КОНСТАНТИН КАЛБАЗОВ
БРОНЕХОДЫ
Дробышева послушно остановилась, и тут же вновь мелькнул росчерк трассера. На этот раз он попал в цель и с зубодробительным рикошетом ушел куда-то в сторону. У Алины от испуга даже сердце зашлось. Вот так резко вдохнула и забыла, как дышать. Только мельком как-то отметила, что их орудие рявкнуло еще дважды. Рассмотрела два султана земли у амбразуры, откуда, собственно, и стреляла японская пушечка.
– Алина, вперед.
Спокойный и уверенный голос поручика вывел ее из ступора, и она сделала первый шаг. Со вторым наконец вспомнила, что человеку свойственно дыхание, кое способствует насыщению крови кислородом. Выдохнула. И тут же судорожно вдохнула. И снова выдох. Нормально. Интересно. Артур не заметил. Вот не хотелось бы.
И в этот момент очередной снаряд ударил в грудную плиту. Никакого рикошета не случилось. Увесистый, гулкий и одновременно звонкий удар прямого попадания. Алине бросило в лицо крошки отколовшейся краски. Хорошо еще успела зажмуриться.
А с нервами совладать не получилось. Испуг был столь силен, что она на какое-то время потеряла связь с реальностью. Они проходили разноплановые тренировки. Были и такие, когда после длительного нахождения в стальном ящике, имитирующем боевую рубку, по крышке наносили несколько ударов кувалдой. Признаться, звук попадания снаряда не шел ни в какое сравнение с теми. Но отчего-то именно в этот момент ее прострелило ощущение реальности происходящего и буквально осязаемой опасности. И как ни краток был этот миг, она запнулась и едва не уронила машину.
– Алина, с тобой все в порядке?! – выкрикнул обеспокоенный пилот.
Девушка все же совладала-таки с машиной и, сумев ее выправить, продолжила движение. Покрылась холодной испариной, по телу пробежала дрожь, а зубы отбили мелкую дробь. Х-холодно! А ведь еще недавно на жару пеняла.
– Все в порядке, Артур. Я это…
– Ты цела? – не став дожидаться объяснений, уточнил поручик.
– Цела, – уверенно ответила она.
– Ну и слава богу. Остальное чешуя. Я сам чуть не обделался.
И снова росчерк трассера и ударивший по нервам отрикошетивший снаряд.
– Алина, короткая!
– Приняла.
Бронеход замер на месте. Третий снаряд все же влетел в амбразуру, выметнув из нее облако пыли. Все. Из бронебойщиков кто-то мог выжить, но самой бронебойке, похоже, пришел абзац. Ствол задрался вверх и в сторону. Может статься, что пушка и уцелела. Но это маловероятно.
К моменту, когда они добрались-таки до позиций обороняющихся, «Богатыри» сумели заткнуть последнюю бронебойку и обе полевые пушки. Минометы еще вели обстрел с противоположного ската горы, но пока вроде особых бед не наделали.
Когда до бруствера оставалось не больше пары десятков метров, Алина пустила струю из огнемета, обильно орошая жидким пламенем пространство перед машиной. Все как учили, согласно требованиям уставов и наставлений. Она даже приметила одного бедолагу, объятого пламенем, мечущегося по окопам. Правда, недолго. Кто-то его сшиб на дно траншеи, чтобы сбить пламя.
Как такое возможно?! Наблюдая за бомбардировкой и артобстрелом, девушка полагала, что выживших тут попросту не может быть. Однако не трупы вели по ним огонь. И судя по всему, в строю остается вся вражеская артиллерия. Просто сомнительно, чтобы на ротный опорный пункт выделяли больше полубатареи. Разобраться с ними удалось, только приблизившись практически вплотную и расстреляв прицельным огнем.
Солдаты так же очень активно вели огонь. И действовали пулеметные огневые точки. И даже после того, как Дробышева прошлась струей огнесмеси, нашелся кто-то не просто живой, но и не потерявший головы, чтобы хотя бы постараться спасти товарища.
