Константин Мазуренко
Скорая 2024-25-26
07. Скорая. Напарник
***
Утром Анфиса стояла над телом. Ни Серафима, ни Глафира не подавали признаков жизни.
В ду́ше ее гостиничного номера лилась вода.
Анфиса сидела и ничего не могла понять. Такой вторую ма она не видела никогда и никогда не слышала, что такое бывает. Толкать и уговаривать было бесполезно, решила дождаться того, кто выйдет из душа…
Артем вышел при полном параде, готовым на выставку достижений народного хозяйства в качестве экспоната: выбрит и свеж.
– Это что ж за явление такое? Она тебя купила? – не выдержала Анфиса, с улыбкой глядя на такое чудо в номере второй ма.
– Вот чё сразу купила-то? – подняла голову Серафима. – Может, у нас все по любви? Да, красавчик? Хотя нет, – махнула она рукой, посмотрев одним глазом на идеального Артема, и уронила голову обратно на подушку. – Я никуда не пойду! Можете дружиться вдвоем. Я вас дарю друг другу! Вы оба красотули, а я спать!
– Серафима, что за пьяный бред? – смутилась Анфиса.
– Артем! – представился Артем. – Она действительно вчера меня наняла в качестве эскорта, вы угадали! А я побоялся оставить ее одну здесь в таком состоянии.
«А вдруг и правда это не мой бомж Акакий! А вдруг я его перепутала… Этот слишком красив. Он же сказал Ангел, – заспешили хмельные мысли в голове Серафимы. – Ах, нет! Он же нас спас! Какой эскорт! Акакий только мог. Блин, что за имя-то такое? Будто Глафира лучше! Кто придумал этот несуразный код?»
– Нет, лучше уж встану, пока вы тут оба полвселенной не уболтали вдвоем! Дайте что-нибудь от головы, то есть для головы…
– Серафима! – встрепенулась Анфиса. – А тебя ждет Безопасность Скорой… Мне им что сказать? Кроме того, что ты умерла?
– Скажи, что я умерла.
– Это я поняла, а сказать-то что?
– Держи! Шикарная таблетка – снимает любое похмелье, – протянул Артем таблетку и стакан воды.
Серафима выпила и плюхнулась обратно на кровать! Через минуту раздался звонок.
– Что произошло? – голос Александра в трубке вселял тревогу.
– Что произошло? – переспросила Серафима.
– Где коронка? Ты – Серафима наслаиваешься на Глафиру. Глафиру видно на всех радарах! Что произошло?
– Я не помню! Нет во рту! Потеряла? – растерянно произнесла Серафима. – Можно мне вторую, чтобы меня было не видно?
– Можно! Но где я и где ты!
– Артем, тебе лучше исчезнуть отсюда! Здесь не до эскорта, – поняв по лицу Серафимы, что случилось что-то неординарное, Анфиса попыталась выпроводить Артема.
– Он наш! – вмешалась Серафима. – Акакий. Познакомьтесь! Анфиса. Но исчезнуть вам, скорее всего, полезнее, чем остаться… Меня видно!
– Что значит "тебя видно"? Было не видно? – удивился Артем.
– Было? – вскрикнула Анфиса.
– Ах, да… Была не похожа на Серафиму, значит, под именем Серафимы прячется другая, да? – сообразил Артем. – И эту другую стало по какой-то причине на всех радарах снова видно, да?
Серафима хотела ответить, но вмешалась Анфиса:
– Может не стоит первому встречному рассказывать?
– Он спас нас вчера от смерти.
– А потом напоил! Идеальное сочетание! – вздохнула о безалаберности обоих Анфиса.
– Меня кто-то ищет и хочет подставить, – объяснила Серафима. – Я не знаю, кто это. Не знаю за что и почему! Не знаю, что делать…
– Дорогая, я здесь! На крыше! Выходи! Не успеешь – я прыгаю! – услышали все трое голос желающего прекратить свое существование.
– Они всех крышников мира теперь соберут по мою душу? – мгновенно вскакивая с кровати и запрыгивая со скоростью пули в джинсы, простонала Серафима. – Как я в таком состоянии спасу хоть кого-то? Меня саму спасать надо!
– Вместе! – скомандовал Акакий, готовый сражаться за любого, лишь бы он остался жив. – Втроем справимся! Погнали!
– Ак! Смени имя. Ну нельзя уже так! – бегом влетая в лифт, взмолилась Серафима.
