Константин Перейро
Бусо

***

Хидеаки брёл по берегу, высматривая, чем на этот раз поделились с ним морские духи. Если для рыбаков и мореходов шторма являлись проклятием, то для молодого человека такие дни были праздником. Прибоем всегда выбрасывало что-нибудь ценное, будь то обломки корабля, ящики с товарами, обрывки сетей, дохлая, но не успевшая испортиться рыба, крабы или моллюски. Вот и сейчас он увидел подозрительно большую кипу водорослей, которая, вероятно, скрывала что-то полезное. Парень заковылял к куче, припадая на левую ногу. Ещё ребёнком он сломал её, играя на скользких камнях, лодыжка срослась неправильно, и с тех пор Хидеаки стал калекой, непригодным к выходу в море. Вскоре после этого заболела и умерла его мать. А когда он вырос, отец с дядей утонули в бурю, и юноша остался круглым сиротой. Сбор выброшенного волнами на берег стал его единственным источником дохода.

Уже на подходе Хидеаки понял, что сейчас увидит – не в первый раз натыкался на утопленников. Тяжело вздохнув, он всё же добрался до кучи морской капусты, в которой запутался труп, и ткнул его палкой. Удивительно, но мертвец пошевелился! Не веря своим глазам, молодой человек перевернул на спину практически обнажённое тело и тут же отшатнулся – утопленник явно был из намбандзинов, высокий, на голову выше любого японца, с густой чёрной бородой, в которой торчал всякий мусор, с крупным носом и вытянутым подбородком. В том, что это труп, калека теперь не сомневался – тело незнакомца сильно побило о камни, тут и там на коже тошнотворно-белёсого цвета виднелись порезы, из которых не вытекло ни капли крови. Скорее всего, несчастный умер от голода – Хидеаки никогда не видел столь исхудавшего тела, – а потом его выбросили за борт с какого-нибудь корабля иноземцев. Волны прибоя пошевелили мертвеца, а он-то, дурачок, испугался… И тут утопленник открыл глаза.

От неожиданности парнишка отпрянул и шлёпнулся пятой точкой на мокрый песок. Бородач медленно принял сидячее положение и повернул к Хидеаки голову. Юноша достаточно повидал смертей в своей жизни, смертей самых разных существ, в том числе и людей. Такие глаза он видел у дохлой рыбы, с той лишь разницей, что взгляд этого намбандзина горел неимоверной злобой. Заскулив, Хидеаки по-крабьи засеменил прочь, быстро перебирая руками и отталкиваясь босыми ногами от прибрежного песка. Варвар попытался встать, но путы из водорослей не пускали, и он неуклюже завалился набок. Пользуясь моментом, калека поднялся и отбежал шагов на двадцать. Нога тут же заныла, и он вспомнил, что палка-клюка осталась рядом с живым утопленником.

– Ты кто такой? – крикнул молодой человек, даже не задумываясь, что иноземец, скорее всего, не знает японского языка.

– Эй, ты там живой? – задал он новый вопрос, не получив ответа на предыдущий.

Утопленник вяло копошился, издавая хрипы, даже отдалённо не напоминающие человеческую речь. Похоже, сил у него совсем не осталось, раз он даже не смог подняться. Хидеаки немного осмелел и, приблизившись, схватил свою клюку. Теперь парнишка почувствовал себя более уверенно.

– Ты можешь говорить? – спросил он, но страшный незнакомец упорно молчал, неуклюже елозя в куче водорослей.

Калека приблизился ещё на шаг и ткнул его палкой. Варвар слегка оживился и попытался встать, но упал лицом в воду. Юноша вытаращил глаза, потому что человек не делал никаких попыток поднять голову, словно не боялся захлебнуться. В порыве жалости он снова схватил его за плечо и развернул на спину. Вместо благодарности намбандзин злобно уставился на него своими мутными нечеловеческими глазами, затем разинул рот и защёлкал челюстями. Его левая рука дёрнулась сильнее, путы лопнули, и он попытался схватить Хидеаки за ногу, промахнувшись на какой-то сун¹³. Калека отпрыгнул и болезненно сморщился – такие упражнения ему были противопоказаны. И тут же забыл о боли, потому что из моря, появилась голова ещё одного намбандзина. Черноволосый бородач вырастал из воды, словно каппа¹⁴, вот уже появились голые белёсые плечи, и хромец, сбросив оцепенение, заковылял прочь со всей возможной скоростью. А из моря появлялись новые и новые головы.

