Коллектив авторов
Россия и мусульманский мир № 3 / 2016
КОНФЛИКТУ ЦИВИЛИЗАЦИЙ – НЕТ!
ДИАЛОГУ И КУЛЬТУРНОМУ ОБМЕНУ МЕЖДУ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ – ДА!
Современная Россия: Идеология, политика, культура и религия
Цивилизационные детерминанты экономического развития России в условиях глобализационных процессов
А. Новиков, кандидат экономических наук, доцент кафедры экономической теории и экономической политики экономического факультета (Санкт-Петербургский государственный университет)
Глобализация как феномен современного мирового развития становится всё более значимым понятием, определяющим направленность функционирования национальных экономик.
Под глобализацией обычно понимаются как изменения, происходящие во всех сферах общественной жизни во всём мире, так и последствия этих изменений, отражающиеся и в глобальных изменениях климата Земли, и в усложнении взаимоотношений между Западом и Востоком, исламом и христианством, между бедными и богатыми, между «золотым миллиардом» и остальной частью человечества. В качестве причин возникновения и развития глобализации предполагаются и научно-техническая революция, и исключительно быстрое развитие информационных технологий, и качественное изменение человеческого сознания, направленное на создание мегаобщества и мегакультуры. Последствия этого явления также называются от самых радужных до катастрофических.
Однако в основном мнения сходятся в том, что глобализация – это реальность XXI в., процесс интеграции человечества, который соединяет в себе научно-техническую революцию, развитие мировой экономики, качественно меняющиеся рыночные отношения, взаимоотношения в мировом сообществе. Тем не менее насколько этот процесс объективен и естествен, какие последствия – негативные или позитивные – могут ожидать от него каждое государство и каждый житель Земли – остается под вопросом.
Глобализацию можно рассматривать как очередной этап, составляющую модернизации – навязанного Западом, не всегда и не для всех желательного и полезного, но необходимого компонента развития общества, как процесс либерализации национальных экономик, политических систем, усвоение западного образа жизни.
Каждая страна обладает собственным историческим опытом экономической жизни. На основе этого опыта вырабатываются тип экономики и методы хозяйствования, соответствующие историческим, географическим, демографическим и другим факторам, среди которых большую роль играют национальный менталитет и взаимосвязанные с ним обычаи, нормы и традиции. В свою очередь обычаи и традиции являются формой существования норм и эталонов, накапливаемых и передаваемых последующим поколениям, что обеспечивает сохранение повторяемости определенных общественно значимых ситуаций. Системой, направленной на их сохранение, является традиционное общество [1, с. 44].
Технологический тип западной цивилизации породил заблуждение, согласно которому традиции – удел прошлого, реликт ушедших стадий истории, а традиционное общество – одна из промежуточных (или даже начальных) стадий прямолинейного движения каждого человеческого сообщества, вне зависимости от особенностей его исторического развития, к идеалу – современному индустриальному обществу, «обществу всеобщего благосостояния».
Переходом от традиционного общества к современному является модернизация, рассматриваемая как процесс, направленный на построение специфической цивилизации европейского типа. Под модернизацией также понимается процесс либерализации национальных экономик, политических систем, усвоения западного образа жизни.
По этому единственно возможному и исторически предопределенному пути, по мнению сторонников теории модернизации, должны пройти и идут все нации и страны, однако на путь модернизации они вступают в разное время. От этого зависят их место в ряду развитых стран и степень достижения благосостояния на сегодняшний день. На этой основе все государства подразделяются на эшелоны модернизации.
В странах первого эшелона модернизации с XV в. находились центры мировой системы капитализма, центры европейского, а потом и мирового «мира-экономики», т.е. пространства, очерченного определенными границами, имеющего некий центр, вокруг которого формируются ближняя и дальняя периферии, являющегося суммой частных экономик с разным уровнем богатства. Из этого построения возник такой вид неравенства, как международное разделение труда, конкретизирующееся в виде пространственной модели развития и отсталости, так как разделение труда в масштабе мира-экономики не было соглашением равных партнеров [2, с. 14].
