Коллектив авторов
Организация экстремистского сообщества: проблемы квалификации и доказывания. Учебное пособие
ч. 2 ст. 119 УК РФ;
ч. 4 ст. 150 УК РФ (условно, так как в данном случае ответственность предусмотрена не за совершение преступления по такому мотиву, а за вовлечение в его совершение);
п. «б» ч. 1 ст. 213 УК РФ;
ч. 2 ст. 214 УК РФ;
п. «б» ч. 2 ст. 244 УК РФ.
Во всех случаях данный мотив предусмотрен в качестве квалифицирующего признака (исключение – ст. 213 УК РФ, где он – один из двух альтернативных криминообразующих признаков).
Основное достоинство указанного подхода в том, что он исключает неконкретность правовой оценки, так как речь идет о статьях Особенной части УК РФ, где прямо указаны соответствующие признаки.
Первый же его недостаток – чрезмерная узость, что порождает сугубо практическую, правоприменительную проблему: судебная практика свидетельствует, что для экстремистских сообществ типично совершение преступлений, предусмотренных ст. 282 УК РФ («Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства»), собственно, и представляющее собой «классическое» экстремистское преступление. Но оно не предусматривает какого-либо специального мотива. Мотив в данном случае может быть, например, корыстным (лицо за вознаграждение распространяет соответствующие листовки, не разделяя при этом изложенных в них суждений). Проблема касается и публичных призывов к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ), не предусматривающих обязательного экстремистского мотива. Такое «выпадение» экстремистских, по своей сути, преступлений из перечня преступлений экстремистской направленности противоречит смыслу криминализации деяний, предусмотренных ст. 2821 УК РФ, и при буквальном толковании примечания 2 к названной статье препятствует признанию экстремистским сообществом того или иного организованного формирования, созданного для совершения преступлений, ответственность за которые установлена ст. 280 и ст. 282 УК РФ, если они совершены по иным мотивам.
Второй недостаток данного подхода состоит в том, что в данном случае остается без внимания п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ, также предусмотренный в примечании 2 к ст. 2821 УК РФ в качестве критерия отнесения преступлений к числу преступлений экстремистской направленности.
2. Широкий подход. С учетом отмеченных недостатков широкий подход предполагает отнесение к числу преступлений экстремистской направленности, во-первых, 11 преступлений, указанных при анализе узкого подхода; во-вторых, иных преступлений, непосредственно связанных с экстремистской деятельностью: публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ), возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства (ст. 282 УК РФ). Когда такие преступления совершаются не по экстремистским мотивам (например, корыстным), они относятся к преступлениям экстремистской направленности по признаку двойной противоправности: в ст. 1 Закона от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ эти деяния отнесены к экстремизму, а согласно УК РФ, они признаются преступлениями. Таким образом, названные деяния не что иное, как проявление преступного экстремизма.
Формально в этот перечень можно включить и деяния, связанные с организацией экстремистских структур и участием в них (ст. 2821, ст. 2822 УК РФ), так как в ст. 2821 УК РФ в качестве обязательного признака закреплены экстремистские мотивы преступлений, для подготовки и совершения которых создается экстремистское сообщество, а в ст. 2822 УК РФ предусмотрена ответственность за организацию и участие в деятельности организации, которая уже признана судом экстремистской именно в связи с осуществлением экстремистской деятельности46.
В подтверждение необходимости отнесения названных четырех составов к числу преступлений экстремистской направленности говорят и следующие данные ГИАЦ МВД России. В 2007 г., когда в УК РФ были внесены анализируемые изменения, наибольшее число зарегистрированных экстремистских преступлений образовывали деяния, выделяемые не на основе мотивов. Больше 80 % всех зарегистрированных преступлений с объективными признаками экстремизма (без преступлений экстремистской направленности) составили деяния против основ конституционного строя и безопасности государства. В их числе: 68,5 % – факты возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства (ст. 282 УК РФ), 16,2 % – организация и участие в экстремистском сообществе или экстремистской организации, 15,3 % – публичные призывы к экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ)47.
3. Ультраширокий подход, согласно которому к преступлениям экстремистской направленности относятся все приведенные при анализе широкого подхода преступления, а также любые преступления, совершенные по мотивам, предусмотренным п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ (мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы), поскольку эти мотивы отражены в Общей части УК РФ в качестве обстоятельства, отягчающего наказание, и распространяются на все преступления, безотносительно к тому, содержит или нет статья Особенной части УК РФ, предусматривающая ответственность за данное преступление, такой квалифицирующий признак.
