Коллектив авторов
Журнал СовременникЪ № 8 2022
Воскрешение
Одна свеча.
Одно знаменье крестное.
Одна молитва
с просьбой о терпении…
Мой первый шаг
в чужое, неизвестное.
В одно прощанье —
после непрощения.
И в это небо,
непривычно светлое
и облаками дочиста отмытое.
Вспорхнёт душа —
и соловьи рассветные
ей вдруг напомнят
счастье позабытое.
Воспоминание
тоненькою спицею
вонзится в сердце
с просьбой о прощении…
Как больно
быть душе
подбитой птицею —
но в сотни раз больнее —
воскрешение.
Сочельник
Сочельник. Вечер небо затянул
Созвездий серебристой паутиной,
И этот мир заснеженный уснул,
Небесной зачарованный картиной.
Я, так же как и все, итожу дни,
И в глубине души немного страшно,
Ведь принцип «что имеем, не храним»
Порой лежит клеймом на дне вчерашнем.
О, Боже, как легко теряем мы
То, что беречь положено всем сердцем,
И остаёмся посреди зимы
Одни, и шанса нет нам отогреться
У очага, где без вопросов – ждут,
Где без условий – просто принимают,
И где часы несуетность минут
В твою судьбу без счёта отсыпают…
Тот, кто толкает нас на путь потерь,
Опять потрёт нечеловечьи руки…
Шагну я, за собой захлопнув дверь,
В мертвящее безмолвие разлуки.
Вверху – небес сиреневая гладь…
Неважно, много впереди иль мало? —
Настало время камни собирать,
А я не помню, где их разбросала…
Ключи от всех дверей
Я все свои обиды хочу простить внезапно.
Наверное, я стану в тот самый миг мудрей,
Когда пойму: они мне путь перекрыли в завтра
И только лишь в прощенье – ключи от всех дверей.
И, может, будет счастье за этими дверями —
То самое, с которым так долго встречи ждём
И сказкам о котором всем сердцем доверяем, —
И пахнет это счастье листвою под дождём…
Александр Вещий
Родился в семье рабочих 20 апреля 1984 года в городе Серове Свердловской области. Имеет среднее специальное образование. Не женат, детей не имеет.
Писать начал в 2002 году, попробовав свои силы. Позже неудавшиеся стихи сжёг в печи, не вспоминая семь лет о том, кем ему суждено быть. Постылый стих он начал писать совсем недавно и уже видит себя поэтом, способным отстоять свою честь. На это поприще его вдохновила тяжёлая судьба русских поэтов Серебряного века. Вспоминая слова Александра Блока, он взял на себя обязательство подать голос достоинства во тьме невежества и, признавшись в своих чувствах, перестрадать любовь к Родине, сочувствуя чужому. Перекличка с поэтами, ушедшими насильственной смертью, сделали Александра Вещего способным на трагедию эпохи, и он заявил о своём праве на творческую жизнь.
От греха души не скроешь
Тьма, вороны пером грешным вновь шальные заботы.
В голубых глазах печаль, вновь причина
для горькой рвоты.
Человек поэту вновь сказал:
«Ты чего же горьким словом стоишь?»
А «Паэт» шептал одно: «От греха души не скроешь».
Сам Христос живого слова
Во тьме отчаянно оживает мир,
воронам шальная забава.
Ты поэт такой один, за тобой дурная слава.
В голубых глазах, в любви сам Христос живого слова.
Ты поверь, что в сонме дней
умереть душа всегда готова.
Лист сухой березы
Русь, притаился в копне волос листом сухой березы.
И так терзаемый нуждой, в мечтах роняю горько слезы.
Иди ко мне, вся горечь сна, блудливым псом толкаясь.
Я воспою красу осенних дней,
лишь в шепот надрываясь.
Тюльпан
Псы ощущали холод вечной спячки,
на кладбище прощались с горьким жизни сном.
