Коллектив авторов
Проблемы социогуманитарного обеспечения инновационных процессов на евразийском пространстве
Заключение
Организация интеграционных и инновационных процессов на Евразийском пространстве, безусловно, лежит в рамках главного вектора развития России, который должен стать самым стратегическим проектом нашей страны. Однако прежде чем развернуть масштабную работу над этим проектом, Россия должна преодолеть системный кризис и сформировать адекватную субъектность своего развития. Только после этого на союз с ней с доверием пойдут другие страны, и не ради сиюминутной экономической выгоды, а для долгосрочного развития и обеспечения безопасности своих стран и народов.
При постановке и решении проблем организации и совершенствования интеграционных и инновационных процессов на евразийском пространстве в центре внимания должно быть стремление к преодолению экономического редукционизма и экономического эгоизма характерного для рыночной экономики. Необходимо использовать современные представления и технологии сборки субъектов развития, а также выйти за рамки региональных ограничений и рассматривать его как миропроект, на основе которого будет обеспечена проектная идентификация участников и легитимность наднациональных структур. Такой подход требует институционализации социогуманитарного обеспечения интеграционных и инновационных процессов на евразийском пространстве.
В статье приведены аргументы являющиеся, на наш взгляд, основанием для постановки проблемы перехода к доминированию социогуманитарных технологических укладов. При сложившихся представлениях о технологических укладах человечество не способно преодолеть вызовы XXI века. На технократическом пути развития Россия не сможет догнать передовые в инновационном аспекте страны, более того к настоящему времени разрыв только увеличивается. Успех в этой гонке, по-видимому, следует искать на других путях. Надо не догонять, а опередить и стать лидером технологий следующего поколения, лидером следующего технологического уклада. На наш взгляд, в следующий технологическом укладе должны доминировать социогуманитарные технологии, в которых ведущая роль будет за проблематикой саморазвивающихся инновационных сред.
Литература
1. Гринберг Р.С. Глобализация, трансформация, кризис – что дальше? М.: Магистр, 2011. С. 9.
2. Богомолов О.Т. Крупный неэкономический резерв модернизации // Экономические стратегии. 2013, № 1. С. 14–23.
3. Ласло Э. Макросдвиг. М.,2004. С. 26.
4. Турчин В.Ф.Феномен науки. Кибернетический подход к эволюции. – Изд. 2-е. – М.: Словарное издательство ЭТС. – 2000. – 368 с.
5. Моисеев Н. Н. «Круглый стол» на тему «Быть или не быть… человечеству?», 29 февраля 2000 г., Москва.
6. Лепский В.Е. Становление стратегических субъектов: постановка проблемы // Рефлексивные процессы и управление. Том 2, № 1, 2002. С. 5–23. http://www.reflexion.ru/Library/Lepsky_2002_1.htm
7. Лепский В.Е. Проблемы становления субъектности человечества и модели развития // Развитие и экономика. 2011, сентябрь. С. 95–101.
8. Проблема сборки субъектов в постнеклассической науке / Под ред. В.И.Аршинова, В.Е.Лепского. – М.: Издательство Института философии РАН. 2010. – 271 c. http://www.reflexion.ru/Library/Preprint2007.pdf
9. Лепский В.Е. Стратегические рефлексивные игры – социогуманитарные технологии сборки субъектов российского развития / Рефлексивные процессы и управление. Сборник материалов VIII Международного симпозиума 18-19 октября 2011 г., Москва / Под ред. В.Е.Лепского – М.: «Когито-Центр», 2011.С. 152-157.
10. Междисциплинарные проблемы средового подхода к инновационному развитию / Под ред. В.Е.Лепского – М.: «Когито-Центр», 2011. – 240 с.
11. Проблема сборки субъектов в постнеклассической науке / Под ред. В.И.Аршинова, В.Е.Лепского. – М.: Издательство Института философии РАН. 2010. – 271 c.
