать минут. Врачиха-бабуся чего-то ковыряет шариковой ручкой в моей, только что оформленной, "истории болезни". Глянув поверх очков с линзами позаимствованными у морского бинокля:
–Присаживайся, чего маячишь…, в ногах правды нет.
Присел. Смотрю. Сидит так как-то боком на стуле, свесив живот под стол и вся чуть не сваливаясь вслед за ним. Лицо… Видели картофелину, в тёплой темноте долго-долго лежавшую, с белесыми ростками сантиметров по тридцать длиной? Вот это лицо доктора и торчащие из под шапочки седые волосы. Дрожащие покрытые тёмными пятнами руки остановились в своём ёрзании по бумаге:
–Чего там у тебя?
–А вот!
Вытянул обе руки со сжатыми до боли кулаками. Поправив "окуляры прицелов", эскулап медицины почти что носом ткнулась в мои болячки:
–Угу…
И снова начала ковырять ручкой.
–Ну так что?! Я жить то буду?!
–Меня ещё переживешь, – от писанины не отрываясь, – работаешь где?
–Строитель…, отделочник…, плиткой в основном…
–Перчатки на работе одеваешь?
–Да ну когда как, по-разному.
–В течение месяца перчатки менять каждые два-три дня, а не когда порвутся, запястья мазью в течение недели. Если через два дня всё не пройдет, придешь ещё раз.
Пройдет всё!, за два дня?! Да ладно! Что и даже ампутация рук не понадобится?! У меня же что-то ОЧЕНЬ СТРАШНОЕ!
–Аллергический дерматит у тебя, придурок сопливый, иди уже в аптеку, а то сейчас закроют и побежишь круглосуточную искать… Оно тебе надо?
Купив в аптеке мазь за тридцать семь рублей пятьдесят копеек, от пережитого страха в каком-то потустороннем, полубессознательном состоянии "домой". Болячки обсыпались и зажили за полтора суток. Через три или четыре дня получил приличную сумму, расчёт за сделанную работу, и сразу ж вернулась вторая "любимая", весёлая такая, жизнерадостная.
Личное дело. Часть 18
"Мария же, взяв фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его; и дом наполнился благоуханием от мира.
Тогда один из учеников Его, Иуда Симонов Искариот, который хотел предать Его, сказал:
Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим?
Сказал же он это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому что был вор. Он имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали.
Иисус же сказал: оставьте её; она сберегла это на день погребения Моего.
Ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда."
(Евангелие от Иоанна; гл. 12; ст. 3-8)
Личное дело. Часть 18. Пункт 1.
Вера, Надежда, Любовь и матерь их София (греч. αγία Σοφία και οι κόρες της Πίστις, Ἐλπίς, Ἀγάπη cвятая София и её дочери Пистис, Элпис, Агапе; лат. Fides, Spes, Caritas) – христианские святые, почитаемые в лике мучениц. Жили во II веке в Риме (ум. 137). Память совершается в Православной церкви 17 сентября (по юлианскому календарю).
Сведения о святой Софии и её дочерях отсутствуют в древнейших мартирологах и первые свидетельства их почитания относятся к VII веку. По мнению болландистов, эти мученицы являются персонификацией христианских добродетелей, а не реальными личностями.
Жизнеописание.
София, вдова из Милана, прибыла в Рим и остановилась у богатой дамы по имени Фессамния. Согласно преданию, Вера (греч. Πίστις), Надежда (греч. Ἐλπίς) и Любовь (греч. Ἀγάπη), воспитывались матерью в христианском благочестии. Когда император Адриан узнал об этом, он попытался совратить их с христианского пути и заставить поклониться богине Диане – сначала обещанием богатых подарков, а затем угрозами. Но они твёрдо исповедовали свою веру в Христа. Император повелел подвергнуть дочерей Софии жестоким пыткам, но они чудесным образом перенесли их и погибли только будучи обезглавленными или зарубленными.
На день смерти Вере было 12 лет, Надежде – 10 и Любови – 9. Император отдал истерзанные тела дочерей Софии, она с почестями похоронила их и умерла через три дня.
Изначальные греческие имена дочерей – Пистис, Элпис и Агапэ – были переведены на старославянский язык (ст.‑слав. Вѣра, Надежда, Любы), и только имя их матери Софии («Мудрость») оставили без перевода.
Личное дело. Часть 18. Пункт 2.
