Константин Александрович Костин
За нами – Земля!
Кто я?
Глава 1
Доктор Павлов всегда был весьма педантичен в ведении дневников. Он пребывал в глубокой уверенности, что любой факт, даже, на первый взгляд, малозначительный, может иметь огромное значение для потомков. Для будущего человечества, которое, несомненно, было светлым.
Казалось бы – кому какая разница, что ел ученый на обед? Креветок или телятину? А, возможно, именно полученная доза белка заставила какие-то нейроны в мозгу работать совсем иначе и вот – очередное гениальное изобретение, способное изменить мир! Весь мир! И какой-то морской гад, который пару дней назад плавал себе спокойно в море и никого не трогал, сподвиг доктора на конгениальную идею!
– Конгениальную или архиважную? – задумчиво произнес Павлов.
– Я не запрограммирован на создание произведений искусства, – холодным тоном ответил компьютер, посчитав вопрос обращением к себе.
– Пусть будет и конгениальная, и архиважная, – решил доктор.
– Полностью поддерживаю ваше решение, – согласился искусственный интеллект. – И восхищаюсь вашей находчивостью.
Теоретически возможны три вида телепортации.
Первый – пространственное окно. С одной стороны он самый простой в реализации, с другой – самый энергозатратный. С научной точки зрения пространственное окно использует принцип искривления пространства. Так сказать, создания межпространственной петли.
Переход осуществляется через окно… хотя, точнее было бы использовать термин "дверь", но исторически так сложилось, что это – именно "окно". Достаточно сделать шаг – и вот объект в другом месте. Хоть на противоположном конце галактики, не важно, в каком, принципиально – в другом. Опять же – в теории.
На практике пришлось обесточить целый материк, чтобы окно просуществовало открытым сотые доли секунды! И не на тысячи или сотни километров. В поставленном эксперименте между окнами, входом и выходом, было всего пять метров! Пять метров!
Может быть, когда-нибудь, в далеком будущем, когда человечество научится черпать энергию из самого Солнца, такой метод и станет возможным, но не сегодня.
Второй – точечная телепортация. Вид еще более простой, чем окно. И менее энергозатратный.
При этом нужно всего-то построить два приемника, они же – передатчики, между которыми установлена постоянная связь. Такие два постоянных окна. Опять же, точнее – двери. Но и тут появилась проблема – в скорости передачи данных.
Для перемещения требовалось, чтобы оба окна открывались одновременно, и на малых расстояниях, в пределах сотен метров, оно работало. А на больших, даже на десяток тысяч километров, сигнал шел с задержкой в две десятых секунды, чего хватало, чтобы система начала сбоить. Опытный объект ни разу не дошел до финальной точки целиком. То есть котлету отправить таким способом можно, а вот человека… в итоге все равно получится котлета.
И, наконец, третий. Самый сложный в реализации, как могло показаться на первый взгляд, но, как ни удивительно, именно его удалось воплотить в жизнь.
Это – атомный перенос.
На входе составлялась электронная карта объекта, а на выходе он собирался заново, из наночастиц. Печатался. Своеобразный симбиоз 3D-принтера и копировального аппарата, работающего на больших дистанциях. Впрочем, при этом оставался нетронутым и сам объект, в начальной точке переноса.
Пожалуй, можно сравнить с древним факсом, который в точности повторяет через тысячи километров загруженный в него лист бумаги. С текстом, кляксами. А оригинал остается у отправителя!
Только факс позволял придать копии лишь внешнее сходство, а телепортер – передавал саму сущность предмета. Его атомную структуру. То есть если с одной стороны загрузить пирожок с картошкой – то и к получателю придет именно пирожок с картошкой, а не его пластиковый муляж!
Доктор насыпал в кружку кофе и бросил кубик консервированного кипятка. Лаборатория моментально заполнилась ароматным запахом горячего напитка. Лаборатория станции "Заря-97", надежно скрытая от посторонних глаз на дне океана, где ученый уже несколько лет решал проблему телепортации. Решал успешно. Настолько успешно, что голова потрескивала от выпитого вчера, на церемонии награждения. Теперь предстояло вспомнить все выпитое, восстановить порядок употребления горячительного и зафиксировать навечно в дневнике.
