Коллектив авторов
Сингулярность. Образы «постчеловечества» (сборник)

Производство без потребления

Наглядно демонстрирует приближение экономики к некой сингулярной точке и анализ состава избыточного продукта производства и способов его уничтожения (связывания). Понять, о чем идет речь достаточно легко. Финансово-экономическая система как форма приведения в соответствие разнесенных во времени и пространстве актов производства и потребления не может быть абсолютно согласованной – она нормально функционирует лишь при наличии достаточного превышения производства над потреблением. При этом произведенный избыточный продукт не должен быть нормально потреблен, то есть не должен приводить к росту благосостояния производителей – в противном случае будет нарушен социально-политический уклад общества. Иными словами, раб, крестьянин, рабочий могут оставаться таковыми (рабами, крестьянами, рабочими) – и индивидуально психологически, и как элементы экономической системы – лишь при условии потребления ими меньшего количества продукта, чем они производят, то есть не больше, чем требуется для того, чтобы они оставались рабами, крестьянами, рабочими. (Хотя для понимания неизбежности избыточного продукта в экономической системе можно удовольствоваться и тезисом, что человек всегда производит больше, чем потребляет, без вникания в политэкономические тонкости проблемы.)

Итак, любой экономической системе необходимо сопутствует производство продукта, который не должен быть потреблен. И любая экономика для обеспечения своей стабильности, работоспособности должна обладать механизмом уничтожения избыточного продукта.

На протяжении истории человечества изъятие избыточного продукта из экономической сферы осуществляется вполне понятными традиционными способами. (1) Производство принципиально не потребляемого продукта – скажем, строительство пирамид, изготовление предметов роскоши (человеко-часы тратятся, а продукта непосредственного потребления, удовлетворяющего естественные человеческие потребности, не появляется). (2) Производство средств производства, то есть аккумуляция человеко-часов в инструментах и машинах (по сути откладывание потребления на будущее). (3) Прямая ликвидация продуктов и человеческих ресурсов в ходе войн. Перечисленные способы устранения из потребления избыточного продукта (его уничтожение или непотребительное связывание) являются необходимыми формами стимулирования и стабилизации экономических процессов.

Существенные изменения в формах изъятия избыточного продукта начали происходить с началом промышленной революции. Само производство машин дало возможность «связать» значительно большее количество человеческого труда, но этот «отложенный» труд уже через короткий промежуток времени дал значительный прирост продуктов потребления. И это не могло не привести к страшнейшим кризисам перепроизводства, в ходе которых происходило массовое уничтожение произведенного продукта. Понятно, что в сложившихся на тот момент социально-политических условиях (начало борьбы за права человека, развитие демократических институтов) дальнейшее движение экономики в этом русле (простое уничтожение продуктов потребления) было невозможно.

Производство средств уничтожения

Решение проблемы «предоставила» сама промышленная революция – в виде возможности производства особого продукта, не только «связывающего» большое количество человеческого труда, не только не поступающего в потребление, но специально предназначенного для уничтожения себя и других ресурсов (материальных и человеческих). Речь идет об индустриальном производстве и применении сложной военной техники.

Милитаризация экономики и связанная с ней череда войн в первой половине XX века решила две проблемы: ускорение развития средств производства и одновременное масштабное уничтожение избыточного продукта (материальных и человеческих ресурсов). Понятно, что во избежание разбалансировки экономического механизма продукт возросшего промышленного производства не мог быть направлен на массовое потребление. (В данном месте рассуждений нелишним будет отметить, что упомянутое «решение проблем» не есть результат чей-то персональной злой воли: экономическая целесообразность по своей природе сродни биологической: когда волк съедает зайца, налицо целесообразность поддержания баланса системы. Хотя, конечно, зайца жалко, а волка можно и пристрелить. Но как отмечалось ранее, задача рационального исследования – показать необходимость текущего состояния системы, а не выразить свое морально-этическое к ней отношение.)

