Константин Иванович Кизявка
Вкус
Сентенция первая:
Большинство из нас – это не мы. Наши мысли – это чужие суждения;
наша жизнь – мимикрия; наши страсти – цитата!
Оскар Уайльд
Сентенция вторая:
Существует предел, который человечеству вредно переступать, завеса, скрывающая истину, чтобы не повредить тем, чей ум слаб.
Идрис Шах
Пролог
Санджая спросил: "Достопочтенный Прахлада, что сказал Кришна, когда демоны отравили его старшего брата Балараму в лесу подле холма Говардханы?"
Прахлада ответил: "Когда по законам мироздания, душа Баларамы отправилась в скованную Майей двипу, именуемую здесь Землёй, Всевышний Господь Кришна сказал: "Я пойду за тобой!"
Санджая спросил: "Удалось ли Господу вернуть брата на Голоку? Ведь нельзя просто взять и открыть Истину, не нарушив тем самым собственные законы о свободе воли? И смог ли ослеплённый Майей Баларама понять, что избавление от иллюзий возможно лишь через Вкус преданного служения Всевышнему?"
Прахлада ответил: "О, Санджая, это очень запутанная и удивительная лила. Садись поудобнее, рассказ мой будет долгим, но, надеюсь, увлекательным"…
1. Смерть Ивана Ильича
В прекрасный день 8 мая 2012 года судьба забросила не менее прекрасного военного пенсионера Ивана Ильича Денова в квартиру на восьмом этаже.
Вешать кондиционеры – дело нехитрое. В этом Иван Ильич считал себя Мастером с большой буквы «М». И потому особенно огорчительно было слышать от молодого помощника, второй раз выехавшего на задание, возражения по креплению страховки. Этот «юноша бледный со взором смущённым» предлагал накинуть петлю с карабином на отопление. На хлипкую серую трубу, идущую от чугунной батареи. До чего беспечна молодежь! Что может выдержать современный пластик? Как им объяснишь? Уж лучше совсем без страховки, как не раз бывало, чем надежда на какую-то постмодернистскую соплю.
Проблема получилась с длиной верёвки. Её хватало пробить два ближайших от окна отверстия под крепление кронштейна внешнего блока. А вот сделать два дальних, протянувшись от ножки древнего и тяжелого шкафа, не представлялось возможным.
– Ну вы сами подумайте, – горячился помощник Антон. – Я же вас и так за верёвочку подстрахую. А тут ещё и батарея! Ну хотите, я лично пробью дырки!
– Дырки знаешь где! – резонно отрубил Иван Ильич. – Попробую как-нибудь дотянуться. Хоть краешком.
И снова ухнул за окно, держась правой рукой за раму и отводя левую с перфоратором как можно дальше в сторону.
Губы Антона дрогнули хитрой улыбкой. Не выпуская из рук верёвку, метнулся к шкафу, лихо отстегнул карабин от ножки, и уже через секунду никелированный металл ощёлкнул трубу.
– Держишь?! – крикнул с улицы Иван Ильич.
– Держу! – отозвался довольный Антон, чувствуя, как натягивается страховочный конец.
– Держи нежно! – процитировал Ильич незнакомое помощнику произведение массовой культуры и отпустил хватку правой руки. Завис в воздухе, как американский астронавт у станции «Прогресс».
– Достаю!
– Отлично! – откликнулся Антон, и улыбка расширилась вдвое.
Углубление в стене перфоратор продолбил быстро. Бестолковой змейкой ушуршала вниз кирпичная пыль. Иван Ильич сунул мизинец. Плотно, четко. Анкер войдёт как влитой.
Вторая пробоина оказалась каверзнее. Не хватало опоры, чтобы усилить давление. Пришлось раскачиваться. На инерции возврата сверло начало постепенно входить в силикатный кирпич стены.
Антон порадовался, что надел перчатки. Руки не резало, хотя шеф летал как на качелях. Еще сантиметра три и можно вешать кронштейн.
– Вы водочку будете?
Посреди комнаты подобралась напряжённая хозяйка с запотевшей бутылкой и литровой баночкой огурцов.
– Чего? – не понял Антон.
– Водочку будете, когда закончите?
Странная женщина, тут процесс, а она с какой-то ерундой.
– Давайте потом!
