Коллектив авторов
Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 5

© Попов А.Ю., автор-составитель, 2021

© ООО «Агентство Алгоритм», 2021

На страже трона

А.И. Логинов
Департамент полиции против религиозно-политического сепаратизма и революционного движения в Российской империи в конце XIX – начале ХХ вв

Традиционно основное внимание исследователей сосредотачивается на фактической стороне деятельности органов государственной безопасности Российской империи – оперативно-розыскной работе лиц, представлявших опасность для государства, проведении спецопераций, предотвращении и ликвидации последствий терактов, следственной и превентивной работе и т. п. Но особую актуальность имеет изучение аналитической деятельности Департамента полиции (ДП) МВД, что во многом определяло практическую деятельность его структурных подразделений не только в различных уголках России, но и за рубежом.

В документах Департамента полиции 1903–1914 гг. выделяется три наиболее тревожных направления – активизация в России движения «революционного социализма», разведывательной работы других государств и религиозно-просветительской деятельности организаций неправославного толка.

Сконцентрируем внимание на идеологических антиподах российского царизма, нашедших формальное отражение в религиозной плоскости – деятельности сионистов и римско-католической церкви.

Деятельность ДП против религиозного сепаратизма в контексте революционного движения в Российской империи в конце XIX – начале ХХ вв. является крайне поучительной, но не в полной мере изученной темой. Следует отметить необходимость комплексного подхода для рассмотрения этого вопроса, введение в оборот ранее неизвестных архивных документов, а также дополнительную трактовку, под новым углом зрения, уже известной исторической информации.

В записке, поданной Николаю I в 1835 г., вскоре после издания нового «Положения о евреях», прямо указывалось на угрозу появления опасного «самозванца», «нового Бар-Кохбы», способного поднять еврейский народ на открытое выступление против имперской власти. Источником потенциальной опасности в проекте объявлялась хасидская среда. Капитану Корпуса жандармов А. Васильеву, состоявшем «для особых поручений» при А.Х. Бенкендорфе и являвшимся автором записки на имя императора, была очевидной потенциальная опасность еврейского заговора и еврейского бунта. По мнению Васильева, вместо того, чтобы потакать «преступной» деятельности цадиков, российская власть должна была объявить их фактически «вне закона». Каждый из цадиков мог «подстрекать народ на противоборство правительству». Он предлагал легализовать уже существующие еврейские «тайные общества», учредив «Бевсдины» (раввинские суды)^[1].

Слово «хуссид» («хасид»), по мнению капитана Васильева, означало «почти то же, что иллюминат», что в российском политическом словаре обозначало масонскую организацию, которая ставила перед собой целью захват власти в ряде государств^[2]. Примечательно, что характеристика хасидов как еврейских «иллюминатов» присутствовала и в «Мнении о евреях» Г.Р. Державина, который указывал на опасность идеи централизации управления евреями^[3].

Во второй половине XIX в. предметом тревоги и розыскной заботы МВД стало движение жидовствующих, активно распространявшееся среди русского крестьянства центральных черноземных губерний России^[4].

Таким образом, можно утверждать, что органы государственной безопасности Российской империи имели длительные традиции настороженного восприятия идеолого-просветительской деятельности еврейских раввинов. После раздела Речи Посполитой сотни тысяч польских евреев оказались под российской юрисдикцией, хотя до этого русская территория была для них практически закрыта.

Поступательный рост революционного движения в Российской империи, наметившийся уже в конце 1840-х гг., выдвинул на одну из ведущих ролей поляков католического вероисповедания и евреев, традиционно исповедовавших иудаизм. В разной степени это нашло отражение в работах прошлых лет, предназначенных для обучения и сотрудников Департамента полиции, и для практического применения ими информации. Это работы А.П. Малышевского, С.С. Татищева, Н.Н. Голицына, А.А. Лопухина, Е.К. Климовича, Ф.С. Рожанова^[5].

При этом надо учитывать взаимопроникающее влияние революционных идей с политическими идеями, основанными на религиозном фундаменте. Так, П.А. Кропоткин отмечал в статье «Ещё об анархизме и сионизме», вышедшей в свет в 1900 г., положительное влияние идей сионизма и «еврейской пропаганды» в развитии российского революционного движения^[6].

В 1896 г. в Вене вышла в свет небольшая брошюра Т. Герцля под названием «Еврейское государство». В своём произведении Герцль поднимал вопрос о восстановлении еврейского государства на территории Аргентины и Палестины как исторической родины Израиля. На призыв Герцля отозвалось рассеянное по миру еврейство, объединенное этой идей – сионисты.

