Константин Ермихин
Сердце робота
Глава 4. Прощание
Утром док, в котором вчера у причалов не было свободных мест, оказался почти пуст. Все субмарины вышли в море. Провожали Тасю и Павла Сергеевича только мама, начальник станции и дельфин Ипполит.
Пока робот-секретарь загружал багаж в «Пузыри», которые доставят Ломов на сушу, мама держала папу за руку и не отпускала его ни на шаг. Тася, в свою очередь, не отлипала от мамы.
– Светлана, не волнуйся, – прощёлкал дельфин, – я провожу Пашу и Тасю до самого порта и прослежу, чтобы с ними ничего не случилось.
– Спасибо, Ипполитушка, я это очень ценю, – улыбнулась Светлана Ивановна, тронутая такой заботой.
– Только вы не затягивайте с прощаниями. Скоро начнутся хорошие волны, и я хотел бы на них покататься.
– Что значит «хорошие волны»? – уточнила Тася.
– Это такие волны, на которых хорошо кататься, – повторил Ипполит, видимо, считая, что от простой перестановки слов в предложении Тасе сразу станет понятнее. – Я подожду вас снаружи, – без перехода добавил дельфин и уплыл из дока в открытый океан.
Тася обернулась к маме, всем видом давая понять, что она возмущена таким поведением дельфина.
– Не обращай внимания, – Светлана Ивановна похлопала дочь по плечу. – Он не любит объяснять одно и то же несколько раз.
– Но он так ничего и не объяснил!
– Потому что это известный факт: некоторые дельфины любят кататься на больших волнах. Я вот тоже удивлена, что ты этого не знаешь. Ты столько времени провела вместе с Полей… Неужели вы ни разу об этом не говорили?
– Они были заняты другим: выясняли, кто быстрее, – улыбнулся Павел Сергеевич. – Но разговоры о волнах напомнили мне, что надо бы поторапливаться. Сегодня действительно обещали сильный ветер на море. Так, Савва заканчивает погрузку… Пора прощаться с Карцевым. Где он?
Тихон Андреевич общался с искусственным интеллектом «Пузыря», который был назначен на эту поездку главным. Следовало убедиться, что ему не захочется уклониться с маршрута на обратном пути. Такое иногда случалось: «Пузыри» могли вдруг по собственной инициативе отправиться исследовать какой-нибудь разлом в донном ландшафте или уплыть вслед за морскими черепахами изучать их миграционный маршрут. Когда Карцев пожаловался на это Павлу Сергеевичу, тот только развёл руками:
– Ну а чего вы хотите? Вы же сами просили, чтобы «Пузыри» были любопытными и более самостоятельными, так сказать. Они же хотят вам помочь.
– Хотелось бы, чтобы они прежде всего выполняли то, о чём их просят, – вздохнул начальник станции.
– А разве они этого не делают?
– Делают, но… – развёл руками Тихон Андреевич.
– Давайте им более подробные инструкции. Например, вот сейчас вы им сказали, что после того, как они доставят нас на сушу, то должны вернуться на базу, так?
– Так.
– Но вы же не сказали, что они должны вернуться сегодня и что им нельзя на обратном пути отвлекаться на исследования.
– А разве это и так не понятно? – возмутился Карцев.
Тут в разговор вмешалась Светлана Ивановна.
– Сразу видно, Тихон, что у тебя нет детей, – сказала она с улыбкой.
– Откуда же это видно?
– Потому что с нашей Таськой, например, та же история: не скажешь, что она должна вернуться домой через час, – можешь не надеяться увидеть её раньше вечера.
– Во-первых, это было всего один раз! – запротестовала Тася. – А во-вторых, ты могла бы позвонить, если уж так за меня волновалась.
Вместо ответа, Светлана Ивановна сильнее прижала дочь к себе.
– Раздавишь, – прохрипела Тася.
– Действительно, – вступился Карцев, – раздавишь ребёнка, Светка. Лучше отпусти её со мной попрощаться.
Тася и Тихон Андреевич отошли в сторонку, и Карцев протянул ей широкую ладонь.
– Что ж, Таисия Павловна Лом, самая быстрая водоплавающая девочка, давай прощаться, что ли?
– Вы же знаете, что я не люблю, когда меня по фамилии называют, – поморщилась Тася.
