Коллектив авторов
На ступеньках не сидят, по ступенькам ходят
***
В чем все – таки корень любви русских к Пушкину? Ответим так – в господстве у поэта позитивного начала, присущего миру, человеческому бытию; в утверждении всем авторитетом поэта «золотого локона», согревающего и примиряющего людей. А жить – самое главное предназначение человека (по Пушкину), значит, все, что укрепляет корни жизни, – свято, сакрально.
***
Да, Пушкин знает об этих « мрачных пропастях земли». Не забывает. Но и не дает им победить себя.
***
Пушкин – не «сирота бездомный» (по Тютчеву). Пушкин весь на людях. У него няня, друзья, любовницы, дамы сердца.
Как много людей он любит! Скольких он любит женщин (сколько имен, сколько образов: то «смиренница, то «вакханка», то «богиня красоты», а то та, в которой «все гармония, все диво»).
Сколько восторгов, привязанностей, сколько комплиментов, гимнов, вздохов. Быть одному – это значит для него быть «без слез, без жизни, без любви». Он по жизни идет, с самого лицея, идет в толпе друзей. Культ дружбы. Культ няни. Культ общения.
Вокруг столько теплоты! Эта та атмосфера, которая обволакивает его, которая защищает его от холода жизни (тютчевского холода космоса).
***
Пушкин – блестящий мастер поэтических выражений, психологически раскрывающих человека; одновременно отображая эмоционально – лирическое и социально – историческое обобщение. Поэтизация человеческих отношений сменяется воспеванием гордости человека; от отщепенца, абстрактного человека романтических поэм – к конкретному изображению общества («Евгений Онегин»).
Белинский пророчески писал о Пушкине: «Придет время, когда он буде в России поэтом классическим, по творениям которого будут образовывать и развивать не только эстетическое, но и нравственное чувство… придет время, когда потомство воздвигнет ему вековечный памятник…»
В Пушкине Белинский увидел родоначальника новой русской литературы; творчество будет питать грядущие поколения, говорил Белинский. Он утверждал, что как народ России не ниже ни одного народа в мире, так Пушкин не ниже ни одного поэта в мире, гений Пушкина не померкнет в веках.
***
Когда Пушкину дали камер – юнкера, он скрежетал зубами, а в семье жены ему говорили: «Наконец – то вы как все. У вас есть официальное положение».
Мундир придворного до крови натер ему шею. Необходимость быть как все, подчиняться или подчинять, измучила его. Он хотел представлять себя без чинов и санов. Как и Суворов, «победы брать своей саблей»
Спустя столетие другой русский поэт, Блок назовет Пушкина «сыном гармонии». Он везде хотел видеть Жизнь, Тайну, Чудо.
Самый пластичный русский поэт. Легко, грациозно и непринужденно он поднимается из глубины философии к иронии, от слегка фривольного (куртуазного) стиля к библейскому пафосу, от торжественной молитвы к вольтеровскому сарказму, от скабрезности к высокому коленному благоговению:
«И забываю мир – и в сладкой тишине
Я сладко усыплен моим воображеньем».
Пушкин – поэт исторической гармонии, поэт Мысли и Разума. Сын своего рационалистического века, завещающий своим умом грядущим поколениям то имущество, которое будет служить всегда предостережением:
«Напрасно я бегу к сионским высотам,
Грех алчный гонится за мною по пятам»
***
Индивидуализм (в какой – то мере присущее и Пушкину), социальное отщепенство – черствость, жестокость, эгоизм. Предельное выражение индивидуализма, выпукло отраженное в индивидуальном бунте Алеко, – отрицание прав других, нарушение их воли.
***
Поэт остро чувствует противоречия общества, личной болью наполнены слова, говорящие о тщетности борьбы со «старым», признающие смирение, покорность перед ходом жизни, ее логикой:
«Паситесь, мирные народы,
Вас не пробудит чести клич!
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь;
Наследство их из рода в род —
Ярмо с погремушками да бич».
Стих. «Сеятель» (1823)
Здесь уже отчетливо прослеживается отход Пушкина от романтических исканий юности, их замена внутренней потребностью художника понять подлинные силы развития общества и осмыслить место человека в нем.
***
Выражением этих тенденции стало создание «Онегина» и «Бориса Годунова» (1823 – 1825). В этих произведениях Пушкин сконцентрировал творческое внимание на двух темах: политическая борьба и роль дворянства в ней.