12. Лепский В. Е. Рефлексивно-активные среды инновационного развития. – М.: Изд-во «Когито-Центр», 2010. – 255 с.
http://www.reflexion.ru/Library/Lepsky_2010a.pdf
13. Лепский В.Е. Проблема «Биотехнология и общество» в контексте VII социогуманитарного технологического уклада / Биотехнология и общество. Сборник материалов форума «Биотехнология и Общество», ассоциированное мероприятие II международного конгресса «ЕвразияБио», 12 апреля 2010 г., Москва / Под ред. Р. Г. Василова, В. Е. Лепского – М.: Изд-во «Когито-Центр», 2010. С. 12–25.
14. Лепский В.Е. Развитие и национальная безопасность России // Экономические стратегии. 2008. № 2. С. 24–30.
15. Лепский В.Е. На пути от неогеографии к ноогеографии – от навигации в природной среде к навигации в ноосфере. 2010.
http://www.neogeography.ru/ru/2010-05-03-11-13-25/21-2010-05-12-11-11-43.html
16. Лепский В.Е. Исходные посылки к становлению социогуманитарной эргономики стратегического проектирования // ЧФ: Проблемы психологии и эргономики. 2011, № 3. С. 29–35. http://www.reflexion.ru/Library/Lepsky2011_a.doc
17. Руслан Гринберг. Не вижу никакой альтернативы щедрости России при создании Евразийского Союза // Газета Известия. 24 ноября 2011.
18. Александр Дугин. Евразийский союз – ключевой полюс в многополярном мире. http://evrazia.org/article/1828
19. Лепский В.Е., Савельев А.М., Хамдамов Т.В. Стратегическая рефлексивная игра «Россия в миропроектах» /. Рефлексивные процессы и управление. Сборник материалов VIII Международного симпозиума 18-19 октября 2011 г., Москва / Под ред. В.Е.Лепского – М.: «Когито-Центр», 2011. С. 160–167.
20. Лепский В.Е. Онтологии субъектно-ориентированной парадигмы биомедицинского конструктивизма // Философские проблемы биологии и медицины: Выпуск 3: Традиции и новации: Сборник материалов 3-ей ежегодной научно-практической конференции. – М.: изд-во «Принтберри», 2009. С. 26–28.
21. Степин В.С. Теоретическое знание. – М.: Прогресс-Традиция, 2003. С. 619–640.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ.«Философско-методологические основания и специфика социогуманитарного проектирования инновационных инфраструктур на Евразийском пространстве», проект № 14-23-01013
В.Э. Войцехович. Постнеклассическое управление интеграцией евразийского пространства (к постановке проблемы)
Профессор Тверского государственного университета, доктор философских наук
Аннотация. Принципы постнеклассической науки (синергийность, антропность, виртуальность, сложность) являются основой для создания интеграционных инфраструктур евразийского пространства. Управление процессом интеграции сложной саморазвивающейся системы (Евразийского экономического союза) возможно с помощью принципов субъектности, естественности, квантовой неопределённости, случайности, креативности, «управления» в хаосе.
Ключевые слова: евразийское пространство, инновация, сложность, крупномасштабная система, управление, ведение, преобразование, хаос, порядок, управление в хаосе.
V.E. Voytsekhovich
POSTNONCLASSICAL INTEGRATION OF MANAGEMENT OF EURASIAN SPACE (STATEMENT OF PROBLEM)
Abstract. Principles postnonclassical science (synergetic, anthropic, virtuality, complexity) are the basis for the creation of the integration infrastructure of Eurasian space. Managing the process of integration of complex self-developing system (Eurasian Economic Community) is possible with the principles of subjectivity, naturalness, quantum uncertainty, randomness, creativity, «control» in the chaos.
Keywords: Eurasian space, innovation, complexity, large-scale systems, management, maintenance, transformation, chaos, order, control in the chaos.
Проблема. Трудность интеграции стран-членов Евразийского экономического союза (ЕАЭС) сводится к решению следующих вопросов: 1) какие общие меры необходимо принять странам для взаимного сближения и интеграции на пути модернизации управления, экономики и всей социальной жизни стран-членов ЕАЭС, 2) возможно ли управление процессом интеграции и, если ДА, то 3) как управлять процессом.
Евразийское пространство. Евразия – самый крупный материк на планете Земля. Ряд российских мыслителей уже в 19 веке предположили, что Россия в сущности есть Евразия, т. к. Россия занимает половину площади этого материка и соединяет в себе особенности как Европы, так и Азии, как европейских, так и азиатских народов.