Глава 2

Господин Симода Макото пребывал в скверном расположении духа. Мало им этого дурацкого мятежа у соседей, так принесли же боги ещё и чужеземный корабль. И именно в их провинцию! Симода-сан страдал язвой желудка, и болезнь перешла в ту стадию, когда лекарства уже мало помогали. Как это обычно бывало, чем больше он нервничал, тем хуже вела себя язва, а чем хуже ему становилась, тем больше он нервничал. Так ещё предстояло плыть на судне, что было для него пыткой даже в безветренную погоду – живя у моря, сановник так и не научился справляться с «морской болезнью». Дурачьё рыбаки, обнаружившие странный корабль и даже не сумевшие его опознать, уже ждали на берегу, а неподалёку слегка покачивалась на волнах их жалкая посудина. В другое время для осмотра вполне хватило бы портовых чиновников, но из-за бунта христиан любым известиям о европейцах уделялось особое внимание. Пришлось лично тащиться. Симоду на руках перенесли в лодку, чтобы он не замочил шёлковые хакама¹⁵, один из сопровождавших его самураев, недовольно морщась, подвернул края своих штанин под пояс-оби, снял сандалии и преодолел эти несколько шагов вброд. Второй самурай остался на берегу с лошадьми. Гребцы, молодые загорелые парни, налегли на вёсла, и лодка помчалась в сторону судна.

– Симода-сама¹⁶, смотрите, – окликнул чиновника самурай, пристроившийся на корме.

По берегу скакал на лошади какой-то человек, крича во всё горло и размахивая руками.

– Что там ещё? – скривился Симода и со вздохом приказал: – Поворачивайте, узнаем, что нужно этому болвану.

Всадник, бедно одетый хромой юноша, слез с коня, да так неловко, что свалился на поросший чахлой травой песок. Рассыпаясь в извинениях, он простёрся перед чиновником.

– Перед тобой господин Симода, наместник господина Куроды в Фукуме. Кто ты такой и что тебе нужно? – произнёс один из самураев, бесстрастно глядя на согбенную спину оборванца.

– Меня зовут Хидеаки, господин! Я из деревни Сироиси, это почти в одном ри¹⁷, на север отсюда.

– Что тебе нужно? – прорычал самурай. – Ты понимаешь, что отвлекаешь Симоду-сама от важного дела?

– Простите господин, – затрясся человек. – Но они… они всех убили-и!

И он громко зарыдал.

– Прекрати выть, словно баба, и отвечай – кто и кого убил? – разозлился Симода.

– Намбандзины, господин! Чужеземцы вышли из моря и убили всех в нашей деревне! Всех – мужчин, женщин, детей, даже лошадей и свиней! А потом они их съели!

И оборванец снова заплакал.

Чиновник и самураи переглянулись. Варвары напали на деревню? Возможно ли это?

– Если ты не прекратишь выть, я велю зарубить тебя! – рассвирепел Симода.

– Простите, господин! – Хидеаки сумел взять себя в руки.

– Теперь отвечай по порядку. На твою деревню напали? – спросил наместник, чувствуя, как внутри него распространяется жжение – треклятая язва тут же отреагировала на всплеск эмоций.

– Да, господин, – кивнул паренёк.

– Кто?

– Каппа, господин. Каппа в облике южных варваров вышли из моря и всех убили, – хромец снова готов был зарыдать.

– Какие ещё водяные, болван? – господин Симода стремительно терял остатки терпения. – Это были люди или кто?

– Нет, господин, это были каппа, – настаивал на своём юноша. – Похожие на намбандзинов, они вышли из моря, но я сумел спрятаться в скалах. А когда пришёл в деревню, там уже все были мертвы. И они их ели, господин! Я сам видел, клянусь вам! И некоторые жители стали такими же демонами. Я поймал лошадь, которая, видимо, вырвалась от них, и поскакал в город, но по пути увидел вас.