Новизна «Бориса Годунова» – новые принципы классической трагедии: не проповедь дворянской преданности государству, монарху, а народ и его определяющая сила в обществе. « Я твердо уверен, – писал Пушкин по поводу драмы, – что нашему театру приличны народные законы драмы Шекспира, а не придворный обычай трагедии Расина».
Драма Пушкина – это не возвеличение героической борьбы во имя долга перед «отечеством», не столкновение чувства и долга, не славословие монарха и его слуг.
Драма Пушкина – драма больших социальных противоречий и столкновений; взаимодействие и отталкивание разных общественных сил в борьбе за власть.
Пушкин отбрасывает (впервые в истории классической драмы) придворную помпезность и восхваление правящего класса. Поэт вводит в центр событий народ, делая его основной силой развития общества.
Местом действий становится наряду с царским домом и боярскими палатами городская площадь и пограничная корчма.
С чисто шекспировским размахом Пушкин создает исполинские характеры, изображает людей сильных стремлений, неукротимых целенаправленностей.
«Борис Годунов» стал совершенным образцом драматургии, вобрав в себя: яркость фигур исторического масштаба, – их твердость, воля и убежденность, – и широкий охват социальных явлений.
Создавая «Бориса Годунова», Пушкин обратился к истории и исследовал материалы, относящиеся к концу XVI века – эпохи острой политической борьбы, которая развертывалась у истоков самодержавия (в этом ответ на вопрос – почему Пушкин взялся за этот отрезок российской истории). Изображение столкновений Бориса, бояр, Дмитрия – это раскрытие (и пусть в творческом понимании) тех законов, которые лежат в основе развивающегося самодержавия.
Борис Годунов воспринимает от Ивана Грозного, первого русского царя, способ управления государством, он – продолжатель его дела.
Законы самодержавия – это законы кровавой расправы, уничтожения всех тех, кто против «самовластия». Власть достигается и удерживается любыми средствами.
Обнажая принципы самодержавия, создавая образ Годунова, Пушкин замахивается на пророческое видение – власть, созданная на крови, обречена.
Обреченность Годунова (и «самовластия» в его лице) поэт видит, прежде всего, в неуемной жажде власти, борьбы с врагами. Жажда власти проходит как основной мотив драмы, вызывая проявление самых низких и подлых инстинктов.
Отрицая Бориса, придавая ему отрицательный облик, Пушкин на становится на сторону его врагов из среды боярства (Шуйский, Воротынский), которые несут те же принципы кровавого насилия.
Только одна сила в драме наделена положительной энергетикой. Эта сила – народ. Она – ведущий момент драмы. Она определяет ход событий, поэтому каждый из борющихся лагерей старается расположить народ к себе, использовать в своих властолюбивых целях.
Но Пушкин в оценке народной стихии —диалектик из диалектиков. Признавая народ определяющей силой в политической борьбе, художник концентрирует внимание и на стихийное самоначало народа – действие, которое трудно учесть, которое не подчиняется разумному началу. И во всю мощь гениального творчества демонстрирует такое двойственное состояние народа: народ радостно провозглашает Бориса царем, чтобы позже сбросит его с трона, как с облегчением сбрасывают с обоза ненужный предмет.
У Пушкина – смятение перед такой двойственной природой народа, настороженность, зачастую переходящее в неверие народной справедливости (что отзовется в его последующих произведениях).
«Евгений Онегин» – «Давно, усталый раб, задумал я побег…» Пушкин предсказал свою смерть в этом романе…
Пушкин – начало начал в русской литературе, великий чародей русского слова. Имя Пушкина стало гордостью русского народа, оно известно всему миру, но конечно больше всего знают и любят Пушкина в нашей стране.
Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин» является едва ли не величайшим произведением первой половины XIX века. Этот роман – одно из самых любимых, современных и в то же время сложнейших произведений русской литературы.
Пушкин, как поэт и как человек, развивался стремительно.
Словно боялся не успеть, опоздать. Будто предчувствовал, что отпущен ему предельно короткий жизненный срок…
В 1821 году он впервые попробовал свои силы в жанре романтической поэмы, а уже к 1824 году ее рамки стали ему тесны. Более того, он постепенно перерастал и романтическую традицию в целом, с ее всепоглощающим эгоцентризмом, когда автор отражался в герое как в зеркале. Пушкина более не устраивала жесткая система противопоставлений, оппозиций (Восток – Запад, свобода – неволя); его не слишком волновали проблемы романтической личности, исключительного героя, действующего в исключительных обстоятельствах.