Они в словах не замечали муки адской,
шептались, видя в небе жуткий гром.
Стихи неслись подобно аромату ветра,
псы смертью любовались, словно бы цветком.
Они храбрились в думах о прекрасном,
с тюльпаном встретившись в безбрачии тайком.
Тюльпан – место встречи псов
Сквозь прерии грешного мира пробиралась,
блуждая, орава дикая псов.
Они не признали людского,
крались к мечте, чуя запах сладких снов.
Окровавленный след в чертогах колючих,
стон впотьмах от боли и ран.
Увидев цветок, Русь полюбите,
прекрасный и дикий тюльпан.
Голос достоинства
Во тьме долины псы скитались долго,
оставив с ранами всех тех, кто позабыл мечты.
Блуждая с верными, пройдя дорогой блуда,
они остались, увидя сладкий сон – пророчества черты.
В том мире нет любящих отчаянно людское,
боль бьётся в сердце, и маревом горит огонь.
Живому духу выть по воле дикой смерти,
лишь всеми проклятый протянет голую ладонь.
Мирон Рябинин
Виктор Хныкин, псевдоним – Мирон Рябинин (имя и фамилия деда). Родился в 1951 году на Волге. Врач, клинический диагност. Живет и работает в Калуге. Многолетний коллекционер и исследователь творчества Иосифа Бродского. Ведущий авторской радиопрограммы «Встречи в искусстве». Автор и ведущий подкастов «Мир ассоциаций», «Встречи, истории, имена», «Однажды в медицине». Сценарист и режиссер литературного моноспектакля «Коллекция души». Автор книг «…Остаться самим собой», «Там, где стояли мольберты», «Прогулки без Бродского. По следам одинокого путешественника».
«Мет», или Не что, а как
(Из путевых записок.)
Возможно, искусство есть просто реакция организма на собственную малоемкостъ.
Иосиф Бродский
Десяток барных стоек в холлах стиля модерн. Шампанское и виски в стеклопластике. Мягкий ковролин под ногами. Публика, в основном нью-йоркская, одетая, как и приличествует заокеанской субкультуре, индивидуально (по разному) – от красных бабочек и декольтированных платьев в пол до фолк-прикидов и кроссовок на босу ногу.
Метрополитен-опера (Metropolitan Opera) – основанная в Нью-Йорке в 1880 году оперная труппа. Базируется в Линкольн-центре у юго-восточной оконечности Центрального парка. Сокращенно называется «Мет» (The Met). С начала XX века «Мет» наряду с Венской оперой и театром Ла Скала в Милане считается ведущей оперной сценой мира. Основу репертуара составляет мировая классика. Субсидируется богатыми фирмами, частными лицами. Зрительный зал рассчитан на 3 900 мест. Великолепный занавес Метрополитен-опера весит несколько сотен килограммов и декорирован шелковым шитьём. Стены вестибюля украшены монументальными фресками Марка Шагала, кстати, проданными недавно в частные руки с условием их прежнего местонахождения. В картинной галерее театра – образы великих певцов, выступавших на сцене «Мет»: Шаляпина, Карузо, Карлстад, Паваротти, Шварцкопф, бюсты Вагнера, Россини, Глюка. Дирижерами театра были Густав Малер и Артуро Тосканини. Великий Хосе Пласидо Доминго не менее двадцати раз открывал сезоны в Метрополитен-опера, побив рекорд самого Карузо. Среди имен современных исполнителей оперной сцены в «Мет» – Каганава, Кауфман, Нетребко…
Что такое опера? Умирающий жанр… И вообще, кому пришло в голову петь на сцене? Впрочем, также сочинять сонеты, писать картины… И вообще, что такое искусство?..
Существуют два вида восприятия. Первое – это сюжетное. Кто, кого, когда. Развелся, женился, застрелился и так далее, так далее. Есть второе. Искусство, исследующее человеческие глубины, а не сюжеты. То уникальное, сокровенное, тайное, тот фундаментальный, присущий только человеку, инстинкт гармонии, душевный камертон, если хотите. Не что, а как.
