Константин Сергеевич Аксаков
Три критические статьи г-на Имрек
Вот еще:
«Очевидно, что народность должна была отказаться от многих из своих притязаний в искусстве, развившемся под влиянием этих новых начал. Она не может уже исключительно наполнять собою содержания произведений, как это было у греков, ни служить единственным источником вдохновения для художника»
(стр. 497).
Хотя, конечно, есть разница очень понятная, естественная и разумная между стихиями искусства; но искусство всегда и на Востоке и в Греции имело своим содержанием общее, человеческое. Маленький великий человек опять ошибся.
О мелких стихотворениях Тургенева, Майкова, Некрасова и Соллогуба говорить не стоит[30].
В заключении помещена статья о русской литературе г. Белинского[31].
Г. Белинский в статье, в которой в сотый раз повторяется повторявшееся прежде в «О<течественных> З<аписках>», открывает, между прочим, новости, конечно, известные ему одному, ибо они неизвестны истории, именно:
«Реформа Петра Великого не уничтожила, не разрушила стен, отделявших в старом обществе один класс от другого, но она подкопалась под основание этих стен, и если не повалила, то наклонила их набок»
(стр. 519).
Это точно новость! На деле это совершенно наоборот. Петр не только не пошатнул стены между сословиями, но он-то и построил их. В старину до Петра Великого их вовсе не было. Для этого следует заглянуть не в «Историю» Карамзина[32] только, а в летописи и грамоты, в акты исторические, которых вышло и продолжает выходить множество. Можно бы заглянуть и в иностранные сочинения о России, в «Дневник» Маскевича[33] напр<имер>, и т<ак> д<алее>. Но, видно, санктпетербургские литераторы плохо знают русскую историю; да и когда им; они хлопочут о дородстве журналов и сборников. Во всяком случае, г. Белинский обнаружил такими словами свое собственное невежество.
Интересно также в статье г. Белинского название Ломоносова – мещанином, а он был рыбак, крестьянин. Кто этого не знает? Но, вероятно, г. Белинскому захотелось хотя сколько-нибудь повысить его. Его крестьянство, может быть, казалось ему слишком уже низким сословием для литератора.
Но тут есть вещи истинно дельные, именно: г. Белинский говорит о необходимости национальности в поэте, об успехе Гоголя в Европе (которым опровергнуты «О<течественные> З<аписки>», ибо они говорили прежде, что Гоголь европейского интереса не имеет). Справедливы также следующие строки, противоречащие тоже «О<течественным> З<апискам>»:
«В будущем мы, кроме победоносного русского меча, положим на весы европейской жизни еще и русскую мысль…»
(стр. 556).
Но остальное, как сказали мы, есть болтовня, повторение столько раз повторявшейся болтовни о русской литературе, болтовни, которую встречали мы в «Отечественных Записках».