– Знаю. И не понимаю, чем уж она тебе так не угодила. Поэтому вот держи подарок, – и он жестом фокусника достал из-за спины прямоугольный свёрток. – Надеюсь, это поможет тебе полюбить свою фамилию.
– А что там? – поинтересовалась Тася, разглядывая подарок, упакованный в бумагу с логотипом станции. Она протянула руку к кончику тесёмки, которой был перетянут свёрток, но Тихон Андреевич остановил её.
– Потом посмотришь, – сказал он. – Пора ехать, видишь, отец уже тебя ждёт.
Действительно, папа уже сидел в штурманском кресле «Пузыря». Мама всё так же не отпускала его руку. Секретарь забирался во второй «Пузырь», наполненный багажом. Одна нога была внутри субмарины, а вторую он никак не мог согнуть, чтобы протиснуться в проём люка.
– Папа! – крикнула Тася. – У Саввы снова нога…
Пришлось Павлу Сергеевичу вылезать и разбираться с заклинившим коленным суставом секретаря. Всё время, пока длился ремонт, Савва переживал, что он устаревшей модели и из-за этого доставляет хлопоты хозяину. Предлагал отправить себя на переработку или заменить роботом новой модели. Павел Сергеевич потребовал, чтобы Савва не говорил ерунды. Это вызвало новый приступ секретарских переживаний: мало того, что он старый, так ещё и ерунду говорить начал.
В итоге опоздали с выездом на целый час. Ипполит не стал их провожать, а умчался к своим «хорошим волнам», потому что к тому времени в океане поднялось обещанное синоптиками волнение. Конечно, под водой оно ощущалось не так сильно, как на поверхности, но тихоходные «Пузыри» были плохо приспособлены для такой погоды. и Ломы задержались в дороге ещё на целых два часа. Время таяло буквально на глазах. Павел Сергеевич нервничал, Тася волновалась. Савва уверял, что они успеют к отправлению поезда, но полной гарантии не давал. А поезд уже стоял на перроне, и роботы-проводники открыли двери вагонов для первых пассажиров.
Глава 5. Поезд
Когда Тася с папой добрались до железнодорожного вокзала в Порт-Элизабет, на табло светилась надпись, что до отправления поезда осталось всего десять минут. Папа погрузил багаж, Тасю и хромающего Савву на грузовую тележку и помчался к перрону.
Поезд стоял тихо. Не пыхтел, не урчал, не вздыхал, не скрипел и вообще вёл себя так, будто он не «железный конь», как когда-то называли поезда, а какой-нибудь платяной шкаф или даже… валенок.
Прошли времена, когда у каждого поезда был свой голос. Всего пару столетий назад живущие возле железной дороги мальчишки умели различать поезда по перестуку колёс, по свисткам, гудкам, пыхтению. Но теперь, когда до наступления двадцать третьего века осталось совсем чуть-чуть, всё изменилось, тихо стало в жилых кварталах возле железной дороги. Ни один мальчишка больше не бросится встречать любимый поезд, едва заслышит его гудок, и не приснятся ему сны о путешествиях, навеянные перестуком колёс. Благодаря прогрессу поезда стали быстрыми, совершенно безопасными, абсолютно надёжными. Теперь всякий уважающий себя поезд способен бесшумно, как ниндзя, исчезнуть за горизонтом раньше, чем осядет на землю пыль, поднятая его колёсами.
Поезд, в котором предстояло ехать Тасе с папой, отличался от своих собратьев: это был самый длинный пассажирский поезд в мире. Кроме жилых вагонов, в которых располагалось всего по три-четыре просторных купе, в составе были несколько вагонов-ресторанов, вагоны-спортзалы, танц-вагоны, хобби-вагоны, релакс-вагоны… Вместе с ними длина поезда увеличивалась вдвое.
Для того, чтобы быстрее передвигаться от головы поезда к его хвосту, пассажирам предоставлялись маленькие электромобили. Павел Сергеевич остановил один такой, прицепил к нему грузовую тележку и приказал бортовому компьютеру ехать к тридцать восьмому вагону.
– Ну как тебе поезд? – поинтересовался Павел Сергеевич у Таси, когда они проезжали мимо одного из вагонов-ресторанов, откуда доносились умопомрачительные запахи.
