Коллектив авторов
Современная этнопсихология. Хрестоматия

Что имеется в виду? По существу все: иной взгляд на демократию, право (скоро грядет эпоха т. н. надзаконного права), принципы сложившихся наук, иная организация бизнеса, внешней политики, международного сотрудничества и т. п. Причем автору статьи совсем не хочется, чтобы данные мысли были восприняты в контексте какой-нибудь очередной пролетарской революции. Вовсе нет. Новые социальные институты сложатся не под влиянием революций, а сами собой, как неизбежный продукт человеческого развития, и, вероятно, в других, незападных странах, пока свободных от инерционности. Они-то и окажутся более жизнеспособными.

Состояние, при котором во внешне здоровом и процветающем обществе вдруг ни с того, ни с сего появляются признаки этнической «усталости», «вялости», относительной мировоззренческой «пустоты», называется эффектом невидимого этнического спуска.

Для него характерны: снижение энергичности и активности, в т. ч. предпринимательской, постепенный рост самоубийств и суицида, насилия, в т. ч. детского, немотивированных преступлений (когда какой-нибудь благообразный господин вдруг начинает расстреливать из автомата посетителей кафе), странная болезнь «ненормальности» у молодежи, ширящиеся психические отклонения и психические заболевания у населения, выход из-под контроля сексуальных проблем, прогрессирующие пьянство и наркомания и т. п. Можно сказать, что общество не находит себе места. Футбольные болельщики начинают от озлобления крушить витрины магазинов, парламенты провинций искусственно раздувают межрегиональные и даже межэтнические противоречия, только на, так сказать, более «цивилизованном» уровне. А генералы – генералы мечтают хоть что-нибудь сотворить, развязать хоть маленькую «цивилизованную» войну, оправдывая это, разумеется, требованиями демократии (чем же еще?).

Какова природа этого процесса? Она связана с динамикой коллективного бессознательного. Вернемся опять к Л.Н. Гумилеву. По его теории пассионарности вся жизнь этноса укладывается в длину этнической волны, причем чем старше этнос, тем он культурней, цивилизованней. Молодые этнические группы более горячие, более жизнеспособные, но вместе с этим знают о мире куда меньше, да и культуру и искусство имеют неразвитую.

Этнопрогностика добавляет: старые этносы лучше заботятся о детях и стариках, поддерживают науку, имеют хорошо налаженную экономику. Молодые – живут «одним днем», легко относятся к разбазариванию средств, т. к. верят в то, что все равно выживут в этом мире – сил-то много! Вместе они уравновешивают друг друга, потому что «молодежь» динамична и маневренна, легко перестраивается, а «старики» – хранители опыта, но при этом очень тяжелые на подъем.

«Молодежь», разворовывая нередко собственную страну, порождает периодические обвалы в мировой экономике, но психологически легко выходит из кризисов, тут же забывая о них. «Старики» же так и не могут остановить свою первоначально устойчивую и «правильную» экономику, расшатавшуюся в результате «молодежных» безобразий, входят в стагнацию и депрессию, тем самым уступая дорогу взрослеющим молодым этносам.

У молодых (фаза подъема) коллективного бессознательного мало. Мало и комплексов. Бессознательное носит поверхностный характер, в быту преобладают запретительные команды (или запретительный стандарт поведения): «Это нельзя!», «Так не делать!» и т. п. С течением времени бессознательное копится, что является естественным следствием долгой жизни с ее трудностями, горестями, проблемами. Новое бессознательное напластовывается или наслаивается на предыдущие «оболочки», пока самая нижняя из них, бывшая когда-то поверхностной, не становится глубинной. Т. о., все запретительные команды переходят в сферу глубинного.

У стариков (фаза спуска) коллективного бессознательного уже много. Много и комплексов. В быту преобладают предписывающие команды типа: «Ты должен этого добиться!», «Необходимо поступить в университет и заработать миллион!» и т. п. На первый взгляд, кажется, что общество стало гораздо разумней и культурней и отказалось от запретов по пустякам. Но почему? Потому что запретительные стандарты уже заложены в людях с «молодых» времен, а теперь к ним вдобавок присоединились и предписывающие. Такие люди будут полностью опутаны тысячами условностей, сковывающими их и заставляющими действовать в рамках определенной жизненной «программы».

Так, безработный представитель молодого этноса (условный, усредненный психологический тип) быстро найдет себе любую работу. Безработный представитель старого этноса будет до последнего искать работу «по специальности» и в конце концов умрет с голоду; скажем, «культурный» профессор никогда не согласится торговать на рынке именно из-за наличия избыточного числа комплексов. Так, пьяный представитель молодого этноса «потеряет тормоза» и будет приставать ко всем подряд, потому что ему море по колено. Пьяный представитель старого этноса в большинстве случаев не утратит чувства меры (подсознательно он знает, что и когда делать не следует), а если и утратит, то на «интеллигентный» манер, с какой-то претензией на соблюдение рамок приличия – скажем, он не будет настойчиво преследовать прохожих и добиваться любви незнакомой женщины. Мы можем назвать это еще «цивилизованным автоматизмом» или «цивилизованной инерционностью».