Дальнейшей ускоренный рост промышленного производства во второй половине XX века безусловно должен был сопровождаться ускоренным масштабным уничтожением избыточного продукта. Однако по той же причине (необходимость сохранения стабильности экономической системы), по какой ранее избыточный продукт должен был уничтожаться в процессе применения военной техники, в этот период он не мог быть уничтожен напрямую, поскольку речь уже шла о ядерно-космическом оружии, использование которого могло привести к полной гибели цивилизации. Впрочем, непосредственного уничтожения продуктов военного производства и не требовалось – ядерное вооружение обеспечивало достаточный уровень связывания избыточного труда только в производстве, без уничтожения произведенного продукта. Более того, само наличие такого продукта, как ядерное оружие, препятствовало началу военных действий с его применением, в противном случае уничтожение ресурсов не ограничилось бы лишь избыточной их частью.

Если же говорить о программе «звездных войн» (проектах противоракетной обороны), то для выполнения ее политической функции, а самое главное – для непроизводительного связывания избыточного продукта даже не требовалось построения систем в полном объеме – безмерно много «съедали» сами разработки, изымая из потребительного оборота достаточные ресурсы.

Таким образом, рост военного производства в течение несколько десятилетий, с одной стороны, выполнял функцию изъятия лишних производительных ресурсов из экономического оборота, а с другой – эффективно стимулировал развитие науки и технологии, подводя данную форму экономической системы к логическому финалу. Милитаризация создала научно-техническую основу для перехода к новому постиндустриальному производству, для которого характерно псевдопотребительное связывание избыточных ресурсов.

Псевдопотребление

На протяжении всей истории человечества рост экономического производства сопровождался пусть медленным, но все же ростом потребления трудящегося населения (несмотря на связывание и уничтожение избыточного продукта). Естественно, неуклонное повышение благосостояния в конечном итоге должно было привести к изменению традиционной формы стимулирования труда, выражаемой простой формулой «за кусок хлеба». Во второй половине XX века наступил момент, когда среднее потребление трудящихся в экономически развитых странах, превысило прожиточный уровень, то есть уровень полноценного удовлетворения естественных потребностей в питании, одежде и пр. В данной ситуации нормальное развитие экономики требовало, с одной стороны, повышения уровня потребления трудящихся, без которого невозможно хоть какое-то стимулирование труда, а с другой – сохранения текущего уровня благосостояния – для обеспечения стабильности экономической системы (ну, чтобы рабочие оставались рабочими). Итак, к концу XX века в промышленно развитых странах стала складываться совершенно новая система взаимодействия сфер производства и потребления – так называемое «общество потребления», которое блестяще разрешило означенную проблему.

Социально-экономической основой общества потребления явилось сокращение рабочего времени. Сам факт сокращения трудового дня вызван необходимостью ограничить количество избыточного продукта и является прямым результатом повышения эффективности производства. Но наиболее существенно для организации новой экономической системы то, что освобожденное от производства население стало использоваться для масштабного уничтожения избыточного продукта.

Индустрия свободного (не использованного в производстве) времени в современном обществе выполняет две функции: (1) связывание значительной части избыточного труда за счет привлечения большого количества людей и средств в непроизводительную сферу сервиса и развлечений; а так же, что существенно, (2) удерживание развития (интеллектуального, духовного) трудящихся на уровне, соответствующем потребностям современного производства. Ведь использование высвободившегося от производства времени на повышение образовательного и культурного уровня неизбежно привело бы к разбалансированию экономической системы вследствие оттока людей из сферы производства, с одной стороны, и сокращения потребления «продуктов» индустрии свободного времени – с другой.

Ярчайшим примером процесса связывания избыточного продукта (и в форме ресурсов, и в форме свободного времени) является грандиозное развитие в конце XX века массовой культуры (шоу-бизнеса), игрального бизнеса и профессионального зрелищного спорта (футбол, хоккей, теннис и пр.). Понятно, что эти «институты» современного общества с успехом справляются и с пожиранием излишков, и с удерживанием развития масс на уровне потребностей производства.