– Хороший вариант! Ак тебя устроит? Мне нравится! Тоже необычно, значит, клиенты будут клевать на него. Интересно, теперь мы втроем будем гонять только по крышам, пока твой друг или другиня не ухреначит нас?
Анфиса смотрела на обоих в панике.
На крыше еле стоял на ногах наркоман.
– Я возьму! – скомандовал Акакий.
– Ты не имеешь права, ты не идентифицирован, на меня все равно повесят, – простонала Серафима.
– Анфиса, – подставила руку для знакомства Анфиса, опередив на долю секунды подругу.
Глафира грустно покачала головой. Она поняла, что подруга взяла на себя клиента, которого привели сюда для нее. Пожертвовала своей репутацией… В принципе, отказ клиента жить – в их работе был нормальным исходом поединка. Свободу воли никто не отменял… Но статистика – вещь неумолимая: чем больше число отказов, тем хуже клиенты, с которыми нет смысла церемониться, и они не будут с тобой…
Глафира не умела работать с наркоманами, боялась их и не знала даже, как подойти, а Анфиса была даже не сертифицирована под такие задачи… Даже теоретически не знала, что делать…
Глафира села на корточки и закрыла глаза руками, чтобы не видеть и этой напрасной смерти в чужой игре кого-то с ней, и своего позора, и бессилия…
Наркоман, все это время выкрикивавший какие-то глупости, вдруг затих, но никакого удара тела об асфальт за этим не последовало! Глафира открыла глаза.
Акакий стоял в углу крыши, обхватив наркомана за шею, и что-то шепотом объяснял…
Через пять минут оба ушли, не сказав ни слова, а Глафира с Анфисой остались стоять пораженные столь необычным для обеих зрелищем! Никто еще не видел, чтобы кто-то кого-то выручал в подобных ситуациях…
Через час подоспел Александр с новой коронкой, способной скрыть личность работника Скорой от обнаружения:
– Валим? Тебе надо срочно сменить место дислокации. Я вещи твои сам заберу и привезу потом!
– Надо Ака подождать! – отказываясь бежать, проговорила сидящая с закрытыми глазами, облокотившись спиной на бордюр крыши, Серафима.
– Что есть Ака? – уточнил Александр.
– Ак – один из наших, – пояснила Анфиса.
– Спас меня вчера от смерти, а сегодня наркомана и от смерти, и от нас… – дополнила образ Серафима.
– У меня нет для него коронки, – растерялся Александр.
– Его нигде не видно, он не идентифицирован, о его существовании вообще теперь никто не знает, – успокоила друга Анфиса.
– Почему?
– Потерял доступ к имени, – думая о чем-то своем, прокомментировала Серафима.
– Как это?
– Выпил воды с одного стола с клиентом.
– То есть? – удивился Александр.
– Ну, после рукопожатия, – решилась, наконец, Анфиса рассказать другу хоть что-то о своих возможностях, – мы перестаем быть обычными людьми и становимся работниками Скорой. Единственный запрет на действия в этом состоянии – не есть и не пить вместе с клиентом, иначе происходит заражение его эмоциями.
– Ак спасал спортсмена, они бежали марафон. На финише спортсмен подошел к столу, взял бутылку, отпил и поставил. Ак этого не увидел. Потом спортсмен отказался от своего желания в пользу жизни. Ак взял другую бутылку, но с этого же стола, и выпил. Нарушив единственное табу, он потерял доступ к своему имени, а значит, и лицензию на работу…
– И это разве нельзя отменить? – удивился Александр.
– Пока таких случаев неизвестно было… – развела руками Серафима.
– Мы в принципе не такие уж уникальные личности, поэтому никто не будет заботиться, чтобы нарушать протокол ради одного из нас… – объяснила Анфиса.
– Но ты же говорила, что Глафира одна из двенадцати… Значит, уникальная…
– Ты не понимаешь! – улыбнувшись, попыталась объяснить Серафима. – Это как у тебя в классе была парочка отличников, троечники, хорошисты и двоечники, а были вообще те, кто менял школы как перчатки…
– Не понял, – не врубился Александр.
– Глафира, тьфу, Серафима, хочет сказать, что она просто в числе отличников. А двоечников и троечников, как я, у нас валом! – пояснила слова подруги Анфиса.