Именно обилие комплексов отравляет жизнь почтенным и развитым этническим группам. Именно переполненность коллективным бессознательным сверх допустимого не дает этносу расти дальше, приспосабливаясь под стремительно меняющиеся условия, и порождает множество психических проблем, одной из которых нужно считать компульсию – периодическое непреодолимое желание вести себя нерационально, против логики, вероятно, в качестве своего рода внутреннего протеста. Например, сорвавшись, нападать на тех, кто потенциально слабее и сам запутался в собственных проблемах (естественно, все подобные действия будут оправдываться с помощью т. н. аппарата оправдательного мышления).

Естественно, размеры статьи не позволяют рассказать об этнопрогностике более детально; невидимый этнический спуск есть лишь один из множества объектов ее исследований.

Всегда нужно помнить: этнос ведет себя по отношению к другим этносам часто именно так, а не иначе не потому, что он хороший или плохой, а потому, что таковы особенности фазы его развития. К примеру, если он вступил в фазу конфронтации, разобщенности, то избежать дестабилизации невозможно. Таковы, скажем, некоторые страны центральноазиатского региона (Таджикистан, Узбекистан); фаза может длиться десятки лет, если не век-два.

При этом не важно, кто выступит источником дестабилизации – как не важно было, выстрелил ли Гаврило Принцип в эрцгерцога Фердинанда или кто-нибудь другой. В роли дестабилизатора могут выступать и фундаменталисты. Развитые страны готовы предпринять титанические усилия, чтобы сдержать натиск фундаменталистов, потратить сотни миллиардов долларов – в конце концов фундаменталисты отступят… чтобы вместо них пришел другой враг, другой дестабилизатор. Узкие специалисты только разведут руками. Ведь они привыкли работать с формами, а здесь мы имеем дело с содержанием.

Этническая волна есть поэтапное изменение содержания. Умение увидеть это содержание есть искусство. Тот, кто не увидит, будет вечно бросать на ветер силы и средства. А тот, кто увидит, – поймет, что если событие нельзя предотвратить, то его можно «укротить»: смягчить, направить в иное русло, обратить себе на пользу и т. д.

Часто представляются совершенно нелепыми попытки избежать конфликта там, где он заведомо неизбежен. Вместе с тем, вызывает недоумение сознательный отказ от разработки темы «неизбежный конфликт». Допустим, дестабилизация обстановки в Узбекистане и Таджикистане в начале XXI века является событием с высокой степенью вероятности, и уже сейчас грядущие события можно было бы локализовать путем соответственной перестройки политики Кыргызстана, Казахстана, России, мирового сообщества, постараться изолировать будущий возможный очаг напряженности.

Вместо этого шаги, скорее всего, будут предприняты совсем в другом направлении: окружение данных стран, переживающих прямой этнический спуск, начнет долго и затратно (с большими затратами) искать пути недопущения дестабилизации. В результате дестабилизация все равно вполне может наступить, а затраченные усилия окажутся затраченными впустую.

В дианетике (наука о человеческом разуме) это называется ИСР, т. е. искусственно созданная работа.

Примерно в такой расстановке сил заключен секрет балканской проблемы. Сербский этнический режим в лице Милошевича воевал с другими этническими группами не потому, что он хотел, а потому что должен был воевать – таковы особенности данной этнической фазы.

Его можно было бы изолировать и умелым маневрированием поэтапно локализовать конфликт, хотя для этого понадобились бы годы. Однако Запад пошел по пути кажущегося наименьшего сопротивления и попытался разрешить конфликт силой сразу. Почему? Потому что он подсознательно хотел воевать – и сорвался, не сумел удержаться от соблазна. Таковы особенности его собственной этнической фазы. В результате конфликт растянется уже не на годы, а на десятилетия (по своим косвенным последствиям).

Вот вам еще один пример искусственно созданной работы.

Именно поэтому автор уверен, что главное сегодня – это не те или иные этнические конфликты. Главное – понимание их глубинных причин.

А понять можно лишь с помощью нетрадиционных подходов, в частности горизонтального методологического подхода, допускающего создание этнопрогностики, а вовсе не с помощью привычных малоэффективных, не оправдавших себя в истории подходов с их обилием узких специалистов и профессионалов «прежней закалки». Хотите искоренить насилие в этом мире? Начинайте с философии – все остальное подстроится под нее естественным путем.