Но главной формой эффективного связывания избыточного продукта с использованием свободного времени стал культ потребления. Основной экономический результат общества потребления – это не полные прилавки супермаркетов, а грандиозные свалки, на которых уничтожаются абсолютно работоспособные, не утратившие своих потребительских функций, но вышедшие из моды товары. Экономическую основу культа потребления составляет ротация потребительских товаров, их замена на все новые и новые, с улучшенными качествами, с расширенными функциями. Культ потребления, кроме ротационного уничтожения избыточных ресурсов, выполняет функцию дополнительного связывания свободного времени: и непосредственно на шопинг, и на «потребление» приобретенных товаров, «полезное» назначение большинства из которых (теле-аудиотехника и другие средства развлечения) состоит в «убийстве» свободного времени, без повышения уровня развития.

Культ потребления, как и индустрия свободного времени, не только обеспечивает эффективное избавление от избыточного продукта, но и, как ни парадоксально это звучит, позволяют сдерживать рост благосостояния (уровня жизни) трудящихся, что необходимо для удерживания людей в сфере производства. В отличие от прежнего накопительного потребления, когда благосостояние, вернее, состояние накапливалось в течении жизни и передавалось по наследству, новое ротационное потребление существенно не изменяет уровня жизни – растет лишь технический уровень приобретаемых продуктов потребления. О передаче по наследству устаревающих уже через несколько лет товаров и речи быть не может. А индустрия свободного времени просто поглощает и социумные, и частные ресурсы, лишь понижая благосостояние трудящихся (оставляя их при этом в благостном состоянии).

Экономический результат ротационного уничтожения товаров аналогичен результату кризисов перепроизводства XIX века. Отличие лишь в форме – в постиндустриальной экономике продукт все же краткосрочно потребляется и уничтожается руками самих потребителей, которые при этом испытывают уже не потрясение, а неподдельную радость.

Безусловно, все сказанное относится к обществам, в которых достигнут предел прожиточного минимума, то есть к тем, где вообще возможно свободное время. Избыточный же продукт развивающихся стран пока с успехом сжигается в топке западного общества потребления.

Потребление без потребления

Ротационное потребление как форма избавления от избыточного продукта не только выполняет свою утилитарную функцию, но и непосредственно стимулирует работу экономики: обеспечивает безостановочный рост производства и, что наиболее существенно, его непрерывную научно-технологическую модернизацию (что в свою очередь дополнительно связывает ресурсы). То есть происходит то, что происходило в случае с упомянутыми выше формами уничтожения избыточных ресурсов (роскошь, развитие средств производства, милитаризация) – стимулирование научно-технологического развития экономики, которое, в свою очередь, всегда создавало непосредственные предпосылки для становления новых, более эффективных способов связывания избыточного продукта.

Непрерывная ротация товаров потребления возможна только при условии их постоянного совершенствования, появления у них все новых и новых функций. Такой ускоренный рост технологии породил и новый эффективный способ связывания избыточных ресурсов: функциональную избыточность. По сути, наращивание все новых и новых функций потребительских товаров, которое необходимо для обеспечения их ротационного потребления, привело к ситуации, когда большинство этих функций не используется. Так, производство функциональной избыточности, с одной стороны, обеспечивает ротационное потребление, а с другой – позволяет уничтожать избыточный продукт еще на стадии разработки и производства, без его потребления. Если при ротационном потреблении сокращается время потребления товара, то при производстве функциональной избыточности значительная часть вложенных в товар ресурсов вообще не потребляется. То есть часть товара проектируется, производится, приобретается и, минуя потребление, попадает на свалку. В сухом остатке, как всегда, – научно-технический прогресс.

Дальнейшее движение технологии в сторону расширения ротационного потребления и функциональной избыточности, неизбежно приводит к созданию универсальных продуктов, способных функционально заменить собой сразу несколько специализированных устройств – «два, три, четыре и т. д. в одном». Так уже сейчас мы наблюдаем реализацию в единичных устройствах всех способов передачи, хранения, обработки и представления информации.

Однако вполне закономерный переход к универсализации продуктов в конечном итоге приведет к принципиальной невозможности реализации таких способов уничтожения избыточных ресурсов, как ротационное потребление и функциональная избыточность. Мало того, что функциональность продукта становится универсальной и добавление новых функций возможно без замены самого товара, так еще и устраняется необходимость приобретения многих специализированных устройств. Логическим завершением научно-технологического развития в сторону функциональной универсальности станет производство товара, произвольно меняющего свою функциональность по желанию потребителя. При этом основным товаром становится не само техническое устройство, а его функциональность – программа. И что важно, если прежде связывание и накопление труда в продуктах и средствах производства было временным (рано или поздно происходила амортизация), то такой «продукт» как функциональность (программа) принципиально вечен.