К началу индустриальной цивилизации возникшее в прошлом состояние зависимости ускоряло процесс модернизации в одних странах и тормозило его в странах – поставщиках сырья. Причем со временем, когда главенство экономики становилось всё более значительным, усиливалось и экономическое неравенство соучастников мира-экономики, что делило мир на привилегированную часть и лишенную привилегий. Со временем такое неравенство переставало удовлетворять страны – периферии мира-экономики, и это неудовлетворение проявилось в стремлении искать и находить модели самостоятельного развития, учитывающие особенности внутренней хозяйственно-культурной жизни страны [3, с. 22].
Реакцией центров мира-экономики на изменившуюся позицию периферийных стран стала идея необходимости для дальнейшего мирового развития глобализации национальных экономик, перехода к единой мировой экономике, основанной на либерализме. Глобализация, по мысли ее сторонников, должна стать необратимым процессом интернационализации не только экономической сферы, но и всей общественной жизни, создав условия для свободного перемещения финансовых, материальных и человеческих ресурсов.
Глобализация выводит экономику различных стран на качественно иной уровень, при этом сглаживая и даже уничтожая их культурно-исторические особенности, на что и направлен в результате процесс модернизации, тормозом которого могут являться национальные особенности, традиции.
Глобализация, как и модернизация в целом, внедряя свою культуру, культуру «модернити», разрушая одни традиции, не совместимые с ее принципами, вместе с тем устанавливает другие – традиции непрерывного изменения, традиции рационализма.
Теоретики модернизации и глобализации выделяют благоприятные и неблагоприятные факторы преобразований, утверждая, что в ходе модернизации необходимо устранить неблагоприятные факторы.
Среди всех факторов, влияющих на экономическое развитие, человек как субъект экономической деятельности и элемент общности рассматривается в качестве наиболее важного фактора. В этой связи сегодня понятию национального менталитета отводится ведущая роль, а изменение сознания человека, его представлений, образа экономического мышления, нормы действий, менталитета являются ключевым моментом модернизации общества.
К неблагоприятным факторам преобразований относятся сохранение элементов традиционного общества и отсутствие рационалистического сознания у большинства населения. М. Вебер признавал, что «первым противником, с которым пришлось столкнуться “духу” капитализма и который являл собой определенный стиль жизни, нормативно обусловленный и выступающий в этическом обличии, был тип поведения и восприятия, который мог быть назван “традиционализмом”» [4, с. 80].
Поэтому некоторые ученые считают, что «развитие нового культурного стереотипа» образует «сердцевину» всего процесса модернизации, а первоочередной задачей в процессе модернизации ее идеологами видится разрушение или, по крайней мере, преобразование традиционного сектора, традиционных социально-экономических и общественно-политических институтов. Отсюда возникает такое определение модернизации, как рационализация сознания на основе научных знаний с отказом от поведения в соответствии с традициями, как смена типов сознания, трансформация субъекта общественного сознания, изменения типа самой общности людей [5, с. 63–73].
Изменение, корректировка сознания, как утверждают «модернизаторы», должны привести к возможности создания и функционирования новых социально-экономических, политических и культурных институтов и отношений, ценностей и норм. Причем эти институты, отношения, ценности, нормы должны соответствовать или хотя бы не противоречить определенным, принятым в западном обществе идеалам, установлениям и институтам гражданского общества, имеющим основу в римском праве и западном христианстве.
Под воздействием различных природных и социальных факторов формировались разные типы личности, разные национальные менталитеты. Их различия обусловили различное понимание экономических свобод, смысла и основных принципов хозяйственной деятельности. Тем не менее именно экспансия западноевропейской цивилизации, менталитет представителей которой, основанный на идеях протестантизма, отличается ярко выраженным рационализмом и индивидуализмом, несколько последних столетий определяла главные черты мировой истории.
«Представителям западной цивилизации в силу примата индивидуалистической я-психологии свойственны такие качества, как практицизм, деловитость, расчетливость, изобретательность, способность рисковать, холодность, эмоциональная черствость, стремление к независимости, склонность к добросовестности в деле, чувство превосходства над другими народами, способность к самодисциплине и самоорганизации… Ни с какими другими человеческими качествами нельзя ни воспроизвести западную цивилизацию, ни сохранить ее в той форме и на том уровне, какого она достигла» [6, с. 46–47].
