Коллектив авторов
Книга драконов
Нападение на дракона – это преступление. А я никогда не пойду на что-либо противозаконное. Но если что-то можно все же сделать?
ИЮЛЬ
ЗОИ
[Камера движется за ней следом. Время от времени мы видим туристов, собравшихся на какой-то пустой стоянке; они вытягивают шеи, держат телефоны наготове. Полицейские в форме стоят за лентой, натянутой, чтобы сдержать толпу.]
Туристы хотят, чтобы это опять случилось, и у них на глазах. Теперь у нас есть настоящая достопримечательность, и городское управление в ужасе. Там хотят, чтобы президент прислал минитменов. (Качает головой.)
Нет, я по-прежнему не знаю, почему драконы прилетели в Маннапорт.
Но кажется, я завела себе нового друга, а может и двух.
Началось это еще до Дня независимости. Городской управляющий и члены совета, которые все еще хотели найти выгоду в нашей «бесполезной» драконьей заразе, решили остановиться на туризме. Прислали фотографа, чтобы их поснимал, и наняли консалтинговую компанию, которая придумала городу бренд: «Сад драконов у залива». Дважды в день из Бостона и Портленда прибывали туристические автобусы, также велись переговоры о партнерстве с круизными компаниями.
Мне все это не нравилось. Я боялась, что туристы спугнут драконов. Большинство ведь поселилось вокруг заброшенных участков и пустых домов и питалось насекомыми и растениями. Некоторые даже научились оставлять навоз всегда в одном месте, откуда санитарная компания могла вывозить его раз в неделю. Я думала, что драконы и горожане найдут способ, как мирно сосуществовать. И я не хотела, чтобы этот процесс нарушался.
Но существовала проблема и более серьезная, чем туристы.
Набирала силу антидраконья группировка – туда входили родители, которые опасались, что драконы испортят умы их детей, просто люди, которым нечем было заняться, и владельцы недвижимости, которым надоел весь этот бардак. Они называли себя Рыцарями Маннапорта и делились в интернете идеями о том, как избавиться от драконов.
Я сидела на их форуме под вымышленным именем. Когда они решили использовать празднование Дня независимости для операции «Святой Георгий», я придумала свой план.
Перед закатом, пока многие семьи направлялись на Скерри-филд смотреть салют, Рыцари садились в пикапы и минивэны. Они съезжались со всего города к заброшенной стоянке на Хэнкок, где гнездилась одна из самых больших драконьих стай.
Я приехала туда до захода солнца. Двор зарос травой, которая доставала мне до груди, а дом тихо ветшал без половины крыши и с зияющими дырами в трех стенах. Десятки мелких драконов уже устроились на ночлег в развалинах двора. Некоторые хлопали крыльями и открывали глаза, воркуя в ответ на мое приближение, но большинство спали.
Я нырнула в траву и скрылась из виду. От почвы исходил едкий запах, почти такой же, как в местах, где жили колонии диких кошек. Когда сгустились сумерки, с поисков пищи вернулись еще несколько драконов – небольших, размером с птиц. Они находили, где примоститься, прятали головы под крылья или в пучках травы, и засыпали.
Я слышала, как храпели те, что были ближе всех, – еле слышно, даже с присвистом. Прохладный ветерок смахнул пот с моего лба и дал отдохнуть от душного летнего воздуха. Я невольно вздрогнула, вдруг вспомнив, что в этом доме раньше жил мужчина, которого пару лет назад застрелили на каких-то разборках из-за сделки по продаже наркотиков. По улице промчались сирены с синими мигалками, заставив меня резко прийти в себя.
Боль сжала мое сердце, будто кулак. Я не могла дышать. Я изо всех сил сопротивлялась тьме, которая угрожала пробудиться в моем сознании, прорваться через замки в мысленном хранилище, которое я держала запечатанным, через завалы психического мусора, что там были.
Я не могла думать о ней, не могла, не могла…
Темнеющий вечер пронзили яркие лучи, прорезали воздух надо мной, будто светящимися копьями. Гул электрических двигателей стих, свет погас. Хлопнули двери, послышались шаги. Возбужденный шепот. «Рыцари» приехали.