Июнь, год 2018. Город-курорт.
"Когда же они обедали, Иисус говорит Симону Петру: Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси агнцев Моих.
Еще говорит ему в другой раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих.
Говорит ему в третий раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр опечалился, что в третий раз спросил его: любишь ли Меня? и сказал Ему: Господи! Ты всё знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих."
(Евангелие от Иоанна; гл. 21; ст. 15-17)
И вот ведь что интересно, а кто решает: кто есть кто?! Кто овцы его, а кто козлы?! Мне вот например, вот такие вот человеки больше нравятся, наверное!, они и есть овцы спасаемые. А эти чего-то не то…, ну эти точно грешники неисправимые…, в пекло их, батенька, в пекло… В смысле они не согласны?! А кто их спрашивает?! Не помните, что-ли?!: «больной, не занимайтесь самолечением, врач сказал в морг, значит в морг». Кхе-кхе-кхе. Туда им и дорога. Что значит кто мне это сказал?! Конечно Бог!!! Я ж не ты!!! У Престола Господа давно уж… В "авторитете" среди "наших"… "Законсервировался" даже уже… Давно понял, что всё кроме самого Писания, того именно перевода который Мы признаём, всё не нужно, лишнее всё, вредное. Что значит Спаситель сказал: «хочу, чтобы все спаслись?!» Ну вот Он меня и спас! А другие?, а что другие? Ну пусть спасаются…, пусть попробуют. Кхе-кхе-кхе. Может чё то и получится у них… В смысле я им должен помочь?! А разве не помогаю?! Ты что такое говоришь?!!! Совести у тебя нет!!! Да Я, Я всем сирым, убогим, с радостью превеликой!!! Коляску инвалидную, по ступеням помочь спустить, "выпучив глаза", запинаясь, большими скачками…, и с харей радостно-благоговенной. А богатому?… Чего, чего??!!! Какому ещё богатому?! Ты читал, что про богатых в Слове Его?! А?! В смысле надо помочь "верблюду чрез игольное ушко"?! Ну щас!, ага!, держи карман ширше!, или ширее, это уж по вкусу. Ты ещё скажи – сучке, какой-нибудь богатой и знаменитой, – моя помощь может понадобится!
Ну, вот например:
Жанна Фриске. Знаете её? Да ну почти все в стране нашей знают. Особенно мужики моего возраста. Ну вот. Забеременела. Нашла таки своего единственного, родного, любимого. И сразу такая Любовь к ребёночку, который только-только начал свой рост внутри, огонёк жизни еле-еле теплится. И страх…, а как всё будет? И всю былую уверенность в силе финансов и славы, цунами страха как картонные домики сметает. К родителям, а те:
«Успокойся, доченька, лучшие врачи зарубежные, лучшие клиники, всё купим, только не переживай».
И любимый то же самое, и друзья, и подруги, и…, ну все в один голос. А страх не уходит, ещё и ещё возрастает. Охраннику-водителю, в Питер приехав на корпоративе "бабла по-лёгкому скосить" и места себе не находящая, тревогой непонятной вся изводимая:
«Серёжа, давай в Спаса на Крови. Да, да, в храм. На Грибоедова это, ну по навигатору посмотри».
Когда поехали, на "нытье" водителя среагировав, (далеко туда, не успеем потом "на работу"), уступив:
«Ну хорошо, хорошо. Давай вот сюда. Вот видишь купола, храм православный наш. В машине подожди, пожалуйста. Одна схожу. Здесь-то уж точно со мной ничего не случится…»
Зашла. Пусто почти. Службы нет. Паломники-туристы туда-сюда маются. Кто-то "подключился" и с Господом через молитву беседует. Старушки и не совсем старушки "за порядком" следят. Мысли заметались – а куда?, свечку кому ставить?, иконе какой молиться? Подойти спросить?, что-то не хочется. Взгляды вон косые такие, неприязненные. Свечу в подрагивающих руках держа влево к Богородице, как на верёвочке потянуло. (Спаситель, развязал размякший, смоченный Кровью Его, намертво привязанный к стойлу Сатаны узел и потащил верблюда к игольному ушкУ). Стоит. Думает. Помолиться пытается. Посмотрела на икону внимательно. Женщина ребёночка на руках держит. Вот и она скоро также. Потом на распятие. Ой!!! Мамочки!!! А Она же видела как Его… И сразу руки на живот, своё дитятко защищая. Горло перехватило, в голове как туман, гул какой-то, слёзы вот-вот. (Спаситель протаскивает голову верблюда через игольное ушкО). Так, спокойно, сама себе, гормональный сбой, перестройка организма. Но, Господи!, как пить хочется!, а с собой не взяла, забыла…, хорошо хоть не тошнит. Присела на скамеечку. Вправо взгляд метнулся когда присаживалась. Мужичок почти её возраста, а может и помоложе, бомжеватого вида, бородёнка серо-рыжеватая неухоженная, волосы на затылке в пучок резинкой, одежда заношенная донельзя, ладно хоть постиранная, не засалившаяся от грязи до вонючести. Крестится правой рукой время от времени, губы двигаются, бормочет чего-то, левой рюкзак-котомку придерживает, в боковом сетчатом кармане которого, бутылка с водой виднеется. Пить захотелось так, что просто сил нет. В горле пересохло до самого желудка. (Спаситель протащил голову верблюда чрез игольное ушкО, пошло туловище).