Человечество как совокупность различных социальных организмов впервые описал славянофил Н.Я. Данилевский. Сходные концепции позже развивали О. Шпенглер и А.Дж. Тойнби. Из концепции культурно-исторических типов Данилевского следует, что Россия – отдельная цивилизация, страна самодостаточная, развивающаяся по своим собственным законам, в сущности не подчиняющаяся никому. Так же как современные Китай и США. Остальные страны подчинены в той или иной степени трём главным акторам планеты.
Евразийское пространство (ЕАП) составляют страны и организации, расположенные в Европе и Азии, объединённые общими границами, сходными интересами, историей и культурой (ценностями). Таковы Россия, Белоруссия, Казахстан, Армения, Таджикистан и организации: СНГ (частично), ЕАЭС, ТС, ОДКБ, ШОС.
Наиболее крупными игроками в них являются Китай и Россия, влиятельны также Казахстан и Белоруссия. Все эти страны и есть жёсткие, неделимые элементы этих организаций (монады).
Интеграция. В связи с распадом СССР, формированием в конце 20-го столетия однополюсного мира во главе с США, глобализацией с начала 21-го столетия возникла необходимость и сложились условия для сближения ряда стран Европы и Азии.
Понятие «интеграция» известно давно, но в активный оборот в социально-гуманитарных науках оно попало относительно недавно. Конечно, объединительные процессы известны с древних времён. Но объединение материальных, финансовых, интеллектуальных и других ресурсов для решения общих задач, формирование надгосударственных органов управления, передача им части полномочий – все это характерно для политического развития, начиная со второй половины 20-го века.
После распада СССР у политических элит бывших советских республик превалировало стремление к самостоятельности и отсутствовало осознание необходимости и тем более безальтернативности региональной евразийской интеграции [1]. После периода «вольницы» национальным элитам пришло осознание того, что только интеграция обеспечит постсоветским странам реальный социально-экономический и технологический прорыв.
На каких основаниях возможно сближение постсоветских стран? Играют роль интеллектуально-духовные факторы: русский язык, культура, религиозные и семейные отношения. Однако ведущим – материальным фактором евразийской интеграции являются многие действующие пока элементы единого в прошлом народно-хозяйственного комплекса постсоветских стран.
Ряд авторов отмечают, что за последние четверть века произошла новая дифференциация стран на постсоветском пространстве. Возникли страны-экспортеры и страны-импортеры сырья. Дифференциация стала естественной основой для новой интеграции и импульсом к модернизации их экономик. Возникла дополнительность в отношениях, поскольку отношения между странами однородной группы имеют, как правило, конкурентный, а не дополнительный, интеграционный характер. Интеграция сырьевых и несырьевых отраслей этих групп стран становится наиболее приемлемой для создания смешанной экономики единого евразийского экономического пространства. В частности, для создания евразийских транснациональных компаний (ТНК), ставящих целью освоения национальных богатств (природных, транзитных, промышленных, человеческих потенциалов) постсоветских стран. Подобные ТНК на евразийском пространстве должны стать важным инструментом интеграции на постсоветском пространстве [1].
Таможенный союз России, Казахстана и Белоруссии сложился в период с 2007 по 2011 годы. Первые итоги его работы показали, что главной, но пока не достигнутой задачей евразийской интеграции является инновационный путь развития, реализация проектов, ведущих к прогрессивным сдвигам в структуре экономики, к увеличению востребованной на рынке технологичной продукции с высокой добавленной стоимостью. Однако многие из таких целей так и не достигнуты.
Как отмечают политологи, на шахматной доске Евразии находятся Россия, Китай, Япония, Индия, Пакистан, обе Кореи, Иран и другие страны. Отношения между ними противоречивы. Но успешным образцом для их сближения уже стал Таможенный союз ЕАЭС и другие объединения, во главе которых находится Россия. Особое значение имеет интеграционная кооперация в рамках существующего организационного ядра (Россия, Казахстан, Белоруссия), параллельно с активным интеграционным взаимодействием с другими странами – как СНГ, так и за его пределами.