Я слышала, как они разгружали что-то тяжелое. В машинах у них были запасные батареи, мотки проводов и электрические дубинки для защиты дома. Их план состоял в том, чтобы накрыть весь участок сетью из проводов под напряжением и разбудить спящих драконов петардами.
«Чем больше мерзких гадов убьет током, тем лучше», – написал кто-то на форуме.
«Идеальный план – убить драконов драконьим электричеством!»
«Мой двоюродный брат – юрист. Он считает, если мы так сделаем, то сможем заявить судье, типа драконы сами залетели в сеть, и это не будет считаться нападением».
Я встала и показалась из густой травы.
– Вы этого не сделаете, – сказала. Я была так напугана и взбешена, что мое тело дрожало почти так же сильно, как голос.
Рыцари встрепенулись, в свете одного только уличного фонаря, который стоял вдалеке, остановились. После некоторого замешательства из группы вышел мужчина. Я узнала его по фото с форума: Александр.
– Что ты делаешь? – спросил он.
– Предотвращаю ошибку, – ответила я.
– Драконам здесь не место, – сказал он. Он подошел ближе, и я увидела горечь и раздражение на его лице. – Они вредят людям. Ты не понимаешь.
– Эти не вредят, – возразила я, стараясь сохранять спокойствие в голосе.
– Вредят, тоже. – Я услышала в его голосе боль, беспомощность и неспособность объяснить, что он имел в виду.
Я чувствовала себя столь же беззащитной. Я не знала, как описать свои наблюдения за драконами в парке по вечерам. Не знала, как объяснить, почему мне хотелось плакать и смеяться, когда я слышала, как драконы щебечут и пищат по ночам.
Поэтому я просто сунула в рот свисток, который висел у меня на шее, и подула в него изо всех сил. Свист получился такой громкий, что я подумала, он навсегда останется у меня в ушах, как сирены из моих кошмаров.
Весь двор вокруг вдруг взорвался. Драконы, разбуженные моим пронзительным свистом, взметнулись со своих мест. Небо потемнело, заслоненное крыльями; когти затоптались по траве. К свисту присоединился какофонический хор драконьих голосов, и воздух наполнил резкий запах мочи.
Мгновения спустя волнение стихло – почти так же быстро, как началось. Драконы улетели. Я вынула свисток изо рта и сделала глубокий вдох. Александр стоял как вкопанный, вид у него был ошеломленный.
У моих ног что-то зашуршало. Мы оба посмотрели вниз.
В траве копошился одинокий зверек. Я опустилась на колени и увидела: он был размером с щенка, только изящнее и с более вытянутым туловищем. Голова такой же формы, как у теленка; пара крошечных изогнутых рогов; усики, как у североатлантического омара; ошейник из ярких разноцветных перьев; серебристые чешуйки на спине; кожистый животик; четыре птичьи лапы с когтями; длинный змеиный хвост – это была помесь множества драконьих видов, которая прибилась здесь к людям и приспособилась жить на этом материке.
Крылья – как у летучей мыши – были порваны. Летать он не мог. Я нежно взяла его на руки, будто котенка. Он дрожал, прижимаясь ко мне, как маленькая вращающаяся динамо-машина.
Зверек нерешительно открыл глаза. Они оказались ярко-голубыми. Я содрогнулась, едва не выронив дракончика из рук. Это был последний цвет, что мне хотелось видеть.
– Брось его! – приказал Александр.
Я подняла глаза и увидела, что он держал в руках электрическую дубинку – ей можно было убить незваного гостя одним ударом.
Я повернулась к нему спиной, чтобы защитить дракона.
– Ш-ш-ш-ш. Все хорошо. Я тебя не брошу.
Дракончик заверещал, как раненый кролик – резко, почти невыносимо. И затрясся у меня на руках еще сильнее. Я попыталась погладить его по спине, как котика и как мама гладила в детстве меня по волосам, чтобы я уснула. Чешуйки были теплыми и мягкими на ощупь – совсем не такими, как я ожидала.