Естественно, область применения этнопрогностики может быть достаточно широка. Все дело не ограничивается сказанным выше. Так, волнообразность этнических процессов подсказывает, что им в полной мере присущи явления этнической дифракции (способность этноса справляться с препятствием только при определенных условиях) и этнической интерференции (способность этнических волн усиливать или гасить друг друга).

Последнее дает понимание почему, например, Кыргызстану с его более высокой амплитудой невыгодно иметь дело с Россией – ее амплитуда ниже, а мощность волны больше, поэтому Россия может загасить этническое развитие в Кыргызстане (в смысле: создать внутренние отрицательные тенденции). Этнопрогностика вмешивается в геополитику. Кроме того, она вполне может вмешиваться и в бизнес, и в долгосрочную экономическую стратегию, и в вопросы изучения миграционных процессов, и даже в мир культуры и искусства.

Важно понять, что этнопрогностика – не сиюминутная прихоть и не дань моде. Она является частью новой философии, вторгающейся в мир XXI века. Она идет на смену и идеализму, и материализму.

Если первый предпочитал видеть во всем законы Божии, то второй – скорее стихийность, случайность развития и эволюционных процессов, зависящую от воли людей. Философия единого поля (с этнопрогностикой) видит во всем закономерную случайность, иными словами, она объединяет волю людей с общими законами, которые исключают существование вещей, выходящих за рамки объективного мира. Именно поэтому эта философия активно использует вероятностные методики (математическую теорию вероятностей), занимающиеся законами случая.

Возможен ли мир без насилия и войн, крови и убийств? Да! Но придти к нему придется не путем утопических увещеваний и демагогических деклараций в стиле ООН, часто построенных по принципу: «Ребята, давайте жить дружно!» Это будет путь естественной смены поколений, смены эпох, смены специалистов, смены наук и философских воззрений. Мир требует этого. И стоит такая операция дорого. Впрочем, не дороже, чем человеческая жизнь.

Этническая безопасность, прежде всего, есть вопрос нас самих, нашего разумного мышления и нашей готовности к переменам.

Интернет-ресурс, 1999

Этнопсихология как наука об этнической самоорганизации
Основные понятия

1. Этническая культура как защитный механизм

Одной из функций этнической культуры является психологическая защита индивида.

Каждый человек чувствует опасность, исходящую извне. Мир, который «во зле лежит», пробуждает ощущение тревоги. Чтобы действовать в нем, человек должен прежде всего определить конкретные источники внешней опасности.

Скажем, лес опасен не вообще как бесформенный зеленый массив беспорядочно растущих деревьев, кустов и травы, а потому что в нем живут хищные звери, ядовитые насекомые, потому что в нем можно заблудиться. Если предпринять меры предосторожности, то по лесу можно ходить и собирать грибы. Для этого нужно знать: 1) что в лесу является источником опасности? 2) чего нельзя делать, чтобы не вызвать эту опасность на себя? 3) что надо сделать, чтобы ее преодолеть?

Сказанное относится и к миру в целом. Если окружающую действительность не рационализировать, то в ней невозможно осмысленно действовать. Посредством этой рационализации человек добивается того, что ощущение тревожности трансформируется в определенные образы, которые концентрируют в себе враждебность. Одновременно вырабатываются представления об образе действия человека в мире, который бы был направлен на избежание и преодоление опасности.

Мир большой, а человек маленький. Чтобы человек мог сделать шаг вперед, он должен быть уверен в себе.

Чтобы зайти далеко в незнакомый лес, человек должен либо иметь компас, по которому он сможет ориентироваться, либо помнить народные приметы, либо обладать необыкновенной интуицией, либо быть уверенным, что на его ауканье кто-нибудь откликнется.

Таким образом, чтобы приступить к действию, человек должен иметь хотя бы смутное представление о том, при каких обстоятельствах это действие осуществимо, кто он такой, что может его совершить, какими качествами он должен для этого обладать (какие качества себе приписывать), в каких отношениях он должен находиться с другими людьми, нуждается ли он в их помощи, или он способен помочь себе сам, могут ли оказать ему помощь другие, каким образом возможно совместное действие и какими качествами должен обладать коллектив людей (состоящий из все тех же беспомощных и малосильных индивидов), чтобы решиться на действие?

Ответы, которые этническая культура дает на эти вопросы – это та призма, сквозь которую человек смотрит на мир, в котором должен действовать, основные парадигмы, определяющие возможность и условия действия человека в мире, вокруг которых выстраивается в его сознании вся структура бытия. В этом, прежде всего, и состоит защитная функция этнической культуры, являющаяся наиболее значимой из всех ее функций.

Благодаря ей человек получает такой образ окружающего, в котором все элементы мироздания структурированы и соотнесены с самим человеком, так что каждое человеческое действие является компонентом общей структуры. Этнос адаптируется к реальному миру тем, что всему в мире дает как бы свое название, определяет его место в мироздание.