Ему все интереснее был герой обычный, похожий на многих своих современников, связанный с жизнью не менее тесными узами, чем с литературной традицией. Это то, что впоследствии было названо: От «байронической» поэмы – к роману в стихах
Необходим был новый путь. И в то же время путь, не отрицающий великих открытий романтизма. Именно такую синтезирующую роль сыграл и в литературной судьбе Пушкина, и в судьбе всей русской словесности 1820 – х годов роман в стихах «Евгений Онегин».
Пушкин начал его в 1823 году и публиковал по мере написания, отдельными главами. Действие романа разворачивается в Центральной России с зимы 1819 – го до весны 1825 года; герой, молодой дворянин Евгений Онегин, вводится в действие сразу, без предисловий и прологов.
Повторяя «Евгения Онегина», мы еще раз погрузимся в стихию «свободного романа» и откроем для себя вещи, о которых, может быть, до сих пор и не догадывались.
Одно из самых любимых всеми пушкинских произведений является его роман в стихах Евгений Онегин. В нем – прелестная особая онегинская строфа – «сладкозвучие рифм».
На примере Онегина, Ленского Пушкин исследует вопрос об интеллектуальной жизни и нравственных исканиях русской дворянской интеллигенции 20 – х годов XIX века. И, конечно, Пушкин недаром назвал свой роман по имени одного из главных героев. Роман в стихах «Евгений Онегин» навсегда останется одним из замечательнейших достижений русского искусства. Пожалуй, это единственное произведение, где во всей своей полноте уместилась вся Россия александровской эпохи с ее предрассудками и в то же время с той истинно русской красотой, которую не мог не воспевать поэт. Но почему же все – таки так глубоко затрагивает роман наши души? Что же заставляет нас перечитывать роман вновь и вновь, почему нас волнует проблема, даже, пожалуй, трагедия целого поколения? Белинский первым ответил на этот взволнованный вопрос, сказал, что до Пушкина «поэзии, которая прежде всего была бы поэзией, – такой поэзии еще не было!». «Пушкин был призван быть живым откровением ее тайны на Руси»
Поэма дорога нам образами Татьяны, Евгения, Владимир, Ольги. Онегин и Татьяна, с одной стороны, Ленский и Ольга, с другой стороны – это разные восприятия мира, разные типы человеческой практики.
И, пожалуй, в первую очередь Евгения Онегина и Татьяны Лариной.
Евгений Онегин несет в себе все, что Пушкин стремился воплотить в образах кавказского пленника и Алеко. Как и они, он не удовлетворен жизнью, устал от нее. Но теперь перед нами предстает не романтический герой, а чисто реалистический тип.
Образ Онегина – это образ человека, который от увлечения жизнью, наслаждения жизнью перешел к скептицизму (читайте – пессимизму), как способу защиты от хрестоматийности приглаженности и посредственности, во всей силе власти присущих дворянской среде.
Одновременно Онегин надломлен, опустошен. Пушкин со всей художественной убедительностью показывает, что надломленность возникает как результат губительного воздействия среды.
Общество дворянское лишено высоких интересов, мощных социальных целеустремлений, что купирует, заглушат все творческие импульсы живого человека. Все нивелировано, ни шагу в сторону от условностей (будешь выглядеть идиотом, прокаженным), проявление своей мысли рассматривается как угроза общественным устоям и, высказавший ее, изгоняется, становится социальным беспризорником.
Поначалу Пушки пытался «взлететь» вместе с образом Онегина и средой, показав его в обществе декабристов. Но разгром восстания и карательные меры (вплоть до физической расправы) остудили социальный пыль поэта (таким образом было спасено произведение – путем уступки внутренней чести…).
И Пушкин со всей ярости негодования к мертвой, застывшей в мире сытости и равнодушия дворянской верхушке, выделяет в Онегине (представителе это культуры) черты лишнего человека, потерявшего свое место в жизни. Однако Пушкин, видимо, трансформируя собственное психологическое состояние, не хочет видеть в Онегине только ущербность (как и в самом себе). Он рисует художественно ювелирно, магнетически притягательно образ Онегина как значительный типаж в общественной жизни России.