В 1897 г. был основан Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России – Бунд. Это была социал-демократическая организация, объединявшая еврейских рабочих и ремесленников западных областей Российской империи. Бунд выступал за национально-культурную автономию для еврейского населения западных регионов Российской империи, поддерживал развитие культуры на языке идиш и создание самостоятельной светской системы просвещения евреев. Фактически Бунд являлся сепаратистским движением. Организация активно включилась в политическую борьбу и имела автономию в Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), преимущественно стояла на позициях меньшевиков.

Книга Т. Герцля

Подобные идеи не могли не вызвать обеспокоенность Департамента полиции. В 1903 г. в печати появилась записка за подписью его директора А.А. Лопухина «Сионизм»^[7]. Структура, отвечающая за безопасность государства, и её аналитики справедливо увидели в этих идеях угрозу для государственного устройства Российской империи. Требовалось не только усиление агентурной работы, но и использование новых методов.

В общественном мнении прочно укоренилось точка зрения о косвенном влиянии Департамента полиции на организацию еврейских погромов. Необходимо отметить, что в подобных действиях была своя логика. Охранители исходили из необходимости ослабления сионистских идей и их распространения. Традиционно обыгрывался и религиозный фактор в противостоянии иудеев православию. Всё вместе это влияло на смещение негативного восприятия деятельности царского правительства Николая II в сторону революционеров и еврейства, служившего питательной средой для значительной части деятелей революционного движения.

Значительный удельный вес ориентировок на лиц еврейской национальности в документах 1890-х – первой половины 1910-х гг. не является секретом для исследователей. У автора на основе работы с архивными документами сложилось мнение, что эта доля никогда не была меньше 30 %, а в некоторых случаях могла достигать 50 %. Так, в циркуляре Департамента полиции № 139 от 12 февраля 1911 г. об особо опасных террористах из среды социалистов-революционеров и анархо-коммунистов за границей, которые могут осуществить террористические акты первостепенной важности на территории Российской империи в самое ближайшее время, из списка в 33 человека 15 (45 %) являлись евреями, при том, что пять человек из общего числа были неизвестны полиции и фигурировали под кличками^[8].

Резкий рост еврейских погромов в период Первой русской революции по сравнению с 1890-и гг., а также появление на российском политическом горизонте как самостоятельной силы черносотенцев, наводит на закономерные размышления.

В 1905 г. произошли 24 погрома за пределами черты оседлости, но они были направлены против революционеров, а не евреев, которых во внутренних губерниях России было немного, так как миграционный процесс из западных губерний только начинался.

Заметим, что представители евреев из числа революционеров оказывали и вооруженное сопротивление погромам. Так, 30 июня 1905 г. в Белостоке еврейский боевик-анархист бросил бомбу в военный патруль на оживлённой улице. Во время погрома, начавшегося вечером 20 июля в Екатеринославе, активно действовал еврейский вооружённый отряд самообороны – евреями было убито и ранено больше погромщиков, чем погромщиками – евреев^[9].

После опубликования царского манифеста от 17 октября 1905 г. крупнейшие в истории царской России еврейские погромы охватили южные и юго-западные губернии черты оседлости. В 1906 г. в России произошло ещё несколько погромов: в январе – в Гомеле, в июне – в Белостоке, в августе – в Седльце. Основными участниками этих погромов были солдаты и полицейские. К 1907 г. погромы прекратились.

Под углом зрения осознанного противостояния Департамента полиции сионизму по-новому следует взглянуть на провокаторскую деятельность Е.Ф. Азефа. А убийство анархистом еврейской национальности Д.Г. Богровым, секретным осведомителем местного охранного отделения (агентурный псевдоним Аленский), премьер-министра П.А. Столыпина во многом представляется не только символическим актом.

Таким образом, в довоенные годы юдофобские настроения прочно были внедрены в сознание русского общества, в том числе крестьянства и силовых структур. Широко известен факт, когда в 1915 г. отступавшие казаки учинили жестокий погром евреев в местечке Молодечно^[10].

Многие историки указывают на то обстоятельство, что дореволюционные погромы сопровождались поддержкой властей и полиции, либо ими игнорировались. Например, доктор исторических наук Г.В. Костырченко прав в оценке того, что правительство не организовывало погромов^[11]. Но логика погромов соответствовала главному вектору Департамента полиции по ослаблению революционного движения в стране, а высшая власть спрашивала с охранителей результат, не вдаваясь в подробности применяемых методов. Исследователь иудаизма Дж. Клиер отмечал, что погромы были «необычными событиями, а не регулярной особенностью восточноевропейской жизни»^[12]. При этом он писал, что юдофобские установки имперского правительства создали условия, стимулировавшие переход евреев в революционную оппозицию^[13].