Павлов мало верил в то, что алкоголь благотворно сказывается на мыслительных процессах, но и истиной в последней инстанции себя не считал. Пусть потомки решают, что на самом деле важно, а что – нет. Ученый всего-то пишет историю…
– Нет! Создает… а, вот! Творит историю! – вслух поправил себя доктор. – Пожалуй, даже "вершит".
Вчера изобретателя наградили орденом "За спасение Человечества III степени". И наградил не абы кто, а президент Марк Рубинштейн! Лично!
Сам орден учрежден около тридцати лет назад, когда человечество было воистину огромным. Более пятидесяти миллиардов человек против жалких десяти миллионов сегодня. И обитало на двух планетах Солнечной системы – Атлане и Хоне. Хотя сейчас многие предпочитают называть Атлан по старинке "Землей". Собственно, Земля и была родиной человечества, а на Хоне, ранее называвшемся Венерой, располагалась самая большая колония землян, в далекой древности объявившая свою независимость и превратившаяся в Хонскую Народную Республику.
На остальных планетах системы тоже были колонии, но они находились в подчинении Хона или Атланского Союза. Человечество пребывало на молочных реках с кисельными берегами. После того, как экономика целой солнечной системы рухнула в годы Темных Десятилетий, две планеты-государства объединились и просуществовали без войн почти тысячу лет. Без войн, голода, болезней.
Благие Дни закончились, когда из глубин космоса пришла чужая раса. Инопланетная, жестокая, беспощадная. Пришельцы имели одну цель – уничтожить людей. До последнего человека.
Армию захватчиков удалось остановить только чудом. Однако, судьбы людей, оставшихся на Атлане, оставались неизвестными. Дроны посылали лишь изображения руин городов. Парниковый эффект, вызванный нападением чужих, усиливался. Закипели океаны и тонны пара закрыли планету от Солнца. Теоретики предсказывали понижение температуры, но их оспорила практика. Жара не спадала и выжгла абсолютно все. Последний дрон, прежде чем его электронный мозг вскипел, отправил запись клубов черного дыма над бескрайними лесами Антарктиды, превращающимися в угольки. И все.
Во главе человечества встал генералиссимус Валерий Чудаков. Правитель кнутом и пряником сплотил людей и смог дать отпор врагу. Да, в лагеря отправляли за украденный кусок хлеба. За куриную ножку – ставили к стенке. Потом ставили к стенке тех, кто сам ставил к стенке. Но такова цена победы.
После войны был обнаружен пространственный туннель и звездная система на другом его конце. А там – планета, почти идентичная Атлану. И, даже, с жизнью. Еще не разумной и, кто знает, возможно, эволюция в итоге взяла бы свое и древние страшилки про расу рептилоидов стали бы правдой, но человечество, заселившись на Паргард, что означает "Новый Дом", внесло свои коррективы в замыслы природы. И растоптало зарождающуюся жизнь гусеницами бульдозеров, закатав зелень лугов в бетон и асфальт, превратив леса в частокол небоскребов.
Запуск первой телепортационной сети позволил не только решить транспортную проблему, но и проблему снабжения вообще. Запасы "кирпичей" – протонов, нейтронов и электронов, успешно пополнялись из отходов. А телепортеры работали, в основном, как 3D-принтеры, печатая все, что угодно. От винтика до бутерброда с колбасой.
По сути, они и являлись 3D-принтерами. Синтезаторами. Телепортируемый объект уничтожался в точке переноса, а на обратном конце – создавался новый. Нет, не так, чтобы совсем новый… точная копия прежнего.
Уничтожался – в теории. На практике – какой в этом смысл? Вскоре накопился достаточный банк электронных карт, образов, чтобы полностью удовлетворить потребности человечества. Бутылка вина? Извольте! Рубашка? Пожалуйста! Сотовый телефон? На здоровье!