В пользу приемлемости этой точки зрения свидетельствует и то, что согласно ст. 1 Закона от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ экстремистская деятельность (экстремизм) – это, наряду с иными деяниями, и «совершение преступлений по мотивам, указанным в п. «е» ч. 1 ст. 63 Уголовного кодекса Российской Федерации». В данном нормативном положении не предусмотрены какие-либо конкретные составы преступлений, поэтому п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ может относиться к любому преступлению.
Именно последний из трех приведенных подходов представляется нам правильным в силу своей полноты, системного отражения положений Общей и Особенной части УК РФ, юридической непротиворечивости и соответствия Закону от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ.
Изложенное позволяет сделать следующие выводы. Под преступлениями экстремистской направленности понимаются:
• любые преступления, совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы;
• действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе (ст. 282 УК РФ), и публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ). Эти преступления относятся к числу экстремистских по двум основаниям – если они совершаются по экстремистским мотивам либо в случае их совершения по иным мотивам в силу двойной противоправности (предусмотрены и в УК РФ и в Законе от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ);
• организация экстремистского сообщества (ст. 2821 УК РФ), так как статья в качестве обязательного признака предусматривает экстремистские мотивы преступлений, для подготовки и совершения которых создается экстремистское сообщество;
• организация деятельности экстремистской организации (ст. 2822 УК РФ), так как в ней установлена ответственность за организацию и участие в деятельности организации, которая уже признана судом экстремистской именно в связи с осуществлением экстремистской деятельности.
Именно такой подход и отразил в своих рекомендациях Пленум Верховного Суда РФ, указав, что к числу преступлений экстремистской направленности относятся преступления, предусмотренные, в частности, ст. 280, 282, 2821, 2822 УК РФ, п. «л» ч. 2 ст. 105, п. «е» ч. 2 ст. 111, п. «б» ч. 1 ст. 213 УК РФ, а также иные преступления, совершенные по указанным мотивам, которые в соответствии с п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ признаются обстоятельством, отягчающим наказание (п. 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 г. № 11).
Цель же объединения организаторов, руководителей или иных представителей частей или структурных подразделений экстремистского сообщества состоит в разработке планов и (или) условий для совершения преступлений экстремистской направленности.
Специфика мотива политической, идеологической, расовой, национальной, религиозной ненависти или вражды, а также мотива ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы заключается в том, что он выделяется в качестве признака, объединяющего разнородные, посягающие на различные объекты уголовно наказуемые деяния, включенные законодателем в единый перечень преступлений экстремистской направленности. При этом в литературе политическую, идеологическую, социальную, расовую национальную и религиозную ненависть и вражду обобщенно характеризуют как стойкие активные отрицательные чувства человека, представляющие собой процесс непримиримой неприязни к представителям другой национальности, расы, конфессии, политической, идеологической или социальной группы. В основе совершаемых по этим мотивам преступлений лежит высокая степень ригоризма (нетерпимости) к таким лицам48.
Мотив политической ненависти или вражды означает наличие отрицательного отношения к потерпевшему, которое вызвано принадлежностью последнего к какой-либо политической партии или общественному объединению, его участием в выборах в государственные органы власти или органы местного самоуправления, а равно тем, что он придерживается определенных политических взглядов.
Мотив идеологической ненависти или вражды представляет собой отрицательное отношение к потерпевшему, обусловленное тем, что он – сторонник определенных идей (например, антифашистских), образующих систему, доктрину, теорию, концепцию.
Мотивы расовой и национальной ненависти или вражды можно рассматривать как неприязнь к потерпевшему, связанную с его расой, цветом кожи, родовым, национальным или этническим происхождением49. Эти мотивы основываются на идеях исключительности и превосходстве одних рас, национальностей, этнических групп над другими50. Авторы монографии «Ответственность за разжигание вражды и ненависти. Психолого-правовая характеристика» подчеркивают, что уголовно наказуемым должно являться возбуждение вражды по отношению к любой этнической (национальной) группе и ее представителям независимо от размера, наличия общей территории, особенностей происхождения, уровня развития и других объективных характеристик данной группы51. Именно данный мотив наиболее типичен для членов экстремистских объединений. Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, признавая правильным осуждение группы лиц за совершение ряда преступлений, в том числе предусмотренных п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ («Убийство, совершенное по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы»), отметила, что «убеждения и мотивация действий подсудимых, выбор ими людей с не русской внешностью в качестве объекта для нападения, их одежда во время совершения преступлений и внешний вид были характерны и полностью соответствовали атрибутам экстремистского националистического движения «бритоголовых»52.