– Впечатляет, – кивнула девочка. – Только непонятно, зачем он такой большой нужен.
– Позволю себе предположить, – подал голос Савва, – что причины, побудившие железнодорожное управление построить этот объект, находятся не в экономической сфере, а в эмоциональной.
– Очень интересно! Продолжайте, Борменталь, – откликнулся из электромобиля Павел Сергеевич. Он в шутку дал своему секретарю фамилию, которую носил ассистент профессора Преображенского – любимого книжного героя3 Павла Сергеевича.
– Подобное происходит всякий раз, как человечество достигает некой точки технологического развития, – продолжил секретарь. – Так в ХХ веке люди создали самый большой дирижабль – «Цеппелин» и самый большой пароход – «Титаник». До тех пор, пока и тот и другой не погибли в катастрофах, они были очень популярны в качестве средств передвижения, поскольку представляли собой ярчайшие доказательства технологического прогресса. Развитые государства того времени соперничали в своих технических достижениях. Кстати, многие города и сегодня соревнуются, чьи небоскрёбы выше.
– От этого наша планета постепенно становится похожа на морского ежа, – вставила Тася.
– Возможно, – согласился Савва. – Не стану спорить. Образные сравнения – не мой конёк. Так вот… недавно случилась новая вспышка любви ко всему огромному, и кому-то в железнодорожном управлении пришла в голову идея сконструировать самый большой в мире поезд. И вот он стоит у перрона.
Савва сделал артистичный жест в сторону поезда, будто это он лично его сконструировал.
– Браво, Борменталь! – воскликнул Павел Сергеевич. – Прекрасное умозаключение! Впрочем, я не думаю, что всё настолько просто, как вы представили. Но, честно говоря, лично мне всё равно, что именно сподвигло создателей на постройку этого чуда техники. Мне ужасно хочется увидеть, что у него внутри.
Пока компания двигалась к своему вагону, Павел Сергеевич рассказал, что поезду предстоит совершить свой первый рейс. Он должен проехать вокруг Земли, ну или почти вокруг, потому что его путь начинается здесь, на южном побережье Африки, проходит через Египет, Ливан и Сирию в Азербайджан, а оттуда по самому длинному антигравитационному мосту, проложенному над водной поверхностью, поезд попадёт на восточный берег Каспийского моря; минуя Узбекистан и Казахстан, выйдет к Новосибирску, далее проследует в Якутск, а из Якутска – до Наукана, откуда, опять же по антигравитационному мосту, через острова Диомида и линию смены дат переместится на Аляску; через Канаду, по западному побережью Северной Америки поезд проследует в Мексику и Колумбию. Закончится же его маршрут в бразильском городе Рио-де-Жанейро. К сожалению, завершить круг поезд не сможет, потому что строить мост через Атлантический океан всё-таки посчитали затеей чрезмерной. Поезд вернётся в Порт-Элизабет, проделав тот же путь в обратную сторону.
Для управления этой громадиной нужно всего три человека. Один из них – машинист. Его работа – улыбаться людям из окошка локомотива. Видя его, провожающие понимают, что во время поездки за их близкими будет присматривать симпатичный улыбчивый человек. Другой важный член команды – помощник машиниста. Его обязанность – приветствовать собравшихся у поезда с другой стороны состава. И, наконец, самый важный человек на борту – начальник поезда. Он должен принимать оперативные решения в случае каких-либо происшествий во время поездки.
– Честно говоря, от всех троих мало что зависит, – Павел Сергеевич веселился, как ребёнок в магазине игрушек, – потому как поезд – совершенно автономная система с уникальным искусственным интеллектом. А задача людей сводится к тому, чтобы улыбаться пассажирам и не мешать поезду делать его работу.
Конечно, профессор Павел Сергеевич Лом, один из лучших специалистов Солнечной системы по конструированию искусственных интеллектов, не мог упустить возможности прокатиться на таком поезде. Однако когда электромобиль остановился у тридцать восьмого вагона, двери поезда оказались закрыты.