Сегодня почти в каждом доме стояли маленькие, потративные принтеры, пусть и с урезанными возможностями. На программном уровне они были ограничены разумными потребностями частного лица – питание, одежда, посуда, простейший инструмент, и только в режиме синтезирования. Но не могли напечатать, например, оружие.
Для более серьезных нужд существовали промышленные 3D-принтеры. Которые печатали машины, строительные материалы, и, как бы странно это не звучало – другие принтеры! В разработке… нет, не в разработке, а уже в стадии опытной эксплуатации находился гигантский разборный принтер, способный напечатать целый дом!
Да-да, дом! Со всеми трубами, проводами, дверями и шпингалетами на окнах. Опционально – даже с занавесками.
Теперь стоял другой вопрос. Более важный. И более спорный – телепортация человека. Живого человека, не мертвого.
Для этой цели и была создана абсолютно и совершенно секретная научная станция "Заря-97". Настолько секретная, что даже сами ее обитатели не были уверены в существовании комплекса лабораторий на дне океана.
И здесь, в полном отрыве от реальности, готовился прорыв в науке и технике – Эксперимент.
Эксперимент должен был дать ответы на вопросы, мучившие философов и религиозных деятелей с древних времен. Что есть человек? Что есть душа? Что есть сознание?
– Какой же бред я пишу… – пробормотал доктор. – Каково наше предназначение во Вселенной? Тьфу…
– По вашему запросу информация отсутствует, – напомнил о себе компьютер. – Попробуйте сформулировать вопрос иначе.
– Да заткнись ты, железка, – отмахнулся Павлов.
Что там в голове у правительства? Какая душа, какое сознание? Человек – это белок, жиры… вода, наконец! И кости. Зачем настолько усложнять элементарный опыт?
Разнервничавшись, ученый отломил от плитки коньяка две дольки и бросил в кружку. В ту самую, из которой пил кофе. Конечно, можно дойти до синтезатора, которых в лаборатории было пруд пруди – на то она и "Заря-97", и состряпать любое пойло, но ноги еще не слишком хорошо слушались после вчерашнего банкета. О, кстати!
– Компьютер, запиши в неотложные дела: собрать робота, который будет приносить напитки. И еду…
– Запись сделана. Какую установить дату?
– Точно не сегодня…
– Пожалуйста, уточните дату.
– Да пошел ты… – огрызнулся Павлов.
– Уточните вектор движения.
– …в жопу, – закончил фразу изобретатель.
– Вывожу список публичных домов в радиусе 100 километров.
Для понимания этих вопросов – останется ли человек после того, как его разберут на атомы и соберут обратно, тем же самым человеком, или это будет уже другой человек, точно такой же – копия, правительство и навязало ученому Нику Одинцову.
Ника считалась одной из лучших специалистов в области философии и моралогии. Она вспыхнула яркой звездой и быстро приобрела известность благодаря своим научно-популярным рассказам. Одинцова не пыталась навязать кому-то свою точку зрения – нет. В своих произведениях она достаточно отстраненно излагала события, умело расставляя акценты, приводя читателя к единственному возможному выводу. Не оставляя сомнений, что есть добро, а что – зло. Даже в тех вопросах, где грань добра и зла казалась весьма и весьма размытой.
Ника не навязывала свою точку зрения. Она учила людей правильно думать.
Едва Павлов успел осушить кружку и только потянулся за новой долькой коньяка, как в дверь постучали.
– Войдите, – произнес доктор, сворачивая планшет в трубочку.
В кабинет вошла блондинка, в черной юбке заметно выше колена, обнажавшей загорелые бедра, и белой блузке, сквозь которую просвечивал черный лифчик, расстегнутой на две верхних пуговицы. На вид ей едва ли было двадцать.
– Компьютер, ты что, шалаву сюда вызвал, на "Зарю-97"? – ужаснулся ученый.
И одновременно удивился скоростью, с которой прибыла девочка. Вот же сервис у этих эскорт-сервисов! Никаких телепортеров не нужно!
– Добрый день, – мило улыбнулась гостья. – Я – Ника Одинцова.
– Оу… ну… э… я – Олег Павлов, – смущенно представился доктор. – Здравствуйте.