Важно отметить, что среди различных объединяющих факторов, военное измерение в рамках СНГ стало наиболее успешным из проектов объединения. Поэтому инновационная интеграционная система евразийского пространства должна включать в себя не только экономическую составляющую, но и военную.
Сближение и объединение стран ЕАП происходит в областях: политической, экономической, военной, культурной (искусство) и других. Но для нас составляют интерес наука и инновации (применение научных идей в практике) как основания для ИИС. В данном контексте инновации – это применение научных открытий в экономике, военном деле, управлении, образовании, медицине, социальной жизни.
Проблемы интеграции с философско-методологической точки зрения
Интеграция проходит по линии: политики, экономики, образования, науки, прикладной науки (инновациям), искусства, религии, социальной жизни и т. п.
Проблемы интеграции с главной – политико-экономической точки зрения решаются традиционно, т. е. так как решали бы вопрос после II мировой войны, десятки лет назад. Политики, экономисты, юристы, дипломаты, военные обычно мыслят в рамках механистической картины мира (природы и общества), т. е. опираясь на понятия объектной истины, жёсткого причинно-следственного детерминизма, отрицания случайности, линейных зависимостей между факторами, фундаментализма, кумулятивизма и т. п. Именно так рассуждают представители властной элиты, бизнеса и многие «гуманитарии». Властная элита пропагандирует и навязывает механистический взгляд на социум массам. Те в свою очередь требуют от элиты «наведения порядка» – простых и «ясных» решений и действий, понимаемых в духе механицизма. В результате возникает положительная обратная связь в системе «элита – массы», которая благодаря демократии (прямой взаимозависимости между элитой и массами) закрепляет и консервирует устаревшую картину социального мира.
Каковы философские выводы из этого? Механистическая картина мира привела к доминированию дискретного подхода в познании, планировании и управлении (а возможен и дополнительный – континуальный подход). В случае управления это привело к господству проектного подхода, в котором воздействие субъекта на объект производится «толчками», т. е. дискретными импульсами (проектами). Это приводит к «грубым» воздействиям, крупным и жёстким преобразованиям. В результате тонкие («мягкие») структуры, сети, среды не образуются. Это особенно видно при сравнении западной и восточной культур (в их идеальном – классическом варианте, выраженном в искусстве). Философы, культурологи, искусствоведы приходят к выводу о том, что Западу присущи действие, активное преобразование природы, а следовательно, дискретность, грубость и сила как стиль мышления и поведения, а Востоку более присущи созерцание, любование природой, а следовательно, континуальность (непрерывность), мягкость и тонкость как стиль.
Вслед за политиками и военными даже учёные и деятели искусства Запада стремятся к грубому навязыванию западных подходов к познанию и прекрасному.
С 17-го в. Запад стал лидером человечества, разработал механистическую картину мира, а в социальных отношениях навязал грубость и силу как основные способы действия. В результате в 20-21 вв. человечество столкнулось с тяжёлыми проблемами – мировыми войнами, планетарной экологической катастрофой, бездуховностью, грубыми, антигуманными отношениями между людьми и странами. Например, широкое распространение техники в обыденной жизни привело к «технизации» самого человека – примитивизации и «юридизации» отношений между людьми, потере тонких чувств и переживаний, к утрате совести.
С точки зрения современной философии и науки механистический подход, возникший в 17 в., является совершенно неадекватным современному обществу – социуму 21-го века. Сегодня не работают объективизм, однозначный детерминизм, линейность, кумулятивизм, вера в порядок.
Современная научная картина мира (природы и общества), сложившаяся на основе постнеклассической науки, базируется на следующих принципах:
1. субъектность (антропность, субъект-объектная истина, конструктивность),
2. синергийность (самоорганизация, взаимопревращение хаоса и порядка, фрактальность),
3. релятивность,
4. виртуальность,
5. вероятность,
6. признание объективной случайности,
7. сложность.
Эти принципы, специфичные для науки 20-21-го веков, взяты из квантовой теории, теории относительности, синергетики, антропного принципа, теории сложности, гуманитарных наук [3].
Поэтому интеграция евразийского пространства должна основываться на принципах постнеклассической науки, из которых наиболее важными для управления интеграцией ЕАЭС являются субъектность, синергийность, виртуальность, вероятность, случайность, сложность.