– Глафира? – шепотом закричал вернувшийся Акакий! – Ты – Глафира? Та самая? Ни одного, кто прошел мимо? И десять лет рядом с единственным придурком, который прошел? А я вчера думаю, почему не могу тебя ни разговорить, ни раскусить!
– Та самая, – улыбнулась Серафима, не открывая глаз. Ее по-прежнему мутило.
– Ну, это совсем меняет весь расклад. Тогда давай знакомиться по новой: Викентий! – Викентий протянул руку, но Серафима была не в состоянии реагировать на такие, по ее мнению, мелочи в данной ситуации при ее состоянии. Викентий опустил руку и улыбнулся, изучая Серафиму в свете новой информации.
– Викентий? Тот самый? – Анфиса подпрыгнула и завизжала! – Никогда не … Погодите, вы же умерли…
– Нет, я жив… – спокойно ответил Акакий-Викентий, не отвлекаясь от объекта своего изучения.
– Эта история с водой, это про вас? – уточнил Александр.
– Да, и это было равносильно смерти.
– И вас после всех ваших заслуг не восстановили… апелляция? – спросила Анфиса.
– Я не стал, – отвечая спрашивающим, Викентий с удовольствием разглядывал уникального работника Скорой, понимая, что перед ним стоит достойный напарник, с которым ему реально хотелось бы поработать!
– И чем он так гениален, что ты аж завизжала? – обратился Александр к Анфисе.
– Его все знают! Самый низкий процент отказов! – объяснила Анфиса.
– Что значит? – не понял Александр.
– Самый низкий процент смертей, – пояснила Анфиса.
– Ты вчера сказал: пять. Это не уникально! – вмешалась в разговор Серафима, приоткрыв глаз и посмотрев, наконец, на Викентия.
– Ноль пять, дорогая! Ноль запятая пять!
– Ты меня обманул вчера? – собираясь с силами, встала и спросила Серафима.
– Ну чуть чуточку! На такой маленький нолик, его почти совсем не заметно, если не приглядываться, – шутил Викентий, показывая пальцами размер нолика.
– И вчерашнее: «Я не для того ее нашел на помойке, чтобы ты ее сейчас угробил!» было правдой? Кто кого нашел? – начала прозревать Серафима.
– Да, я выпил воды с тем спортсменом и узнал эмоцию желания закончить все быстренько своим хотением, а с моими способностями повторить ее ради тебя не составило труда. Смотрю, бежит работник Скорой… Скучно было!
– Не фига ж себе скучно! Ты нагло меня обманул, а я пила с тобой, я тебе доверила свою жизнь вчера!
– Глаш, ты мне ее не доверяла! Я сам ее спасал! – ласково попробовал образумить напарницу Викентий.
– Я думала, что мы с тобой напарники, а ты меня чудовищно обманул, представившись каким-то безымянно тупым Акакием!
– Глаш, я спас тебя вчера! Глаш, не дури… – Викентий попытался поймать за руку, уходящую с крыши Серафиму, но она увернулась. Обида придавала ей сил и она со скоростью, на которую только была способна в своем состоянии, сбегала по лестнице.
– Серафима, ребята, Серафима! Она – Серафима! Ее же найдут и снова подставят! – Бегал вокруг Александр, напоминая всем ее новое имя! – Вас всех слышно в эфире, пожалуйста, успокойтесь…
– Я, как дура, купилась! – Серафима выбежала из отеля и пошла, захлестываемая эмоциями, куда глаза глядят.
Викентий шел позади и не мешал буянить красавице, понимая, что пыл пройдет и разум возобладает…
Через полчаса быстрой ходьбы Серафима остановилась на мосту и уставилась на воду.
– Фим, послушай! Я понимаю, что ты отличница и никогда не нарушаешь правила, но такой шанс выпадает один на миллион. Ты – одна из 12, я не идентифицирован. Но с моим опытом мы поднимем твои показатели до небес. Это ведь бизнес. Смысл ловить клиентов за 300, когда можно брать тысячных?
– Это цинично! Я не за деньги работаю! – отрезала Серафима.
– А я за деньги! Какая разница? Итог один! Платят одинаково, что по любви, что по расчету…
– Вчера в машине был твой клиент, я бы не вытащила! Я бы не справилась с ним!