Верёвку дёрнуло. Ильич качнулся чересчур сильно. Антон успел упереться ногой в подоконник. Удержал. Какой шеф сосредоточенный! Мастер! Дырка почти готова. Ну, или отверстие, если кому угодно.
– А огурчики?
Хозяйка совсем близко.
– Давайте потом…
Верёвка выскользнула. Иван Ильич ухнул вниз.
Ох, не зря Антон играл в Counter-Strike! Руки мгновенно вцепились в оставшиеся полтора метра. Обожгло даже через перчатки, но начальника удержал.
– Молодца! – послышалось с улицы. – Вытягивай!
Намотал остатки на руку, чтоб не сорвалось. Склонился над подоконником. Висит начальник. Здоровый. Потянул. С трудом, на трении о карниз, удержал. Так потихоньку подымет.
– Я не поняла! Будете огурчики?!
Прямо над ухом.
Антон вздрогнул, и ослабшая верёвка дернулась вниз. В подоконник упереться не успел, так и выскочил в окно, растерянно соображая, о каких огурчиках речь. А потом планета начала притягивать два монтажных человеческих тела с ускорением в 9,80665 метров в секунду за секунду.
Верёвка натянулась, падение прекратилось.
Но только на миг. Пластиковая труба отопления не удержала массу, и продолговатый серый цилиндр, покрытый изнутри подсохшей рыжеватой грязью, выскочил в окно следом за системщиками.
Последней мыслью Антона было прозрение по поводу того, что трассу в квартиру они сегодня провести не успеют.
2. Нужны опытные работники
Денис Иванович Денов, сын летящего с восьмого этажа мастера сплит-систем Ивана Ильича, уже третий месяц искал работу. В тот миг, когда отец с помощником и куском трубы отопления перемещались вниз по благоухающему сиренью майскому воздуху, молодой человек двадцати двух лет от роду сидел в одном из сотни батайских офисов и отвечал на вопросы девятнадцатилетней специалистки отдела кадров.
– Вы в каком году вернулись из армии? – глаза привратницы капитала мерцали нехарактерной для юности усталостью. Одной рукой девушка лениво теребила ворот чёрного пиджака, другой держала блокнотик и что-то в нём почитывала.
– В прошлом. Две тысячи одиннадцатом. Осенью.
– Понятно. Семейное положение?
– Холост.
На долю мгновения во взгляде кадровой музы обозначилось осмысление, потом зрачки снова затуманились.
– Машина есть? – тускло спросила она.
– Нет.
– Ясно. А недвижимость?
– Трёхкомнатная квартира на Гайдара.
– Ваша?
– Наша. С отцом, с мамой и с сестрой.
– Понятно. Что вы предполагаете получить от работы в нашей компании?
– Зарплату предполагаю. И работу интересную.
– Я читала анкету. У вас совсем нет опыта работы.
– Я был поваром в армии.
– Разве можно путать армию с рестораном? Вы хоть какое-то представление имеете о том, что за блюда готовят в наших заведениях?
– А что такого сложного готовят в ваших заведениях?
– Я поняла. Спасибо за беседу. Позовите следующего, мы вам перезвоним.
– Но я не указал телефон…
– Ничего, мы найдем. Не переживайте.
Усталость офисной работницы переполнила пространство кабинета и заструилась в иные измерения. Девочка поморщилась и выдавила:
– До свидания. Следующего позовите, пожалуйста.
Денис вышел из душной конторы в свежесть дня. Ощущение вывернутого на голову ведра помоев в последние дни огорчало меньше. Понятно, никто не позвонит. Понятно, нужно искать дальше. Но десятки пройденных заведений: офисов, ресторанов, кафешек, пекарен, наливаек, где требуются молодые люди до двадцати пяти с опытом работы не меньше десяти лет, клубились в голове осиным роем, нажужживая простую истину: «Кому ты нафиг нужен, Денис Иванович!», отчего совершенно не хотелось тащиться в четвертую за сегодня фирму.
Три месяца назад шел на приём, потом ждал обещанного звонка. И два, и три дня. Потом перестал ждать. Решил брать количеством. По пять-шесть контор за день. Изрыскал Батайск и часть соседнего Ростова. Без результата. Товарищи по техникуму не верили, что тут могут быть какие-то трудности.