В основе мотива религиозной ненависти или вражды лежит стойкое отрицательное чувство, испытываемое виновным к определенному религиозному направлению (вероучению) и (или) его представителям. Так, участницы женской панк-группы Pussy Riot, совершая хулиганство в храме Христа Спасителя, тем самым выразили свою религиозную ненависть и вражду к одной из существующих в настоящее время религий – христианству.
Раскрывая содержание признака религиозной принадлежности, А. Р. Ратинов, М. В. Кроз и Н. А. Ратинова предлагают считать уголовно наказуемым разжигание вражды, направленное: на религиозное вероучение, его догматы и обряды; церковную организацию, ее служителей и иерархов (клир); а также верующих, исповедующих данное вероучение53. Помимо этого в литературе подчеркивается, что необходимо отграничивать преступления, совершенные по мотиву религиозной ненависти или вражды, от посягательств, обусловленных иной религиозной мотивацией. Например, религиозные убийства, хотя и совершаются на религиозной почве, однако связаны с желанием виновного исполнить религиозный обряд, ритуал и проявлением религиозной ненависти или вражды не являются54. Вместе с тем данный мотив может проявляться и в случаях, когда потерпевшим выступает лицо, вообще не исповедующее никакой религии.
Наибольшие сложности в правоприменительной деятельности вызывает определение мотива ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. Это обусловлено отсутствием в социологической и уголовно-правовой науках единых общепризнанных критериев социальной группы. Представляется, что под социальной группой, по отношению к которой может иметь место проявление ненависти или вражды в случае совершения преступления экстремистской направленности, следует понимать устойчивую совокупность людей, объединенных исконной средой обитания и традиционным образом жизни, обладающих единым языком, общими относительно стабильными особенностями культуры и психики (этническая общность) либо имеющих общий значимый социальный признак, основанный на их участии в определенной деятельности, либо связанных системой отношений, которые регулируются формальными или неформальными социальными институтами. В качестве социальных групп могут рассматриваться этнические сообщества (этносы, нации, народности), социальные слои (интеллигенция, предприниматели, сельское население, студенты), возрастные группы (молодежь, пенсионеры) и т. д. При этом не могут охватываться понятием «социальная группа» представители профессиональных союзов, каких-либо профессий (сотрудники правоохранительных органов, органов власти и т. п.)55.
Следует учитывать еще одно важное обстоятельство. Деятельность социальной группы не должна носить противоправный характер. Данный критерий позволяет отграничить от экстремистских посягательств преступления, совершенные в отношении наркоторговцев, коррупционеров и других групп, характеризующихся противозаконным поведением56.
Проведенное исследование показало, что в подавляющем большинстве случаев (75 %) экстремистское сообщество создавалось по мотивам национальной и расовой ненависти или вражды (в основном в отношении лиц еврейской национальности, лиц, исповедующих иудаизм, выходцев с Кавказа, Азии и Африки). Мотив ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы (состоятельные граждане России, сотрудники правоохранительных органов, христианские священники, неформальные молодежные объединения, мигранты, бомжи и др.) был характерен для 25 % всех изученных уголовных дел. В 12,5 % случаев виновные руководствовались при организации экстремистского сообщества мотивом религиозной ненависти или вражды и в 12,5 % – мотивом политической и идеологической ненависти или вражды.
Специальный вид освобождения от уголовной ответственности. Согласно примечанию 1 к ст. 2821 УК РФ, лицо, добровольно прекратившее участие в деятельности общественного или религиозного объединения либо иной организации, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления.