Богомолец услыхав справа шепот-бормотание двоих "целомудренных":
«Нет, ну ты посмотри припёрлась, ни стыда ни совести!»
«Ага, вампиршу в кино играла, айяйяй…»
«Голышом на фотографиях, что б мужики…»
«Да у неё их знаешь?! – столько было!»
Покосившись в полвзгляда на "ведьм церковно-приходских", недоумевая про кого они это. Потом влево, куда они испепеляющие взгляды и фразы бросают. Ба!!! "Вавилонская Блудница" – собственной персоной!!!
Личное дело. Часть 18. Пункт 3.
Июль. Год 2018. Город-курорт.
"Посему Я дам Ему часть между великими, и с сильными будет делить добычу, за то, что предал душу Свою на смерть и к злодеям причтён был, тогда как Он понёс на себе грех многих и за ПРЕСТУПНИКОВ сделался ходатаем".
(Исайя, Камень Основания Веры Христианской)
Не спеша пошаркивая по каменному полу, ужас как коленки болят после того, как Акафист Ему посвящённый, весь стоя на них отчитал. А что делать?! Надо. Душа и сердце требуют, потому что в долгу ты перед Ним, который не оплатить тебе грешному ни за что и ни когда, хоть всю оставшуюся жизнь на коленях проведи. Рюкзак, привычным, ещё армейским, движением с плеча стряхнув присел рядом. "Полторушку" из бокового кармана вытянув и пробку отвинтив:
«На, попей…, а то на тебе прям лица нет», уверенно и грубовато, как тому "старлею" только-только под своё командование взятому и хоть и "обстрелянному", но в таком кровавом месиве первый раз. И, помягче уже, добавив:
«Если не брезгуете конечно, а то начатая, пил я уже из неё».
Бутылку двумя руками дрожащими взяв, взгляд на мужичка "растерзанный", какой там брезгуешь?!, вот-вот сдохну!, жадно к горлышку, как изголодавшийся младенец к материнской груди. Бульк-бульк-бульк ("смоченное" елеем благого дела туловище "верблюда" легкого заскользило сквозь игольное ушкО).
«Потише ты», грубовато и в тоже время как-то мягко-душевно, «не торопись, вся вода твоя, никто не отберёт, а то вон прям "бугры по спине покатились". Не ровён час или сама захлебнёшься или ребёночка утопишь», пошутил.
«Не смотрите на меня так!, не ясновидящий!, ещё чего!, не выдумывайте. Это ж совсем безмозглым надо быть, чтобы не догадаться. К Пречистой с молитвой подошла и за живот "вдруг" схватилась… Поплачь, поплачь, это хорошо», "богатой и знаменитой", доверчиво уткнувшейся в плечо совершенно незнакомому "бомжу".
«Грешница говоришь? Ну, а что ж теперь… Всё равно Он тебя Любит. Не случайно ж такого ребёночка послал. Да не смотрите вы на меня так!», посмеиваясь слегка, над "блудницей вавилонской" в изумлении на него взглядом уставившейся и бутыль на колени обессиленно уронившей, «да не праведник и близко даже, и внешний вид теперешний, типа шибко православный, пусть вас не обманывает. Грешник я во сто крат вас худший, не то что заповеди Его, но и законы Моисеевы неоднократно», и со вздохом, тяжело проглотив горячий комок удушающий:
«А шестой так вообще…», внутренне и внешне весь подобравшись, оправившись, «ну вот и отлично, теперь всё хорошо будет ("верблюд" БЛАГО-получно миновал иголочное ушкО), посидите ещё здесь, отдохните, не торопитесь, а мне простите пора».