– Ожидали увидеть старую деву? – рассмеялась девушка.
– Ну… как бы…
– Ай, бросьте, – отмахнулась она. – Я давно привыкла к такой реакции на свой возраст. Я защитила кандидатскую в семнадцать лет. Докторскую – еще через год. И глаза у меня гораздо выше.
– Да-да, конечно… – спохватился ученый. – Я прошу прощения, вы не могли бы подать мне пю-ускоритель? За вашей спиной… на нижней полке.
Девушка развернулась и нагнулась, представив изобретателю возможность насладиться формами своих ягодиц. Двух идеальных полушарий!
– Я вижу здесь только паяльник…
– Здесь, на "Заре-97" паяльник мы называем "пю-ускоритель", – поспешно добавил доктор.
Гостья подала ученому инструмент, который тот сразу убрал в карман халата.
– Вы меня уже всю осмотрели, можно присесть, или, лучше, сразу раздеться? – ехидно поинтересовалась Ника.
Для Павлова, в принципе, выбор был очевиден, но он сразу почувствовал подвох в вопросе.
– Простите, присаживайтесь, конечно, – ученый небрежно махнул на кресло с вышитым золотом гербом Союза на спинке.
– Не скрою, когда мне позвонили на прошлой неделе – я была удивлена, – заметила блондинка, устраиваясь.
– Вы бы знали, как я был удивлен, когда мне позвонили, – усмехнулся Олег. – Но, не скрою, я удивлен опять. Приятно удивлен вашим визитом.
– Оу… – протянула Ника, закидывая ногу на ногу. – Я-то вообще была уверена, что вся эта ваша станция – просто выдумки. Для поднятия рейтингов новостных сайтов.
– Правду всегда проще скрыть за полуправдой, – пожал плечами Павлов.
– Кстати, интересное кресло, – произнесла Одинцова. – Кажется, я видела такое же…
– Копия, – ответил доктор. – У нас тут свои привилегии… как на счет вина?
– Тоже из правительственных погребов? – игриво спросила Одинцова.
– Вообще-то все наоборот – у правительства все из моих.... так сказать – погребов. Сложно поверить, но все закрома Родины уместятся на нескольких флешках!
– Так что там на счет вина?
– Да, конечно.
Наконец-то изобретатель не поленился встать со своего кресла и подойти к синтезатору. Из всего богатого выбора он остановился на Хванчкаре. Вино было восстановлено всего лишь по остаткам на одной пробке, чудом прошедшей через все невзгоды человечества и половину вселенной!
Ученый напечатал сразу бутылку, чтобы не отвлекаться лишний раз, и пару фужеров. С ними и вернулся к собеседнице. К несчастью, синтезировать штопор он забыл и теперь пребывал в растерянности.
– Дайте сюда… – протянула руку Ника. – И карандаш… или ручку.
Получив требуемое, девушка вдавила пробку в бутылку и разлила вино по бокалам. Пригубила.
– А знаете… весьма недурно! – похвалила напиток философ.
– У вас тоже недурно получилось, – усмехнулся Павлов. – С ручкой.
– Преимущества домашнего образования… так зачем я вам потребовалась?
– Лично – мне? Помимо очевидного – абсолютно незачем. Но там, – Олег ткнул пальцем в потолок. – Там считают, что нельзя ставить опыты на людях, тем более такого рода, без консультации с философами. То есть – с вами.
– Такого рода – это какого?
– Даже если б все не было настолько засекречено – я б все равно не смог бы вам пояснить в подробностях, – развел руками, слегка выплеснув вино из бокала, Павлов. – Ведь вы же – гуманитарий, один черт не поймете. Более упрощенно – мы вплотную подошли к телепортации человека и там…
– … и там хотят знать, будет ли человек, вышедший из приемника тем же, что и вошел в передатчик? – закончила за него Ника.
– Именно так, – подтвердил доктор. – Останется ли неизменным сознание подопытного объекта.
– В смысле – человека?