Глава 6. «Я из этого вагона девочка…»
Вокзальный громкоговоритель начал объявлять отправление поезда. Павел Сергеевич растерялся: что делать? Несмотря на то, что он был техническим специалистом высочайшего уровня, иногда на него, что называется, «находило», и он вёл себя как какой-нибудь гуманитарий. Вот и сейчас он бегал вдоль вагона и размахивал руками, стараясь привлечь чьё-нибудь внимание в поезде, вместо того чтобы найти какое-нибудь логическое решение проблемы. Он увидел открытое окно, попытался допрыгнуть до него – не смог. Подозвал Савву и распорядился, чтобы тот его подсадил. Секретарь заявил, что у него повреждена нога и он не может выполнить распоряжение профессора, поскольку, согласно третьему закону робототехники, должен заботиться о своей безопасности.
Тася же стояла воле двери вагона и пыталась привлечь внимание отца к кнопке на борту поезда. На кнопке было написано: «Вызов проводника». Папа упорно игнорировал дочь. Пришлось девочке самой нажать на кнопку.
В смотровом окошке появилось лицо Саввы. Тася отпрянула в недоумении. Каким образом секретарь смог попасть внутрь вагона? Девочка стала озираться в поисках отца и увидела, что он взбирается по секретарю, как по приставной лестнице, в очередной раз пытаясь влезть в окно. Тася хотела крикнуть ему, что уже нашла другой, более простой способ попасть в поезд, но её отвлёк Саввин двойник.
– Здравствуйте, – послышалось из-за двери. – Я робот-проводник, модель 08-12-Джей. Чем могу помочь, девочка? Ты из какого вагона?
– Здравствуйте! Я из этого вагона девочка. Впустите нас, пожалуйста, – попросила Тася. – Мы опоздали, а вы двери закрыли.
Проводник открыл дверь, но впускать Тасю не спешил.
– Я не могу допустить, чтобы в поезде ехали безбилетные пассажиры. Моя программа этого не позволяет, – заявил он.
– Что значит «безбилетные»? – не поняла девочка.
– Это значит, что у вас должен быть билет – это такой документ, дающий право на проезд в поезде.
Тася очень удивилась, что робот не знает их имена и требует какие-то билеты. Все роботы из сферы услуг были подключены к базам, дающим доступ к нужной им информации о любом человеке. Например, никто уже давно не удивлялся тому, что роботы-официанты в курсе, какую еду предпочитает посетитель, а роботам-продавцам не нужно объяснять, какой стиль в одежде нравится покупателю.
– Я не знаю ни про какие билеты, – призналась Тася. – Если нужно, могу предъявить отпечатки пальцев. Поищите в списке пассажиров, там должны быть наши данные. Вот я, а вон там мой папа, – Тася указала на профессора, не прекращающего попытки проникнуть в поезд через окно.
Проводник выглянул на перрон из дверного проёма и увидел Павла Сергеевича, взгромоздившегося на плечи Саввы. Обеими руками профессор держался за край окна.
– Что вы делаете? – поинтересовался проводник, чуть повысив голос, так, чтобы его услышали.
– Профессор пытается обойти ограничения системы, – объяснил секретарь. – Столкнувшись с тем, что система отказывает нам в допуске, мы нашли уязвимость, которая позволит попасть внутрь.
– Это вряд ли, – с сомнением покачал головой проводник. – Для того, чтобы воспользоваться этой, как вы сказали, уязвимостью, нужно, чтобы субъект проникновения был чуточку поспортивнее. Впрочем, даже не чуточку.
– Так вы нас впустите? – напомнила о насущных проблемах Тася.
– Конечно! Как только вы предъявите мне проездные документы, – согласился проводник.
– Тася, билеты в саквояже, – донёсся до них голос Павла Сергеевича. – Этот поезд туристический, и для пассажиров придумали такую игру, чтобы было как в старину: проводники, билеты, чай в подстаканниках… Так что без билетов он нас не пустит: он так запрограммирован, – объяснил Павел Сергеевич и предпринял попытку спуститься с Саввы.
– Профессор, если вы будете так на мне скакать, то боюсь, что моя нога не выдержит, – вынужден был предупредить секретарь.
– А что же делать? – снова растерялся Павел Сергеевич, и сам же ответил на свой вопрос: – Тася, доставай скорей билеты!
Тася бросилась к багажу, а проводник тем временем помог профессору спуститься на землю.
– Вот! Нашла! – радостно воскликнула Тася и вручила билеты проводнику. – А теперь впустите нас, пожалуйста!