– Ты просто не хочешь! – заявил Ромка Шоволдин, одноклассник по школе и сопартиец (от слова «парта») в «технаре». – Делаешь вид, что ищешь. А я каждый день миллион объявлений вижу: «Требуется повар, кондитер, бариста». Не надо тулить флаг Мадагаскара на карту Австралии! Все, кто хотел, ещё варианты перебирали, когда устраивались. Не верю я тебе, братан!
Язвительное лицо Ромки взбодрило. Денис встряхнулся. Так! Еще кафе. Тут же, в Батайске. В Восточном районе. Можно поехать на «шестерке» или пёхом, через переходной мост над железкой. «Мясной соблазн».
– Извините! – на пути возник смущенный господин с козлиной бородкой. – Я не местный, поэтому не могу сориентироваться. Не подскажете, в какой стороне искать БДУ-13?
Странно, что выдает себя за неместного. Лицо мелькало на улицах города регулярно. Ну ладно, ответил предельно вежливо:
– Я не знаю такую организацию. Это строительная фирма?
– Не уверен. Мне посоветовали по другому поводу. Спрошу у кого-нибудь ещё.
И двинулся в сторону здания железнодорожного вокзала.
За три месяца Денис выучил Батайск не хуже родной кватриры. Сокращение БДУ не попалось ни разу. Может, где-то совсем на отшибе? И наверняка без кухни, уж тогда бы точно знал. Усмехнулся.
На пешеходном мосту через железную дорогу ветер дул особенно сильно. Пришлось поднять воротник куртки, закрыться от колкого ветра с крупицами песка. Лица людей, бегущих мимо, переполняла озабоченность серьёзными проблемами, случившимися в жизни именно сегодня. Денису не торопилось. Последняя точка на сегодня. Полчаса под дверью, пять минут позора на собеседовании – и домой.
– Привет! – незнакомый молодой парень восторженно всматривался в лицо Дениса разноцветными (один зелёный, второй серый) глазами. Давно заживший глубокий шрам тянулся от брови к левой стороне шеи. Парень был в чёрном, похожем на китайскую военную форму френче, чёрных брюках и чёрных туфлях. – Ты не знаешь, где тут у нас БДУ-13?
Денис оглянулся. Людей с камерами нет. И прохожий смотрит искренне, открыто, без подвоха.
– А что за БДУ-13?
– Ты серьёзно?! Это же фирма известная российская. В Батайске её тринадцатый филиал.
– Недавно?
– Ну что ты! Давно. Уже много лет. Разве не слышал?
– Ни разу.
– Удивительно! Это же как «Адидас» или «Тинькофф». Все знают, а ты нет. Прикольно. Я хочу к ним поваром устроиться.
Денис растерялся.
– Так я это… тоже. Поваром.
– Ой. Ты тоже в БДУ?
– Нет. В «Мясной соблазн».
– А… жаль. А я в БДУ. Там, говорят, крутая столовая, посерьёзнее всяких ресторанов французских.
– Да?!
– Ну конечно. Ладно! Я тогда в центр, там сориентируюсь. Удачи в «Мясном соблазне»!
– Спасибо.
В «Соблазне» не мучили. Лет восемнадцати девочка, наверняка понимавшая в кулинарии не больше, чем он в ядерной физике, заявила, что такой уровень знания поварского дела (интересно, как определила?) их не устраивает, и пообещала позвонить, если ситуация изменится.
В голосе не было стандартного высокомерного ехидства, и Денис вышел на улицу практически счастливым.
Не удержался, спросил у охранника на входе:
– Не подскажете, как найти БДУ-13?
Тот наморщился, почесал затылок…
– Не слыхал. Может, БСК или МЖБК?
– Нет.
– Ну, знаю ещё БЛДЦ.
– Надо БДУ.
– Такого не помню. Хоть убей. Пятьдесят лет тут живу. Нет никаких БДУ. Точно говорю.
Ветер на мосту уже не злобствовал. Так, чуть освежал. Настроение улучшилось, насколько это возможно, и Денис подумал, что вечер можно со спокойной душой провести за компьютерной игрой или книгой. Запел в кармане сотовый. Мама.
– Дениска! У нас беда! – голос рвался и дрожал.
– Что случилось?