– Ну да, человека. Сначала мы экспериментировали с носителями информации. С любыми, которые смогли найти. Лазерные диски, жесткие диски, магнитные кассеты и, даже, виниловые пластинки. Содержимое дубликата не отличалось от содержимого оригинала. В информационном смысле. Потом ставили опыты на крысах и собаках. Крысы продолжали находить кусок сыра в лабиринте, собаки – выполнять команды. То есть сохраняли память. Никто из них не превратился в злого двойника из параллельной вселенной, но с человеком все может статься несколько сложнее. Массив данных очень большой.
– То есть вы считаете, что суть человека – это то, что мы помним?
– У вас другая точка зрения? Плесните-ка мне еще…
– Память – это одно. Например, мы с вами даже этот момент будем помнить одинаково. Ну, почти одинаково. С той разницей, что вы большее значение в нашей встрече придали моей заднице, а я – вашей ужасно неряшливой, мерзкой бороденке. Помимо памяти есть еще оценочные суждения. Психотип, характер… все это слишком сложно объяснить технарю. Да и бесполезно, все равно не поймете. Что именно требуется от меня? Консультация?
– Если ставить вопрос в упрощенном виде – то да… – сказал мужчина, погладив свою шикарную, украшенную сединой бороду. – Но мы, как обычно, отстаем от графика, и у нас нет времени на бесконечные психологические тесты подопытного объекта…
– Человека, – снова поправила блондинка.
– Пусть человека, зачем к словам привязываться? Поступило предложение использовать в Эксперименте того, кто лучше всех разбирается в своей собственной голове и дает трезвую оценку самому себе…
– Кажется, вино оказалось крепче, чем я думала, – вздрогнула Одинцова. – Мне сейчас показалось, что вы предложили…
– Телепортировать вас? Да, именно это. Только не я, а они… – изобретатель снова многозначительно ткнул в потолок. – Не переживайте, Эксперимент планируется провести в полностью контролируемой обстановке… к тому же оригинал не будет расщеплен!
– То есть как это – расщеплен?
Блондинка, поперхнувшись вином, закашлялась и пролила несколько капель, моментально застывших на блузке красными пятнами.
– Мы же не хотим, чтобы было два совершенно одинаковых человека! – воскликнул доктор. – Это же телепортер, а не установка для клонирования… хотя так, конечно, тоже можно использовать. В повседневной эксплуатации подразумевается, что объект, вошедший в передатчик, будет расщеплен на наночастицы… кирпичики, из которых будет построен новый объект!
– То есть – убит? – уточнила девушка.
– Расщеплен, – поправил Павлов. – Вы опять к словам прикапываетесь. С другой стороны появится точная копия. Это еще один из доводов со стороны моралистов, выступающих против телепортации человека. Насколько этично и законно расщепление оригинала. Но я продолжаю настаивать, что это не является убийством!
– Постойте… а там, с другой стороны – из чего я буду сделана?
– Из того же, из чего и сейчас – из наночастиц.
– А чуть конкретнее?
– Конкретнее… – протянул Олег. – Мы находимся на дне океана, так что располагаем неисчерпаемым источником… сырьем для изготовления наночастиц – морской воды!
– Женщина из морской пены… – задумчиво произнесла Ника. – Это даже романтично!
– Но, вообще, можем использовать в качестве сырья все, что угодно. Даже… – ученый подвинул ногой мусорную корзину, в которой лежало несколько смятых бумажек. – Даже – вот! Отходы!
– А вот это уже совсем не романтично! – скривилась девушка. – Даже мерзко!
– В вашем конкретном случае, во время Эксперимента, как я уже отметил ранее, вы с той стороны будете собраны из воды. И, конечно, вы оригинальная – тоже останетесь в целости и сохранности. Ведь смысл как раз и заключается в том, чтобы сравнить то, что было и то, что стало. Так сказать – мастер-модель и реплику.
– А я могу отказаться? – судорожно сглотнула Одинцова.
По мере вываливавшейся на нее информации, девушка бледнела все сильнее и сильнее. И сейчас по цвету лица напоминала простыню. Белоснежную простыню, только что извлеченную из стирки. Не помогал даже загар. Из-за этого макияж на ее лице выделялся еще ярче, делая философа еще более сексапильной.