Проводник внимательно осмотрел проездные документы: две полоски пластика, имитирующие бумагу. В золотой рамочке, украшенной затейливой вязью, были напечатаны дата и время отправления, имена и цветные портреты пассажиров. Осмотрев билеты, робот спрятал их во внутренний карман форменного кителя.
– Профессор Павел Сергеевич Лом, – то ли спрашивая, то ли утверждая, произнёс проводник и посмотрел на папу. Павел Сергеевич поправил галстук и приосанился.
– Я здесь, – подтвердил он. – А этот робот – мой секретарь Савва Борменталь.
Роботы стояли друг напротив друга, будто в зеркале отражались. На первый взгляд, отличалась только одежда. Но если приглядеться, то можно было заметить, что проводник блестящий и новенький, словно только что с конвейера, а Савва носит на себе следы прожитых лет. Рядом с проводником он выглядел потрёпанным и старым.
Проводник никак не прокомментировал знакомство с секретарём. Только смерил его взглядом с головы до ног и повернулся к профессору. Застыл на долю секунды. Мигнул левым глазом. Послышался отчётливый щелчок затвора фотоаппарата. После этого робот перевёл взгляд на Тасю:
– Таисия Павловна Лом. Двенадцать лет. Ученица пятого класса гимназии номер сорок один. Всё верно?
– В шестой перешла, – уточнила девочка.
Проводник снова мигнул с характерным щелчком. Затем в его форменном кителе что-то зажужжало, и из рукава на ладонь выпрыгнули два билета, на которых появились отметки о том, что пассажиры заняли места.
– Добро пожаловать на борт нашего поезда, – сказал проводник, отдавая билеты Павлу Сергеевичу. – Прошу вас поторопиться, мы уже задержали отправление поезда на двадцать пять секунд.
Затем он помог Савве занести багаж в купе.
– Ух! Еле успели, – сказал Павел Сергеевич, с облегчением опускаясь на диван.
В ту же секунду перрон за окном вагона тронулся, поплыл к хвосту поезда и дальше – за горизонт.
Глава 7. Подарок
Покинув Порт-Элизабет, поезд направился вдоль восточного побережья Африки на север. Когда он доедет до танзанийского города Дар-эс-Салам, то повернёт вглубь континента и по мосту, проложенному через живописные природные заповедники Кении, Уганды и Судана, достигнет Каира. Там он остановится на один день, чтобы дать возможность пассажирам посмотреть на знаменитые египетские пирамиды.
– Весь путь до Каира должен занять около двух суток, – сообщил Павел Сергеевич, глядя на проносящийся мимо индустриальный пейзаж Порт-Элизабет. – То есть через день утром прибудем.
– Так долго? – удивилась Тася.
Её удивление понятно. Потому что эта поездка на поезде была первой в жизни девочки. За свои двенадцать лет она, кажется, испробовала все возможные виды перемещения в пространстве. С мамой Тася путешествовала на кораблях, катерах, лайнерах, подводных лодках, батискафах, ныряла на морское дно с аквалангом и без, каталась верхом на синих китах, а однажды даже на реликтовом исполине, которого нашли в Марианской впадине. К сожалению, Тася забыла, как он называется. То ли плезиозавр, то ли плиозавр… У кого-то из них шея длинная, а у другого короткая. Но какая и у кого? У того, на котором каталась Тася, была длиннющая4.
С папой же девочка изучила все виды наземного и воздушного транспорта. И даже космического, так как однажды побывала на Марсе, куда папу вызывали для изучения инопланетной техники. Честно говоря, это была вовсе не инопланетная техника, а кусок старинного марсохода, который ещё на заре космонавтики разбился при посадке. Одна деталь чудом очень хорошо сохранилась, а те, кто её нашёл, не слишком-то разбирались в старинных приборах и решили, что обнаружили кусок инопланетного корабля. Но Тасин папа посмотрел на эту штуку, буркнул разочарованно что-то себе под нос, развернулся и пошёл обратно к кораблю. Если бы не положенные по распорядку двое суток, отводившиеся на отдых экипажа, то Тася так и не успела бы прогуляться по красным пескам Марса.
И вот наконец-то очередь дошла до железнодорожного транспорта. Тася знала, что это не самый быстрый в мире способ перемещения, но знать – это одно, а испытать на себе – другое.