Встает естественный вопрос: какова же новая возможная форма связывания избыточного продукта, если ротационное потребление и функциональная избыточность в процессе развития неизбежно теряют эту свою экономическую функцию?

Финита ля экономика

Однако тут самое время вернуться к началу наших рассуждений о сущности финансово-экономического управления – поддержание баланса между производством и потреблением – и о возможной и необходимой замене его в будущем на абсолютное управление на основе глобальных информационных сетей и автоматизации производства. Так вот, вполне резонно предположить, что реализация абсолютного информационного согласования производства и потребления совпадет по времени с этапом полной универсализации технических устройств и перехода к преимущественному потреблению функций, а не товаров. То есть невозможность устранения избыточного продукта известными способами совпадет по времени с устранением самой необходимости его производства.

Понятно, что достигнутый уровень технологического развития, с одной стороны, и устранение необходимости производства, а следовательно, и уничтожения избыточных ресурсов – с другой, как раз и обеспечивают минимизацию затрат труда на производство конкретного товара до уровня заказа. Индивидуальная, а тем более массовая потребность в функции будет практически мгновенно стимулировать ее появление – происходящее автоматически (благодаря интеллектуальным сетевым технологиям) или за счет интеграции минимальных усилий множества независимых разработчиков.

Получается, что все рассмотренные моменты развития экономических отношений в своем логическом завершении (закономерно связанном с научно-техническим прогрессом, развитием глобальных информационных технологий) указывают на неизбежность в будущем абсолютного кризиса современной экономической системы и возможность однозначного технологического обеспечения новой формы согласования производства и потребления.

Описанный переходный момент в социумной истории резонно назвать экономической сингулярностью. И вполне естественно, что моменты экономической и упомянутой ранее технологической сингулярностей принципиально совпадают по времени – возможность абсолютного согласования потребления и производства безусловно связана именно с неким этапным моментом в развитии информационных технологий (даже без упоминания о каком-либо сверхинтеллекте).

А что избыточный продукт? Тут стоит вспомнить, что он именно продукт рассогласования производства и потребления. В постсингулярной экономике – хотя такое производство/потребление уже и экономикой-то назвать нельзя – так вот, в постсингулярном производстве/потреблении не может быть избыточного продукта по определению, то есть по факту абсолютной согласованности этого процесса. А накопленного овеществленного труда сотен поколений, объединенного в единой согласованной системе, с лихвой хватит для обеспечения нормального уровня жизни всего населения. Ведь и без какого-либо знания экономики понятно, что производимый ныне продукт в массе своей в разы превосходит элементарные потребности – проблема лишь в управлении его производством/потреблением. И как видно, это дело не морально-этическое, не социально-политическое, а сугубо научно-технологическое.

Понятно, что такое, отстраненное от социально-политических и морально-этических моментов описание развития экономических процессов должно вызвать множество возражений типа «а человек-то где?». Безусловно, люди, включенные в экономические и политические отношения, вольны реагировать на те или иные изменения в них. Как они реагировали и ранее на протяжении всей истории человечества. Но следует заметить, что сама их реакция (и положительная, и отрицательная) в полной мере предопределена закономерными событиями (машинизацией, индустриализацией, милитаризацией) и является необходимым элементом в механизме согласования системы. Просто для исследования различных феноменов надо привлекать разные методы, разные науки. Эмоциями занимается психология.

Политическая сингулярность

Вооружившись логикой, приведшей к заключению о неизбежности экономической сингулярности, можно подкрепить полученный вывод еще несколькими побочными соображениями. Например, выдвинуть предположение и о грядущей политической сингулярности – неком пределе развития политической системы социума (конечно же, тоже связанном с технологическим прогрессом), когда политическое управление как таковое становится бессмысленным. То есть в данном месте рассуждений ставится под сомнение необходимость существования в будущем неких специальных политических институтов для принятия социумно значимых решений.

