Константин Томилов
Безымянные
Enter
Игумен укромно упрятанного среди заповедных лесов маленького монастыря Двух Безсеребренников, с утра, обеспокоенно, то и дело подходил в воротам и вглядывался вдаль, вдоль раскисшей от осенних дождей дороги. Немногочисленная братия недоумённо переглядывалась между собой и, на безмолвные вопросы друг другу, пожимала плечами. Паломник прибыл уже в сумерках. Устало, тяжело переставляя смертельно утомлённые ноги, добрёл до стоящего в воротах серо-седого, как подтаявший весенний снег, старца и понуро ткнулся головой ему в грудь:
– Благословите, батюшка.
– Бог благословит, – сдавленно, еле вдыхая и выдыхая, проговорил игумен и поцеловал коротко стриженную голову, – а я тебя с утра жду. Ещё ночью, под утро, сердце разболелось. Ну думаю, скоро "приползёт".
– Грязь, дождь идёт и идёт, еле дошёл, – виновато вздохнул отчаянный путник.
– Дай я хоть взгляну на тебя, – чуть отстранил от себя почти столетний старик ещё довольно крепкого пятидесяти пятилетнего мужика, – ох! Господи! Какой же ты побитый! Живого места на тебе нет!
– Да вот так получилось, – как бы виновато, отвёл переполненный неземной печалью взгляд паломник, – недавнее ДЕЛО нелегкое оказалось.
– Надолго? – с горьким вздохом спросил игумен, – или только "раны зализать" и опять ТУДА ЖЕ?
– Не знаю, как Бог даст, – пожал плечами паломник.
– Хоть бы месячишко побыл бы со мной, порадовал старика, а то ведь не сегодня, завтра мне ДОМОЙ…
– Да я бы рад, – снова виновато пожал плечами мужчина, – да только ДЕЛ невпроворот…
– Знаю! Знаю! – как-то почти обиженно вскрикнул игумен, – скажи ещё что я втравил тебя в ЭТО, а сам…
– Ничего я такого не говорю, – растерянно заулыбался паломник, – даже и не думал об этом.
– Ты не говоришь, а я говорю, – судорожно сглотнул отстранившийся от ДЕЛА Наставник, – и думаю постоянно…, чувствую себя как дезертир прямо…, ну ладно, пойдём располагаться, я тебе келью рядом со мной приготовил. И занятие тебе есть. Дрова вон, – кивнул в сторону кучи брёвен, – попилить и поколоть, а то мы что-то всё лето никак и никак…, зима уж на носу…
(Неделю спустя)
– Отче! Отче! – диким шёпотом прошипел в спину бредущего по коридору игумена молоденький парнишка, единственный послушник монастыря, – простите Христа ради! Тут такое!
– Что случилось? – встревоженно обернулся старик.
– Случайно я! Честное слово – случайно! Из кухни я шёл и в окно выглянул там, ну там, – махнул куда-то себе за спину, – а там этот, ну который неделю назад пришёл, трудник, которого вы на дрова поставили. Сидит и как-то странно на кучу наколотых им дров смотрит и я прям оцепенел. Стою и уйти не могу! А потом смотрю, сзади к нему Красуля подходит и плечо ему сначала, куртку, а потом шею и ухо как давай лизать! А он, даже не удивившись, башку еёшнюю к себе притянул и на плечо положил. Щекой к ней прижался и гладит. И как будто говорит с ней. А она вся прям млеет! Глаза закрыла и ноги передние у неё дрожат мелко, мелко, – довершил рассказ уже у того самого окна, почему-то на цыпочках семеня за торопливо идущим впереди игуменом.
– Чудо то какое! – восхищённо вздохнул глядя в сырое мутноватое стекло на сидящего с закрытыми глазами, поглаживающего прижавшуюся к нему молоденькую олениху, Ночного Охотника, – как так то?! Красуля она ж такая пугливая, никого к себе даже близко! Яшка её тот хоть издали печеньки с руки, а эта никогда, только с земли, если бросишь ей…, а тут сама, сразу…
– Батюшка, а батюшка! – спустя несколько минут подёргал послушник за рукав почти прижавшегося лицом к стеклу игумена, – а давайте уговорим его подольше у нас пожить?
– Ага! – повернул к нему мокрое от слёз лицо старец, – уговоришь ты его пожалуй! Всё, отгостился он у нас, Гость Дорогой…