Онегин широко мыслит, анализирует явления действительности, делает выводы: нужна иная действительность…
Если в образе Онегина важнейшая черта – скептицизм, критическое (без слепой веры) отношение в к жизни, то в образе Ленского поэт дает тип романтического восприятия, исполненного иллюзий, не видящего реальных контрастов жизни и всеподавляющих личное начало качеств окружающей среды.
Пушкин остро обнажает слабость и неоправданность (в узком утилитарном смысле) романтического, эмоционально – возвышенного восприятия действительности. В том столкновении скептицизма и романтического мировоззрения, которым полно и емко насыщено произведение, поэт на стороне Онегина, пусть и скептика, но с импульсами на другую, более живую и мыслящую, действительность.
***
Рисуя образ своего героя, Пушкин подробно рассказывает о среде, в которой вырос Онегин, о его образовании и воспитании. Онегин получил типичное для того времени образование. Его учителем был француз, который, «чтоб не измучилось дитя, учил его всему шутя, не докучал моралью строгой, слегка за шалости бранил и в Летний сад гулять водил». То есть мы видим, что Онегин получил весьма поверхностное образование, которого, однако, было достаточно для того, чтобы «свет решил, что он умен и очень мил».
Онегин ведет типичный для молодежи того времени образ жизни: посещает балы, театры, рестораны. Но все это ужасно надоело Онегину, и он «давно зевал средь модных и старинных зал».
Ему скучно и на балах, и в театре: «…Отворотился – и зевнул, и молвил: «Всех пора на смену; балеты долго я терпел, но и Дидло мне надоел».
То есть пушкинский герой – дитя этого общества, но в то же время он чужд ему. «Томясь душевной пустотой», Онегин разочаровывается в жизни, впадает в депрессию.
Он пробует заняться какой – либо полезной деятельностью, в частности – писать, но «ничего не вышло из пера его». Здесь сказывается как его барское восприятие («труд упорный ему был тошен»), так и отсутствие призвания к труду («зевая, за перо взялся»).
Забросив это занятие, Онегин пытается заняться устройством жизни крестьян в своем имении. Но, проведя одну реформу, он и это бросает.
Белинский сказал: «Бездеятельность и пошлость жизни душат его, он даже не знает, что ему надо, что ему хочется, но он… очень хорошо знает, что ему не надо, что ему не хочется того, чем так довольна, так счастлива самолюбивая посредственность».
«Евгений Онегин» по своим жанровым особенностям – роман в стихах. Пушкин создал необычную поэтическую форму – он включил в качестве принципа структуры (что было впервые) лирические отступления и собственные переживания, мысли, свой жизненный опыт в характеристику среды. Это усилило гармоническое единство и придало поэтическому повествованию динамизм, напористость и восхитительную естественность (наряду, конечно с классической строгостью, стройность).
Броская особенность романа – Пушкин на передний план, в авангард, выдвигает общественную среду и ее влияние на человека. Дворянская верхушка, как и в целом поместное дворянство – это конденсат архаичного консерватизма, традиций «имений, денег и власти». Вся культура у них подчинена следованию этим трем принципам, скована ложными условностями, приличиями. Живая, личная мысль подавлена («быть безумным… но зато вместе с толпой»).
Образ Онегина – это образ человека, который от увлечения жизнью, наслаждения жизнью перешел к скептицизму (читайте – пессимизму), как способу защиты от хрестоматийности приглаженности и посредственности, во всей силе власти присущих дворянской среде.
Одновременно Онегин надломлен, опустошен. Пушкин со всей художественной убедительностью показывает, что надломленность возникает как результат губительного воздействия среды.
Общество дворянское лишено высоких интересов, мощных социальных целеустремлений, что купирует, заглушат все творческие импульсы живого человека. Все нивелировано, ни шагу в сторону от условностей (будешь выглядеть идиотом, прокаженным), проявление своей мысли рассматривается как угроза общественным устоям и, высказавший ее, изгоняется, становится социальным беспризорником.
Поначалу Пушки пытался «взлететь» вместе с образом Онегина и средой, показав его в обществе декабристов. Но разгром восстания и карательные меры (вплоть до физической расправы) остудили социальный пыль поэта (таким образом было спасено произведение – путем уступки внутренней чести…).
И Пушкин со всей ярости негодования к мертвой, застывшей в мире сытости и равнодушия дворянской верхушке, выделяет в Онегине (представителе это культуры) черты лишнего человека, потерявшего свое место в жизни. Однако Пушкин, видимо, трансформируя собственное психологическое состояние, не хочет видеть в Онегине только ущербность (как и в самом себе). Он рисует художественно ювелирно, магнетически притягательно образ Онегина как значительный типаж в общественной жизни России.