– Папы больше нет.
Странные шутки! Как это нет?
– Мам, ты чего? Я не понял.
– Папа разбился. Упал с восьмого этажа. С новым напарником. Папа насмерть, напарник в реанимации.
Неуютное небо качнулось, зашлось морозной синевой. Как это нет папы? Что за бред? Может, мама не так поняла. Кто-то позвонил, перепутал. А папа в больнице и с ним всё нормально. Не может так быть! Мир прекрасен. Мир добрый… Добрый? Сестра ещё девчонка, старшеклассница. Мама в школе копейки получает. Он безработный.
Царапнул щеку брошенный ветром песок. Денис стоял посреди моста. Прочь убегал паренек в синем спортивном костюме с телефоном в руке. С его телефоном.
Догнать?
Зачем?!
Какой-то телефон.
Плевать.
Медленно шагнул. И накатил страх. Отец разбился. Упал с высоты. Здесь тоже высоко. Очень высоко. Пальцы обхватили холодный металл поручней. Прижался к ограждению. Есть шанс не упасть, маленький, но есть. Если держаться. Если не разжимать руки. Пока пальцы не устанут. Внизу рельсы и провода. Опасно! Главное не упасть!
– Молодой человек! – мужчина в полицейской форме. Ладони вперед на уровне груди. Пальцы веером. – Остановитесь! Не делайте этого! Там очень высокое напряжение. Вы загоритесь в полете. Это очень больно.
Непонятно, чего хочет? Сбросить? Зачем? Надо крепче ухватиться. И перелезть на ту сторону. Чтоб не достал. Там электричество, испугается, не полезет.
– Стойте, не надо!
Вцепился, тянет, куртка трещит. Внизу тоже полиция, суетятся, что-то растягивают. Большая зеленая тряпка. Одеяло, что ли?
Хотят убить? И завернуть в одеяло? Что он сделал? Не бандит же какой-то!
Полицейский сильный, но пальцы замкнулись на поручне намертво. Подбежал ещё один. Дёрнули посильнее. Оторвали, припечатали к асфальту моста. Заломили. Больно.
– Чуть не сиганул! – доложил первый. – Уже на взлёте схватил.
– Чего добиваются?! – голос второго сквозил горечью. – Чуть что, сразу того. Хоть бы пожили чуть.
В батайской полиции пахло старыми деревянными панелями и сигаретами. Люди сидели на креслах, стояли около стеклянной стены, вполголоса переговаривались. За квадратным окошком хмурился озабоченный дежурный.
– Романыч, – полицейский, доставивший Дениса, высокий, с квадратной как у Шварценеггера челюстью и светлыми, лихо зачесанными наверх волосами наклонился к окну. – Тут суицид. Куда его?
– Это который с моста? – Романыч изучал доставленного с беспокойным интересом. – Чевой-то он? Как же ты, брат?
До Дениса дошло.
– Не суицид! Вы чего! Я просто за поручень. Батя у меня…
– Чего батя? – вскинулся Романыч.
– Разбился. Мне по телефону сказали. Я стал. За поручень взялся. А тут пацаны.
– Валера, – сообразил Романыч. – А ты его на второй этаж отведи, к Наговицыну. Может, правда, отец. Пробейте там.
– Хоккей! – светлый дернул «самоубийцу». – Нам вон туда, по коридору. Давай.
Темный коридор, застоявшийся запах старой библиотеки. Крутые ступени наверх мимо большого портрета Дзержинского. Второй этаж. Номер кабинета 23.
Светловолосый распахнул дверь.
– Товарищ капитан! Тут задержанный. Разрешите?!
– А чего ко мне?
– Романыч сказал. Тут надо прояснить. У него с отцом что-то.
Зашли внутрь.
В кресле, облокотившись на стол, сидел задумчивый капитан. Залысины на лбу. Нос картошкой. Полицейский китель, голубая рубашка, чёрный галстук. Пристальный карий взгляд.
– Присаживайтесь, – показал Денису на стул. – Отстегни его, Валера.
Щелчок. Теперь ничто не режет запястья.
Денис опустился на краешек стула. На окне решетка. На стене, за спиной капитана, карта города и вымпелы. Один интересный, «Лучшему пионерскому отряду года». С золотыми горном и барабаном.