– Ты его послушай! – воскликнул Александр с ужасом и вскинул дубинку. – Он сейчас огнем дыхнет! Бросай живо или умрешь!
– Нет! Он кричит только потому, что вы его пугаете. – Никто никогда не видел, чтобы наши мелкие драконы дышали огнем. – Я была уверена, что они этого не умели. Я попыталась закрыть дракончику глаза одной рукой, чтобы тот не видел Александра. И надеялась сама не растерять решимость перед их пронизывающей голубизной.
Он проделал еще пару шагов и навис надо мной.
– Ты убил Джоуи! Ты убил Джоуи!
Я заглянула ему в глаза. Они были дикие, безрассудные, не видящие ничего перед собой. Неужели и я так выглядела, когда просыпалась от кошмаров и бабушке приходилось меня успокаивать?
– Нет! Он ничего не сделал! – закричала я во все горло. – Вы выбрали не того дракона! Не того…
Александр занес дубинку. Я не сомневалась, что он был готов ткнуть ею в меня, если это, по его мнению, было необходимо, чтобы убить дракончика.
Дракон заворочался у меня на руках. Я напряглась, чтобы его удержать. Но крошечный дракон оказался для меня слишком силен. Он быстро дернул головой и сбросил мою руку, которой я его прикрывала. Я вдруг почувствовала волну тепла и непроизвольно отшатнулась. Само время будто бы замедлилось. Зрение затуманилось, я смутно понимала, что происходит.
Видела, как дракон раскрыл челюсти. Увидела кончик дубинки в воздухе – в считаных дюймах от себя. Увидела, как дракон встретился взглядом с Александром. Могла ли я истолковать то, что увидела в его голубых нечеловеческих глазах?
Потом дракон отвернулся, будто угроза неминуемой смерти имела значение не большее, чем след падающей вдалеке звезды. Дракон пошевелился тяжело – будто это был сам Три Ущелья[22], самый большой из всех когда-либо зафиксированных драконов, – посмотрел вверх на звезды, и из его широко раскрытой пасти вырвался ослепительный столб света.
Это было все равно что смотреть на реку жидкого золота и серебра – калейдоскоп мигрирующих бабочек, галактику из блестящей росой паутинки и усыпанного жемчугом тюля, что расстелилась по всему небу. На вершине сверхнагретого плазменного потока охлаждающее пламя разветвлялось, изгибалось и принимало новые цвета – индиго сентября, красной крови мучеников, желтых бархатцев, голубого драконьего шепота…
Я тоже раскрыла рот – в бессознательном подражании дракону. Это был лучший салют, что я видела в жизни. Я, опять шестилетняя, носилась по рядам магазина для художников. Мы с мамой, смеясь, бросали в корзинку тюбики с гуашью и акварелью. Нам не нравились названия, которыми подписывал цвета производитель, и мы придумывали свои. Мы могли бы провести вместе весь день, ничего не делая. Мы хотели раскрасить дракона, которого видела бабушка.
– Ты же всегда будешь со мной, мама?
– Конечно. Тебе от меня не избавиться, дракошка.
Слезы застилали мне глаза, все было как в тумане. Я не вспоминала этого много лет.
Запрокинутое лицо Александра было залито изменчивым жидким светом великолепного зрелища, которое разворачивалось наверху. Дубинка упала на землю.
– Я и не представлял… – слышала я, как он бормочет. – Так вот что ты видел…
Дракон опять закричал и выпустил новый чудесный, сверкающий поток огней.
Жар прошел над моим лицом – или скорее, пролился мне в лицо. Я не знаю, как его описать, разве что я чувствовала, будто мое сознание поглаживают рукой, прогоняют что-то болезненное, какое-то препятствие, вроде скалы под самой поверхностью воды. На мгновение что-то темное, твердое, с зазубренными краями, будто отмель, грозило пробиться сквозь безмятежную гладь, но потом невидимая рука снова коснулась моего сознания и отмель рассеялась и растворилась, ее унесло потоком света и тепла.