– Что за чушь ты несёшь? – всё также раздражённо отреагировал чиновник, но гнев уже уступал место сомнению.

В любое другое время он не поверил бы ни единому слову этого малодушного идиота, но в совокупности с известием о загадочном корабле, даже такой бред по меньшей мере заслуживал внимания.

– Ты понимаешь, что если лжёшь, то тебя ждёт смерть? – строго спросил он Хидеаки.

– Понимаю, господин, но клянусь вам, что говорю чистую правду!

– Такахаси, – обратился Симода к самураю, ожидавшему их с лошадьми, – езжай в эту деревню и разведай, что там и как.

– Слушаюсь, Симода-сама, – кивнул воин. И тут же обратился с просьбой: – Позвольте расспросить рыбака, господин?

– Конечно, – тут же разрешил наместник.

– Эти каппа – ты можешь их описать? – спросил самурай у калеки.

– Они выглядят, как намбандзины, господин, – затараторил молодой человек, будто только и ждал этого вопроса. – Но не как португальцы, хотя и похожи на них. Высокие, все мужчины, бородатые и черноволосые. С виду совсем мёртвые и страшно худые, словно умерли от голода, а потом утонули. А глаза у них наполнены нечеловеческой злобой.

– Откуда ты знаешь, как выглядят их глаза? – нахмурился Такахаси.

Хидеаки рассказал про найденный на берегу оживший труп.

– Понятно. Ну а когти, клыки, отравленные жала?

Симода прекрасно понимал, что самурай не боится и не издевается над рыбаком, он просто собирает сведения о возможном противнике.

– Ничего этого нет, господин, – помотал головой паренёк.

– Так. А оружие, доспехи? – продолжил допрос самурай.

– Нет, господин, я ничего такого не заметил. Только рваная одежда, а большинство вообще голые.

– Как же они убили жителей твоей деревни? – с подозрением спросил Такахаси.

– Этого я не видел, господин. Простите меня, я очень испугался, ведь я калека, бегать совсем не могу, едва сумел залезть на скалу и спрятаться, – молодой человек снова затрясся, то ли от страха, то ли от переживаний.

– Тогда с чего ты взял, что это именно намбандзины? Может, на деревню напали вако¹⁸?

– Нет, господин, там были только водяные и наши жители, те, кто превратился в демонов. И они пожирали тела других! – лицо парнишки скривилось от едва сдерживаемых рыданий.

Чиновник и самураи снова переглянулись.

– Почему ты решил, что твои односельчане превратились в демонов? Они что, все стали бородатыми варварами? – спросил господин Симода.

– Нет, Симода-сама. Но они двигались так же, и они… они тоже ели человечину! – шмыгая носом, пояснил калека.

– Что значит – двигались так же? Как? – Такахаси надоело вытягивать сведения, будто клещами, но он понимал, что от криков и угроз этот несчастный будет путаться ещё больше.

– Медленно, словно у них затекли ноги, – Хидеаки поднялся и изобразил походку оживших трупов.

– Как же они сумели всех убить? – с сомнением пробормотал второй самурай. – Двигаются медленно, оружия нет… Ты сам говоришь, что сумел удрать от них, несмотря на хромоту.

Симода сурово свёл брови к переносице, и рыбак снова бухнулся на колени.

– Клянусь именами Будды и богини Аматэрасу¹⁹ – я говорю правду, господин! Это же демоны, наверняка у них есть какое-то волшебство.

– Ясно, – вздохнул Такахаси, поняв, что большего от хромца не добиться. – Можешь хотя бы сказать, сколько там этих каппа-намбандзинов?

– Д-да, – закивал Хидеаки. – Не меньше двух десятков вышло из моря, господин. А в деревне жило сорок три человека, не считая детей. Не знаю, сколько обратилось.

– Угу, значит, будем считать двадцать варваров и сорок три взрослых японца. Хорошо! – самурай повернулся к наместнику: – Господин, я узнал что хотел, и могу выдвигаться.