Веретенников сумел заглянуть в траншею, когда они были метрах в десяти от нее. И тут же заговорил «дегтярев», бывший в спарке с «березиным». Алина отметила, что струя трассеров уходит куда-то за бруствер, но противника, по которому стреляет Артур, она не видела.
Еще пара шагов. Вот теперь и она видит траншею практически до ее дна. И снова струя жидкого пламени. На этот раз огнесмесь попала вовнутрь окопа, и укрыться от нее не так уж просто. Тут же заметалось сразу несколько горящих фигур. Не останавливаясь на достигнутом, девушка вновь выпустила струю огня.
Мечущиеся человеческие фигурки, крики, полные боли и страдания, сквозь броню и клапана шлемофона доносятся словно издалека. А потому и воспринимаются как-то отстраненно. Опять это чувство нереальности происходящего, словно в звуковом кино.
Подчиняясь команде пилота, Алина повела машину вдоль траншеи, продолжая время от времени поливать ее огнем. Веретенников так же не оставался в стороне: пулемет беспрерывно жалил частыми, короткими очередями. А раз залился длинной и злой, не меньше чем на полсотни патронов. Группа японских солдат не выдержала и побежала прямо по открытому полю. Дурная затея.
Откуда он взялся? Где нашел столько решимости? Как сумел избежать огненного смерча?.. На все эти вопросы у Алины попросту не было ответа. Японский капрал выбежал сквозь бурое пламя и, метнув в «Богатыря» ранец, скользнул в боковой ход сообщения. Алина попыталась достать его струей огня, но успела отметить, что задумка оказалась безуспешной. А потом рванул заряд ранца, угодившего точно в грудную пластину бронехода.
Сознание померкло мгновенно. Поэтому Дробышева не видела, как замерший было в хрупком равновесии стальной гигант качнулся пару раз. Словно подрубленное дерево, «Богатырь» величественно и неотвратимо начал заваливаться на землю. С грохотом упал на спину, сминая броню, раскурочивая котел, окутываясь белоснежным, невесомым и раскаленным паром…
БОЙ В УЩЕЛЬЕ
Большая колонна. И это еще мягко сказано. Сколько их там, вообще не рассмотреть. Дым из труб и пыль вздымаются плотным шлейфом, заполняя собой все ущелье. Ладно еще те, кто находится в голове, но всем последующим не позавидуешь. Остается только гадать, чем они там все дышат.
С рокадными дорогами в предгорьях Хингана как-то не очень. Оно вроде скалистые горы далеко на западе, а здесь если бы не высота, то и местность была бы скорее холмистой. Но при этом склоны до того крутые, что техника перед ними попросту бессильна. В смысле та, что на колесном или гусеничном ходу. Шагающие машины тут пройдут, пусть и не без труда.
Вот и пришлось прокладывать дороги между узлами обороны по ущельям и невысоким перевалам. В обход слишком крутых склонов. По принципу «проще обойти, чем мостить серпантин». Так что стоит перекрыть вот это ущелье, и все. Ни о какой переброске резервов к опорным пунктам на высотах «десять девяносто один», «десять шестьдесят восемь» и «десять сорок» не может быть и речи. Только к соседнему узлу и далее через гряду, теряя время и изматывая личный состав.
На сей раз взвод Григория действовал не по собственной инициативе, а во исполнение приказа генерала Ватутина. Хм. Ну или, если быть более точным, то скорее все же пожелания. Не мог генерал отдавать подобные приказы. Вот отправить в лобовую атаку, где есть все шансы предотвратить попадание секретной разработки в руки противника, – это да, в его силах. Но отправлять «Гренадеров» в тыл противника он не имел права.
Азаров фактически действовал на свой страх, риск и под персональную ответственность. Разумеется, при условии, если не ставить в известность контрразведчика, курировавшего их взвод. Чего Григорий делать и не стал.
Дня за два до начала наступления поручик поднял взвод ночью по тревоге, и они выдвинулись на полевой аэродром. Там в течение часа погрузились в малый транспортный дирижабль. Предварительно приняв кое-какие меры, чтобы не повредить дюралюминиевую конструкцию летательного аппарата.