– Так в том и сила: ты берешь под свое имя, а я их вывожу… Вместе мы сила – подумай! Знаешь, сколько тысячников гибнет, потому что никто не берется? Потому что понимают, что такую мощь не вывезти! И они сразу в топку, без шанса, что кто-то вмешается… Ведь твои отличники из 12-ти наверняка бздят таких, как Мазерати, чтобы показатели себе не портить! Берут середнячков…
Серафима была вынуждена согласиться…
Но на раздумья времени не хватило.
– Бежим! – шепотом произнес Викентий, схватив ее за руку и потащив за собой. – Можешь бежать? Сматываемся! Быстрее!
Бежали быстро. Под мостом, куда он затащил Серафиму, Викентий скомандовал:
– Под сердце! Ныряй! Быстро! – и закрыл своим телом голову присевшей на корточки Серафимы. Так с выпрыгивающим от быстрого бега сердцем простояли минут пять.
– Что это было? – ничего не понимая, спросила Серафима, когда Викентий ее отпустил.
– Очередной наркоман. Спрятал тебя, чтобы радар не нашел… Второго за день я не готов был взять на себя… Мне столько наркоты не найти, – развел руками Викентий, улыбнувшись. – Пойдем.
– Ты ему дал дозу? – взвизгнула от возмущения Серафима.
– Я купил его жизнь за косяк… – просто прокомментировал Викентий.
– Ты серьезно?
– Ну ладно, не за косяк. Какая разница? – улыбнулся Викентий, продолжая шутить.
– Это ведь против правил! – возмущенно шептала Серафима, следуя за напарником.
– Какая разница? Итог один: он не сиганул с крыши в поле твоей юрисдикции, и Анфиске статистику не испортили…
Серафима поняла, что возразить ей нечем, и сменила тему:
– Надо связаться с Безопасностью. Они искали.
– Может, отдохнешь сначала? У меня есть квартирка, никто не знает, тебя не найдут, все виды глушилок всех возможных радаров…
– Ты не бомж! – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Серафима.
– С прошлых времен осталась, – улыбнулся Викентий. – Там сможешь перевести дух, а завтра с новыми силами… Возьмем по пути парочку клиентов? Ты познакомишься, я выведу на свет Божий, денежку срубим на завтрак? Нет? Молчу-молчу… Но если что, впереди есть два, просто предупреждаю, если захочешь…
***
– Скажи, что означает рукопожатие? – спросил Александр, забирая вещи Серафимы из отеля. – Ты обещала ей, что расскажешь.
Анфиса усмехнулась.
– Когда работник Скорой пожимает клиенту руку и называет свое имя, он тем самым обещает клиенту быть с ним до его конца и помогать в любой опасной для жизни ситуации, если такая с ним случится, ну, или до достижения намерения остаться в живых…
08. Скорая. Вместе
***
– Зачем ты сказал про клиентов? – опираясь на руку напарника, почти простонала полностью выдохшаяся за день Серафима.
Они давно уже шли к квартире Викентия. Мерные шаги помогали психике обоих восстановиться. Но вечер сгущал краски, и осенняя Москва усугубляла чувство усталости своей закрытостью и холодностью.
– Просто. Я понял, что если ты на мосту не опознала наркомана, значит, еще не включила в сознании постоянный мониторинг. И, честно говоря, не подумал, что у тебя с похмелья да после таких событий совсем не осталось сил. Но мы ведь с тобой договорились, что ты только берешь клиента, а я вытаскиваю…
Неторопливо шагая по оживленной летом, но сейчас почти пустой улице, напарники, казалось, разделяли чувства друг друга, ощущая какие-то похожие настроения оставленности и нерадостного состояния души.
– И я просто стою в стороне и наблюдаю? Зачем это мне? – ухмыльнулась Серафима. – Думаешь, я осталась в Скорой после отработки по инерции? И сейчас просто соглашусь почивать на чьих-то лаврах?
– Я не сообразил, что твое чувство профессионального достоинства будет уязвлено. Ошибочка вышла. А какой классный был план… – меняя тон речи от озабоченного до задумчиво игривого под стать смыслу сказанного, произнес Викентий.
– А ты думаешь, честно вот так проходить мимо клиентов? Даже не пытаясь хоть что-то сделать… – понимая, что сил на какие-то другие действия, кроме ходьбы, у нее нет совсем.
– Один уже укатил, а до второго мы еще не дошли. И у тебя еще есть возможность показать свое мастерство по привлечению внимания к себе…
– Нет, я пас, – откликнулась Серафима. – Я сейчас никого не спасу! Давай уж ты сам покажешь свои приемчики, как оставаться на уровне ноль пять отказов…
– Но тебе все равно придется представиться, я, имея такую возможность в твоем лице рядом, теперь не буду никого спасать бесплатно…
– А раньше спасал?