[Мы на заброшенном участке. Зои поднимает руку, прося съемочную группу не потревожить драконов, затаившихся в траве. Она достает телефон, чтобы показать нам фотографию.]
Я пыталась нарисовать то, что видела. Получилось не очень.
Следите за моим пальцем. Вон у той сломанной доски в заборе, видите? Да, зеленый бугорок в траве. Это Йегонг. Но он вряд ли выйдет, учитывая, сколько тут народу.
Я назвала его в честь героя старой сказки, которую мне рассказывала мама. Это я в шутку, потому в сказке он думал, что драконы ему нравятся, и он их постоянно рисовал, а когда однажды взаправду увидел дракона, то испугался. Видите ли… ладно, неважно.
Он идет на поправку. Драконий доктор из Уэллсли – ну, это я ее так называю, на самом деле у нее должность – специалист по обслуживанию фонда или как-то так, – сказала мне, что раны на крыльях Йегонга сами заживут через недельку. Я приношу ему малину – Йегонг ее очень любит.
Рыцари все еще пишут на своем форуме, все жалуются на драконов. Но Александра я там больше не видела.
НОЯБРЬ
ЛИ
Я разговаривал с Зои.
После того, как видео драконьих салютов разошлось по Сети, наплыв туристов случился просто невероятный. Понадобилось время, чтобы обеспечить всем безопасность, и пришлось немало заплатить полиции за сверхурочную работу, чтобы никто не пострадал. Кроме того, эта огласка привлекла несколько компаний, которые выразили интерес в том, чтобы нанять Зои нашептывателем драконов. Но она наотрез отказалась.
И пока я пытался сообразить, как наилучшим образом использовать преимущество новообретенной славы Маннапорта, мелкие драконы стали появляться и в других городах Содружества – Броктоне, Плимуте, Лоуэлле, Фалмуте… Никто не знает, сколько еще будет драконьих наплывов.
Всего за ночь мы потеряли свое преимущество.
Но это заставило меня задуматься. У нас по-прежнему есть Зои.
Я подумываю взять ее преподавать обучающий курс, чтобы она учила людей, как им держаться с драконами, может даже, устраивала показы и для других городов – на это я выхлопочу финансирование в Бикон-Хилл[23]. Она сама по крайней мере открыта для этой идеи, только сказала мне, что не будет заставлять драконов снова закатывать салюты. Сказала: «Если делать слишком много хорошего, будет уже плохо».
Еще она сказала, что те мелкие драконы, если с ними правильно обращаться, могут людей осчастливить. Я навел справки и нашел несколько специалистов, которые захотели поговорить с ней о возможности «драконотерапии», которой лечили бы от депрессии и взрослых, и детей. Ей это, кажется, очень понравилось.
Это, конечно, не та золотая жила, на какую я надеялся, но кое-чего для Маннапорта мы добьемся, вот увидите.
ИНГРИД
[Готовится обед на День благодарения: братья, сестры и супруги теснятся в маленькой кухне, ложки стучат по тарелкам, бабушки с дедушками нянчатся с внуками, кузены спорят и смеются, орет телевизор.
Александр тоже дома, старается помогать, но видно, что ему неуютно. Остальные, однако, стараются дать ему почувствовать себя желанным гостем.
Зои показывает видео на телефоне. Все в восторге. Она улыбается.]
Зои теперь большая звезда. Я слышала, ее с Йегонгом видео набирают миллионы просмотров. Хотя она никогда и не пытается сделать, чтобы он дышал огнем. Говорит, это слишком опасно.
Александр помогает ей как оператор. Он мне говорил, что они с Зои и Харивин хотят вместе работать над тем, чтобы привлечь внимание людей к проблемам нашептывателей драконов и собирать деньги на их нужды.
А я просто рада видеть ее счастливой. Я не видела, чтобы она так улыбалась с той ночи, как нашла Джули.