Комментировать содержание данного примечания применительно к ст. 2821 УК РФ трудно, поскольку оно является технической ошибкой законодателя: в нем речь идет о прекращении участия в деятельности экстремистской организации общественного или религиозного объединения либо иной организации, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности (ст. 2822 УК РФ), а не в деятельности экстремистского сообщества. Возникает сложная для правовой оценки ситуация: участник экстремистского сообщества, прекративший свое участие в нем, не может быть освобожден от уголовной ответственности на основании данного примечания, так как ни уголовный закон, ни Закон от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ не предусматривают вынесения в отношении экстремистского сообщества решения о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности. Более того, если же это решение вынесено, то указанное в нем формирование считается не экстремистским сообществом, а экстремистской организацией, содержащей самостоятельное поощрительное примечание (причем идентичное примечанию к ст. 2821 УК РФ).
Проблемы квалификации организации экстремистского сообщества и разграничения данного преступления со смежными составами. Один из наиболее сложных на практике – вопрос о том, как следует квалифицировать создание организованной вооруженной группы для совершения нападений по экстремистским мотивам (например, для совершения убийств или умышленного причинения тяжкого вреда здоровью), а равно участие в такой группе.
Теоретически в приведенной ситуации возможны три варианта квалификации:
1) квалификация действий виновных по совокупности по ст. 2821, ст. 209 УК РФ и по статьям, предусматривающим ответственность за совершение конкретных преступлений экстремистской направленности с учетом квалифицирующего признака «совершенное организованной группой»;
2) квалификация действий виновных по ст. 2821 УК РФ и по совокупности по статьям, предусматривающим ответственность за совершение конкретных преступлений экстремистской направленности с учетом квалифицирующего признака «совершенное организованной группой»;
3) квалификация действий виновных по ст. 209 УК РФ и по совокупности по статьям, предусматривающим ответственность за совершение конкретных преступлений экстремистской направленности с учетом квалифицирующего признака «совершенное организованной группой».
Представляется, что наиболее точен третий из названных вариантов в силу следующих причин.
Недостаток первого варианта состоит в том, что он противоречит принципу справедливости в части запрета на привлечение к ответственности дважды за одно и то же преступление (ч. 2 ст. 6 УК РФ), поскольку фактически имеет место одно криминальное объединение, подпадающее под две разные нормы (ст. 209 и ст. 2821 УК РФ).
Достоинство второго варианта – это отражение при квалификации действий виновных лиц направленности умысла на подрыв основ конституционного строя. Однако такой вариант правовой оценки содержит и два существенных недостатка. Во-первых, юридически не учитывается вооруженность данной организованной группы. Во-вторых, виновные неоправданно оказываются в привилегированном положении: если бы они, будучи членами той же группы, совершали, например, убийства из корыстных побуждений или убийства, сопряженные с разбоем, то их действия в части создания и участия в вооруженной организованной группе без каких-либо препятствий квалифицировались бы по ст. 209 УК РФ. Получается, что замена мотивов таких убийств с корыстного на экстремистские исключает возможность квалификации содеянного по ст. 209 УК РФ и «вынуждает» применять ст. 2821 УК РФ, хотя санкция в последней значительно мягче.
Таким образом, действия виновных в части создания, руководства и участия в организованной вооруженной группе, созданной для нападений по экстремистским мотивам, квалифицируются по ст. 209 УК РФ.
Так, Воеводин, Прохоренко, Костраченков и др. на почве общих взглядов и ценностных ориентиров в период лета – осени 2003 г. в г. Санкт-Петербург объединились для совместной противоправной деятельности, связанной с нападениями на выходцев из районов Кавказа, Азии, Африки. При этом они подчинялись установленным Воеводиным правилам, направленным на обеспечение в группе дисциплины, конспирации и общего бюджета, а при совершении конкретных преступлений предполагали действовать согласно заранее разработанному плану. Продолжительность последующей преступной деятельности участников этой группы и количество совершенных ими преступлений свидетельствует о ее устойчивости. С целью совершения нападений на граждан участники указанной организованной группы имели в своем распоряжении охотничья ружья, обрезы, пистолеты и др. оружие, являющееся в соответствии с Законом РФ «Об оружии» и заключениями судебных экспертиз оружием. Санкт-Петербургский городской суд признал виновными указанных лиц в совершении бандитизма, убийств при отягчающих обстоятельствах и др. преступлений57.