– Так что там с отцом? – полицейский развернул блокнот.
– Разбился. С восьмого этажа.
– Выпрыгнул?
– Нет. Он сплиты ставит. Сорвался. И напарник его.
– Ты гляди, – капитан вытащил из пачки сигарету. Щелкнул зажигалкой, затянулся. – Когда?
– Да вот, я как раз по мосту шёл. Мама позвонила.
– И ты решил покончить с собой?
– Нет! Испугался просто, что тоже упаду. И схватился.
– Понятно. Где работаешь?
– Нигде.
– Как так?
– Не берут. Три месяца хожу, не берут.
– А до этого?
– До этого в армии служил. В Астрахани. Мотострелковые войска.
– Звание, награды.
– Сержант. Орден Мужества.
Капитан посмотрел на Валеру. Тот удивленно пожал плечами.
– А как так? Война была в Астрахани?
– Никак нет. Просто разминирование.
– Что-то я не понял. Ты сапер?
– Я, товарищ капитан, повар.
– Повар?! А при чём тут разминирование?
– Юра Сидоров на мину наступил немецкую. Лягушку. Я ему помог.
– Повар? Помог? А почему не саперы?
– Они говорили, что уже всё.
– Я понял. Слушай, Валера, ты парня выведи на улицу. Документы проверил?
– Так точно.
– Вот и хорошо. Тут отец погиб. Надо эти вопросы… с моргом и кладбищем решать. Довези до дома. И, как там тебя…
– Денис.
– Да, Денис. О службе в полиции не думал? Если что, приходи. После праздников. Спросишь капитана Наговицына. Я пристрою. Нам тут люди нужны.
– Спасибо. Разрешите идти?
– Давай.
Капитан протянул руку, Денис пожал.
3. Оставьте мёртвым…
У дома безлюдно. Валерий попрощался, уехал на синей «Хонде». Кусты сирени, разогретые майским солнышком, разливали приторно-сладкий удушливый аромат. На ветках подрагивали от слабого дворового сквозняка восковые весенние листья.
Денис поднялся на второй этаж. Позвонил.
Алинка.
Бросилась на шею, разрыдалась. Так любит отца. Всегда ему радовалась. Болтала с ним, смеялись, играли в нарды… Теперь не будут.
Денис погладил сестру по голове, отстранил, вошел в квартиру.
– Мам!
– Её нет, – глаза у Алины красные. – Поехала в больницу. Там папу в морг положили.
И опять заревела.
На кухне сполоснул руки, напился прямо из крана холодной до ломоты в зубах воды, подставил под струю сложенные лодочкой ладони, плеснул на лицо. Чуть легче.
– Алин!
– Что?
– Телефон дай.
Вошла, протянула.
Навскидку номер матери не вспомнил. Нашел «мамуля». Нажал. После гудков:
– Алло, Аличка, что случилось?
– Это я, мам, Денис.
– Дениска? А я звоню, ты трубку не берешь.
– У меня телефон украли. Мам, что надо делать? Куда ехать?
– Да, видно, сегодня ничего. Завтра праздник, никто нигде не работает. Говорят, после девятого забирать… папу…
– Мам, не плачь. Все хорошо будет.
– Не будет.
– Ты где? Я приеду, заберу.
– Не надо, сына, я с Шуриковыми. Они меня привезут. Будь дома, лучше Алинку успокой. Там еда в холодильнике, покушайте хоть.
– Хорошо. Жду.
Распахнул холодильник.
Яйца, масло, майонез. Консервы. Кастрюля – что там, плов?
Две порции в две тарелки – себе чуть больше, сестрёнке меньше. Разогрел в микроволновке, пахнет, в принципе, как плов, но с пряностями явный перебор. Нельзя столько шалфея. Надрезал лимон, брызнул – запах стал терпимее.
– Алина! Иди кушать!
– Не хочу!
За окном красное закатное солнце. Еще пара часов и скроется за полосой кирпичных гаражей.
Зашёл в спальню. Взял руки сестренки, заглянул в глаза.
– Алинка, пойдем, поедим.
– Нет аппетита.
– А ты чуть-чуть поковыряйся в плове. Просто посидим вместе.
Пожала плечами, встала.
Обедали молча. Алина смотрела в окно. Съела всё.