В опере замысел, суть идеи автора музыкального сценического произведения (это прежде всего и главное), – не в содержании (каким бы гениальным либретто не было), не в сюжетных коллизиях (какими бы трагическими они не были) его персонажей (от Тоски и Кармен до Нормы и мадам Баттерфляй, в классической опере известных до вздоха), но в образном ряде, воплощенном в мелодии, неповторимом переплетении звуков, в музыкальной энергетике, в уникальном мелодическом камертоне кульминации человеческой драмы. Вот что такое опера, умирающий жанр…
Джоаккино Россини в 1816 году обязался написать к карнавалу для театра Аржентино в Риме новую оперу. Композитор сочинял быстро. Но стремительность, с которой было написано его произведение по одноименной пьесе Бомарше, удивительна. Сочинение и инструментовка заняли всего лишь две недели.
Итак – канун Рождества, зал в Метрополитен, Россини, «Севильский цирюльник». Вхождение музыкантов в оркестровую яму и поклон дирижера – вне внимания. Исполнение величайшей в истории музыкальной культуры увертюры гаснет, если не тонет в шумно-любопытной реакции публики на происходящее в это время за рампой. И вообще, вне зависимости от возраста зрителей, большинству из которых от сорока до пятидесяти, поведение зала (все представление которого, бесспорно, в высшей степени искренне-жизнелюбивое] напоминает в лучшем случае традиции бродвейского мюзикла, и в худшем – поведение детворы на рождественском утреннике. Бурная реакция на сюжетную линию спектакля, но не на мелодический ряд, дружные вздохи и радостные аплодисменты на сценические мизансцены, не оставляющие публике сил и желания на адекватное одобрение знаменитых арий и музыкальных акцентов, постановочные популистские кульбиты великой оперы, глуховатая, заведомо чаще неоправданная, вторым номером, оркестровка – не оставляют шансов Россини, во всяком случае за океаном, выжить в текущем веке.
Умирающий жанр… Конец культуры?
…Очень давно «Страшный суд» Микеланджело расставил все по своим местам, сотни лет назад Джон Дон подсказал, по ком звонит колокол, а чуть позднее доктор Фауст прозрачно намекнул на то, кто мы есть на самом деле…
И всё же… Меньшая часть человечества продолжает удлинять собственную духовную жизнь, укорачивая физическую, вновь и вновь замирая перед монологом датского наследника, которое столетие сопереживая страданиям молодого Вертера, радуясь всякий раз остановившемуся на холсте во времени и пространстве жизнелюбию гребцов на французской реке.
Конец культуры?!
P.S. В пользу сюжета.
Вряд ли многим поклонникам музыки известно, что первоначально название самой популярной оперы Джоаккино Россини было «Альмавива, или Напрасная предосторожность». После премьеры оперы на квартире композитора собрались его друзья, чтобы, как того требовал обычай, отметить ее.
В разгар веселья один из друзей вдруг воскликнул:
– Джоаккино, послушай, почему ты присвоил этой чудной опере имя второстепенного персонажа?
– Как второстепенного? – удивился Россини.
– Ведь подлинный герой оперы – вездесущий Фигаро! Разве не он является центром интриги, на которой построен сюжет? Ведь Альмавива все делает под диктовку Фигаро!
– А ты прав! – воскликнул Россини. – Решено, отныне и навсегда эта опера будет называться… «Севильский цирюльник»! Так выпьем за «цирюльника»!
2014. Нью-Йорк.
Манхеттенское чудо
О спорт, ты – мир!