Григорию пришел на ум очередной тактический ход касательно использования его «Гренадеров». По сути, Ватутину пришлось идти ему на уступку. Оба получали свою выгоду и шанс предстать перед военным трибуналом. Но каждый из них посчитал, что оно того стоит.
Дирижабль успешно воспользовался темнотой ночи и переправил свой необычный груз через линию фронта. После чего без происшествий вернулся обратно. «Гренадеры» же вышли противнику в тыл, обустроили стоянку и до поры затихли. Уж в чем в чем, а в скрытности они успели поднатореть, пока битую неделю бегали по японским тылам.
Разок даже довелось оказаться под ударом бомбардировщиков. Слава богу, обошлось без потерь. Здорово выручило безветрие и маскировочные дымы. Прикрывшись ими и исчезнув из поля зрения противника, бронеходчики все же могли наблюдать кружащиеся в небе самолеты. Потеряв двоих товарищей, остальные предпочли по-быстренькому отбомбиться по дымам и отвалить обратно на аэродром.
Как это ни смешно звучит, но убраться от греха подальше штурмовиков заставила пехота. Японское командование направило по следам бронеходов охотников. Роту, усиленную дюжиной расчетов бронебойных ружей.
«Гренадер» в принципе не умеет ходить, не оставляя следов. Полторы тонны веса, как ни крути, – это не перышко. Иное дело, что ему под силу труднодоступные места. Но с человеком машине в этом все же не тягаться.
Пришлось покружиться и подраться. Как результат – от японской роты мало что осталось. А уж бронебойки штурмовики прибрали в первую очередь. При всей своей мощи оружие это крайне неповоротливое и легко демаскирующее себя. Кстати, при ближайшем рассмотрении оказалось, что ружье это не такое-то уж и простое. Не в смысле конструкции, хотя и это тоже. А в том, что способно вести автоматический огонь при наличии в магазине семи патронов. Весьма солидно, надо сказать.
Несмотря на то что они вышли победителями, Григорий все же решил ретироваться. И пару следующих недель они провели в расположении Особой армии. Время зря не теряли. Тренировались, совершенствовали навыки, а заодно плотно поработали с Полянским, прибывшим на театр военных действий. Ну как же он без своего детища. Извелся весь. А тут столько нового! И он сразу же занялся поиском путей устранения недостатков…
В ночь перед наступлением они вышли к намеченной цели и заняли позицию, преградив рокадную дорогу, ведущую к вышеуказанному узлу обороны. Важность его заключалась в прикрытии небезызвестного пути сообщения с территорией Маньчжоу-Го. Прорвав оборону на этом участке, Ватутин сразу же отсекал снабжение японской армии. А заодно лишал возможности ввести дополнительный резерв Квантунской армии…
И вот их цель наконец появилась. И будь он проклят, если здесь не целый полк! Н-да-а уж… Его взвод, конечно, вооружен до зубов, одни только тринадцать пулеметов при увеличенном боезапасе чего стоят. Но все же полк – это не просто серьезно, а чересчур много. Согласно прикидкам Ватутина, генерал Комацубара не станет перебрасывать одновременно больше батальона. Все же оголять другие участки – решение не из лучших.
К тому же за первым узлом обороны имелся еще один. Этот перекрывал непосредственно ущелье, располагаясь всего лишь в паре километров от развилки рокадных путей. Словом, даже в случае падения первой линии обороны на пути наступающих окажется вторая. Чего нельзя сказать об остальных участках.
Но, похоже, японский командующий серьезно опасается потерять пуповину, соединяющую его с Квантунской армией. И вот Григорий наблюдает внушительную колонну пехотного полка при двух батареях, бронебойных и полевых пушках и не менее роты бронетягов Т-3. Радовало хотя бы то, что эти машины вполне по зубам их БРС. Причем без разницы, в какую проекцию. Рикошеты и непробития, конечно, будут случаться, но не сказать, что в аномально высоком количестве.