Руку судорожно его, встающего и рюкзак на плечо накидывающего, схватившую двумя руками взяв и поцеловав:
«Молиться за вас буду, за ОБОИХ…»
«Подожди! А мне как?! Как зовут тебя хоть?! Мне за тебя Господу как?!»
«Володя, Владимир…», уже через плечо к выходу удаляясь.
Личное дело. Часть 18. Пункт 4.
Начало лета. Год 2020. Приморский городок под Сочами.
"Живущий под кровом Всевышнего в тени Всемогущего покоится.
Скажу о Господе: «Он – моё прибежище и крепость моя, Бог мой, на Которого уповаю».
Он избавит тебя от сети ловца и от гибельной язвы.
Он укроет тебя Своими перьями, и под Его крыльями ты найдёшь прибежище.
Его истина будет тебе щитом и бронёй.
Не убоишься ни ужасов в ночи, ни стрелы, летящей днём, ни язвы, ходящей во мраке, ни заразы, опустошающей в полдень.
Тысяча падет около тебя, и десять тысяч справа от тебя, но к тебе не приблизится.
Только глазами своими будешь смотреть и увидишь возмездие нечестивым.
Потому что ты избрал Господа – прибежище моё – своей обителью, не пристанет к тебе зло, и язва не приблизится к твоему жилищу.
Ведь Он Своим ангелам повелит о тебе – охранять тебя на всех твоих путях.
Они понесут тебя на руках, чтобы ноги твои не ударились о камень.
Самую страшную змею ядовитую, без вреда для себя, растопчешь, и поборешь молодого льва и дракона.
Господь говорит: «Сохраню его, потому что он любит Меня, защищу его, потому что он знает Моё имя.
Когда воззовет ко Мне, Я отвечу: в беде буду с ним, избавлю его и прославлю.
Насыщу его долголетием и явлю ему Моё спасение».
§ 1.
Да уж… Всё именно так, как ты это и понял и осознал. Третий месяц она на службы не приходит, а родители её иногда появляются, то вместе, то порознь. Косятся на тебя так недовольно, как будто ты что-то им пообещал и не сделал. Да ну и пошли они все…
Вспомнилось как на втором курсе посылал нахрен старшекурсников приходивших поглазеть на твою зачётку:
«А ну покажь! Быть такого не может! Не было такого никогда! У Окишева!, "автоматом" зачёт?! Да мне диплом скоро, а я до сих пор к нему… И никак!»
И парни однокурсники, из твоей группы:
«Андрюха! Ты чего наврал то?! Зачем?! Сказал, что алгоритм для любой программы строится одинаково, мы пришли пересдавать, всё как ты на вот этом примере нам расписал сделали, а доцент нас нахрен послал… Сессия уже вот-вот закончится, а мы никак! Без стипендии же останемся!, и всё из-за тебя!»
Зачётку у "дипломников" удивлённо хихикающих забирая, мельком в подсовываемые тебе листочки, на которых по всей площади "кресты красные" преподом Начал Программирования начертанные (психанул доцент, серьёзно психанул):
«Да вы дебилы не из-за меня, а из-за своей тупости без стипендии останетесь, вы нахрена алгоритм по тому примеру расписали?! Исходные данные то здесь совсем другие!, по другому пути надо было! Да блядь, тупари вы ё-ные, сколько раз повторять: Алгоритм ОДИН!, для всего и всегда ОДИН!, пути разные, потому что исходные данные не бывают одни и те же… Да ну вас всех…»
И по окончании курса доцентом кафедры вычислительной техники, "случайно" в коридоре пойманный:
«Андрей Юрьевич, не уделите пару минут вашего "драгоценного"?»
«А почему бы и нет, до вечера пятницы я совершенно свободен».
«А в пятницу у вас что?»
Что-что…, масенький "забег в ширину", но преподу, "страх и ужас" на весь ваш машиностроительный факультет нагоняющему, об этом не скажешь…
«Так дело одно…»
«Ну и хорошо, ведь сегодня только четверг, значит можно не торопиться».