ЕАЭС как формирующийся на ЕАП новый субъект. Каковы конкретные меры, необходимые для интеграции стран-членов ЕАЭС (или шире стран ЕАП), можно предложить с позиций философии, если рассмотреть данный союз как новый, возникающий субъект, субъект, подобный человеку?
С западно-христианской точки зрения (близкие взгляды на человека и в других аврамистских религиях – иудаизме, исламе) человек есть единство духа, души (психики) и тела.
Интеграция должна учитывать эти 3 уровня:
1) Наиболее глубокий уровень – духовный (миф, религия, философия).
Страны, входящие в ядро ЕАЭС (Россия, Белоруссия, Казахстан) не имеют глубоких противоречий. Однако если рассмотреть страны ЕАП более широко, то противоположности, препятствующие сближению, – Россия и Китай, где господствуют христианское и даосистское мировоззрения. Сущность вопроса сводится к сравнению этих мировоззрений и поиску единого основания, из которого следуют как частные случаи христианство и даосизм. По моему мнению, таким основанием является философия Единого, которую развивали Платон, Плотин, Гегель, Шеллинг, Соловьёв.
Высшего уровня развития эта идея достигла в философии Всеединства В.С. Соловьёва (конец 19-го столетия). Сегодня идею Единого продолжает группа российских авторов, развивающая проект под названием Неовсеединство («Интегральная философия»).
Для сближения китайского мировоззрения и российского (поисков единой, общей платформы) необходима мировоззренческая работа в следующих направлениях: а) создание общих философских проектов (РГНФ и Китайского национального научного фонда), проведение общих симпозиумов (РФО и Китайского философского общества), б) разработка общих философско-идеологических проектов (поскольку идеология является естественным продолжением философии в области политики страны; именно в этой области возможно успешное сближение коллективистской идеологии русского народа и коллективизма китайского народа), в) российско-китайского университета – научно-образовательного центра сближения двух стран (например, в Красноярске или Иркутске).
2) Второй уровень – психический (душевный). Психику народа составляют: эмоции, разум (интеллект), воля, память, внимание, язык, ряд традиций и т. п. Наибольшее влияние в этой области оказывают искусство, наука, спорт, история, воспитание, образование и другие виды социальной деятельности. Общие проекты в этих сферах позволят сблизить народы. Например, общий российско-китайский учебник мировой истории – в областях истории общества (социальной истории), также науки и техники, философии и т. п.
3) Третий, самый «множественный» уровень – телесный. Его составляют геном народа, экономика, территория и материальные ресурсы, относящиеся к ней, вооружённые силы и т. п. На этом уровне сближение стран наиболее медленно и затруднительно, т. к. геном чрезвычайно устойчив и не изменяется тысячи лет, а территория – самый опасный вопрос для отношений между странами. Однако и здесь возможно сближение в виде общих браков, совместных предприятий, территорий совместного развития и т. п.
Управление интеграцией. Важнейшей проблемой формирования и последующего функционирования инновационной инфраструктурой (ИИС) является управление процессом интеграции, а затем и инновационной интеграции стран-членов ЕАЭС. Дело в том, что как сближение между странами, так и совместные инновации возможны, если элементы процесса взаимно изменяются, а система входит в состояние хаоса – малого или большого, что зависит от множества трудно предсказуемых факторов, как внутренних, так и внешних.
Отсюда вопрос об управлении переходным процессом – процессом формирования инновационной инфраструктуры евразийского пространства.
ЕАП является специфическим видом систем – крупномасштабной системой.
Предварительные итоги. Задача построения инновационной инфраструктуры евразийского пространства (ИИС ЕАП) может быть рассмотрена как «снизу» (индуктивно), так и «сверху» (дедуктивно), т. е. 1) путём построения локальных элементов и их суммирования в ИИС, 2) путём рассмотрения ИИС ЕАП как аспекта интегрированного ЕАП, последний как часть евразийского пространства (или ЕАЭС), которое в свою очередь исследуется как крупномасштабная сложная саморазвивающаяся система (КМС). Второй путь более труден и напоминает математический (дедуктивный) способ решения задач: от общего к частному.