Онегин широко мыслит, анализирует явления действительности, делает выводы: нужна иная действительность…
Если в образе Онегина важнейшая черта – скептицизм, критическое (без слепой веры) отношение в к жизни, то в образе Ленского поэт дает тип романтического восприятия, исполненного иллюзий, не видящего реальных контрастов жизни и всеподавляющих личное начало качеств окружения
Онегин, в отличие от романтических героев, непосредственно связан с современностью, с реальными обстоятельствами российской жизни и с людьми 1820 – х годов. Онегин – «второй Чедаев»; он на дружеской ноге и с Автором романа, и с некоторыми из его друзей. Ho, связав Онегина с живой жизнью, поэт отказался проводить параллели между его судьбой и судьбами реальных людей, так называемых прототипов. (Хотя впоследствии современники Пушкина часто пытались угадать, с кого списан образ Онегина.)
Впрочем, Пушкину и этого мало; он хочет, чтобы его герой в той же самой мере был условным литературным персонажем, в какой производил впечатление героя, списанного с реальности.
Именно поэтому Пушкин дал герою имя Евгений и фамилию Онегин. Co времен сатир Антиоха Кантемира имя Евгений сатирически связывалось с литературным образом молодого дворянина.
Фамилия Онегин точно так же, как Ленский, подчеркнуто – вымышленная. Дворянин мог носить фамилию, образованную от названия реки, только в том случае, если это указывало на его родовое владение. А крупные реки (Онега, Лена) не могли полностью протекать в пределах родовых вотчин. Больше того: «второй Чаадаев» отражен в многочисленных литературных зеркалах, подчас взаимоисключающих
Евгений связывается то с авантюрным героем романа Ч. Метьюрина «Мельмот – скиталец» (этот роман также начинается поездкой Мельмота к больному дяде), то с разочарованным Чайльд – Гарольдом, то с Чацким. Так достигается замечательный эффект; образ героя свободно перемещается из жизненного пространства в литературное и обратно; он ускользает от однозначных характеристик.
Личность Онегина сформировалась в петербургской светской среде. В подробной предыстории (глава первая) Пушкин отметил основные социальные факторы, обусловившие его характер. Это принадлежность к высшему слою дворянства, обычное для этого круга воспитание, обучение, первые шаги в свете, опыт «однообразной и пестрой» жизни в течение восьми лет.
Жизнь «свободного» дворянина, не обремененного службой, – суетная, беззаботная, насыщенная развлечениями и любовными романами, – укладывается в один утомительно длинный день.
Онегин в ранней юности – «забав и роскоши дитя»,
«добрый малый,
Как вы да я, как целый свет».
На этом этапе своей жизни Онегин – человек по – своему оригинальный, остроумный, «ученый малый», но все же вполне обычный, покорно следующий за светской «чинною толпой». Единственное, в чем Онегин «истинный был гений», что «знал он тверже всех наук», как не без иронии замечает Автор, была «наука страсти нежной», то есть «искусство» любить не любя, имитировать чувства и страсти, оставаясь холодным и расчетливым.
Однако Онегин интересен Пушкину не как представитель распространенного социально – бытового типа, вся суть которого исчерпывается положительной характеристикой, выданной светской молвой: «N. N. прекрасный человек». Характер и жизнь Онегина показаны в движении, развитии. У нее в первой главе мы видим переломный момент в его судьбе: он смог отказаться от стереотипов светского поведения, от шумного, но внутренне пустого «обряда жизни».
Пушкин показал, как из безликой, но требующей безусловного подчинения толпы вдруг появилась яркая, незаурядная личность.
Социальное чутье подсказало поэту, что не жизнь «на старый образец», а именно способность свергнуть «бремя» ее условий, «отстать от суеты» – главный признак современного человека. Затворничество Онегина – его необъявленный конфликт со светом в первой главе и с обществом деревенских помещиков во второй – шестой главах – только на первый взгляд кажется « причудой», вызванной сугубо индивидуальными причинами: скукой, «русской хандрой», разочарованием в «науке страсти нежной».
Это новый этап жизни героя. Пушкин подчеркивает, что онегинская «неподражательная странность» – своеобразный протест против социальных и духовных догм, подавляющих в человеке личность, лишающих его права быть самим собой.