– Скачи, – дал тот добро. – Разведай всё, но не вступай в бой без необходимости. Затем возвращайся и жди нас тут.

– Слушаюсь, Симода-сама, – Такахаси отвесил поклон и вскочил в седло.

– А ты, – чиновник так зыркнул на Хидеаки, что у того затряслись поджилки, – останешься здесь до нашего прибытия и будешь сторожить лошадей.

– Конечно, господин, – припал хромец лбом к земле.

Когда Симода и сопровождавший его самурай по имени Като Масасигэ пересели наконец на рыбацкое судёнышко, язва у него разыгралась уже не на шутку. Изо всех сил сохраняя скучающе-бесстрастное выражение лица, чиновник пристроился на носу посудины и посмотрел в указанном рыбаком направлении через подзорную трубу. Увиденное его по-настоящему впечатлило. Судно и впрямь не было похоже ни на один известный ему корабль. Хотя Симода ненавидел море, живя в прибрежной провинции и находясь на столь ответственном посту, он прекрасно разбирался во всех типах судов и практически все из них видел вживую. Поэтому со всей ответственностью мог заявить – такой корабль никогда не приставал к берегам Японии.

Вблизи судно выглядело ещё более внушительно. Это была гребная галера, но огромных размеров и вдобавок несла на себе полноценное парусное оснащение. Корпус корабля изрядно пострадал от шторма, одна мачта висела на такелаже, в пробоину по правому борту свободно заходила морская вода. Лодка рыбаков обогнула судно со стороны носа, и поскольку стоял штиль, им удалось пробраться через торчащие клыки рифа, так что вскоре наместник имел полное представление о размерах и состоянии загадочного корабля. Со стороны кормы галеры свешивалась какая-то верёвка, и чиновник спросил у самурая, сможет ли он подняться по ней на борт. Тот молча кивнул, снял накидку-хаори, вынул из-за пояса длинный меч и положил его поверх одеяния. Затем высоко подвернул штанины, заткнув их за пояс, снял сандалии, подпрыгнул и, упираясь босыми ногами в дерево обшивки и перебирая руками, мгновенно оказался наверху.

Перепрыгнув через планширь, Като положил ладонь на рукоять кодати²⁰, который он оставил при себе, и быстро огляделся. Поскольку непосредственной опасности не наблюдалось, меч пока покоился в ножнах. На накренившейся палубе царил полнейший хаос: обломки мачты повисли на перепутанном такелаже, повсюду лежали кучи водорослей, занесённых сюда штормом. Но нигде не было видно ни единого движения. Воин осторожно двинулся вперёд, стараясь не наступать на скользкую морскую растительность. Обойдя палубную надстройку слева и добравшись до входа, он осторожно заглянул внутрь, попутно отметив, что дверь разбита в щепки каким-то очень тяжёлым предметом. Проведя пальцем по глубокой царапине на косяке, он удивлённо покачал головой – определить с первого взгляда орудие, которым она была нанесена, не получалось. В каюте также был страшный бардак, разве что морской капусты сюда почти не забросило. Ни живых, ни мёртвых людей тут не обнаружилось, хотя Като показалось, что сквозь солёные ароматы моря пробивается слабый запашок мертвечины. Но это могла быть дохлая рыба, разложившаяся где-нибудь в углу. Детальный осмотр можно было отложить на потом, сейчас же надлежало обследовать корабль на предмет возможных выживших.