– Знаешь, – сказала, – а плов стал лучше, после того как постоял.
Денис улыбнулся.
– Вот и хорошо.
Когда пили компот, задребезжал в коридоре звонок.
Денис открыл. Мама.
– Вы покушали?
– Да, спасибо.
– Молодцы. Вот возьми, – тёмно-серая гладкая коробочка, смартфон Fly. – Недорогой купила тебе на первое время.
– Ничего себе недорогой! Тысяч пять, наверное!
– Четыре. Тебе сейчас нужен. Работу искать… Отдыхайте. Завтра выходной. Надо привыкать… без папы…
Когда вечер заглянул в окно жёлтыми фонарями, Денис вспомнил, что у Ромки Шоволдина в прошлом месяце умер дедушка. История про похороны. Он ещё какие-то бумажки доставал. Ромка в четвертом подъезде. Тут пробежаться две минуты.
– Мам! Я к Ромке схожу!
Мама на кухне.
– Хорошо! Я пирожки пеку. Можешь с Ромкой приходить, попьем чаю.
– Рома, привет!
– Привет! Заходи.
– Да я это… на секунду. Слушай, помнишь, ты рассказывал, когда дедушка умер.
– Да.
– Что там надо делать? А то праздники, никто ничего не говорит. Отец…
– Батя? А что случилось?
– Упал. На работе. Разбился.
– Ё моё! Соболезную, братан. Соболезную. Смотри сюда. Тут всё просто. Нужно справку взять в морге и потом с ритуальным агентством договориться, они продадут гроб, веночки всякие и место на кладбище. «Ритуал» называется. Денег примерно тысяч десять-двадцать. Они и машину подадут, на кладбище отвезти. В морге будут свой гроб предлагать, не соглашайся, тогда копачи не станут гроб нести, а может, и закапывать откажутся. Надо в «Ритуале». Они с кладбищем напрямую. Если попа будешь приглашать, то после того как в «Ритуале» определишься по времени, идёшь в церковь. Там говоришь когда, во сколько отпевать. Батюшку тебе выделят. Мы его тогда на машине подхватим и привезем. И я его назад верну. Это недорого будет. Денежный момент – столовая. Ты лучше в нашу обратись, она недалеко, в принципе, от кладбища. Я там попрошу, чтоб по нормальной цене. У тебя сколько будет человек на похоронах?
– Не знаю. Человек пятьдесят, наверное.
– Ну, рассчитывай рублей триста на человека. Там борщ, пюре с мясом, компот. Водку сам покупаешь. Возьми недорогую. Больше ящика не бери. Ну, ещё автобус. Может, у кого из знакомых есть, тогда бесплатно получится, или на машинах. Друзья, родственники. Я тоже на «шестерке» подтянусь. Как раз батюшку отвезу и вперёд. Кого-нибудь прихвачу. Не переживай, прорвёмся. Когда суетиться начнешь? Завтра же девятое мая, все бухают.
– Ну, утром надо десятого.
– Хорошо. Я как раз не работаю. Прям с утра ко мне заходи, часов в восемь, сразу в морг, потом в «Ритуал». А там разберемся.
– Спасибо, Рома!
– Да ладно. Все свои. Ты хоть работу нашёл?
– Нет.
– Охренеть! Давай я в столовке спрошу.
– Ты ж уже спрашивал.
– Так тогда сокращение шло. Уже два месяца как. Может, поменялось что.
– Давай потом. Сначала отца похороню…
– Лады. Ну, до десятого.
– Слушай, может ко мне? Мама пирожки жарит. Помянём батю.
– Да я только поел. Прям от пуза. Спасибо. Готовься к четвергу.
– Ну ладно. Пока!
– Пока, братан!
Денис вышел из подъезда. Небо грязно-чёрное. Воздух холодный. Район спит. Высоко в верхушках тополей шелестит ветер. Где-то рыкнул мотоцикл.