Азаров расположился со вторым и третьим отделениями справа от дороги. Промоину, полого пересекающую склон наискось до самого дна, они использовали как укрытие. Позиция более чем удобная, и панорама будущего боя у него как на ладони.
Первое отделение под командованием Бичоева перекрывало ущелье поперек. Их задача – встав грудью, предотвратить прорыв противника по дороге. Ну и остальные им будут в этом всячески помогать.
Изначально предполагалось, что они сумеют накрыть разом хотя бы половину колонны. Если бы здесь был батальон, пусть усиленный бронетягами и артиллерией, это было бы вполне осуществимо. Но при имеющемся раскладе максимум, что они смогут сделать, – это нанести удар в голову колонны, замедлив продвижение полка. Но никак не остановить его.
Как ни странно, но бронетяги Азарова волновали не особо. Для «Гренадеров» они выступали просто мишенями. Крупными и легкими. Поди промахнись с расстояния в пару сотен метров по такой-то махине два с половиной на девять метров. И пусть боевое отделение по длине вдвое меньше, это несущественно.
Первым начали бронеходы Бичоева. Подпустив противника на сотню метров, кавказский воин первым же выстрелом поразил механика-водителя головного бронетяга. Лишившись управления, тот заложил поворот и, съехав с дороги, мало того что подставил бок, так еще и открыл обзор на машину, идущую следом. И обе были очень быстро растерзаны скороговоркой одиночных выстрелов БРС.
Григорий так же не стал терять время: как только колонна остановилась, неизбежно при этом уплотнившись, запустил в полет первую гранату. Его примеру тут же последовали остальные. У пневматики есть неоспоримое преимущество в незаметности. Попробуй разбери в пылу боя, откуда ведется обстрел. Разве что удастся приметить сам полет снарядов. Все же скорость у них низкая. Но тут уж нужно иметь поистине стальные тросы вместо нервов.
Двести граммов тротила – это по определению серьезно. А когда они рвутся с частотой пулеметной очереди, так и подавно. Вообще-то, скорострельность гранатомета – выстрел в секунду. Но на склоне горы их было девять.
Не успела осесть пыль, взбитая грузовиками, как между автомобилями в кабинах и кузовах начали рваться гранаты. Солдаты в панике выпрыгивали из машин и метались по узкому ущелью в поисках укрытия. Непростое занятие даже для сохраняющих присутствие духа ветеранов. Голые склоны с минимумом складок и каменных валунов не больно-то к этому располагают.
А тут еще следом за гранатами ударили и пулеметы. Запылали жарким пламенем несколько грузовиков. Другие выметнули из пробитых котлов обжигающие струи пара. Так что прятаться за техникой равносильно самоубийству. Остается открытое место, старая, добрая и верная саперная лопатка. И немалая часть солдат начала спешно окапываться.
БРС так же не оставались без дела. Малоподвижный и уж тем более обездвиженный бронетяг – легкая добыча. Поэтому бронеходчики без труда вели огонь, что говорится, с двух рук. Сомнительно, чтобы у них получилось нечто подобное вживую с пистолетами. Но, находясь в «Гренадере» с его устойчивостью и тщательной выделкой и подгонкой деталей, узлов и агрегатов, это вполне по силам. Достаточно успевать отслеживать ситуацию сразу в двух панорамах прицелов, расположенных по соседству. А с практикой у пилотов полный порядок.
Так что, ведя обстрел пехоты, Григорий словно походя расстрелял бронированную машину, уже разворачивающую башню в поисках противника. А затем досталось и той, что следовала за ней. На закуску ввиду отсутствия целых бронетягов разнес котел у первого грузовика.
Из-под передних колес выскочили сразу двое солдат. Оглашая округу страшными воплями и не обращая внимания на обстрел, они завертелись волчками на одном месте. Лютому врагу не пожелаешь быть обваренным паром или заживо объятым огнем. Так бы бедолаги и мучились, если бы кто-то не срезал их пулеметной очередью.