В июне 1907 г. Департамент полиции издал важнейший циркуляр № 23 для губернаторов, до которых доводились разъяснения, что «всякие организации сионистов в сообщества должны быть признаны запрещёнными». Руководителям губерний предписывалось «принять меры по недопущению в пределах империи деятельности «Еврейского национального фонда», имеющее своё правление в Лондоне, а главное бюро – в Кёльне»^[14].

Исследовательско-научную линию по изучению сионизма, начатую А.А. Лопухинм, в ДП продолжил полковник А.Д. Нечволодов – автор ряда книг по истории и экономике. В конце мая 1906 г. вышла его книга «От разорения к достатку»^[15]. Сделанные им выводы по угрозам российской экономике, в том числе со стороны еврейского капитала, совпадали со взглядами известного русского экономиста С.Ф. Шарапова, выразившего свои мысли в книге «Бумажный рубль», а также одного из идеологов «Союза русского народа» Г.В. Бутми, автора книг «Капиталы и долги» и «Золотая валюта».

Документы Департамента полиции 1906–1914 гг. свидетельствуют о постоянном внимании к деятельности не только активистов партии Всеобщего еврейского рабочего Союза в Литве, Польше и России (Бунд), но и к другим активистам революционного движения еврейской национальности. В местные отделения направлялись не только ориентировки, но и документы идеологического характера, что было направлено на то, чтобы низовые сотрудники-жандармы воспринимали процессы не как хаотические, а как серьёзно организованные. Так, 28 июня 1911 г. для сведения сотрудников было направлено обращение Российской социал-демократической рабочей партии, Всеобщего еврейского рабочего Союза в Литве, Польше и России «Ко всем заграничным организациям Бунда», имевшее важное организационное значение^[16].

16 мая 1912 г. «в интересах розыска» Департамент полиции спустил циркуляр, который содержал следующие строки: «Уже со времени IV сионистского конгресса 1900 г. идеи чистого сионизма, выработанные Базельской программой, стали отходить в массах еврейства на задний план, выдвигая вперед программу насущной работы на местах и ставя на первое место социалистические принципы. Сионисты от чисто идейного учения постоянно стали переходить к тактике вмешательства в культурную, экономическую, а затем и политическую жизнь России. Эта эволюция привела последних в сторону противоправительственного направления…»^[17].

Департамент полиции активно препятствовал проникновению сионистской литературы и зарубежных представителей движения на территорию Российской империи. Например, в октябре 1911 г. было отменено выданное ранее разрешение о въезде на территорию России австрийскому подданному, еврею А. Капелюшу, которого уже ранее, в 1895 г., высылали за пределы страны^[18].

Об устойчивом противостоянии сионистам со стороны Департамента полиции ярко свидетельствует принятый в 1914 г. циркуляр «О воспрещении лекций на темы сионизма или подъема еврейского национального духа»^[19].

В 1912 г. в типографии М. Стасюлевича вышла в свет работа «Война и евреи» без указания авторства^[20]. Характер приводимой информации, её структура, анализ и выводы, приводят автора к умозаключению, что за подготовкой этой книги стояли чины Департамента полиции. В работе рассматривался «еврейский вопрос» с позиции укрепления обороноспособности государства в канун неизбежной войны, а также анализ социально-экономического положения евреев в России, их психические качества, боевой потенциал в войнах конца XVIII – начала ХХ вв., военная и политическая преступность в среде евреев, численность офицеров-евреев в армиях вероятного противника – Германии и Австро-Венгрии.

Красной нитью в книге проводится мысль об особом положении евреев в стране и в армии, негативном восприятии евреев на бытовом уровне, упреке их в отсутствии патриотизма. В работе особое внимание уделялось религиозным причинам подобного поведения евреев в армии, их уклонении от призыва, а также революционная деятельность представителей иудаизма в армии и их миграция во внутренние губернии Российской империи.

Авторами книги давался прогноз об исключительно важной роли евреев в будущей войне: «Условия Западного театра таковы, что во всех перечисленных формах помощи евреи должны играть заметную, если не решающую роль»^[21]. При этом отмечалось, что евреи поддержали правительство России при нашествии Наполеона в 1812 г. и при польских восстаниях 1830–1831 и 1863–1864 гг., но ставился вопрос: какова будет их поддержка в грядущей войне?