Экстремистское сообщество и банда – разновидности одной и той же формы соучастия – организованной группы. Соответственно, общими для них, исходя из положений ч. 3 ст. 35 УК РФ, являются признаки устойчивости группы лиц и цель – совершение одного или нескольких преступлений. Указанный набор признаков у экстремистского сообщества дополняется (точнее, конкретизируется) еще одним – целью подготовки или совершения не любых преступлений, а именно преступлений экстремистской направленности, причем ст. 2821 УК РФ не содержит указания на признак вооруженности. У банды же таких дополняющих (конкретизирующих) признаков два: вооруженность и цель совершения нападений. В части же характера нападений в ст. 209 УК РФ каких-либо ограничений нет – это могут быть и нападения, совершаемые по экстремистским мотивам, т. е. преступления экстремистской направленности. Поэтому при квалификации совершения организованной вооруженной группой нападений по экстремистским мотивам ст. 209 УК РФ будет с большей полнотой охватывать содеянное относительно создания данной группы и участия в ней. Это обстоятельство, а также более строгая санкция ст. 209 УК РФ по сравнению с санкцией ст. 2821 УК РФ, – решающие аргументы при выборе уголовно-правовой нормы в условиях обозначенной конкуренции58.
Относительный недостаток данного варианта состоит в том, что при квалификации содеянного по ст. 209 УК РФ не учитываются экстремистские мотивы совершаемых нападений. Однако они должны находить отражение в квалификации по соответствующим пунктам статей Особенной части УК РФ, предусматривающим ответственность за конкретные совершенные в составе банды нападения (например, п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ).
Иногда при таких нападениях по экстремистским мотивам виновные осуществляют изъятие имущества у потерпевших, что свидетельствует о наличии корыстного мотива. Установление последнего дает основание для квалификации содеянного как разбой, а совершенное при этом убийство, как сопряженное с разбоем (п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ). В этом случае вред основам конституционного строя не причиняется, что исключает правовую оценку по ст. 2821 УК РФ. Поэтому квалификация преступных действий в части создания и участия в организованной группе, созданной для таких нападений, осуществляется по ч. 4 ст. 162 и (или) ст. 209 УК РФ (при наличии признака вооруженности). Итоговая правовая оценка будет зависеть от выяснения того, какой именно мотив (экстремистский или корыстный) при осуществлении конкретных преступлений, совершенных членами данной группы, будет признан доминирующим.
Так, за совершение ряда нападений на граждан были осуждены восемь лиц (преимущественно несовершеннолетних) – членов националистической группировки «Братство скинхедов». Органами предварительного расследования действия указанных лиц были квалифицированы как участие в преступном сообществе (ч. 2 ст. 210 УК РФ), разбой, совершенный неоднократно, с применением предметов, используемых в качестве оружия, организованной группой, с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего (пп. «а», «в» ч. 3 ст. 162 УК РФ в ред. 1997 г.), участие в экстремистском сообществе (ч. 2 ст. 2821 УК РФ), а также как действия, направленные на возбуждение национальной и расовой вражды, совершенные публично, с применением насилия и угрозой его применения, организованной группой (пп. «а», «в» ч. 2 ст. 282 УК РФ).
Однако суд посчитал, что виновные представляли собой организованную группу лиц, объединившихся для совершения корыстных преступлений в отношении лиц не русской национальности, квалифицировав их действия только по пп. «а», «в» ч. 3 ст. 162 УК РФ. Уголовное дело в отношении подсудимых по ч. 2 ст. 210 и ч. 2 ст. 2821 УК РФ было прекращено в связи с отказом государственного обвинителя от поддержания обвинения по этим преступлениям59.
Следующий вопрос касается правовой оценки создания организованной невооруженной группы для совершения нападений по экстремистским мотивам, а равно участие в такой группе. Речь идет о случаях, когда для совершения нападений виновные применяют предметы, используемые в качестве оружия (биты, куски арматуры, заточки), но юридически под категорию оружия не подпадающие. В этих случаях содеянное должно квалифицироваться по совокупности ст. 2821 УК РФ и статьями, предусматривающими ответственность за совершение конкретных преступлений с учетом квалифицирующего признака «совершенное организованной группой» (например, пп. «л», «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ).
Сложность для правоприменения представляют ситуации, когда в содеянном содержатся одновременно признаки как экстремистского сообщества, так и экстремистской организации. Применительно к вопросу о соотношении данных экстремистских объединений Пленум Верховного Суда РФ ограничивается лишь указанием на то, что для признания организованной группы экстремистским сообществом не требуется предварительного судебного решения о запрете либо ликвидации общественного или религиозного объединения либо иной организации в связи с осуществлением экстремистской деятельности (п. 12 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 г. № 11), тогда как для экстремистской организации такое вступившее в законную силу решение обязательно.