И потом, на "чужом" тогда ещё для тебя факультете, завкафедрой на пару с твоим будущим куратором два часа "окучивают":
«Андрей Юрьевич, ну зачем вам себя "хоронить заживо" на каком-то машиностроительном заводе с вашими способностями, честное слово, я вас вот ну нисколько не обманываю, вон и Павел Николаевич подтвердит», завкафедрой, умно-внимательно тебя разглядывающий, кивает головой, «в первый раз сталкиваюсь с таким феноменальным талантом к программированию. А ведь это будущее…»
Уговорили короче. Перевёлся на каникулах. Весь третий курс как "голодающий с Поволжья", проглатывал дисциплины с такой скоростью, что куратор:
«Андрей (уже без отчества, почти друзья, потому как скоро непонятно будет, кто кого учит), ты бы поаккуратней, а то или "сбрендишь", или "вляпаешься" куда-нибудь».
"Накаркал"… Дядьки из Центра приехавшие, такие серьёзные, совсем серьёзные, заведующему кафедрой побелевшему от ужаса, с торчащим в разные стороны стороны пушком на лысине, с "ласковой укоризной":
«Ну что ж вы?, Павел Николаевич?, как так-то? Вы же знаете, что о таких экстраординарных случаях надо сразу нам сообщать».
И завкафедрой с твоим куратором, вместе и дружно, словесным "запором" от страха скрученные, по чуть-чуть из себя выдавливающие:
«Да он у нас недавно…, перевёлся с другого…, всего год с небольшим…, мы…, это…, ну даже подумать не могли…»
А дяденька серьёзный, совсем не намного тебя и старше, впоследствии твой начальник непосредственный, вежливо-холодно, так что температура в кабинете сразу до минус семьдесят пять по Цельсию:
«А подумать надо было!, вам!, обоим! О стране подумать, а не о своём учёном престиже. Вы хоть немного представляете себе, что могло произойти – если б не мы, а те, кто не надо, на него вышли?»
И потом он же родителям твоим, сопровождая перед отбытием в закрытый (совсем закрытый) городок:
«Не беспокойтесь ни о чём. Под присмотром ваш сын будет. И большое будущее его ожидает». Не обманул. Под "присмотром" был таким, что ни отца, ни мать перед уходом в мир иной за руку не держал, каждый раз только к гробу "успевал".
«Сочувствую тебе, Андрей Юрьевич», – "дяденька серьёзный" тебе, «ну что же теперь, ты же понимаешь служба – есть служба. В-общем, трое суток тебе на всё про всё, больше не могу. Две опергруппы с тобой в сопровождении. Прости. Сам знаешь, что в стране творится».
Да уж!, конечно знаю, когда в подразделение только вступил – уже вовсю творилось, три года и "отслужил" всего. Новый правитель Всея Рэсэфэсэрии, последователь говоруна "Красную Империю Зла" развалившего, самопровозглашённый "любитель" авиаколёса обоссывать, как только их подразделением заинтересовался:
«А это ещё чего такое?! Кому подчиняется?! В смысле всегда напрямую генсеку?! Как такое возможно, чтобы минуя: и председателя комитета, и министра обороны?!»
Так сразу же всё подразделение "самораспустилось" и все "служащие" в "подпол нырнули" глубоко-глубоко.
§ 2.
А потом началось! Вся "Страна Могучая", кто во что горазд. Кругом!, на ровном месте!, "князья, графья и бароны" понавыпучивались. Ну и ты не удержавшись, алгоритм добычи золотишка знающий, набил себе "кубышку"…, да не одну. Только в отличие от выпучевше-оттопырившихся, на виду скачущих и друг дружку то и дело "в расход пускающих", ты – как и сотоварищи твои по службе – всё по-тихому, без шума и пыли. А потом по всему свету накуролесивший и много чего повидавший и "попробовавший", в разговоре с уважаемым человеком на его поместье рядом с Рио, сразу по окончании карнавала ежегодного, на который он тебя пригласил:
«Oh, Andre, Andre. Crees que lo peor es que no hay nada que dejar para los descendientes? Terrible cuando no tienes a nadie. Y el dinero que ganaste será de otra persona(исп.)».
«Да не вопрос, Антонио! Щас мы это дело под Алгоритм подгоним и всё у нас тип-топ будет!»