Нет, сострадание тут ни при чем. Некогда сострадать. В этот момент из-за грузовика выскочили сразу шестеро солдат, укрывавшихся там, и бросились прочь от убежища, мгновенно ставшего опасным. Зря они это. Пар им уже не страшен, а кузов машины прикрывает если не от пуль, то от взора пулеметчиков. А так… Их было шестеро, и никто не преодолел больше трех десятков метров. Может, кто-то всего лишь ранен, но уж без отметины точно не остался. Ну а заодно упокоили и обварившихся.
Израсходовав по десять гранат из двадцати четырех, бронеходчики прекратили обстрел. Рота бронетягов была выбита полностью. Порядка двух рот пехоты перебито или рассеяно. Дорога завалена поврежденной техникой. Причем подвергшиеся обстрелу бронетяги начали расползаться в стороны и, замерев на месте, напрочь закупорили проезд.
Подавая пример, Григорий отстрелил две дымовые шашки, прикрываясь от части колонны, так и не подвергшейся обстрелу. И судя по тому, что он наблюдал, командиры там не теряли времени даром. Уже разворачивались пушки. Расчеты бронебойщиков бежали со своими ружьями-переростками занимать позиции. Солдаты рассредоточивались, насколько это вообще позволяла местность.
Под прикрытием серой завесы бронеходы спустились к истерзанной части колонны. К ним поспешило присоединиться и отделение Бичоева. Дым шашек и горящих машин – а пылали уже все автомобили, оказавшиеся поблизости. Больше огня – больше дыма.
– В одну шеренгу – строиться! – Отдав команду, Григорий вместо левой руки поднял вверх ствол БРС.
– Первое отделение, ко мне – становись! – тут же послышался голос Бичоева, которому вторили командиры других отделений.
– Гранатами! По десять выстрелов! Веером! Первое отделение – дистанция сто метров! Второе – двести! Третье – триста! Огонь!
Раздались частые хлопки, и цилиндросферические гостинцы полетели сквозь бурый дым на противника. Одни – по пологой траектории, другие – по более крутой. А тут еще и расстояние разное. Так что глухие разрывы доносились, нарастая эдаким каскадом.
Как только взвод отстрелялся, Григорий отдал приказ отходить. Его задача – не уничтожить полк противника и не нанести максимальные потери. Главное – задержать подход резервов до того, как атакующие части завладеют обоими узлами обороны. И пока у него неплохо получается.
Конечно, это задержит японцев не на час, а поменьше. Но открыто бодаться с целым полком Азаров не собирался. Лишнее это. Лучше они перегруппируются и ужалят снова. И плевать, что японцы будут этого ожидать. Между ожиданием и готовностью есть большая разница. И уж тем более когда речь идет об эффективном противостоянии.
Подпалив все, до чего удалось дотянуться, и израсходовав половину бака огнесмеси, взвод перешел на бег, уходя дальше по ущелью. Весь вчерашний день они тут вовсе не бездельничали. Пришлось побегать, разведывая местность для проведения рекогносцировки. Как результат – наметили несколько позиций для засад. И покинутая ими была только первой.
Отбежав с километр, выставили боевое охранение и поспешили покинуть машины. Необходимо срочно восполнить боекомплект. С лентой БРС вот так быстро не разобраться. Уж больно муторно. Нужно извлечь ленту, нарастить и уложить обратно. Но с другой стороны, там мизерный расход, а потому, исходя из опыта, большой запас крупнокалиберных патронов и не брали.
«Дегтяревых», само собой, попользовали. Но, учитывая ленту на две тысячи патронов – не критично. Она так же подается по гибкому рукаву из зарядного короба, и пополнение боекомплекта ничуть не проще, чем у БРС. Опять же, изначально тот состоял из тысячи патронов. И только на основе полученного опыта габариты короба были увеличены вдвое.