Как иллюстрацию справедливости тревоги авторов работы «Война и евреи» приведём лишь один провинциальный пример. 16 августа 1914 г. по случаю начала нового учебного года в Усманском реальном училище Тамбовской губернии был организован молебен. С началом молебна все евреи встали на колени, кроме ученика 6-го класса Г. Капельевича. Он не исполнил требование директора училища встать на колени и удалился. Его примеру последовали учащиеся 7-го класса. Любопытно, что это событие осталось без наказания, а вышестоящий губернский начальник полковник Балабин спустя 5 дней после происшествия, 21 августа, объявил выговор проводившему расследование жандармскому унтер-офицеру «за не указание имён» ушедших учеников^[22].

Книга «Война и евреи»

Противостояние римско-католическому влиянию в политической и религиозной сферах в России имело многостолетние традиции.

Опуская очень важные исторические перипетии противостояния с папским престолом, остановимся на событиях 1890-х – начала 1910-х гг.

В 1890-е гг. резко активизировалась деятельность Англии, Австро-Венгрии, Германии, Бельгии, Голландии и ряда других стран против Российской империи^[23]. Институт католических священников принял самое активное участие не только в работе агентурной сети в западных губерниях, но и в других внутренних регионах империи – от Смоленска и Санкт-Петербурга, Владимира и Костромы, до Иркутска и Читы. Естественно, что в отношении представителей римско-католической церкви российской контрразведкой уже с конца 1880-х гг. проводились специальные мероприятия.

Одновременно Департамент полиции пытался вести противостояние и на чужой территории. Военные агенты и зарубежная агентура всегда были ориентированы на сбор информации против Ватикана. Деятельность эта проводилась не без успеха.

В 1904 г. в странах Европы разразился грандиозный скандал, который активно стали раздувать крупнейшие европейские издания. Поводом стало вскрытие фактов разведывательной деятельности агентуры Департамента полиции в самом Ватикане. Сразу два русских агента, начиная с 1901 г., действовали в окружении кардинала Ледовского, который вплоть до своей смерти координировал антироссийскую деятельности Ватикана в странах Восточной Европы и в Российской империи. Шпионский скандал был настолько серьёзен, что сопровождался самыми жёсткими разговорами на уровне министров иностранных дел России, Франции и Италии. Он привёл к тому, что руководитель римской резидентуры чиновник особых поручений И.Ф. Манасевич-Мануйлов был вынужден оставить в Ватикане должность представителя Российской империи по духовным делам. В ходе скандала были вскрыт факт вербовки Манасевичем-Манйловым высокопоставленного сотрудника французского разведывательного бюро, что ещё больше накалило ситуацию. Следствием скандала явилось то, что по заграничной агентуре в Риме был нанесён жёсткий ответный удар, что на несколько лет заморозило активную работу русской заграничной разведки на Апеннинском полуострове^[24].

Активность католических ксендзов носила перманентный характер. Циркуляром Департамента полиции № 12407 от 3 мая 1911 г. отмечалось, что «… на основании Высочайшего повеления, последовавшего 23 апреля 1886 г., иностранцы римско-католического и армяно-католические духовные лица могут быть допускаемы в пределы Российской империи не иначе как с разрешения министров внутренних и иностранных дел. В циркуляре сообщалось, что только в ближайшее время 10 представителям указанной категории был запрещен въезд в пределы империи^[25]. Только в августе того же года МВД были отклонены ходатайства о приезде в Россию аббата Ж. Руйе, австрийского подданного ксендза И. Тумовского, аббата Ш. Генэ и аббата Долле. Безвозвратно были высланы за границу голландский римско-католический священник И. Бунса, проживавший в Санкт-Петербурге в женском Мариинском приюте. В октябре был воспрещён въезд иезуиту Гальяру и германскому подданному ксендзу Вайцоху^[26].

Департамент полиции крайне настораживало то обстоятельство, что «за последнее время стали проникать в пределы империи, в обход приведенного высочайшего повеления, римско-католические священники по легитимационным билетам, не получив разрешения на приезд в Россию»^[27].

На рубеже веков на протяжении десятилетий деятельность католических ксендзов всегда была предметом особого внимания русских контрразведчиков. Традиции противостояния были продолжены уже в Советской России, когда спецслужбы Германии, Польши, Румынии и стран Прибалтики использовали в своих целях католическую диаспору, оставшуюся на территории РСФСР и СССР.