Спешить некуда. Целый день просто ждать. Денис сел на лавочку. Не дожил отец до Дня Победы. Так любил все эти парады, салюты. Как маленький. Последний раз тоже о празднике говорили. Ужинали. А он:
– Сейчас шабашечку закроем, а девятого, после парада, махнем на рыбалку. Погода отличная…
Какая рыбалка?! Почему так? Всё кажется мрачнее некуда, ни работы, ни проблеска и вдруг выходит, что жил очень даже ничего. Как в раю. А теперь на, посмотри, что такое плохо. И не факт, что через пару дней сегодняшнее «плохо» не покажется благодатью. Не дай Бог, конечно. Хотя, какой там Бог. Одно название. Эй, Бог! Если ты есть! Отзовись! Давай перетрём пару тем…
– Молодой человек! Угостите сигаретой!
Мужичок алкоголического вида. Помахивает пальцами у лица, изображая таинство отравления организма никотином.
– Не курю.
– Жаль. А вот, скажи на милость, случаем не проходили здесь два господина в пиджачках из БДУ?
Денис вздрогнул.
– Что за БДУ?
– Да я откуда знаю. Я им говорю, вы к кому? А они: «БДУ». Я им: «Сигаретку дадите?» А они: «На две, только не грузи». А я и не гружу, – мужичок тяжело вздохнул и двинулся вразвалочку, продолжая бубнёж о странности человеческих восприятий. – Почему, спрашивается, если человек немного подшофе и понимает, чем отличается вещь в себе Канта от ноумена Платона, он уже грузит? А не грузят вас непроходимые…
Что непроходимое не грузит гипотетических оппонентов мужичка, услышать не удалось, скрылся за углом дома.
Денис посидел в растерянности. Вернулись мысли о похоронах.
Если «Ритуал» возьмет десять тысяч, столовая тысяч пятнадцать, ну ещё там водка, священники, автобусы и другое, пусть пять. Получается тысяч тридцать. Как минимум. Интересно, где их взять, если нет. И как потом без них жить?
Стало совсем холодно. Денис поёжился и пошёл домой.
Освещённая тусклой подъездной лампочкой дверь квартиры была приоткрыта. Странно. Мама забыла закрыть или ждет его? С кухни – мужские голоса. Соболезнующие родственники? Соседи?
Говорят как-то официально. Не по-родственному.
Заглянул. Мама, ошарашенная, сидит на стуле, перед ней два мужика в чёрных костюмах, галстуках. Серьёзные.
Один высокий, худой, молодой, но уже с седыми висками, прислонился к подоконнику и внимательно смотрит на Дениса. В глазах настороженность и сочувствие. Второй постарше, лысоватый и черноусый, стоит посреди кухни и говорит маме:
– Завтра в тринадцать ноль-ноль. Единственная ваша забота, успеть до этого времени оповестить всех близких, чтобы явились хотя бы за полчаса до церемонии.
Заметил Дениса. Грустный взгляд из-под нависших век.
– Вечер добрый, милостивый государь! Сын покойного? Денис Иванович?
– Да, – Денис напрягся, пытаясь понять, кто такие и что здесь делают. Может, из тех, кому чужое горе – повод на деньги развести?
– Позвольте представиться, Левон Игоревич Оганов, – продолжал усатый. – Мой спутник – Павел Геннадьевич Шатерников. Мы представляем небезызвестное БДУ-13. У нашего ведомства контракт с вашим батюшкой. Как раз по данному печальному поводу. Вот! – он поднял вверх папку. – Согласно бумагам, все мероприятия, связанные с похоронами, мы обязаны взять на себя. Как говорил Спаситель, буде он одесную Всевышнего ныне, присно и во веки веков: «Оставьте мертвым хоронить своих мертвецов». И нет, молодой человек, даже не думайте, денег не надо! За все уплочено Иваном Ильичём, то бишь вашим папенькой. От вас с мамашей требуется только присутствие. Благодарите покойного за заботу. Контракт заключён в прошлом году. В канун Пасочки. Заранее побеспокоился супруг и родитель. За что от меня лично превеликий респект столь исключительному человеку. И похороны прописаны, и развоз людей, и ресторан. Возьмите. Этот, образно изъясняясь, вексель – копия. Я оставлю для ознакомления и распоряжения. Засим извольте откланяться. У нас сегодня ещё многая работа.
Странные гости кивнули и поспешили уйти.
На пороге усатый ещё раз настойчиво напомнил:
– В тринадцать ноль-ноль тело покойного уже двинется в последний путь. Все желающие проститься пусть приходят загодя, хотя бы в полдень.