Сделали это прямо в полевых условиях при помощи сопровождавшей их передвижной мастерской. Тут и сам конструктор на месте, и его ближайший помощник, Дудин. Этот играл в их маскарадном автомобильном взводе роль сержанта. Сладили буквально на коленке, неказисто, и видно, что времянка. Но вполне работоспособно. Плюсом к этому – лента на тысячу патронов, уложенная в вещевой ранец. Просто ее время еще не пришло.
А вот пополнить запас гранат очень даже не помешает. Как и долить в бак огнесмесь. Ну и вернуть в мортирки израсходованные дымовые шашки. Уж к чему, к чему, а к дымам Григорий со всем уважением. По его настоянию на плечах «Гренадера» появилась дополнительная пара дымогенераторов, способных окутать довольно обширный пятачок и скрыть машину под непроницаемой защитой без отстрела патронов.
Обслужив машины, вновь распределились по позициям. По округе разбросаны одинокие кусты. Присесть за таким – и порядок. Благодаря маскировочной сети и камуфляжной раскраске корпуса с дороги их не различить. Пришлось, правда, побегать с метлами, заметая следы. Ну да о себе любимых забота.
А вот отделение Бичоева пробежалось дальше по ущелью и взобралось на вершину гряды. Ну и обратно вернуться, чтобы сымитировать отход взвода. Как уже говорилось, «Гренадеры» способны не наследить только на гранитной плите. Да и то сомнительно. Смотря какой следопыт будет за ними охотиться. Поэтому спрятаться можно только за ложным следом.
Колонна появилась примерно через полчаса. Торопятся самураи. Ну да это и понятно. Можно над ними потешаться, но нельзя не отдать должное. Воинственная нация, буквально пронизанная воинским духом. Очень достойный противник русскому солдату, пусть на вид куда как поплюгавей. А потому спешат на помощь своим без дураков.
Первыми прошел передовой дозор из двух легковых внедорожников с открытым верхом. Промчались довольно быстро, пуская жидкое облачко пара. Котел не замкнутый. Ну да вполне объяснимо. Практически половина автопарка всех стран состоит из машин с подобными котлами. Оно и дешевле, и шоферов готовить проще, и в обслуживании не такие капризные.
Поумнели самураи. Поначалу-то решили, что тут-то им ничто не угрожает. Но теперь сделали выводы и выслали разведку. Причем во втором автомобиле Григорий рассмотрел монструозное бронебойное ружье. А в первом сержант все время внимательно всматривался в следы на дороге. Ну, смотри-смотри, только гляделки не сломай.
Этих трогать не стали, пропустили. Николай с одним из своих бойцов займется. Может показаться, что двоих «Гренадеров» на десяток солдат слишком много. Вот только мнение это ошибочное.
Взвод Григория состоит всего лишь из тринадцати человек. Причем техника секретная, и допустить ее попадания в руки противника никак нельзя. Чертова дюжина небольших бронеходов за каких-то пару минут боя умудрилась устроить кровавую баню полку, усиленному бронетягами и артиллерией. А значит, и отделение решительных пехотинцев сможет подгадить бронеходчикам. Что ни в коей мере не устраивало Григория.
Голова основной колонны была уже в двухстах метрах от засады, когда сзади послышалась трескотня пулеметов. Передовой дозор добежал до поворота на гребень и наверняка разобрался с хитростью русских. Ну или дозорные обнаружили пару «Гренадеров». Иначе Николай должен был ожидать, пока не начнет Азаров.
Хлопок! И граната полетела по крутой траектории к своей цели. А следом загрохотал пулемет. Бойцы поспешили присоединиться к своему взводному, забрасывая противника гранатами и одновременно поливая градом пуль.
А там обстрелу начали вторить и разрывы гранат. Колонна и без того терялась в пыли, а тут еще и столь солидная добавка в виде полного безветрия. Что в этих краях явление довольно редкое. Вскоре уже ничего было не разобрать. Одно сплошное пыльное облако.
Израсходовав по десятку гранат, бронеходчики прекратили обстрел. Пустили напоследок по паре дымовых шашек. И как только появилась белесая стена, скрывшая их от взора самураев, поспешили отбежать назад. До намеченной запасной позиции в русле пересохшего ручья оставалось метров двести.