Осторожно перешагивая через осклизлые груды и перепутанный такелаж, самурай достиг трапа, ведущего на нижнюю палубу. Прислушавшись и не уловив никаких звуков, кроме отдалённого плеска воды, он нырнул в полумрак. Это явно была военная галера, поскольку он попал на орудийную палубу. Правда, большинство пушек сорвало со своих креплений и, судя по всему, выбросило за борт через парочку здоровенных пробоин. Уцелело всего четыре орудия, которые качкой загнало в один из углов. Масасигэ с уважением погладил ладонью массивный ствол балобана²¹ – ценная находка, не чета китайским или корейским бронзовым болванкам, которые того и гляди взорвутся при выстреле. Кроме четырёх пушек, мелкого хлама и неизменных водорослей на этой палубе больше ничего не было, и Като, оскальзываясь на треклятой морской капусте и чертыхаясь под нос, добрался до трапа, ведущего ниже. Там уже царила темень, поэтому он надолго замер, прислушиваясь. Вскоре ему показалось, что в плеске воды наблюдается какой-то диссонанс. Спустившись на пару ступеней, он снова застыл, прекратив даже дышать. Сомнений не оставалось – там, во тьме, находилось живое существо. Оно шлёпало чем-то по воде, и то ли шипело, то ли хрипело, во всяком случае, издавало какие-то звуки.

Глаза его к этому моменту приспособились ко мраку, который слегка рассеивался у входа светом, проникавшим с верхней палубы. Стали заметны скамьи для гребцов и обломки вёсел, с которых свешивались цепи и кандалы. Как это было принято у варваров, они сидели спиной к носу судна и тянули вёсла на себя, тогда как в Японии гребцы всегда смотрели вперёд и толкали весло. В оковах же не было ничего удивительного – на таких судах всегда использовали труд преступников или рабов. Хотя шторм хорошо промыл помещение, здесь всё равно чувствовался запах немытых тел и экскрементов, впитавшийся в дерево. Самурай наклонился и потрогал кандалы, вновь удивлённо покачав головой – замки заперты. Как же гребцам удалось выбраться? А если они погибли в цепях, то где тела? Воин долго вглядывался в направлении подозрительных звуков и, наконец, разглядел светлое пятно, которое могло быть человеческим лицом.

– Эй! Назови своё имя! – крикнул Като, не слишком, впрочем, надеясь на ответ.

Однако неизвестный явно его услышал, потому что сильнее замолотил по воде и громче зашипел. Самурай осмотрелся и заметил короткий факел, торчащий из зажима на столбе, но тот оказался сильно отсыревшим. Тогда он выбрался наверх, заодно с удовольствием вдохнув свежего воздуха, и вернулся в кормовую надстройку. Здесь ему повезло – нашлась парочка более-менее сухих факелов, один из которых он запалил с помощью огнива. Спустя несколько минут Като в глубокой задумчивости поднялся обратно и перевесился через планширь.

– Симода-сама, не знаю, водяной ли тот, кто сидит в трюме, но выглядит точь-в-точь как описал нам калека, – доложил он чиновнику. – Если это и человек, то очень худой, и у него сломаны рука и нога. Он ничего не говорит, только шипит и хрипит постоянно. И ещё его кто-то сильно покусал. Выбраться он не может, потому что прикован к веслу.

О том, что у существа взгляд снулой рыбы, при этом пробирающий до костей, Като решил не говорить, поскольку это были уже чистой воды эмоции.

– Нужно взять этого варвара в плен и допросить, – принял решение Симода.

– Мне понадобится помощь, пусть ко мне поднимется один из рыбаков, – попросил самурай.

Симода сделал рукой повелительный жест, и один из юношей прошёл на нос лодки. На лицо его отца набежала тень, но он, разумеется, не посмел возразить.

Поднявшись на галеру и обыскав каюту, разведчики нашли странно выглядевший топор, отрезали несколько верёвок и, запалив ещё один факел, спустились в трюм. Разглядев то, что им предстояло пленить, рыбак с тоской уставился на Като. Перед ними сидел страшно худой мужчина, заросший копной нечёсаных волос и такой же бородой. Его левая рука, сломанная чуть ниже локтя так, что торчали кости, была прикована к обломку огромного весла, рассчитанного на троих. Правую кисть ему удалось высвободить из кандалов, ободрав практически всю плоть. Вода в этом месте доходила сидящему человеку до пояса, и когда японцы приблизились, он попытался встать, но его левая нога, тоже сломанная, не позволила принять вертикальное положение. Так что он снова плюхнулся на лавку, где, вероятно, провёл не один месяц своей жизни. Поразительно, что, несмотря на ужасные раны и жуткую худобу, мужчина, как заведённый, поднимался, чтобы в следующую секунду упасть обратно на лавку. Он не произнёс ни слова, лишь громко шипел да тянул к людям искусанную правую руку. Но испугало молодого человека даже не это, а взгляд несчастного. Мутные, словно подёрнутые плёнкой глаза горели неукротимой злобой, злобой нежити на живых людей.