ХАРИВИН
Вот вам вопрос: как, по-вашему, драконы дышат огнем?
Вспомните, чему вас учили в школе на уроках физики и биологии. Наверное, рассказывали, что драконьи электростанции – это, по сути, тепловые двигатели, которые преобразуют термическую энергию из драконьего дыхания в механическую, чтобы совершить полезную работу. Еще вас, наверное, учили, что драконы, как и другие живые организмы, вырабатывают энергию, расщепляя пищу с помощью химических процессов. Но ваш учитель, скорее всего, умолчал о том, что всех ягод, насекомых, мяса и кукурузы, которые съедает дракон, никак не может хватить, чтобы выработать такую тепловую мощность, какой обладает драконий огонь.
А если ваш учитель был особенно добросовестным, то он наверняка упомянул о демоне Максвелла.
В 1867 году Джеймс Клерк Максвелл[24], формулируя законы термодинамики, пришел к мнению, что загадка драконьего дыхания едва ли разрешима. Демон был его мысленным экспериментом, с помощью которого Максвелл объяснил, каким образом драконам удается создавать энергию из ничего, пренебрегая законами физики.
Представьте камеру, наполненную газом определенной температуры и разделенную на две половины, теплоизолированные друг от друга. Посередине этого барьера находится крошечная, идеально гладкая дверь, которую приводит в действие коварнейший демон. Поскольку температура служит мерой средней кинетической энергии молекул газа, скачущих внутри камеры, то из этого следует, что одни молекулы двигаются быстрее средних, а другие – медленнее. Демон наблюдает за движением молекул и при возможности открывает дверь так, чтобы быстро движущиеся молекулы попадали в левую половину, а медленные – в правую.
Со временем это приводило к изменению кинетической энергии внутри двух отдельных половинок таким образом, что правая охлаждалась, а левая нагревалась. Разницу этих температур можно было использовать, чтобы приводить в действие традиционный тепловой двигатель, пока температуры в обеих половинках не выровняются, после чего демон мог снова прибегнуть к своему процессу.
Демон Максвелла превращает информацию о движении молекул газа в «свободную» энергию, не повышая энтропии, создавая своего рода вечный двигатель из двух драконов, преследующих друг друга, словно инь-ян, идеальный двигатель, пренебрегающий вторым законом термодинамики.
Более столетия теоретики и экспериментаторы стремились найти удовлетворительный способ примирить демона с законами термодинамики и наконец пришли к заключению, что ключ – в информации, которой обладает демон. Такая система должна приводить к возрастанию энтропии, потому что демон, чтобы записать новую информацию, вынужден сначала стереть старую.
Если драконы – это в самом деле демоны Максвелла, преобразующие информацию в тепло, это значит, что им необходимо периодически стирать информацию.
Но никто не говорил, что эта информация может стираться в мозгах у самих драконов.
Вы когда-нибудь задумывались, почему столько нашептывателей драконов уходят на пенсию молодыми и с деменцией, а их мозги превращаются в швейцарский сыр? Или почему драконов всегда привлекают места, где есть много людей, книг, изобретений и разных новшеств? Или почему каждое большое достижение в использовании нами драконьей энергии сопровождалось революцией и массовым забвением традиций, фольклора и истории?
Мне кажется, драконье дыхание питается массовой амнезией, стиранием воспоминаний, как болезненных, так и приятных. В наших мегаполисах, работающих на драконьей энергии, книги гниют, а коллективная память отмирает. Нашептыватели драконов, находясь к ним ближе всех, также несут на себе тяжесть этого ущерба.
Знаю, знаю. Вам хочется дать мне шапочку из фольги и отправить в «Шоу Тедди Патриота». Но вы задумайтесь, просто задумайтесь на минуту: разве не может существовать хотя бы малейший шанс на то, что я права?
С тех пор, как мы подсели на драконью энергию, войны стали происходить реже, а бывшие враги скорее забывали прошлые обиды. Забывчивость, конечно, не то же, что прощение, но и она работает.