– На самом деле, этот поезд очень быстрый! – улыбнулся папа. – Если бы мы решили проделать тот же путь в начале двадцатого века, мы бы потратили на дорогу около недели, а то и больше. Ну а чтобы добраться по железной дороге до дома, нам и вовсе потребовалось бы несколько месяцев.
– Ну и зачем такой поезд сейчас? – скептически фыркнула девочка.
– Знаешь, некоторые люди боятся летать. А кто-то просто любит путешествовать и в дороге любоваться красотами природы.
– Что-то я не вижу никаких особенных красот, – без энтузиазма заметила Тася, глядя в окно на глухой забор вдоль железнодорожного полотна.
– На восходе мы въедем в парк Серенгети, – поделился информацией Савва. – В это время года саванна необычайно красива.
– Прекрасные новости! – подытожил Павел Сергеевич.
– Предлагаю заняться делами, – снова подал голос Савва. – Павел Сергеевич, вам нужно подготовить программное обеспечение для новых роботов, а у Таси есть время, чтобы наконец-то написать эссе, которое ей задано по робототехнике.
– Интересно! – оживился Павел Сергеевич. – А на какую тему эссе?
– Применение законов Азимова в человеческом обществе, – скучным голосом пробормотала Тася. А потом злобно зыркнула на Савву.
– И что же ты думаешь на эту тему? – поинтересовался папа.
– Ничего я пока не думаю на эту тему.
– А когда собираешься начать?
– Видимо, прямо сейчас, – и девочка стала устраиваться за столом, намереваясь приступить к сочинению эссе.
– Нет уж! Это мой стол, – возразил Павел Сергеевич. – Ступай-ка в своё купе.
– А у меня есть своё купе? – удивилась Тася. Никогда ещё у неё не было своего отдельного помещения во время путешествий.
– Ну конечно! Весь вагон в нашем распоряжении. Борменталь, устройте Таисии Павловне экскурсию.
Но девочка отказалась от помощи Саввы и отправилась обследовать поезд самостоятельно. Что ж, это было интересно. Устройство поезда напомнило ей глубоководную станцию: все помещения были разделены перегородками, а между вагонами устроены переходные шлюзы. Правда, здесь не было шкафов с акваскафандрами. Зато коридоры казались просторнее.
Её собственное купе мало чем отличалось от папиного: окно, под окном столик, на столике букет голографических роз. Тася тут же заменила казавшиеся ей слишком надменными розы на букет взъерошенных большеголовых астр. Вдоль стены слева стоял широкий диван, оборудованный акустической системой с цифровым шумоизолирующим пологом. В противоположную стену были встроены шкаф для багажа и одежды, туалетная комната с ультразвуковым душем, визор с игровой приставкой, под визором находилась ниша, в которой хранились очки виртуала и различные гаджеты для игр. Ещё тут был холодильник с газированными напитками. Тася скептически осмотрела содержимое холодильника и грустно вздохнула.
– Вам не нравится выбор напитков?
Тася вздрогнула от испуга. Робот-проводник неслышно подошёл и теперь стоял в коридоре, заглядывая в купе через открытую дверь.
– Фуф! Напугал! Так ведь и заикой остаться можно!
– Это маловероятно, – возразил проводник. – Однако прошу меня простить, Таисия Павловна.
– Да ладно, – махнула рукой девочка, – только больше так не делай. И, кстати, называй меня Тасей, хоть чем-то будешь отличаться от Саввы.
– Как пожелаете, – согласился робот. – Так как насчёт напитков, Тася?
– Жаль, что у вас нет кваса.
– Отчего же. Вы какой предпочитаете? На солоде, фруктовый, ягодный, молочный или медовый?
– Я предпочитаю хлебный на ржаных сухарях. И чтобы не сильно сладкий был. Такой кисленький, как бабушка делала, – объяснила девочка.
– Отпустите, пожалуйста, дверцу, – робот показал на холодильник.
Тася обнаружила, что, действительно, так и держится за ручку холодильника, как в тот момент, когда её испугал робот. Она отпустила дверцу. Та мягко закрылась. Внутри холодильника забренчали бутылки.
– Через пять минут снова откройте – будет готов квасной набор. Можете попробовать разные вкусы и, если какой-то вам понравится, просто сообщите холодильнику о своём выборе.