Однако на самурая эта картина, судя по всему, не произвела никакого впечатления. Обойдя варвара сзади, Като накинул на него петлю и потянул, прижав руки к телу, а затем быстро обмотал несколько раз, зафиксировав путы. Страшный человек не сопротивлялся, но сделал в сторону своего пленителя пару рывков, при этом громко клацая обломками зубов, словно хотел того укусить.

– Принеси мне верёвку потолще, – велел Масасигэ рыбаку, намереваясь сделать из неё кляп. Не хватало ещё подцепить какую-нибудь иноземную заразу.

Парень развернулся к выходу, но в следующий миг запнулся за что-то в воде и неловко повис на обломке весла. Иноземец неожиданно резво дёрнулся всем телом и упал на рыбака сверху. Всё произошло настолько быстро, что Като не сумел его удержать. Юноша завопил от боли, потому что намбандзин вцепился ему зубами в плечо. Като сильно рубанул варвара ребром ладони по основанию черепа, после чего рывком стащил с незадачливого помощника. Вообще-то, таким ударом можно было вырубить крепкого мужчину, не то что истощённого доходягу, но тот, к удивлению самурая, даже не вздрогнул. Зато ему удалось вырвать из плеча молодого человека кусок кожи, который он принялся жевать вместе с тканью рубахи. Стало понятно, что перед ними безумец. Бедолага просто свихнулся от голода! Волна омерзения накатила на самурая от вида челюстей, пережёвывающих человеческую плоть, и он изо всех сил двинул сумасшедшего кулаком в подбородок. Тот рухнул на весло, к которому был прикован, а затем свалился в воду, где и застыл без движения. Самурай приподнял лёгкое, несмотря на рост, тело, приложил два пальца к яремной вене, затем с досадой швырнул обратно. На виске варвара появилась свежая рана – он ударился о торчащий из обломка крепёжный болт кандалов. И теперь однозначно подох.

– Что случилось? – недовольно спросил господин Симода, сразу распознав выражение лица самурая, когда тот вновь появился на корме.

– Намбандзин напал на рыбака и укусил его, господин. Я ударил варвара, он упал головой на железный болт. Рана оказалась смертельной. Это моя вина, – коротко доложил Като.

На самом деле всё было очень скверно – он провалил простое задание, и господину Симоде, вероятно, придётся приказать ему совершить сэппуку²². В присутствии простолюдинов он, разумеется, делать это не станет, зато, когда они вернутся в замок…

– Я приму решение позже. Тащите эту кучу дерьма сюда, загрузим его в лодку, – указал наместник на болтавшуюся за кормой рыбацкого кораблика шлюпку.

Пока шла погрузка, господин Симода взял себя в руки, и со смесью любопытства и отвращения присмотрелся к трупу варвара. Воистину, таких людей тут ещё не бывало, хотя некоторые моряки-португальцы выглядели ещё более омерзительно. И всё же тот факт, что неизвестный с такими травмами был до недавнего времени жив, удивлял сам по себе. В том, что это человек, а никакой не каппа, Симода даже не сомневался – ни одного демона невозможно убить ударом кулака по башке. Во всяком случае, чиновник об этом никогда не слыхал. Многое о загадочном судне должны были поведать найденные вещи, но этим он займётся позже, на суше. Мертвец был полностью обнажён и Симода невольно обратил внимание, что у того обрезана крайняя плоть. Выходит – это мусульманин или иудей? Ещё одна загадка.

Хару заохал, увидев, что случилось с сыном, но тот заверил, что беспокоиться не о чем и, промыв рану морской водой, перевязал свежей тряпицей. Лишь когда пришло время снова бросить якорь, отец обратил внимание, что парнишка бледен и весь покрылся испариной.

– Что с тобой, сынок? Ты заболел? – озабоченно спросил он.