– А что оставалось делать? Спрятаться от призвания? В моем случае – точно не вариант!
Серафима задумалась. Она понимала, что нашла стопроцентно родственную душу. Она бы тоже теперь, окажись в такой ситуации, как Викентий, не смогла бы жить, не спасая этих несчастных…
– Предупреди хоть, кто там.. Я в таком состоянии не способна на диагностику…
– Вон те два парня… Видишь, около бара стоят молча?
Впереди, около одинокого столика напротив спрятавшего все свои завлекательные атрибуты кафе, стояли два молодых человека.
– Голубчики что ли? – уточнила Серафима.
– Они самые!
– И что они?
– Сейчас узнаем. Знакомишься с правым. Левый – его подружка.
Стараясь собрать все оставшиеся силы в точку соприкосновения с ситуацией отчаянья, когда возможны любые проявления нестабильности человеческой психики, Серафима сосредоточилась на предстоящем, пытаясь просчитать свои и Викентия действия.
– Здравствуйте! Меня зовут Серафима, – Серафима без обиняков протянула руку клиенту.
Обалдев от такой бесцеремонности, клиент ответил рукопожатием и представился:
– Антон.
И в тот же момент Викентий ударил в челюсть его друга.
Парень взвыл и получил второй удар под дых.
Редкие прохожие спешно переходили на другую сторону, чтобы не вмешиваться. Несколько сидящих в кафе испуганно уставились в окно.
Скрючившегося и почти падающего несчастного Викентий следующим ударом по ногам опрокинул на асфальт.
Антон в шоке с выпученными глазами продолжал держать руку Серафимы. Опомнившись, с силой отбросил руку, оттолкнув Серафиму, и набросился со спины на Викентия.
Крепко держа за руки повисшего у него на спине Антона, Викентий нанес удар ногой по упавшему и произнес, обращаясь к клиенту:
– Тебе ведь плевать на него! Плевать, что с ним будет, когда тебя не станет! Плевать, кто его будет бить, иметь и как! Плевать, что он не выдержит того, что тебя нет рядом, и сиганет с моста. Так зачем его беречь? Пускай уходит первым. Я его сейчас добью, а ты можешь идти колоть себе ту овердозу, что у тебя в кармане! Будешь счастлив, что вы ушли вместе!
Антон обмяк, Викентий опустил клиента на землю и разжал руки!
– Что случилось? – Серафима подошла к Антону и, обняв за плечи, заглянула в глаза.
Тело Антона ответило легкой дрожью на этот странный, непрошеный контакт.
Через секунду слезы полились из глаз, и Антон затрясся, пытаясь сдержать рыдания. Серафима обняла парня, и он уткнулся ей в плечо, не имея сил остановить свой плач и вырывающуюся из груди боль.
Викентий поднял побитого парня и, пытаясь успокоить, усадил на стул около кафешного столика.
– Видишь ли, твой друг решил уйти из жизни, – объясняя свое поведение, пытался оправдать себя в глазах пострадавшего Викентий. – Ему без шоковой терапии было не выжить! Прости, твое избиение было тем триггером, который позволил ему одуматься.
– Теперь всё позади? – размазывая слезы и смешивая их с грязью и кровью, всхлипывая, спросил парень.
– Теперь – да. Он любит тебя и вынести твое убийство не смог бы.
– Ты бы убил меня? – вдруг удивленно спросил парень, что-то осознавая…
– Возможно, – спокойно отреагировал Викентий. – Никто не знает…
– Ты серьезно? – взвизгнул Антон, подскакивая к столику и опускаясь на стул рядом, чтобы взглянуть в глаза дебоширу.
– Убийство не так страшно в глазах Вселенной, как самоубийство. И для убитого, и для убийцы все еще можно изменить… Для самоубийцы в твердом рассудке уже ничего не меняется. Это преступление против Жизни, его нельзя ни изменить, ни изгладить. Это вечный приговор.
– И чтобы спасти меня, ты готов был сесть за убийство? – через большую паузу после речи Викентия спросил удивленно Антон.
– Душа человеческая слишком много значит для Вселенной. Я бы получил за тебя свою награду… А местная тюрьма – хоть и страшное место, но ты ж и сам знаешь, что она не всех закрывает…
– Что случилось? – повторила вопрос Серафима, присаживаясь на четвертый стул.