Из истории науки известно, что на индуктивном пути трудно получить новые результаты. На дедуктивном это более вероятно.
Мы пойдём вторым, более трудным путём: поставим задачу управления крупномасштабной сложной саморазвивающейся системой (КМС), от неё спустимся к интеграции евразийского пространства, а затем к управлению процессом интеграции ЕАП.
Эта линия рассуждения условно выражается цепочкой: КМС → ЕАП → интеграция ЕАП → управление интеграцией ЕАП.
Необходимо ответить на вопросы:
1. каковы современные проблемы управления сложными социальными системами (какой и является ЕАЭС),
2. что такое крупномасштабная сложная саморазвивающаяся система,
3. что может дать постнеклассическая наука (синергетика, субъектный подход, сложность), транснаука для поиска эффективных методов управления КМС,
4. что такое сложная система, какова её связь с хаосом,
5. можно ли управлять системой, находящейся в состоянии хаоса,
6. что может дать постнеклассическая наука для управления «хаотической системой»,
7. каковы принципы управления сложной саморазвивающейся системой?
Проблемы управления. Экономика и социальная жизнь в современной быстро изменяющейся России (а также Белоруссии, Казахстане и других постсоветских странах) сталкивается с проблемами: 1) устаревшие методы управления и 2) недостаток новых идей. Во многих министерствах, корпорациях, фирмах под управлением понимают разработку приказов, постановлений, указаний, инструкций, подразумевая, что подчинённые бросятся тотчас исполнять спускаемые сверху «ЦУ». Почему этого не происходит?
Во-первых, пирамидальная структура общества и соответствующее управление. Ещё тысячи лет назад пирамида «фараон – управленцы – народ» закрепилась на планете Земля и почти не меняется до сих пор. Однако в современном социуме обострилось противоречие в отношении «субъект – субъект», «начальник – подчинённый», их взаимном недоверии. Начальник предполагает лень и тупость подчинённых. Исполнители заранее предполагают: 1) «глупость» приказов, 2) вредность для работы огромного количества указаний, создающих энтропийность, информационный шум, хаос в организации.
Во-вторых, часть трудностей составляет устаревшее, механистическое представлений об управлении, связанное с социальной пирамидой. В общественном сознание закрепилась линейно-локальная модель «приказ – исполнение», предполагающая однозначную связь между причиной и следствием, аргументом и функцией, отсутствие случайности в работе организации, отсутствие собственной активности исполнителя и невозможность неявных субъектов управления. В действительности же человек – не машина, организация – также не машина, а коллективный субъект, живущий собственной внутренней жизнью и обладающий свойствами, которые зачастую неизвестны ЛПР. Случайности происходят постоянно. В работу организации (особенно крупной) тайно вмешиваются конкуренты и другие субъекты, преследующие собственные цели, которые могут быть далеки от целей организации.
В-третьих, современная наука открыла новые более совершенные способы воздействия на системы, которые остаются неизвестными практикам управления и не используются. Разрыв между наукой и практикой в странах ЕАЭС огромен, особенно в социально-гуманитарной области.
Все эти трудности снижают во много раз эффективность работы организаций, особенно крупных, сложных, многоуровневых.
Крупномасштабные системы. Общество 21-го в. с развитой наукой, техникой, экономикой, социальной структурой (особенно в условиях глобализации) находит новые ресурсы развития в создании крупномасштабных систем (КМС).
КМС – это один из классов сложных систем, характеризующийся 1) множеством разнородных взаимосвязей, распределённых в пространстве и времени, 2) «богатой внутренней жизнью» и соответственно, 3) инерцией, запаздыванием и неожиданностью реакции на управляющие импульсы со стороны субъекта управления.
Одно из определений КМС гласит: «…класс сложных (больших) систем, характеризующихся комплексным (межотраслевым, межрегиональным) взаимодействием элементов, распределенных на значительной территории, требующих для развития существенных затрат ресурсов и времени» [2].
Таковы министерство, отрасль, транснациональная корпорация (ТНК), крупная финансовая группа, мегаполис, армия, государство, объединение государств, человечество.