– Спасибо! А как вы узнали, что мне нужно заменить напитки?
– Мирон сообщил, что вы недовольны набором напитков.
– Кто такой Мирон?
– Искусственный интеллект, управляющий поездом. Назван в честь Мирона Ефимовича Черепанова – одного из первых строителей паровозов.
– Это который один из братьев Черепановых? – блеснула эрудицией Тася.
– Не братьев, – робот покачал головой. – А отца и сына. Ефим Алексеевич Черепанов был отцом Мирона Ефимовича.
– Ой… – смутилась девочка.
– Ничего страшного, – успокоил её проводник. – Многие до сих пор путают. Вы, Тася, ребёнок, вам простительно. А теперь я вынужден удалиться – дела.
Робот ушёл, а Тася дождалась, когда холодильник выдаст ей квас и, усевшись на диван, стала смотреть в окно на проносящийся мимо пейзаж. Вообще, поездка ей начинала нравиться: диван был удобным, квас – вкусным, собственное купе – вообще замечательно!
Поезд выехал из города с его домами-великанами и понёсся вдоль побережья. В окнах слева покатились зелёные волны холмов Южной Африки, а в окнах по правую сторону вагона, которые Тася видела через открытую дверь купе, засверкали солнечными бликами синие морские валы. Тася грустно вздохнула, вспомнив дружный экипаж «Пионера»: всегда серьёзную и сосредоточенную японку Сэнго, добродушного Кристофа и его умопомрачительные подводные круассаны и, конечно же, каланчу-оптимиста начальника станции Тихона Андреевича Карцева… В этот момент какая-то мысль, маячившая где-то в глубине сознания, махнула флажком, привлекая Тасино внимание. Что-то она забыла сделать… Нет, не вспомнить. О чём она думала? Сэнго… круассаны… Карцев… Точно! Что-то, связанное с Карцевым.
– Ах, да! – Тася шлёпнула себя ладонью по лбу. – Подарок!
Она так и не открыла подарок Тихона Андреевича – совсем забыла о свёртке, лежавшем в рюкзаке.
Тася достала подарок и, потянув за концы верёвочки, развязала бантик. Перед ней на столе лежала книга. Настоящая, бумажная книга – большая редкость в современном мире. На обложке был нарисован забавный толстячок в белом морском кителе и фуражке. Опираясь на корабельный якорь, он стоял на фоне парусной яхты. На корме яхты виднелось название – «БЕДА». С палубы на Тасю смотрели ещё две фигурки, видимо, члены экипажа. Под рисунком большими смешными буквами было написано: «Приключения капитана Врунгеля», – а выше стояло имя автора: «А. Некрасов».
Тася открыла книгу и увидела, что в неё вложен лист бумаги, исписанный мелким прыгающим почерком. Она не без труда разобрала: «Здравствуй, Тася Лом! Я помню, что ты не любишь свою фамилию, но надеюсь, что когда ты прочитаешь эту книгу, то переменишь своё мнение. Может быть, тебе также поможет такой факт: когда писатель придумывал своих персонажей, то некоторых он списывал со своих знакомых. Один из них носил фамилию Ман, что в переводе с немецкого (Mann) означает „человек“ или „мужчина“. А по-французски то же самое звучит как русское „Лом“ (L’homme). Так и появился твой однофамилец в этой книжке. Почитай обязательно, и я думаю, что после этого ты не просто перестанешь стесняться, а будешь гордиться своей фамилией! Человек – это звучит гордо». Ниже была витиеватая подпись Тихона Андреевича. В её завитушке угадывался профиль самого командира глубоководной станции.
На втором листе, вложенном в книгу, был рисунок. Тася сразу узнала художественную манеру Тихона Андреевича, который частенько ради забавы рисовал дружеские шаржи и дарил их на память членам экипажа «Пионера». В этот раз Карцев изобразил яхту «Беда», на палубе которой стояли капитан Врунгель и двое его спутников: высокий мужчина в тельняшке и маленький человечек в помятой шляпе. За их спинами выстроились все представители семейства Ломов: папа, мама и сама Тася, а по сторонам от них – экипаж «Пионера» во главе с самим Тихоном Андреевичем. Лучшего памятного подарка Тася не могла бы и пожелать.
Девочка аккуратно перевернула страницу и начала читать.