Ситуация вполне схожа с той, что была в прошлый раз. Противник прикрылся дымами и ушел. Вот только японский полковник не стал торопиться и вместо того, чтобы навести порядок, столкнуть с дороги поврежденную технику и продолжить движение…
Не зря все же Григорий решил перестраховаться со сменой позиции. Послышалось завывание, а следом разверзся ад на отдельно взятом пятачке, который начали буквально перепахивать минами. Калибр – миллиметров восемьдесят. Такая безвредна, если рванет рядом с «Гренадером». Чего не сказать о прямом попадании. Пилоту – гарантированный абзац.
От пятидесятимиллиметровой гранаты тоже ничего хорошего. В лучшем случае легкая контузия и ушиб конечности. Если в грудную пластину – здравствуй, контузия тяжелая. Азарову уже доводилось ощущать на себе ее прелести. И повторения не хотелось категорически. К тому же в условиях нахождения в тылу противника и скверного характера самураев лучше сразу застрелиться, чем попадать в плен.
Все это к тому, что среди увесистых разрывов мин куда чаще рвались именно гранаты. Что, в общем-то, неудивительно, учитывая насыщенность японской пехоты гранатометами. Ну и их скорострельность, разумеется. Двадцать выстрелов в минуту – вовсе не шутка. К тому же опытный гранатометчик способен послать гостинец с достаточной точностью, чтобы накрыть совсем небольшой пятачок.
Ого. А вот это уже воет куда как весомей. И рвануло так, что любо-дорого. Сто пятьдесят миллиметров. Без вариантов. У японцев минометы только двух калибров. И если такая мина рванет хотя бы в метре от «Гренадера», то ее осколки смогут пробить его броню. Только крупные. Не обязательно. Но могут.
Засевшим в русле ручья бронеходчикам вся эта буря в стакане была не страшна. Слишком далеко. Правда, Азарову все же пришлось понервничать, когда огонь начал смещаться в глубину. Он уже собрался отдать команду на отход. Уж больно густо падали мины, и этот огненный вал неотвратимо накатывал на них. А с учетом навесной траектории берег ручья никак не мог послужить им защитой. Однако обстрел прекратился, так и не дойдя до новой позиции взвода. Самые ближние мины рвались метрах в десяти, щедро поливая бронеходчиков осколками и сопутствующим мусором.
Григорий перевел дух и вперил взгляд в панораму перископа. Дым от шашек уже рассеялся. Пыль от разрывов все еще висела в воздухе, но активно оседала на землю, открывая обзор. Японцы какое-то время еще обследовали пространство перед собой. Затем выслали разведку.
Грузовик с солдатами в кузове, ощетинившимися винтовками, бодро побежал по дороге. Японцы внимательно всматривались в окружающую местность, но приметить засевшего в укрытии противника не могли. Как и не подозревали о существовании этого русла. Со стороны складка сливалась с общей панорамой. Увидеть можно, только если приблизиться вплотную или подняться выше по склону гряды.
Получив первые результаты разведки, японский полковник отдал приказ на возобновление движения. Какое-то время вокруг колонны царила суета. Откатили в сторону грузовик. С виду вроде целый, но наверняка пулями повредило котел. Будь это старичок, подобный тем, что они расстреляли в первом своем бою, то с ним ничего не сталось бы. Уж больно толстый там металл. Но на более современных образцах все куда технологичней и толщина стали значительно скромнее.
Вообще-то, всему виной поспешность командира полка. Не считаясь с потерями, он торопился выполнить приказ и усилить своими войсками опасное направление. А потому и разведка местности была более чем поверхностной. Впрочем, тактика этих странных легких бронеходов характеризовалась стремительными нападениями и быстрыми отходами. Так что такого подвоха японцы попросту не ожидали.