В чём специфика этих систем (в сравнении с относительно простыми системами)? Сущность КМС состоит в сложности, эмерджентности, развитой внутренней жизни (собственной субъектности), которые прямо не связаны с внешними функциями, также в больших потоках внутренней информации, которой обмениваются элементы и составляющие КМС, в разнообразии и высокой адаптивности к внешним воздействиям, а, следовательно, значительной инерции и неожиданной реакции по отношению к сигналам, посылаемым управляющим субъектом. Ряд авторов считают особенностями КМС также размытость и изменяемость границ КМС (дрейф параметров), трудность разработки формализованной модели объекта управления, представление информации об объекте через неявное (экспертное) знание, следовательно, высокую сложность модели [7, с. 10; 8, с. 119].
Поэтому управление крупномасштабными системами (как связь «аргумент – функция») сталкивается с такими трудностями как
– собственная активность КМС как целого, в частности, активность управляемых субъектов-элементов, обратное воздействие на субъект управления и т. п.,
– наличие таких связей между элементами, которые неизвестны управляющему субъекту, неустойчивость этих связей,
– наличие скрытых субъектов управления,
– синергетические эффекты,
– искажение управляющих импульсов (высокая энтропийность, шум),
– случайность в поведении КМС.
Всё это создаёт хаотичность, непредсказуемость в управлении, что можно выразить одним термином «сложность». Можно ли эффективно управлять крупномасштабной системой, понимая всю трудность задачи?
Современная наука в лице постнеклассической науки, субъектного подхода, транснауки даёт возможность управления КМС, но управления специфического, учитывающего внутреннюю активность системы, субъектность и сложность КМС, управления, которое следовало бы назвать ведением системы, чтобы отличить от «старого» – линейного, однозначного, механистического понимания управления в условиях пирамидального социума.
Современная наука. Что способна дать постнеклассическая наука, в особенности синергетика, субъектный подход, транснаука для поиска эффективных методов управления КМС?
Постнеклассическая наука – наука о сложных антропомерных системах (В.С.Стёпин). Её составляющие – антропный принцип, синергетика, виртуалистика, теория сложности [3]. Синергетика выдвигает на передний план такие понятия как хаос и порядок, фрактал, субъект. Конструктом этой фундаментальной теории признан фрактал, понимаемый как саморазвивающаяся самоподобная система. Научное сообщество признало теорию самоорганизации в качестве общенаучной теории (например, онопризнало 3 парадигмы в современной физике: релятивистскую, квантовую и фрактальную. Из постнеклассичности сложных систем (антропного принципа, синергетики) следует признание субъектности науки (отличающейся от субъективности), «человекосоразмерности» и даже имманентной демократичности науки [6, c. 229]. В той или иной мере эти особенности постнеклассики приложимы и к изучению КМС.
Естественным продолжением постнеклассической науки выглядит субъектный подход, который предлагает рассматривать научное знание как субъект-объектную истину, а вещь, объект исследовать как субъект-объектную среду [5].
Транснаука. В последние 10 лет формируется понятие о транснауке как попытке соединить старую (ньютоновско-пригожинскую) науку и элементы духовного познания (религии, мифа, философии). Это принципиальное расширение старой науки в направлении: 1) расширения эмпирии – признания новых каналов чувственной информации, 2) перехода от идеала объективной истины к идеалу субъект-объектной истины, 3) перехода от старого мышления дискретными понятиями к среде континуальных мыслеформ; непрерывно переходящих друг в друга, 4) движения от иерархии к сети, т. е. отказа от линейной последовательности научных процедур «наблюдение → обобщение → гипотеза → проверка» и перехода к нелинейной сети процедур, включающей как старые методы, так и новые, часть из которых хорошо забытые и заново переоткрытые древние «сверхчувственное наблюдение, смысловое комбинирование, озарение через скачок в пространство большей размерности, сложностное моделирование, хаотический инсайт и т. п.», 5) управления интуитивным прозрением, изменёнными состояниями сознания, 6) представления о реальности, зависящей от творчества субъекта [4].
Отсюда необходимость исследования КМС как сложных человекомерных систем, действующих в субъект-объектной среде, обладающих свойствами субъектности, фрактальности, квантовости, внутреннего движения, собственного пространства-времени и даже внутренней субъективной реальности.