– Я устал жить в постоянной травле. Вы же знаете, что таких, как мы, зачастую за версту видно! Нас же не считают за людей. Мы – второсортные. Нас можно оскорблять, унижать, издеваться. Где бы мы ни были…
– Всегда есть варианты… – тихо прокомментировала Серафима, понимая, что клиент отказался от своего намерения, но не зная, чем может помочь и вправе ли давать советы.
– Сматываемся, ребят! В кафе вызвали ментов, – скороговоркой проговорил Викентий.
Пока Антон говорил, он успел вызвать такси, которое остановилось в эту минуту прямо напротив сидящих за одиноким осенним кафешным столиком.
Все четверо запрыгнули в машину…
***
– Что ты будешь делать, когда выйдешь на пенсию? – спросил Викентий Серафиму уже в своей квартире, разливая вино по бокалам. Похмелиться хотелось обоим. – Кстати, ты собираешься вернуть Глафиру? Или зарегистрируешь новое имя? Мне Серафима больше нравится!
– А мне больше нравится Глаша, чем Фима… – отозвалась Серафима.
– Согласен, – сделав глоток вина, с удовольствием закрыл глаза Викентий.
– Ты веришь, что у таких, как мы, может быть пенсия? – поинтересовалась гостья.
– Ну, у меня точно нет, – усмехнулся Викентий и добавил: – но ты ведь… – и осекся…
– Женщина? – ухмыльнулась Серафима. – Мы чем-то существенно отличаемся? Да, мне сейчас не хватает опыта, и 10 лет на минималках сказываются, но я быстро учусь и схватываю на лету, я быстро догоню тебя…
– Отпуск? – расставляя по полочкам какие-то свои вопросы в голове, спросил Викентий.
– Никогда не беру, – улыбнулась Серафима.
– Ты мне нравишься все больше и больше… – подытожил Викентий и спросил снова: – Старая личность?
– Стерта, – отвечая на блиц-опрос напарника, Серафима понимала, к чему он все это спрашивает, и не уходила в подробности.
– Реальная одиночка? Без уязвимых отношений? Ничем не зацепить? Нечем шантажировать?
Серафима развела руками.
– Всегда мечтал о такой! – широко улыбнулся Викентий и с удовольствием допил вино в бокале, налив себе еще.
– Теперь ты! – обозначила Серафима свое намерение узнать интересующие ее вопросы. – Почему не стал восстанавливать имя?
– Это реально было равносильно смерти Викентия. Я, то есть он, он не заметил, он проглядел, не доглядел, он стал недоделком, от него не было уже никакой пользы. Его надо было менять! Менять на такого же не было смысла. Я заменил его на более совершенную модель.
– Как это? – удивилась, улыбаясь, Фима. – Что ты имеешь в виду?
– Как работает Скорая? – откликнулся на такой интерес Викентий. – Она фиксирует намерения, приставляет человека, который следит за клиентом и в нужный момент приходит на помощь. Или фиксирует и следит за клиентом сама, а в нужный момент ищет того, кто рядом, и передает клиента. Но скольких не успевают спасти, потому что работник Скорой тупо не успевает добраться?
Я решил искать спонтанных, которые не хотели, не намеревались, которые вдруг решили и пошли прыгать с крыши, резать вены, покупать таблетки и до воплощения намерения остаются считанные минуты.
Как твой парень из машины СМП. Ты же его вычислила в толпе сама, Скорая даже не успела отреагировать, она даже потом не спохватилась, когда ты его подхватила.
Вот так я живу уже много лет. Хожу и в толпе цепляю. И приходится оттачивать такие навыки, которые вам, работникам Скорой, и в голову не приходит совершенствовать!
– Например?
– Например, спасение любыми путями, а не только по инструкции!
– Типа: купить жизнь за дозу или в драке, как с другом Антона? – горько усмехнулась Серафима.
– Типа того! А чем не вариант? Работает ведь!
– Работает! – вынуждена была согласиться Серафима.
– Только приходится отвлекаться на работу, которая приносит деньги, а это раздражает, снижает качество мастерства и сокращает число тех, кого можно было спасти.
– Но, передвигаясь вместе, мы также будем уменьшать количество тех, кого могут спасти двое! Может, тебе стоит восстановить имя?