«No hay, Andre. Al actuar sobre el algoritmo, obtendrá una prostituta. Usted tendrá un buen sexo. Ella va a dar a luz a los niños. Pero no tendrás Amor(исп.)…»
Раздосадованный, ты с ним заспорил, затараторил на испанском. Да как так то?! Почему вдруг ни Женой она мне не станет, ни Любви у неё ко мне, а у меня к ней?! Всё в этом мире подчиняется Алгоритму! До сих пор в моей жизни всегда так было! Даже вот этот язык на котором с вами сейчас, с лёгкостью освоил благодаря "собственноручно" сделанной программе на основе Алгоритма опять же, после английского и французского, а после этого ещё и немецкий, и итальянский, а потом надоело. Другой "игрушкой" увлёкся…
Перебил тебя:
«No, no… La gente no es juguetes… El amor no es un juguete(исп.)».
Ну, ты то конечно "сам с усам", тоже умный, посмотрим ещё получится или нет. Цыплят по осени считают.
§ 3.
Вот в прошлом году по осени с Наташей "урожай", то ли цыплят, то ли "утят гадких", и подсчитали. Задуманный как романтический вечер, десятилетний юбилей бракосочетания, закончился яростной, "кровопролитной" схваткой. Всякое бывало, но чтоб такая дикая истерика, и у тебя, и у неё?!… Почему?! Ведь с самого начала так всё хорошо было! И ухаживал красиво, и родители её к тебе благосклонно, и возраст для начала совместной жизни вроде у обоих…, оба и "нагулявшиеся", и опытные "по жизни", и знающие каждый – что кому надо. И подруги ей:
«Ну, Натаха, дождалась ты всё-таки своего принца! Вот уж повезло так повезло! Не зря так долго искала!» Это, Наташа тебе в первые, "медовые" годы. И доченьки ваши обе, друг за дружкой, первая почти через два года, Наташа уже серьёзно так "потрухивать" стала, а вдруг совсем не сможет после абортов в развесёлом девичестве понаделанных. Но обошлось, обошлось… Бог миловал. Хотя с другой стороны… Ведь сейчас сердце кажется вот-вот остановится, как подумаешь о том что оставляешь их…, и навсегда… Потому что невыносимо. Сил уже нет никаких. Да и живут они последние три года, всё больше и больше у бабушки с дедушкой, чтобы ваш дикой ор не слушать. А из-за чего каждый раз не понятно. Деньги?! Так их всегда мало, сколько б ни было. И на сторону не "гуляете", ни ты, ни она… Ну, если только мысленно, а если в реальности сразу б всё обо всём узнал, как-никак Зам. Генерального в самой крупной охранной компании Центра. И в быту вроде бы всё хорошо и в постели… Так почему же скандалы с каждым разом по нарастающей?, и обиды всё возрастающие?, и отчуждение, пропасть всё шире и шире?! Вот и сейчас она стоит вся скукожившись, съёжившись, молча в окно, по которому ветер то дождём, то мокрым снегом шлёпает, вздрагивая всем телом как от озноба. И не жалко тебе её, ну вот нисколько…, и себя тоже уже не жалко…, и даже обиды нет. Так пустота какая-то. Как будто сидишь безногий в инвалидном кресле, а ноги твои, от тебя отрезанные сами по себе, отдельно стоят…, живые…, и к культяпкам твоим "не хотят" назад приживиться, совсем не хотят. Вот тебе и Алгоритм всегда срабатывающий! Не сработал, хоть и все "данные" верно определены и введены, и "программа" действий верно расписана. Подойти обнять?, попробовать ещё раз примириться? Нет!, не хочется!, совсем не хочется. И так уже последние полгода еле-еле, через силу оба. Ты уж прости, Наташа, но я уеду… Не знаю пока на сколько… "Без содержания" оформлю. Ты не переживай, вы с девочками финансово не пострадаете. Каждый месяц столько же, как всегда. И её сухой, безжизненный голос в ответ:
«Да я и не переживаю…, за деньги в смысле… У меня их и "своих" хватает». И верно, "дорогая", бабосы ты косить умеешь.
«И ты меня прости, Андрюша, что-то всё у нас как-то не так пошло, не как у людей, а вроде бы должно было хорошо…, и никак…, ничего не получается… Как секс "на сухую", без смазки, вроде бы удовольствие должно быть, а в остатке только боль и раздражение». Да уж… Умненькая ты, Наташа, что есть, то есть. Да ведь и ты не дурак, а всё равно вся семейная жизнь наперекосяк.