– Всё хорошо, чичи²³, – вымученно улыбнулся юноша. – Я в порядке, не волнуйся.

И тут же мешком осел на палубу.

– Монтаро! – вскричал рыбак и бросился к нему. С другой стороны того уже поднимал за плечи старший брат.

– Всё хорошо, всё хорошо, – бормотал молодой человек неестественно бледными губами.

Отец тронул его лоб и поразился, насколько он был горячим, при этом юношу трясло, словно в лихорадке. Парнишку отнесли в тень и дали попить, после чего Харукадзу спустился в шлюпку.

– Пошевеливайся! – приказал господин Симода старшему рыбаку.

Его немного встревожило, что парнишка внезапно захворал и он хотел как можно быстрее покинуть рыбацкую посудину. Но для этого сначала надо было доставить на берег труп варвара и вещи, взятые с корабля.

Хару ухватился за канат, чтобы спуститься вслед за старшим сыном, но напоследок оглянулся и вдруг увидел, что больной юноша выходит из-за палубной надстройки.

– Монтаро, сынок, зачем ты встал? Тебе нужно полежать! – заквохтал его отец, словно наседка.

Парень вытянул руки и, спотыкаясь, бросился к родителю. В этот момент Като увидел его глаза, но было уже поздно – Хару издал душераздирающий вопль и изо всех сил попытался оттолкнуть от себя сына, вцепившегося ему зубами в шею. Брызнула кровь, юноша отпрянул, вырвав у отца из горла здоровенный кусок, который тут же принялся жевать. Рыбак, не переставая вопить, зажал рану руками и завалился на спину.

Самурай действовал практически рефлекторно – меч с едва слышным шорохом выскользнул из ножен и взметнулся вверх, последовал молниеносный удар. Безупречно выполненный кэса-гири²⁴ располосовал тело парня от левой ключицы до правого бока. Долю секунды тело продолжало стоять, а затем бесформенной кучей свалилось на палубу, заливая её потоками крови. Вот только молодого рыбака это, похоже, не очень обескуражило. Во всяком случае он вытянул правую руку и, что самое ужасное, продолжал жевать кусок плоти собственного отца. Говорят, человек даже с отрубленной головой может сделать ещё пару шагов, но выжить после того, как твоё тело располовинят по диагонали?! О таком Като не слыхал ни в одной из баек, что ходили среди служивого люда. Однако он был хорошим самураем, не зря господин Симода его так ценил. Не раздумывая ни секунды, воин точным движением меча отделил голову от остатков тела. Рука перестала дёргаться, но рот… Рот у этого порождения Ёми²⁵ продолжал открываться, и ещё оно смотрело! Тем же мёртво-живым злобным взглядом, что и намбандзин на корабле. Ещё удар – и череп монстра треснул, словно гнилая дыня. Рот так и остался открытым, а вот взгляд нечеловеческих глаз, наконец, померк. Масасигэ медленно опустил поднятый для очередного удара меч, затем резким движением стряхнул кровь, вытер клинок об рубаху убитого и вложил в ножны.

Всё время, пока длилась эта сцена, господин Симода просто стоял, вытаращив глаза и положив ладони на рукоять катаны. Он даже не успел извлечь её из ножен. Из состояния ступора его вывел какой-то звук – это, дёрнувшись пару раз в судорогах, испустил дух несчастный отец убитого. Только теперь чиновнику стало понятно, что имел в виду калека, рассказывая, как жители деревушки превратились в демонов. А в том, что перед ним какая-то разновидность бакэмоно²⁶, сомнений не оставалось. В приступе безумия люди совершают куда более ужасные поступки, чем вцепиться в горло собственному папаше, но чтобы голова жила отделённой от тела – такое возможно только при вмешательстве потусторонних сил. Симоду внезапно охватил страх – ведь Като тоже побывал на проклятом судне, возможно, и в него вселился злой дух. А ну как он превратится в адское отродье, алчущее человеческой плоти?

– Като! – окликнул он самурая, на всякий случай надавив большим пальцем на цубу и слегка выдвинув катану. – Как ты себя чувствуешь?