– Меня дисквалифицируют сразу за мои методы, я уже не смогу работать чисто по инструкции. Поэтому я все-таки предлагаю отрабатывать все запросы на тех, кто дороже 800 тысяч рублей за кейс. Я – злой полицейский, ты – добрый! У нас сегодня отлично получилось! Утешение – все-таки вещь очень нужная в нашей работе. А ты – женщина, у тебя получается это естественнее, чем у меня, когда от мужика к мужику! С девчонками я и сам как-нибудь справлюсь! – подмигнул Викентий и спрятал улыбку в бокал, намеренно опустив глаза в пол.
Серафима пожала плечами.
– И еще один вопрос, можно? – тактично спросил Викентий.
– На предыдущие ты не спрашивал разрешения, – усмехнулась Серафима.
– Почему для тебя было так важно получить статус: «никто не прошел мимо»? Зачем эти десять выкинутых на ветер, не говоря: на мусорку, лет?
– А ты не знаешь? – Серафиме хотелось удостовериться в искренности вопроса.
– Глафира сейчас закрыта для сканирования, а в прошлом меня этот вопрос, естественно, не интересовал…
– У меня нет статистики отказов, – ответила на поставленный вопрос Серафима.
– То есть?
– Все считается под сто процентов. У тебя – ноль пять, у меня – сто.
– Я не слышал никогда о таком! Стопроцентная смертность? Что это?
– Да. То есть на деле она, конечно, не стопроцентная, но статистически смертность у меня не считается. Видишь, я даже здесь уникальна, – улыбнулась Серафима. – Такие, как я, есть, но работники Скорой обычно не очень знакомы друг с другом и не очень интересуются друг другом, если не дружат. Ты – легенда. Самый низкий процент отказов, я – не легенда, потому что хвалиться нечем.
– Так что значит: все считается под сто процентов?
– Я прошла мимо! Не она, а я! – с силой и болью в голосе произнесла Серафима. – Она обратилась ко мне. В слезах. Попросила сигарету. Я сказала: у меня нет. И пошла дальше, прошла мимо. А у меня была, не знаю, почему так тупо ответила! Молодая, зеленая дура была! Сейчас я понимаю, что та, одна, сигарета могла все исправить! Помочь, остановить, перевернуть! Ты же знаешь, такое случается. Я отказала и прошла мимо. Ведь она просила не сигарету, а помощь! И она вышла потом в окно. А в том возможном мимолетном акте моего к ней участия… – на глазах Серафимы выступили слезы, и она не продолжила.
– И? – выдержав паузу, спросил Викентий.
– Что «и»? – печально усмехнулась Серафима.
– Какая мораль? Выход? Что изменит то, что никто не прошел мимо тебя? Зачем были выкинуты из жизни те десять лет? Ну, не считается статистика и не считается. Что дальше?
– Вик, ты же тоже отрабатываешь какую-то свою историю! Мы все отрабатываем какой-то свой косяк! Тысяча не прошедших мимо, и я смогу загладить свою вину!
– Тысяча? Ты шутишь?
– Нет. Один клиент в три дня, и за восемь лет я смогу отработать.
– А если бы ты оставила, – вздохнул, понимая трагичность ситуации, Викентий, – того, кто прошел мимо, – Олега своего – гнить в сточной канаве, то на тебе навсегда висел бы тот косяк, как ты его называешь…
– Точно! – подняла бокал с вином Серафима и чокнулась с Викентием.
– И сколько лет ты готова отдать следующему, кто пройдет мимо? Есть же вариант не успеть отработать тысячу клиентов с такими потехами, как твой бывший а-ля муж.
– Я буду стараться!
– Блин, ну ты загадочная, конечно! – с улыбкой смотря на напарницу, воскликнул Викентий.
– Она была красивая. Очень! – задумчиво произнесла Серафима. – Мне очень жаль, и эта тоска не отпускает! Поэтому здесь шкурный интерес. Хочу нормальной жизни!
– Нормальной – это какой?
– Не знаю… Семью, детей своих…
– Ты не успеешь… – с сочувствием поглядел на напарницу Викентий.
– Но получаемый дофамин от спасенных выдает заряд счастья, и, возможно, старость немножко подождет! – подмигнула Серафима напарнику.
– Сколько до тысячи осталось-то?
– А, – беззаботно махнула рукой Серафима, – каких-то всего 468 человечков! С сегодняшним 467…