Социально-политическая и экономическая системы российской цивилизации и российский экономический менталитет исторически формировались в специфических, не свойственных другим народам условиях, совокупность которых не присуща ни одной из стран. Специфика и уникальность России в том, что громадное государство всегда представляло собой особый мир-экономику, внутри которого сформировался определенный стереотип экономического поведения, обусловленный особенностями пространства и течения исторического времени.
На протяжении тысячи лет Россия представляла собой самодостаточную экономическую систему, функционирующую по всем законам подобных макросистем, соприкасающуюся и взаимодействующую с соседними экономиками, но достаточно мало зависящую от них. Производство такой системы, способной к самостоятельному существованию, по необходимости должно быть сложно и разносторонне. Не обеспечивающая себя всем необходимым страна не может существовать самостоятельно.
Эту истину, актуальную для России как в начале XXI в., так и 100 лет назад, сформулировал на рубеже XIX–XX вв. русский ученый-экономист Л. Тихомиров в следующем виде: «Не может страна, не будучи самостоятельной в экономическом отношении, не зависеть от другой более сильной страны и в политическом отношении. Между сильными странами может быть только равновесие экономических и политических сил – если экономика становится слабее, для удержания равновесия должна усиливаться политическая составляющая, обычно с помощью военной силы или угрозы таковой. Если этого нет, то более сильная сторона начинает диктовать свои условия при давлении со стороны экономики» [7, с. 23]. И так было всегда на всем более чем тысячелетнем пути развития России.
Всемирно известный современный русский писатель, мыслитель, социолог А.А. Зиновьев, проживший долгое время на Западе и знающий его изнутри, в одной из своих последних книг ввел термин «западнизация», означающий «стремление Запада сделать другие страны подобными себе по социальному строю, экономике, идеологии, психологии и культуре». При этом А.А. Зиновьев предупреждает, что цель этого процесса – довести другие страны «до такого состояния, чтобы они потеряли способность к самостоятельному развитию, включить их в сферу влияния Запада, причем не в роли равноправных и равномощных партнеров, а в роли сателлитов или, лучше сказать, колоний нового типа» [6, с. 416].
Это стремление, этот процесс имеет широко распространенное, общепринятое благозвучное название «глобализация», а учение, отражающее закономерность развития этого процесса и объясняющее логику его существования, – «глобализм».
Глобализация имеет свои положительные стороны, которые подчеркиваются ее апологетами. Это выгоды международного разделения труда, возрастающий обмен технологическими новациями, высокая мобильность капиталов и рабочей силы, расширение товарных рынков.
Но существуют и отрицательные последствия, издержки, которые поражают не только страны второго и третьего эшелонов, но и фаворитов глобализации – экономически развитые страны.
Первая издержка – углубление разделения на богатых и бедных как стран, так и отдельных людей – жителей как богатых, так и бедных стран. Проблемой становится всё более заметный разрыв между активным меньшинством (элитой) и остальным населением планеты, которое не может или не хочет участвовать в ускоряющейся гонке технологического и экономического соревнования.
Вторая издержка глобализации есть утрата независимости и национального суверенитета. Страны перестают быть самодостаточными. «Продолжать идти дорогой глобальной взаимозависимости – это предательство своей истории. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир и потеряет свою собственную страну» [8, с. 68].
Третья издержка глобальной экономики – уязвимость страны к финансовым кризисам, причины которых вне контроля. В глобальной экономике весь мир всегда в одном шаге от катастрофы. Так, СССР не пострадал от Великой депрессии 1929– 1933 гг. благодаря «железному занавесу», а единственной страной Юго-Восточной Азии, которую не затронул кризис 1997 г., стала КНДР.
Четвертая издержка для экономически развитых стран – деиндустриализация и денационализация промышленности, что выразилось в перемещении капитала из стран первого эшелона в государства с дешевой рабочей силой и неспособности рабочих экономически развитых стран конкурировать с приезжающей дешевой рабочей силой развивающихся стран. Производители ищут выгоду в низкой оплате труда, а рабочие стремятся найти более высокий заработок.