Жест чиновника не остался для Масасигэ незамеченным, но он не подал вида и совершенно спокойно ответил:

– Всё в порядке, Симода-сама, я чувствую себя хорошо. Давайте посмотрим на другого паренька.

Наместник понял, что самурай его раскусил, и ему стало неловко из-за приступа малодушия. А, если точнее, что его малодушие так легко распознали.

– Что случилось, господин? – испуганно спросил второй юноша, едва увидел над бортом головы обоих дворян. – Я слышал, как кричал мой отец.

– На твоего брата сошло безумие, и он напал на отца. Теперь оба мертвы. Мне жаль, – без всяких экивоков объяснил Като.

Парень рухнул на банку²⁷ и, обхватив голову руками, завыл на одной ноте.

– Эй, Харукадзу, соберись, нам ещё нужна твоя помощь! – рявкнул на него самурай. – У тебя будет время оплакать своих близких.

Разумеется, оставаться на судёнышке было нельзя, поэтому Като помог наместнику перебраться в лодку, а потом спустился и сам. Шлюпка заметно просела, но духи воды оказались милостивы и не подняли волн. Самурай взялся за второе весло, и вскоре под днищем зашуршал прибрежный песок. Такахаси Юки уже ждал их, сидя в тени невысоких сосенок, калека прохлаждался неподалёку. Симода, понимая, что обратно его никто не понесёт, выбрался из лодки сам, а самураи перетащили труп и вещи на берег.

– Ты справишься там? – проявил Като немного участия к рыбаку, который с тоской глядел на болтающийся на якоре кораблик с останками его родных.

– Справлюсь, господин, – поклонился юноша, едва сдерживая слёзы.

– Тогда греби обратно. Когда прибудешь в гавань, явишься ко мне, нужно будет ещё раз обсудить всё, что произошло, – распорядился наместник, которого переживания простолюдина совершенно не волновали.

– Да, господин, – снова поклонился молодой человек и со вздохом взялся за вёсла.

Поднявшись через несколько минут по верёвочной лестнице, Харукадзу с радостью увидел, что его отец пребывает в добром здравии и чем-то занят у тела брата. Которое, правда, выглядело как-то неправильно. Через секунду он понял, что именно не так – оно было разрублено пополам, верхняя часть лежала в стороне, примерно на расстоянии одного сяку²⁸, а палуба вокруг была покрыта вывалившимися внутренностями.

– Папа? – едва не потеряв сознание от приступа дурноты, позвал юноша.

Пожилой рыбак резко обернулся, и сердце молодого человека пропустило удар. То, что перед ним стояло, уже не было его отцом – порождение Ёми, с окровавленной пастью, ужасной раной на горле и горящими ненавистью и лютой злобой взором. Демон зашипел и кинулся на Харукадзу.

– Не надо, отец! – закричал паренёк. – Не надо! – Булькал он уже разорванным горлом.

Глава 3

Едва сойдя на берег, господин Симода затребовал отчёт от Такахаси, и тот кратко сообщил, что ему удалось разведать:

– Калека сказал правду, господин. Вся деревня кишит существами, которых вряд ли можно назвать людьми. Примерно половина из них выглядит как намбандзины – высокие, исхудавшие, почти все без одежды. Другая часть, похоже, бывшие жители деревни – среди них мужчины, женщины и даже дети, все они искусаны, некоторые весьма сильно. Но, такое ощущение, их это совершенно не беспокоит. Все они или сидят, или стоят, иногда бродят взад-вперёд, словно не знают, куда идти. Я видел останки шести человек и ещё чьи-то, возможно, животных. Их всех съели сырыми. Среди этих существ есть несколько собак, которые не лают и никого не кусают, а просто лежат в тени. Мне показалось странным, что они словно не дышали. Ведь было жарко, собаки обычно в такое время тяжело дышат, высунув язык. Эти же просто лежали без движения. Но когда на другом конце деревни залаяла собачонка, псы вскочили и побежали туда. Люди, или кто это был, тоже пошли на лай. Помня о вашем приказе, я не стал подбираться ближе, чтобы не обнаружить себя, и ускакал обратно.