– Конечно, – кивнул Павлов. – Но подумайте – когда вам еще представится возможность участвовать в чем-то подобном? Вы много пишете о философии, сознании, душе и так далее. А как на счет проверить на практике?
– Вы читали мои труды? – удивилась блондинка.
– Не читал, но осуждаю.
– Осуждаете? Почему?
– Потому что именно такие рассуждения – этика и так далее, тормозят прогресс. Раньше, когда стоял вопрос выживания человечества, о подобном мало задумывались. Была поставлена задача – накормить людей. Накормить любой ценой. И методы никого не волновали. Работать проще было… а сейчас? Это безнравственно, то аморально… тьфу на вас! В детстве меня всегда привлекали фильмы про безумных ученых. Я видел в них не безумие, а одержимость идеей! Печально, что люди часто путают безумие и гениальность!
– Вы меня пугаете…
– О, не переживайте. Вам абсолютно ничего не угрожает. Еще вина?
Ника только сейчас обратила внимание, что успела осушить всю бутылку. Целиком. При том, что доктор выпил едва половину фужера.
– Спасибо, обойдусь. На счет Эксперимента – у меня есть время подумать?
– Безусловно. Я планирую начать утром. До этого момента вы можете принять любое решение.
Девушка попыталась встать, но почувствовала, что, хотя в голове хмель не чувствовался, ее ноги сильно потяжелели от вина, и неуклюже приземлилась в кресло.
– Хотите, я прикажу, чтобы вас проводили в вашу комнату?
– Буду признательна… надеюсь, я не пленница здесь?
– Ой, что вы, – обезоруживающе улыбнулся Павлов. – В пределах своей комнаты вы можете делать абсолютно все, что заблагорассудится. За исключением, конечно, связи с внешним миром.
Глава 2
По тому, как Нику проводили в ее комнату, у девушки появилось твердое убеждение, что она, все же, пленница. Скорее уж – отконвоировали! Здоровенный детина с электромагнитным пистолетом-пулеметом, висящим на ремне, на плече.
Когда дверь закрылась, блондинка попыталась открыть ее, утопив кнопку на панели управления, но та лишь мигала красной лампочкой. Открываться дверь не желала.
Как есть – пленница. В секретной лаборатории под тоннами морской воды. Сделав несколько глубоких вздохов Одинцова немного успокоилась и обследовала свою темницу.
Стол со стулом, кровать, шкаф, тумбочка, душевая. Даже синтезатор, но, конечно, с сильно урезанными возможностями. И без единого окна. Лишь световая панель на потолке. Но ничего так, чистенько. Жить можно.
Раздевшись, философ легла в постель – в пустой комнате все равно нечем было заняться. Но, повалявшись немного, поворочавшись с боку на бок, поняла, что не сможет уснуть. Слишком много мыслей роилось в голове.
Тогда девушка приняла в душ и синтезировала себе бутылку вина, на этот раз выбрав Каберне Совиньон, и добавила немного сыра. Однако штопор, или, даже, карандаш или отвертку, 3D-принтер печатать отказывался. Сломав ноготь, Ника смогла вдавить пальцем пробку в бутылку и выпила ее целиком, прямо из горлышка, забравшись на кровать с ногами.
На мозг навалилась приятная тяжесть и вскоре девушка ушла в мир грез.
Спалось на удивление хорошо. Когда Нику разбудили – она чувствовала себя свежей и отдохнувшей, как новорожденная. Смущал только научный сотрудник, пришедший разбудить блондинку. В черной униформе, с пистолетом-пулеметом на плече, бесстыдно уставившийся на прелести девушки, обнаженные сползшим в ноги одеялом. Другой, не вчерашний.
Одинцова не была стеснительной. Да и глупо было скрывать свое потрясающее тело, на которое она тратила столько времени в тренажерном зале. Сладко потянувшись, заставив мужчину скрипнуть зубами, блондинка попросила подождать его в коридоре.
– Будто я еще чего-то не видел, – пробурчал охранник.