Таким образом, в результате развивающегося процесса глобализации могут пострадать все государства, вне зависимости от их экономического положения. В выигрыше оказываются транснациональные системы, объединяющие производственные, финансовые, научные и информационные структуры, определяющие (или пока только стремящиеся определять) направления экономического, и не только экономического, развития всей мировой системы.
Ослабить отрицательные последствия глобализации можно, выбрав альтернативный проект развития, основанный на всемерном укреплении национальных экономик, которые должны встать в жесткую оппозицию свободному рынку, чтобы не лишиться суверенитета и не оказаться в зависимости от транснациональных корпораций.
В реальном мире должны быть национальные экономики, взаимодействующие друг с другом. В отдельных национальных экономиках критически важные решения должны приниматься на основе того, что лучше для нации.
Для России, ослабленной в результате реформ 1990-х годов и разрыва всех социально-экономических и политических связей, присоединение к процессу глобализации может обернуться потерей независимости, обнищанием и вымиранием населения.
Для развития России как великой державы, поднятия экономики, оздоровления общества, появления у народа веры в возможности возрождения страны необходима идеология, отвечающая социально-экономической и политической реальности и учитывающая особенности менталитета русского народа, складывавшегося под влиянием многих факторов на протяжении всей великой и трагической истории нашего народа.
Так же как с начала XVI в. при увеличивающейся зависимости России от влияния Запада, связанного с процессами модернизации, которые происходили в центрах капиталистической миро-системы, Россия нашла свой ответ происходящим в мире процессам – имперскую модернизацию, так и сейчас должен быть найден свой, русский, путь, отвечающий интересам народа и государства.
Важно понимать, в каком направлении развивается мировая экономика, какие деформации произошли и происходят в капиталистической системе, несмотря на ее победу в соревновании с социализмом. Произошла ли эта победа благодаря великим достоинствам капитализма или же из-за нарушения принципов социалистического развития в нашей стране?
В переходные эпохи, подобные той, в которой нам довелось жить, когда каждый народ, каждое государство по-своему ощущает потребность в обновлении и преобразовании, Россия еще больше, чем другие страны, нуждается в переменах. Однако когда речь идет о преобразовании страны, следует действовать как можно более обдуманно и осторожно. Ни одна даже частная мера не должна вводиться, пока не будет решен вопрос о том, какое воздействие на все стороны жизнедеятельности народа она может или должна оказать.
Любая модель развития национальной экономики не только представляет собой своеобразное сочетание внутренних и внешних факторов, определяемых национальными или геополитическими особенностями, но и имеет специфику, относящуюся к различным историческим этапам и связанную с базовыми условиями на каждом из них. Поэтому в процессе любых реформ ключевой вопрос – это вопрос о соответствии выбранной модели экономического развития и адекватных ей институтов национальным, традиционным, институциональным формам, выработанным на протяжении столетий, среди которых одной из основных представляется национальный менталитет. То есть это вопрос о соотношении традиций общества с процессами обновления.
Литература
1. Пашкус В.Ю. Социально-культурная сфера как фактор повышения конкурентоспособности региона (на примере Санкт-Петербурга) // Региональная экономика: Теория и практика. – 2012. – № 10.
2. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. ХVХVIII вв.: В 3 т. Т. 3: Время мира. – М., 1992.
3. Алпатов Г.Е. Специфика предпринимательства в аграрном секторе России и экономическая безопасность в обеспечении населения продовольствием // Научный журнал НИУ ИТМО. Экономика и экологический менеджмент. – 2014. – № 3.
4. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Избранные произведения. – М., 1990.
5. Герасимов И. Российская ментальность и модернизация // ОНС. – 1994. – № 4.
6. Зиновьев А.А. Запад. Феномен западнизма. – М., 1995.
7. Тихомиров Л. Вопросы экономической политики. – М., 1900.
8. Бьюкенен П. Экономический национализм или глобальная экономика? // Предпринимательство. – 2001. – № 1.
9. Воденко К.В. Современная социально-экономическая политика: Культурные и философские основания // Гуманитарий Юга России. – 2014. – № 3.
«Гуманитарий Юга России», Ростов-на-Дону, 2015 г., № 3, с. 147–155.