Поэтому по-прежнему неразрешенным остается вопрос об уголовно-правовой оценке содеянного, когда объединение, признанное судом экстремистской организацией, обладая признаками устойчивости и организованности, совершает преступления экстремистской направленности. Возможны следующие две ситуации.
1. После признания организации экстремистской ее участники какое-то время совершают некриминальные действия, направленные на осуществление целей экстремистской организации (проведение бесед в целях пропаганды деятельности запрещенной организации, вербовка новых участников, непосредственное участие в проводимых мероприятиях и т. п.) и лишь затем начинают совершать преступления экстремистской направленности.
2. После признания организации экстремистской ее участники сразу начинают совершать преступления экстремистской направленности, не осуществляя каких-либо иных некриминальных действий, которые можно было бы квалифицировать как участие в экстремистской организации.
Представляется, что в первой ситуации имеет место реальная совокупность, так как сначала совершаются деяния, связанные с участием в деятельности экстремистской организации, а затем действия, образующие участие в экстремистском сообществе, выражающееся в преступлениях экстремистской направленности. Фактически в данном случае имеет место трансформация (преобразование) экстремистской организации в экстремистское сообщество.
Так, в период с 1996 г. по 21 мая 2003 г. в г. Набережные Челны Республики Татарстан под руководством Рудакова действовало Татарстанское региональное отделение общероссийского патриотического движения «Русское национальное единство» (ТРО РНЕ). ТРО РНЕ имело собственную символику, размещенную на знаках, флагах, униформе его участников и распространяемых ими печатных изданиях. Основой символики ТРО РНЕ являлись восьмиконечная звезда Богородицы, Андреевский крест и свастика, сходная с нацистской атрибутикой до степени смешения и не прошедшая, в нарушение ст. 24 Федерального закона «Об общественных объединениях», государственную регистрацию. С целью агитации населения для вступления в ряды ТРО РНЕ участниками движения распространялись изготовленные в г. Набережные Челны по образцам из центрального штаба РНЕ в Москве листовки с изображением указанной символики и газета «Русский порядок». В этих изданиях были опубликованы статьи, обосновывающие и оправдывающие национальное превосходство русских над другими национальностями. Решением Верховного суда Республики Татарстан от 21 мая 2003 г., вступившим в законную силу, деятельность ТРО РНЕ была признана экстремистской и запрещена на территории Республики Татарстан, после чего Рудаков приостановил деятельность ТРО РНЕ.
В декабре 2004 г. жители г. Казань Мельникова, Назаров и Павлов, зная о запрете деятельности ТРО РНЕ на территории Республики Татарстан, с целью возобновления и реорганизации его деятельности объединились между собой и организовали проведение собраний жителей города, желавших вступить в организацию «Казанское отделение РНЕ» (КО РНЕ), проводили агитационные мероприятия по привлечению в экстремистскую организацию новых членов, в том числе и несовершеннолетних. Вышеуказанные лица под руководством Мельниковой совершили ряд преступлений экстремистской направленности, что, как констатировал суд, свидетельствовало о преобразовании экстремистской организации в организованную группу лиц – экстремистское сообщество, основной сферой деятельности которого было проведение агитационных мероприятий, распространение печатной продукции и другие действия, направленные на возбуждение национальной, расовой ненависти и вражды, унижение национального достоинства, пропаганду исключительности, превосходства и неполноценности граждан по признаку их отношения к национальной и расовой принадлежности. Действия виновных были квалифицированы по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 2821, 2822 и ряда других статей УК РФ60.
Данное судебное решение представляется обоснованным, но требует некоторых пояснений. Ранее нами употреблялись термины «трансформация» и «преобразование». В рассмотренной ситуации их не следует воспринимать как синонимы используемого в теории уголовного права понятия «перерастание». Полагаем, речь не может идти о «перерастании» экстремистской организации в экстремистское сообщество, так как в противном случае совокупность исключается и содеянное необходимо квалифицировать только по ст. 2821 УК РФ, поскольку организация экстремистского сообщества – более тяжкое преступление. При этом факт же былой принадлежности его членов к одной экстремистской организации, общность экстремистских взглядов и т. д. могут учитываться при установлении признака устойчивости вновь образованного экстремистского сообщества.