Когда голова колонны поравнялась с позицией взвода, Григорий отдал приказ на открытие огня. Вновь хлопки, и в сторону противника полетели несущие смерть гранаты. Одновременно заговорили пулеметы, засыпая пространство перед собой свинцовым дождем. Каждая третья пуля трассирующая, а потому отчетливо виден веер пуль, захвативший голову колонны.
Каких-то полминуты – и среди японцев воцарился настоящий хаос. Убитые, раненые, мечущиеся перепуганные бойцы, то и дело падающие на землю в нелепых позах. Нашлись и те, кто решился дать отпор и открыл огонь по бронеходам.
Отметилось даже одно бронебойное ружье. Но дистанция слишком велика, а цель торчит над урезом берега не больше чем на пятьдесят сантиметров. А потому попасть сразу бронебойщик не смог. Три промаха, а на четвертый выстрел его засекли и сосредоточили огонь сразу двух пулеметов. Храбреца растерзали десятки пуль.
Более серьезную опасность представляли собой гранатометы, которые все еще продолжали держать наготове. Они буквально засыпали позиции взвода навесным огнем. При этом сами гранатометчики оставались в укрытии.
– Та-ак… Вечер перестает быть томным, – процедил сквозь зубы Григорий и запустил первую дымовую шашку.
Бойцы тут же поспешили повторить маневр своего командира, действуя по заранее оговоренному плану. А вот теперь бегом и без дураков. Только не по открытой местности. Как раз там-то и сосредоточили огонь гранатометчики. Били вслепую, по площадям. Шансы попасть минимальны. Но они все же есть. Русло же ручья, извиваясь, уходило к левому склону, и по нему можно завернуть за поворот ущелья.
Бронеход вел себя просто исключительно, с каждым шагом легко глотая по два метра. Только следи за тем, куда ставишь ногу. Полторы тонны – это, конечно, не двадцать пять «Витязя», и уж тем более не тридцать пять «Богатыря», но самостоятельно поднять и эту машину не получится. Разве что при помощи товарищей, но это потерянное время, а его-то у них не так чтобы и много.
Когда вышли за поворот, обнаружили грузовик с перебитой разведкой, приткнувшийся рядом с расстрелянными легковыми автомобилями передового дозора. За своей стрельбой Григорий не расслышал, как Николай с напарником расправились с этими бедолагами.
А вот и сам командир второго отделения, легок на помине. Оба уже набрали скорость и поспешили присоединиться к взводу. Едва оказались в безопасности, Григорий подналег и начал обгонять остальных, вырываясь вперед. Пока отходили, он держался сзади.
Разумеется, это не дело. Но следовало увериться в том, что ни одна машина не попадет в руки противника в исправном состоянии. Требования секретности, ничего не поделаешь. В каждом «Гренадере» предусмотрена закладка взрывчатки в машинном отсеке. От попадания пули тротил не взорвется. Активировать же адскую машинку – дело недолгое. Вполне можно провернуть даже в условиях боя.
Главное, не допустить захвата противником машины и химических патронов. Все остальное столь уж серьезной тайны не представляло. В той или иной степени технологии бронеходов схожие. Так что ничего особенного из трофеев ни японцы, ни их ближайшие союзники немцы не получили бы.
Отбежав от места боя на километр, Азаров повел взвод вверх по склону, к вершине гряды. Раз уж пока все идет по плану, пора заложить волчью петлю. Как уже говорилось, скрыть следы их машин – целая проблема. Поэтому приходится идти на разного рода ухищрения. Вот и сейчас, поднявшись на вершину, они двинулись в обратном направлении, оставаясь вне поля зрения противника.
Сравнивая ощущения между нахождением в «Гренадере» и вне его, понимаешь, что бегать в бронеходе проще, чем ходить. И то же самое относится к преодолению крутых склонов. На них вообще рекомендуется именно взбегать, потому как подъем шагом превращается в испытание на выносливость, и это при том, что напрягаются не столько мышцы пилота, сколько сервоприводы. Мускулатура, конечно, тоже работает, но… Понятно, в общем. Григорий предполагал, что причина этого в ассоциациях, мышечной памяти и желании как можно быстрее преодолеть препятствие.