Впрочем, помещение покинул. Приняв душ, Ника синтезировала себе чашку кофе с круассаном и, завтракая, философ окончательно сформулировала свое решение. Отказаться. Пусть этот бородатый гном ищет себе других подопытных кроликов. Она такая единственная. И предпочитала оставаться уникальной.
С сожалением посмотрев на пятна от вина на своей блузке, девушка оделась и нажала на кнопку панели. Теперь дверь с тихим шелестом отползла в сторону.
– Я не слишком долго? – поинтересовалась блондинка, на ходу застегивая блузку.
– В самый раз, -усмехнулся охранник, вынимая руку из кармана брюк. – Пойдем.
Одинцова не слишком хорошо помнила вчерашний путь по туннелям комплекса, но у нее появилась уверенность, что сейчас они идут куда-то не туда.
– А мы куда? – обеспокоенно спросила девушка.
– К Павлову.
– Мы точно не заблудились?
– Вчера вы были в кабинете, сегодня – в лабораторию.
Блондинка в ответ лишь пожала плечами. Олег говорил, что не поздно отказаться до самого начала Эксперимента, так что какая разница?
– Вам сюда, – произнес человек в униформе, указав на дверь.
Философ решительно вошла в проем… но за ним был второй коридор! Который сразу уходил в сторону. Повернув за угол, Ника увидела стол, за которым сидел Олег. Доктор меланхолично размешивал кофе, раздражающе звякая ложечкой по чашке, следя за гостьей одними глазами.
Встряхнув волосами, расправив плечи и выставив веред грудь, девушка зашагала к ученому, подбирая слова, дабы оформить отказ от участия в чужих научных играх в как можно более жесткой форме.
Через пару шагов она заметила, что в комнату вошел еще кто-то. Одинцова повернулась, однако это было всего лишь зеркало… хотя…
– Не может быть! – одновременно сказали две абсолютно одинаковых Ники, глядя друг на друга.
Это – точно не зеркальное отображение! Хотя бы потому, что у самой блондинки пятна от вина остались на правой стороне блузки, соответственно у отражения пятна должны быть на левой… но они тоже были на правой стороне! Как и родинка в уголке губ, которая оказалась на неправильной стороне. Неправильной – если говорить о зеркале. Но, если говорить о самой девушке, как о двойнике – то как раз на правильной!
– Я вчера немного соврал, – признался Павлов. – Эксперимент мы провели ночью, пока вы спали… и сейчас – даже я не знаю, кто из вас копия, а кто – оригинал. Зато могу сказать, что копия уверена, что она и есть оригинал! И ведет себя точно так же! Смотрите! Компьютер, включи запись Э-14/27.
Вспыхнул экран, поделенный на две части. Поначалу казалось, что это – одна и та же душевая. Две девушки нежились в теплых струях воды, абсолютно синхронно гладя руками свое тело. После – так же, как в синхронном плавании, вытерлись полотенцем.
– Озабоченный ублюдок! – прошипели философы.
Картинка сменилась. Теперь экран показывал комнату. Две Ники пили кофе, похрустывая круассаном. По-прежнему казалось, что это одна и та же Одинцова, только зачем-то запись запустили два раза.
– И что? Что это доказывает? – ехидно спросили блондинки.
– Пока – ничего… но если мы посмотрим начало… компьютер, запись Э-14/26.
На дисплее была все та же комната, но теперь Одинцова спала, сладко посапывая. Обнаженная грудь со следами от бикини одинаково подымалась и опускалась на каждой из картинок.
Но вот дверь открылась и в комнату вошли охранники. Разные! Разные сотрудники на разных половинах экрана!
– Это – разные комнаты, – пояснил Олег. – Поразительно, но копия и оригинал в идентичных условиях ведут себя абсолютно идентично! Вы бы знали, сколько усилий пришлось приложить, чтобы воссоздать две абсолютно одинаковые комнаты, продублировать обстановку до миллиметра!
– Больной ублюдок! – выкрикнули девушки. – Да я тебя по судам затаскаю!