Пустота души героя стала следствием пустоты и бессодержательности светской жизни. Онегин ищет новые духовные ценности, новый путь: в Петербурге и в деревне он усердно читает книги, пытается писать, общается с немногими близкими по духу людьми (среди них – Автор и Ленский). В деревне он даже попытался «порядок новый учредить», заменив барщину «оброком легким». Пушкин не упрощает своего героя. Поиск новых жизненных истин растянулся на долгие годы и остался незавершенным. Очевиден внутренний драматизм этого процесса: Онегин мучительно освобождается от груза старых представлений о жизни и людях, но прошлое не отпускает его. Кажется, что Онегин – полноправный хозяин собственной жизни. Но это только иллюзия. В Петербурге и в деревне ему одинаково скучно – он так и не может преодолеть в себе душевную лень, холодный скепсис, демонизм, зависимость от «общественного мненья». Герой отнюдь не жертва общества и обстоятельств. Сменив образ жизни, он принял ответственность за свою судьбу. От его решимости, воли, веры в людей зависят его поступки. Однако, отказавшись от светской суеты, Онегин стал не деятелем, а созерцателем.
Лихорадочная погоня за удовольствиями сменилась уединенными размышлениями. Два испытания, которые ожидали его в деревне, – испытание любовью и испытание дружбой – показали, что внешняя свобода автоматически не влечет за собой освобождения от ложных предрассудков и мнений.
Ленский. Ускользает от однозначных характеристик и мнимый любовный соперник Онегина, его антипод Ленский. Хотя к нему Автор относится куда более насмешливо и не слишком стремится углубить его образ – образ провинциального романтика, который своей чрезмерной возвышенностью оттеняет чрезмерную же трезвость Онегина. Ho в том и дело, что роман в стихах по определению исключает любую окончательность и предвзятость. Биография, поведение Ленского, его речь, его облик (кудри черные до плеч) указывают на свободомыслие. Ho не на свободомыслие английского аристократического образца, которому (как поначалу кажется) следует денди Онегин, а вольномыслие философское. «С душою прямо геттингенской», – говорит о нем Автор.
Геттингенский университет был одним из главных рассадников европейского научного вольномыслия. Здесь учились многие русские либералы 1810—1820 – х годов, в том числе повлиявший на юного Пушкина экономист Н. И.
Новомодным романтизмом в «немецком» духе навеяна и поэзия Ленского; он поет «нечто и туманну даль», пишет «темно и вяло».
При этом молодой поэт, несмотря на модные привычки, внешность и заемные вкусы, «сердцем милый был невежда»…
То есть втайне от себя и окружающих Ленский в душе остается провинциальным русским помещиком.
Милым, простым, не слишком утонченным и не очень умным.
На постоянном несовпадении внутреннего и внешнего облика героя строится романный образ Ленского. Таким он входит в сюжет, таким и выходит из него. Он ранен на дуэли в грудь навылет; жизнь его оборвалась.
Ho какой удел ждал героя, останься он жив? Автор обсуждает две взаимоисключающие перспективы.
Быть может, Ленский был рожден для «блага мира» (здесь намеренно скрещены значения имен Онегина – Евгений, благородный и Ленского – Владимир), для великих свершений или хотя бы поэтической славы.
Ho, может статься, ему выпал бы «обыкновенный» удел сельского барина, расхаживающего по дому в халате, занятого хозяйством и живущего ради самой жизни, а не ради грандиозной цели.
Совместить одно с другим невозможно. Ho где – то в подтексте угадывается авторская мысль: стань Владимир «героем», он сохранил бы провинциальную помещичью закваску, простую и здоровую; сделайся он уездным помещиком, – все равно поэтическое горение не до конца уснуло бы в нем.
Только смерть способна отменить это благое противоречие его личности, лишить выбор между двумя перспективами какого бы то ни было смысла.
Такое несовпадение не может не вызывать авторской иронии и авторской симпатии, как все наивное, чистое, неглубокое и вдохновенное. Поэтому интонация рассказа о Ленском все время двоится, раскачивается между противоположными полюсами. Ирония проступает сквозь симпатию, симпатия просвечивает сквозь иронию. Даже когда жизнь Ленского заходит на последний круг, двойственная тональность повествования сохраняется; просто ирония становится сдержанней и глуше, сочувствие – пронзительней, а полюса – ближе.