Конрад Непрощенный
Кровавая чаша
– Тебе? Карлом? – Бьёрн остановил заточку топора, внимательно посмотрел на друга, а потом зашелся истерическим хохотом.
– Ты че ржешь, как падаль? Чего я смешного сказал? – удивился Свейни.
– Да такого полоротого в карлы низачто бы не позвали. Мы ж когда с цесаревичем ходили в походы, ты вечно в обозе был. То тебе руку поранят, то ногу, то ты грибов обожрался и прямо во время гребли обосрался, – Бьёрн вытирал слезы, которые катились у него из глаз, так смешно ему было.
– Ты чего это, меня хуже себя считаешь?
– Как воина – да, – честно ответил Бьёрн, – а если ты сомневаешься, то пошли на перекресток.
– Ты насмерть со мной биться удумал?
– Да не, чтобы люди видели, как я тебя отправлю пыль глотать, – хохотнул Бьёрн и вернулся к заточке топора, – так ты че приперся? Батраков есть кому на полях караулить?
– Ну вообще-то да. Жинка моя за ними смотрит, – теперь была очередь Свейни выпятить грудь колесом. Его жена была писаной красавицей по северным меркам и согласилась пойти за Свейни, а не за его друга.
– А, да, – кисло ответил Бьёрн, – точно. Ну так и че тебе надо? Говори быстрее, а то видишь, я занят.
– В общем, Гуннар мне сказал, что там ты умираешь и перерождаешься как воин самого Всеотца.
– Ну так это же хорошо, – сказал Бьёрн, глядя на друга, – да и какой же Гуннар тебе это сказал?
– Железный Волк конечно, десница самого Данте.
– Десница Данте пришел лично к великому Свейни? О, бреши больше.
– Да не он пришёл. Это он нам сказал, когда мы к залу подходили. Мол, либо сейчас откажитесь, либо назад дороги уже не будет. Нас стоял тогда десяток, может дюжина…
Само же предупреждение от Гуннара ещё раз Бьёрн действительно услышал перед началом церемонии. Их стояла неполная дюжина, а безбородый был только Бьёрн.
– Выбирайте сейчас, – пробасил Гуннар, – если вы сейчас откажетесь, никто не упрекнет вас в трусости. Вы получили приглашение, значит каждый из вас уже смелый муж и достойный воин. Но знайте, отказаться можно только сейчас. Назад дороги уже не будет.
