Константин Сергеевич Аксаков
Об основных началах русской истории
Иоанн IV вследствие личной подозрительности своей, неоправданной нисколько во все долгое его царствование, вдруг вздумал оторвать дело государево от дела земского, и поэтому вдруг установил опричнину (от слова опричь, так же как и кромешник от слова кроме), и разделил Россию на опричнину и земщину. Начались преследования народа, но народ и здесь не изменил власти, им призванной. Опричнина длилась семь лет, и потом была уничтожена самим Иоанном, вероятно увидавшим ее ненужность и испытавшим неизменность народа. Государево и земское дело вновь соединились при царе Федоре и далее; но наступили смуты. Явился Лжедмитрий; народ принял его за истинного и законного наследника и перешел к нему; но русская земля была жестоко разуверена в своем обмане. Шуйский, не избранный, явился сам на престоле. Возник новый Лжедмитрий; Шуйский был сведен с престола. Начались страшные смуты. Наконец земля вооружилась, и, как прежде варягов, выслала из Москвы врагов своих и освободилась. Народ русский находился в том же положении, в каком при начале своей истории, и то же явление повторилось. Земля была одна, победившая врагов своих; раздался общий голос: мы безгосударственны, и вновь была призвана правительственная власть, та же монархическая власть, которая постоянно правила Россией. Великий собор народный избрал на царский престол России Михаила Федоровича Романова, и, разумеется, без всяких гарантий вручил вновь монарху с прежней доверенностью судьбу свою.
Во все время русской истории народ русский не изменил правительству, не изменил монархии. Если и были смуты, то они состояли в вопросе о личной законности государя: о Борисе, Лжедмитрий и Шуйском. Но никогда не раздавался голос в народе: не надо нам монархии, не надо нам самодержавия, не надо царя. Напротив, в 1612 году, одолев врагов своих и будучи без государя, вновь громко и единогласно призвал народ царя.
Любопытно, хотя вкратце, взглянуть на этот быт, на эти незыблемые, неизменные отношения между властью и народом, отношения свободные, разумные, не рабские, и потому обеспеченные от всякой революции.