Разумеется, речь идет не о возможности быстрого и точного учета мнения большинства населения с помощью информационных технологий – этакой сетевой демократии. Подобное решение проблемы на уровне вычисления средней температуры пациентов по палате, безусловно, не может гарантировать успешность управления. Тем более это явно не «сингулярное» решение, которое как мы уже убедились, прежде всего, должно приводить к устранению самой проблемы, выводить ее решение на принципиально новый уровень.

Начнем, как и прежде, от печки. Сама необходимость политического управления вызвана разнесением во времени двух актов: (1) принятия социально значимого решения и (2) оценки его результата. По сути, вся политическая система выполняет лишь одну функцию – предоставление некоторым лицам права принятия решений. Поскольку принятие таких решений требует профессиональных знаний, оценка этих решений обществом затруднена (если вообще возможна), и именно поэтому политическая система обеспечивает выбор не самих решений, а лишь людей, которые должны их принимать, то есть смену политического управления (сейчас путем демократических процедур, а раньше могли и просто голову отрубить на площади). По сути, политические институты реализуют механизм выделения субъектов принятия решения, то есть обеспечивают легитимность этих решений.

Такое предельно формализированное описание политического механизма само же и дает ответ на вопрос о возможной перспективе развития этого механизма с учетом прогресса информационных технологий.

С одной стороны, по различным причинам – в основном чисто технологическим (в смысле производственно-технологическим) – временной промежуток между принятием общественно значимых решений и получением результата неуклонно сокращается: от десятилетий, а то и столетий ранее до годов-месяцев в современном мире. То есть именно в ситуации, когда результат принятого решения мог проявиться через десятилетия, единственно возможным политическим устройством могла быть монархия – длительное единоличное правление. Сокращение сроков выполнения решений неизбежно привело к ротационному механизму, обеспечивающему смену политического управления через считанные годы.

С другой стороны, реализация механизма управления в реальном масштабе времени есть непосредственный и главнейший итог развития информационных технологий последних десятилетий. То есть совместное действие упомянутых двух факторов (развитие информационных технологий прогнозирования и сокращение временного промежутка между принятием и реализацией решения) неизбежно приведет в будущем к ситуации, когда временной промежуток между решением и оценкой его эффективности сведется к минимуму. Можно сказать, что одним из основных достижением постсингулярной технологии станет устранение разрыва между принятием и реализацией решений (что вполне согласуется с вышеописанной логикой совмещения актов производства и потребления в экономике).

В политической сфере устранение этого разрыва в первую очередь означает, что проблема управления смещается с процедуры выбора субъекта принятия решения непосредственно и сразу на оценку эффективности результата. Причем эта оценка уже не только не требует экспертных знаний, а и вообще благодаря информационным технологиям производится «автоматически». То есть мы необходимо приходим к ситуации когда, с одной стороны, возможность принятия решения предоставляется каждому желающему, а с другой – оценка результата решения не требует никаких особых политических механизмов (типа голосования). Вернее, голосование имеет место, но не как специальный политический акт выбора человека принимающего решения, а как учет востребованности, полезности самого решения.

Для наглядности можно привести пример из уже ставшей обиходной сетевой практики. Если, скажем, принятие решения о строительстве крупного здания (дворца или современного завода) требует ответственного персонального решения относительно места, проекта, подрядчика и т. д. и правильность этого решения может быть оценена лишь через годы, то принять и осуществить решение о создании интернет-сайта может даже школьник, и результат будет оценен практически мгновенно – сайт либо никто не заметит, либо, наоборот, он станет значимым элементом не только интернета, но и всего социума.

Конечно, необходимость принятия решений о строительстве реальных, а не виртуальных зданий никуда не исчезнет, но в этом-то и специфика постсингулярной технологии, что она позволит эффективно оценить результат решения уже на момент его принятия, что в свою очередь, предоставит возможность принимать решения всем желающим. То есть сама проблема выбора принимальщика решений и его ответственности за результат растворяется, заменяется вопросом информационно-атоматизированного сравнения проектов/результатов.