– Это вряд ли, – зевнул Павлов. – Не забывайте, что вы, мои сладкие девочки, находитесь на абсолютно секретной станции, в полутора километрах под водой. Если я захочу – вы тут обе навсегда останетесь!
– Ты не посмеешь! – снова дуэтом.
– Нет, конечно, есть альтернатива, – доктор достал из кармана халата крошечный дерринджер. – Я застрелю одну из вас, а вторая может катиться на все четыре стороны. Вернее, в одну сторону – наверх. И я напомню – я все еще не знаю, кто из вас дубль, а кто – оригинал. Так что стрелять буду наугад. И это… вы бы отошли подальше друг от друга. А то стрелок из меня хреновый…
Обе Ники замолчали. Они мыслили абсолютно одинаково и у обеих не было сомнений в том, что этот безумный ученый в самом деле, не моргнув глазом, застрелит любую из них. И выйдет сухим из воды! Ведь там, на поверхности, попытаться что-то доказать… да кто поверит в такой бред, даже с уликами? Без улик – тем более. И Одинцова, обе, как одна, понимали, что забрать тело, чтобы представить доказательства, никто не разрешит. Да и… как-то жутковато было представлять саму себя мертвой. Пусть и не саму, а только копию. Копию, абсолютно идентичную.
– Чего притихли? – нахмурился Олег, играясь с бластером. – Хотите сами выбрать, кого из вас прикончить?
– Нет, – хором ответили девушки.
– О, чувствую, вам начинает нравиться Эксперимент! Желаете присесть?
– Вина не помешало бы, – произнесли подопытные.
– Это всегда пожалуйста, у меня же бездонные закрома, – засмеялся доктор собственной шутке и повернулся к синтезатору.
В этот момент обе блондинки синхронно прыгнули на ученого и каждая старалась выхватить пистолет. Изобретатель не особенно и сопротивлялся – Одинцовы сами вполне успешно мешали друг другу. Но дерринджер был всего один и вскоре он оказался в руке у единственной Ники.
– Все, маньяк чертов, хана тебе! – радостно воскликнула одна девушка.
– Выпусти нас отсюда, иначе она тебе башку снесет! – заявила вторая.
– Господи, как хорошо, что вы рассинхронизировались, – облегченно вздохнул Павлов. – А то у меня от вашего дуэта уже крыша съезжать начала.
– У меня – тоже, – согласилась та, что держала пистолет.
Видимо, оружие в руке, придавало ей уверенности и блондинка чувствовала свое превосходство.
– И у меня! – поспешно добавила вторая.
– Давайте, для простоты, тебя я буду называть Ника, – Олег ткнул пальцем в подопытную с пистолетом. – А тебя – Вика.
– То есть, оригинал – я? – улыбнулась Ника.
– Понятия не имею, – пожал плечами Олег. – Я же говорил – что я и сразу не знал, а если б и знал – пока вы меня мутузили – совсем запутался.
– Слушай, дедуля, я с тобой не шучу, – покачала головой Вика. – Я… то есть – она, в тебе в самом деле сейчас дырок наделает, если ты нас не выпустишь.
– Не может быть, какой кошмар, – равнодушно произнес ученый. – Не наделает. Там патронов нету.
Ника недоверчиво перевернула дерринджер и откинула блок стволов. Патронники и в самом деле были пусты. Всхлипнув, девушка выронила оружие, брякнувшееся об пол, вздрогнула от звука удара… и разрыдалась. Адреналиновый всплеск прошел и теперь Одинцова, измотанная переживаниями за последние пять минут, зато в таких объемах, как никогда в жизни… до сего момента – точно. А, скорее всего, и после – тоже. Одинцова села прямо на пол, отдавшись эмоциям.
– Тихо-тихо, – обняла ее за плечи Вика. – Все будет хорошо.
– Так, ради любопытства… как вы собирались выйти наружу? Я промолчу уже про охранников внутри комплекса, так еще и между вами и поверхностью – два КПП! Один – внизу, у подъемника, второй – сверху, на платформе! Мы тут не веники вяжем! Это же секретный, военный, правительственный, да еще и научный объект! Тут вам не хухры-мухры, знаете ли…