Пьер де Кубертен
Медисон-сквер-гарден (Madison Square Garden) – одна из самых престижных спортивно-концертных площадок мира. Американский колизей. Невероятная энергетика знаменитой арены. Домашний стадион баскетбольного «Никс» и хоккейного «Рейнджерс». Боксерские бои Майка Тайсона и Мухаммеда Али. Концертные выступления Элтона Джона и Майкла Джексона. Последний выход на сцену Джона Леннона. Прощальный матч великого Гретцки. Матчи всех звезд НБА и НХЛ.
Монстр нью-йоркской архитектуры. Эскалаторы и лифты. Кафе и рестораны. Сувенирные магазины. Буфетные и барные стойки. Десятки сортов пива и виски. На двух болельщиков из трех – униформа «Рейнджере». На одного из десяти – отдельный писсуар. Театральные кресла. Концертная акустика. Гимн «вживую». «68-ой» чех Яромир Ягр за «Дьяволов». «Игровые» рекламные паузы. Тысячеголосые кричалки и семейно-дружелюбная атмосфера на трибунах. Победа гостей в овертайме, и абсолютно «бродвейский» исход хозяев – болельщиков «Рейнджере».
Не канадское «их все», не чеховский культурный миф на уровне рефлексии, не традиционно-болезненный комплекс российской идентификации. Да и в череде спортивных пристрастий Соединенных Штатов канадский хоккей замыкает первую четверку после нудно-непонятного для европейцев бейсбола, современных гладиаторских «футбольных» боев и паркетных состязаний НБА. Хоккей для американца – вид досуга, развлечение, шоу, в организации которых Новый Свет не нуждается в помощи. Для заокеанского рационального мира – игра не вульгарное боление с надрывом порвать «чужих» и проклятиями «своим» проигравшим, но, прежде всего, – удовольствие, радостные эмоции и позитивное настроение. Рядовой болельщик «Нью-Йорк Рейнджерс», экипированный на сумму двух месячных зарплат российского врача, навряд ли вспомнит досадное второго дня поражение «Бродяг» в рамках НХЛ, и тема его сегодняшнего ланча отнюдь не провал молодежной хоккейной сборной США на минувшем мировом первенстве. Рейтинг великой державы как-то незаметно, прежде всего для восточного мира, давно не нуждается в подтверждении оного, и на спортивной ниве тем более.
Манхеттенское чудо – Медисон-сквер-гарден. Увидеть, услышать и запомнить!
2018. Нью Йорк.
Жемчужина Фрика
Что делать с первым впечатленьем?
Александр Кушнер
Музейная миля Нью-Йорка. Галерея Генри Клея Фрика (1849–1919), американского финансиста, промышленника и мецената. Одна из лучших частных коллекций западноевропейской живописи. Девятнадцать залов с картинами и предметами искусства, определенными вкусом и волей хозяина. Рембрандт в Западном зале. Тициан, Гольбейн, Эль Греко – в гостиной музея. В столовой особняка – работы Гейнсборо. Зал Буше. В библиотеке – Констебл. И еще – Беллини, Энгр, Моне, Ренуар. Внутренний фонтан в зимнем саду. Бронзовые работы эпохи Возрождения, китайский фарфор, лиможская эмаль и английская мебель эпохи королевы Анны. В коридоре маленького дворца – секретер и комод по заказу Марии Антуанетты, а часы 1767 года показывают точное время до сих пор. Спокойное, «частное», изысканное погружение в атмосферу высокого искусства.
Но прежде всего и главное – у входа в галерею. «Гастролирующий» у Фрика девичий портрет на небольшом холсте. «Девушка с жемчужной сережкой»[8] Яна Вермеера. Один из самых загадочных женских образов в мировой художественной истории. Не интеллектуальная заряженность леонардовского портрета, не демонически-обворожительная улыбка зрелой флорентийки, но хрупкий образ девочки-подростка, чудное создание, обернувшееся из глубины вермееровской светотени. Звездочка Северного барокко. Северная Лолита. Шедевр Золотого века голландского изобразительного искусства.