Наша цивилизация неуклонно развивалась, но создавали ли мы новые формы боли, становилось ли нам труднее что-то забыть? Может, поэтому и появились мелкие драконы – как своего рода адаптивное излучение, возникшее в ответ на пышные энтропические джунгли наших множащихся желаний?
Если драконы и уничтожают что-то, то они делают это во имя созидания.
Друзья говорят мне, что я за последний год смягчилась и стала больше философствовать. Не знаю, так ли это… но мелкие драконы точно милашки.
ИНГРИД
Моя дочь была хорошей матерью, ну или пыталась ею быть. Но она всегда была слегка не от мира сего, не могла должным образом строить планы и их придерживаться. После школы пыталась добиться успеха в Калифорнии как художница, но получилось не очень – она сказала мне, что критики, очевидно, прислушивались к драконам, которые не откликались ни на одно из ее творений, – и она вернулась. А когда у них с Роном родилась Зои, дела стали хуже. Хотя все видели, как сильно они любили друг друга.
[Камера въезжает в коридор на втором этаже, огибает угол и оказывается в той части дома, которую редко видят посторонние. Здесь на стенах висят картины, на которых изображены драконы, – акварелью, маслом, пастелью, фломастерами, карандашом. Одни выполнены вполне зрело и подписаны Джули. Другие – детские, подписаны Зои. На одной картине нарисованы мать с дочкой из одних палочек верхом на мощном крылатом драконе. У дракона ярко-голубые глаза, цвета мигалки на полицейской машине.]
Потом у них начались проблемы с деньгами, и Рон с Джули расстались. Каждый раз, когда я приходила, в доме царил беспорядок. Джули начала пить, чтобы почувствовать себя лучше. Когда это перестало работать, она перешла на кое-что посильнее, чтобы снять боль.
Зои, ей тогда было всего семь, проснулась той ночью, наверное, из-за сирен полицейских машин, которые выехали на убийство – на дороге нашли мертвого человека, это был дилер Джулии. Зои вошла в комнату матери и увидела, что Джули не шевелится, а ее тело окоченело.
Она позвонила мне и смогла сказать сквозь всхлипы только: «У мамы губы голубые! Голубые!» Я позвонила в 911. Но пока доехала скорая, было уже поздно.
Когда Зои жила у меня, ей постоянно снились кошмары, но она про них не рассказывала. Какое-то время она рисовала драконов, таких же, как когда рисовала с мамой, только теперь никогда не раскрашивала им глаза голубым. Я пыталась ей помочь, но к психологу она идти не хотела. «Они заставят меня забыть, – говорила она. – А я не хочу».
Бывает много видов зависимости, и одна из самых коварных – это беспомощная преданность болезненному воспоминанию, самостоятельно возложенное на себя наказание – быть прикованным к острой неровной отмели, образованной из одного-единственного момента в прошлом. Ее воспоминание о Джули в ту ночь – горе, предательство, гнев, вина – главенствовало над ее жизнью. Это был шрам, который занимал все ее существо и который она никак не могла перестать ковырять.
Забвение не приносит утешения, но чтобы излечиться, иногда нужно стереть воспоминание, забыть.
ЗОИ
Александр думает, что драконы изначально прилетели в Маннапорт из-за нашей боли.
Я думаю, это не так. Как я сказала, в Маннапорте нет ничего особенного. У нас средний уровень горя и страданий, покинутости и предательства, не больше и не меньше.
Но мелкие драконы – особенные. Их нельзя использовать для работы, по крайней мере, не так, как этого хотят взрослые. Но если скальпелем нельзя спилить дерево, это не значит, что от него нет толку.
Вот, я приготовила Йегонгу миску повидла, потом ему отнесу. Видите, какую я взяла голубику? Не точно того оттенка, как его глаза, но лучше не нашла. Голубой – очень красивый цвет.
Примечание автора: Подробнее о демоне Максвелла и термодинамических свойствах стирания информации читайте «Термодинамику вычислений. Обзор» Чарльза Беннета («Международный журнал теоретической физики», том 21, № 12 (1982), стр. 905–940).