Константин Станюкович
Шутка
Смотрел и капитан в подзорную трубу.
И вдруг, словно бы осененный внезапной счастливой мыслью, обратился к Ивану Ивановичу и проговорил:
– Не разрешите ли, Иван Иванович, попробовать наше бомбическое орудие?
Иван Иванович, казалось, не понимал, в чем дело, и еще более выкатил свои большие рачьи глаза.
– То есть как это попробовать?
– А послать бомбу этим канальям! Отличный будет сюрприз! – прибавил капитан, улыбаясь и, видимо, увлеченный сюрпризом.
Иван Иванович понял, и мысль капитана ему понравилась, потому что он весело раскатился смехом и с добродушием начальника, охотно исполняющего просьбы, проговорил:
– А что ж? Отчего не попробовать… По-про-буем! Валяйте, Андрей Николаевич! Только, конечно, в бунтовщиков… В этих… Как вы назвали их?
– Тайпинги, Иван Иваныч.
– Так пускайте безешку [8] тайпингам… Пусть канальи поймут, какие бывают безешки… А как отличить бунтовщиков? Или… так… в кого бог даст?
– Я у этого болвана спрошу! – сказал капитан и обратился к лоцману.
Ничего не подозревавший китаец не без некоторого достоинства указал на толпу своих единомышленников и прибавил:
– Уж они неделю тому назад побили манжуров… Те бежали. И сегодня побегут…
– Что это он говорит, Андрей Николаевич?
– Надеется, что мятежники разобьют правительственные войска, Иван Иваныч. Он, видно, сам тайпинг.
– А вот мы их шуганем!.. Ха-ха-ха! Тоже бунтовать, подлецы!
III
Вергежин не верил своим ушам.
В высшей степени взволнованный и возмущенный, глядел он то на капитана, то на Ивана Ивановича.
“Пьяны они, что ли?” – подумал мичман.
Но нет! Заметно весел был Иван Иванович… Капитан был только слегка возбужден.
“Господи! Да что же они собираются делать?” – мысленно спрашивал себя молодой человек.
– Владимир Сергеич! Самый малый ход! – приказал капитан.
– Есть!
Вергежин повернул ручку машинного телеграфа.
“Голубчик” замедлил ход.
– Владимир Сергеич! Вызовите прислугу к первому номеру. И за старшим артиллеристом послать… Крюйт-камеру открыть и зарядить орудие большим зарядом и бомбой! – не спеша, отчетливо и ясно отдавал капитан приказания вахтенному начальнику.
Но Вергежин не двигался с места и как-то странно глядел в глаза капитана. И в этом взгляде стояли и укор и мольба.
– Вы слышали приказание? – высокомерно произнес капитан, отводя свой взгляд.
– Слышал, но не считаю возможным исполнить ваше приказание, Андрей Николаевич! – тихо, чуть слышно проговорил Вергежин, прикладывая руку к козырьку фуражки.
– Что-с? – изумленно спросил капитан, казалось, не понимая, что говорит мичман.
– Я отказываюсь исполнять такие приказания. Прошу занести об этом в шканечный журнал и протестовать меня… Стрелять в людей…
Капитан не дал Вергежину договорить.
Щуря позеленевшие вдруг глаза, он презрительно усмехнулся и сказал:
– Мне не интересны ваши мнения, господин Вергежин. Немедленно сдайте вахту сменяющему вас вахтенному начальнику.
И с этими словами повернулся к мичману спиной.
Иван Иванович, стоявший тут же, сделал вид, что ничего не слыхал, и только покосился на Вергежина.
– А как бы нам не влетело, Андрей Николаевич? – шепнул он капитану.
– За что? Мы будем палить в бунтовщиков…
– Разве что так. Как союзники богдыхана [9]?..
– Именно… А случай хороший попробовать стрельбу. Жаль упустить.
– То-то жаль…
И Иван Иванович опять рассмеялся.
Когда на мостик поднялся начальник первой вахты, лейтенант Кичинский, рыжеватый блондин, с несколько ошалелым взглядом голубых глаз, Вергежин сказал ему, что сдает вахту по приказанию капитана и, объяснив, чем вызвано это приказание, тихо прибавил:
– Откажитесь и вы, Василий Петрович. Ведь это возмутительное дело… Понимаете? Откажитесь. Под суд можете попасть… Право, можете! – нарочно застращивал Вергежин трусливого и бесхарактерного лейтенанта.
Но лейтенант Кичинский растерянно взглянул на Вергежина и ничего не ответил.
Капитан приказал ему вызвать прислугу к бомбическому орудию, и Кичинский тотчас же крикнул:
– Боцман!.. Прислугу к первому номеру! Зарядить его бомбой!
– Трус, трус, трус! – шептал Вергежин, спускаясь с мостика.