В картине художника – ни одной лишней детали. Нежный овал лица. Полуоткрытые девичьи губы. Мгновение непринужденного (или порывистого?) движения. Девушка смотрит с портрета более трехсот лет и хранит загадочное молчание. Пленительный образ – недоступен, неприкасаем, неразгадан навсегда. Девичий запах, дыхание, голос, пластика плеч голландской девушки могут разве что присниться.
Тайна неразгаданной женщины обречена на идеал. Первое и вечное впечатление. Вне зависимости от числа свиданий с картиной, повторяясь снова и снова, оно (по А. Кушнеру) «и ярче, и милей» настоящего, второго, впечатления, которого, к счастью, в искусстве не бывает. Тайна великого Вермеера. Тайна искусства. Тайна женщины. Жемчужина Коллекции Фрика.
2013. Нью-Йорк.
Светлана Павлова (ВуншСР)
…Я не картинка с глянцевой обложки,
И я не памятник для возложения цветов.
Я просто женщина, в которой много – понемножку…
С характером из радуги цветов…
ВуншСР
Павлова Светлана Романовна (псевдоним ВуншСР) родилась в 1961 году в Соль-Илецке Оренбургской области, живет в Самаре. Окончила механико-математический факультет Куйбышевского государственного университета. Преподавала физику информатику работает в государственном учреждении в сфере предоставления социальных услуг населению. Свободное время предпочитает занимать творчеством.
Светлана Романовна является автором сборника стихов «С Любовью…» и музыкального альбома «Очарованная душа». В ближайшее время выйдет её второй сборник стихов «Звучание жизни».
Награждена дипломами VI и VII Открытых фестивалей поэзии и авторской песни «Муза Новороссии» (г. Краснодон, Луганская Народная Республика). Является победителем городской акции «Женщина года городского округа Самара 2020» в номинации «Культура и искусство».
Авторские зарисовки в стихах, картинках и видеороликах, размещенные в сети Интернет в течение 2018–2022 гг., оценили сотни подписчиков, большинство из которых являются постоянными почитателями творчества Светланы Романовны.
Бессмертный полк
Это страшное слово «война»…
Потеряв матерей, – плачут дети,
И в погостах вся наша земля…
Нам за гибель сынов – кто ответит?
Это страшное слово «война»…
Оглушенная злом неизбежным,
Так от взрывов устала Земля…
Но в сердцах возродилась Надежда.
Это страшное слово «война»…
Ещё много могил безвестных
Сбережёт сокровенно Земля…
Память сделает подвиг бессмертным!
Зачем…
Любовь, погибшая в войне, —
Кому нужна такая доля?
Любовь, застывшая в огне, —
Зачем, зачем – чья это воля?
Любовь, зовущая во сне,
Теперь уже не успокоит.
Любовь, живущая во мне,
Не даст забыть, – в ней столько боли.
Любовь
Я хочу утонуть в твоих глазах…
Я хочу замереть на твоих губах…
Я хочу растаять в твоих руках…
Я хочу уснуть на твоем плече, – счастье подарив тебе.
Нежность
Зацелую тебя звездной ночью.
Зацелую тебя очень страстно.
Закодирую от одиночества, —
Будут ночи твои все прекрасны.
А когда ты проснешься утром,
Я тебя зацелую сладко…
Прикоснусь… чтоб мороз по коже,
Нежно-нежно, почти украдкой.
И, возможно, пока не зная,
Ты подсел на мои поцелуи,
Ведь целую тебя я… стихами…
Упоительно-нежно целую.
Мелодия из сна
Хочу с тобой смотреть на Тихий океан,
Смотреть, как утопает в нём закат…
И окунуться вместе нам в ночной дурман,
Бросаясь с головою в звездопад.
Хочу, чтобы у наших ног босых
Разбилась набежавшая волна
На миллиард прохладных брызг,
Окутав нас мелодией из сна.