В «Записках о причинах происхождения подпольного революционного движения в России» неизвестного аналитика Департамента полиции, написанных не ранее 1887 и не позднее 1898 г., отмечалось, что «начальные мотивы, послужившие к образованию противозаконного явления, окажутся потерявшимися в отдаленности прошлого… Для исполнения этой и теперь уже весьма сложной задачи, необходимо прежде всего установить истинное значение настоящего явления. В этом отношении можно безошибочно сказать, что в агитации выражается стремление к свободе мысли и слова, простираемое до фанатического отрицания самого принципа государственной власти и с целью провести основанное на этом лжеучении понятие в жизнь непросвещенных масс и осуществить его на делах. Следовательно, в основании лежит идея о свободе и притом – безграничной…»^[28]. Тем самым правильно оценивался поиск причин истоков сознательного противостояния царизму в конце XIX в. в политике социальной стратификации и уничижения правящей элитой подавляющего большинства населения страны, проводимой в более ранние времена.

Антиправительственное польское движение и начало движения евреев за черту оседлости во внутренние губернии страны и в столицы в значительной мере повлияло на изменение национального портрета революционера последней трети XIX в. Автор неизвестной записки ещё не мог в полной мере оценить эти процессы, так как им только предстояло проявить себя в общественной жизни.

Автором «Записки» был предложен комплекс мер по исправлению ситуации, в основе которого лежала идея ослабления всяческого давления на русское крестьянство. Он писал: «Безспорно, что осуществление указанных мер встретит немало затруднений, но легкость есть свойство только полумер, ограничиваться которыми не позволяют важность явлений и размер, принимаемых агитацией. В этом убеждает Одесский случай 31 января, в котором появление у агитаторов кинжалов и револьверов и взятие квартиры их войсками приступом, придают этому явлению отчасти уже революционный характер, что служит подтверждением сказанного выше, о возможности перехода агитаций в столь хроническую и застарелую, что отыскание причин и происхождения явлений равно и пресечение его, сделаются скоро невозможными»^[29].

Автор оказался прав. Активная подготовка ряда стран Европы к войне против России, усиление новых идей религиозно-политического характера в Европе, провальная экономическая и финансовая политика правительства С.Ю. Витте, изменение структуры мировых финансов, реакционная сословная и управленческая политика высших эшелонов дворянской власти, активные международные миграционные процессы в среде еврейства неизбежно вели страну к катастрофе, уберечься от которой можно было только с холодной головой и только разумными волевыми действиями.

В циркуляре от 6 декабря 1911 г. Директор департамента полиции Н.П. Зуев предписывал всем сотрудникам усилить наблюдение за поведением и изменением общественного мнения российского крестьянства. С лета 1911 г. к жандармам стали поступать многочисленные агентурные сведения «о возникновении среди крестьянства разных губерний империи слухов о предстоящем, будто бы, в 1912 году переделе земли, дополнительном наделении крестьян землями за счёт казенных и помещичьих… В некоторых местностях циркулируют слухи об ожидаемом в 1912 году восстании на почве раздела помещичьей земли, в виду чего некоторые крестьяне отказываются ныне от укрепления ими земли в расчёте получить надел из помещичьей»^[30].

Таким образом, крестьянство выполняло роль колоссальной тротиловой закладки. На протяжении более чем десятилетий деятельность Департамента полиции заключалась в том, чтобы предотвратить проведение бикфордовых шнуров и установку взрывателей к этой закладке. После 1896 г. тревожные процессы, которые могли поставить под угрозу безопасность государства и российского общества, стали нарастать как «снежный ком». Судьба конкретной властной политической элиты во главе с Николаем II была предрешена. В целом грамотные действия охранителей по ликвидации и купированию угроз без принятия принципиальных решений, которые могли бы предложить стране новую идею, а российским сословиям будущее процветание, в условиях надвигавшейся мировой войны были предрешены.

С.Ю. Витте

В канун столетнего юбилея по случаю изгнания Наполеона из пределов страны, 11 декабря 1912 г., один из руководителей и организаторов политического сыска Российской империи С.Е. Виссарионов, в связи с осознанием идеологической важности событий 1812 г. в российском сознании, спустил в местные отделения всей огромной империи циркуляр, в котором говорилось: «В виду крайне серьёзного характера агитации, могущей привести к весьма нежелательным осложнениям, требую принятия энергичных мер к их прекращению»^[31].

Крах государственного устройства Российской империи и западнической династии Романовых органам государственной безопасности удалось оттянуть лишь на несколько лет. Целенаправленные усилия ряда стран, недружественных России, с использованием религиозно-политического сепаратизма как идеологической основы в революционном движении внутри страны, привёл к известным трагическим историческим последствиям и стал одним из главных факторов в кровопролитной Гражданской войне в России 1917–1922 гг.