Так формируется образ мира или то, что мы будем называть этнической картиной мира, поскольку образ мира является основополагающей компонентой культуры этноса и, следовательно, индивидуален для каждой культуры.

2. Защитные механизмы этнической культуры

Необходимо заметить, что повышенное чувство внешней опасности, высокая мера конфликтности по отношению к миру – все это не деструктивно для этнической культуры. Вредит скорее их недостаток, когда культура лишается внутренней напряженности, а следовательно, и мобильности.

Процветание этноса зависит не от меры конфликтности, а от того, сколь хорошо функционируют психологические защитные механизмы этноса, сколь они развиты, адекватны, гибки.

Так, в критической ситуации этнос с хорошо налаженным механизмом психологической защиты может бессознательно воспроизвести целый комплекс реакций, эмоций, поступков, которые в прошлом, в похожей ситуации, дали возможность пережить ее с наименьшими потерями. Это особенно бросается в глаза у народов с трудной исторической судьбой, но в целом относится ко всем.

Защитные механизмы этноса можно разделить на специфические и неспецифические.

Специфические защитные механизмы направлены на преодоление конкретной угрозы извне. Для этого угроза должна быть маркирована и вписана в иерархию бытия. Точно так же вписывается в иерархию бытия и получает свое название и способ защиты – ритуальное или реальное действие.

Модель работы специфических защитных механизмов можно проиллюстрировать на примере «Казачьей колыбельной песни» Лермонтова.

 
По камням струится Терек, (общая тревожность)
Плещет мутный вал;
Злой чечен ползет на берег, (опасность называется,
Точит свой кинжал. конкретизируется)
 
 
Но отец твой старый воин; (указывается средство
Закален в бою: защиты от опасности)
Спи, малютка, будь спокоен, (опасность
Баюшки-баю. психологически снимается)
 
 
Сам узнаешь, будет время, (стереотип закрепляется,
Бранное житье; задается алгоритм
Смело вденешь ногу в стремя собственного действия)
И возьмешь ружье.
 

Маркируется ли таким образом реальная угроза или мифическая, адекватны ли защитные действия, способны ли они в действительности устранить угрозу, – в некотором смысле неважно. Во всяком случае, менее важно, чем факт ее маркировки сам по себе – локализация ее в определенных точках и сознание того, что какие-то действия способны угрозу предотвратить.

В качестве неспецифических защитных механизмов можно рассматривать саму «этническую картину мира».

3. Этническая картина мира

Что представляет собой этнической картины мира, присущая тому или иному народу? Прежде всего очевидно, что – это некоторое связное представление о бытии, присущее членам данного этноса. Это представление выражается через философию, литературу, мифологию (в том числе и современную), идеологию и т. п. Оно обнаруживает себя через поступки людей, а также через их объяснения своих поступков. Оно, собственно, и служит базой для объяснения людьми своих действий и своих намерений.

Но при этом важно подчеркнуть, что картина мира осознается членами этноса лишь частично и фрагментарно. Фактом сознания является не ее содержание, а ее наличие и целостность. В этом смысле она является неким фантомом. Человеку скорее кажется, что он имеет некоторую упорядоченную систему представлений, тем более представлений общих с его социокультурным окружением, чем он имеет ее в действительности. Имеет он нечто совсем иное: ощущение наличия такой целостной, упорядоченной и гармоничной системой.

Это закономерно. Ведь основная функция этнической культуры – это функция психологической защиты. В действительности же разрозненные элементы картины мира присутствуют в сознании человека в качестве фрагментов, не вполне стыкующихся между собой. Это становится ясно при попытке облечь картину мира в слова.

Однако это не означает, что опираясь на осознаваемые фрагменты, картину мира нельзя реконструировать как логическую целостность, мифологему реальности, стройную и взаимосвязанную. Но при попытке такой реконструкции окажется, что исходные пункты этой мифологемы, на которых, собственно, и держится весь каркас реконструкции, абсолютно необъяснимы изнутри ее самой и в них содержатся значительные внутренние противоречия.

Более того, несмотря на то что присутствующая в данной картине мира внутренняя логика может восприниматься членами этноса как нормативная, на деле она оказывается таковой лишь отчасти. В один и тот же период различные группы внутри этноса могут иметь разные картины мира, у которых имеется общий каркас, но различаются сами здания (схемы), и логика поведения, исходящая из одного источника, на практике проявляется совершенно различным, порой даже противоположным образом.

Кроме того, этническая картина мира сильно меняется с течением времени, причем люди не всегда осознают культурные разрывы, которые могут быть очевидны для исследователя.

Неизменными оказываются лишь логически необъяснимые, принятые в этнической картине мира за аксиому, блоки, которые внешне могут выражаться в самой разнообразной форме. На их основе этнос выстраивает новые и новые картины мира – такие, которые обладают наибольшими адаптивными свойствами в данный период его существования.