Хочу, как ты, – увидеть Тихий океан,
Чтоб зазвучала как струна моя душа,
И танцевать под блюз, зовущий сквозь туман,
И чтоб качалась на волнах луна.
Счастливец
Мы в нашем Счастье счастья не найдём,
Пока не будет жизненных качелей.
Вдогонку не жалей о том,
Когда случившееся изменить ты не сумеешь.
Не бойся распрощаться, да-да-да,
С тем, что не делает тебя счастливым.
Жизнь возрождается тогда,
Когда ты Миру улыбаешься, Счастливец!
Вино из слёз…
Вином из слез бокал хрустальный наполняю
И поднимаю за свою судьбу.
Вино в нем терпкое, я это знаю,
С горчинкой, сладкое, приятное на вкус.
Бокал вина из слез в руках своих держу я.
Над ним рыдала безутешная душа
И сердце плакало навзрыд, бушуя,
Сухими оставались лишь глаза.
Бокал вина, вина из слез я пригубила.
В нем слезы ожидания, прощения, любви,
В нем слезы счастья, горя и разлуки.
Все чувства страстно выражают лишь они!
Вином из слез бокал хрустальный наполняю
И поднимаю за свою судьбу.
В нем слезы счастья, боли и разлуки,
В нем слезы ожидания Любви.
Диалог
Красивым любуясь закатом,
Сидит на скамеечке Жизнь.
Тихонько присела с ней рядом
Любовь… и сказала:
– Гордись!
Без Жизни Любви не бывает!
– Но Жизни ведь нет без Любви.
– Мы любим – нас Жизнь вдохновляет!
– Живём – потому, что в Любви.
– Жизнь – это Любовь неземная!
– Любовь без границ – это Жизнь.
– Жить, чтобы любить сгорая!
– Любить – значит попросту жить…
– Я люблю тебя, Жизнь!
– Да, я знаю…
Красивым любуясь закатом,
Обнявшись, сидят тихо-тихо,
Так нежно… Они всегда рядом —
Любовь бесконечная с Жизнью.
Любовь всегда сопровождает
Наш первый и последний вдох:
Жизнь мы с любовью начинаем, —
С ней до конца идёт Любовь…
Павел Гвоздовский
Родился в 1951 году в деревне Шемнино Ярославской области, живёт в подмосковном посёлке Фряново. Получил среднее профессиональное образование по специальности «тракторист-машинист». Работал трактористом и начальником караула на птицефабрике, лесником.
К литературному творчеству пришёл уже взрослым человеком, сложившейся личностью. Работает в жанрах гражданской, любовной, философской, пейзажной, городской и религиозной лирики. Пишет басни и стихи для детей. В прозе выбрал для себя формы рассказа, сказки, миниатюры. Учителями и образцами в поэзии считает Михаила Ломоносова, Александра Пушкина, Михаила Лермонтова, Николая Некрасова.
Публиковался в литературных журналах «Чешская звезда» и «Три желания», сборнике сказок «Волшебное Зазеркалье», литературно-художественном альманахе «Мы вместе» и альманахах Российского союза писателей. Выступает с чтением своих стихов в библиотеках и школах.
Участник конкурса «Георгиевская лента», номинант литературной премии «Наследие», премии имени С. Есенина «Русь моя» и национальной литературной премии «Поэт года». Награждён звездой «Наследие», медалями «Сергей Есенин 125 лет», «Анна Ахматова 130 лет», «Владимир Маяковский 125 лет», «Георгиевская лента 250 лет», «Афанасий Фет 200 лет», «Фёдор Достоевский 200 лет».
Любовь
Твои губы с ума сводили,
Целовали меня взасос.
И руки по телу скользили,
Будто я получил наркоз.
И глаза мои словно млели,
Я обидеть любовь не смел.
И в душе соловьи мне пели.
От любви. Я всё больше зрел.
И с тобой мы в небе парили,
С нами рядом была любовь.
Мы друг другу любовь дарили,
Посещая любви сады.