Владимир Колычев
Ночная бабочка. Кто же виноват?
– Да, в это трудно поверить.
– Но это факт…
И факт этот не вошел в купе, а ворвался с напором ураганного ветра.
– Та-ак! – взревел Викин отец. – И что мы здесь делаем?
И этим ветром меня задуло на верхнюю полку… Мужик производил отталкивающее впечатление. Рожа его кирпича просила, но при этом я готов был угождать ему. Шугнул меня, и я с радостью изобразил испуг… Он – идиот и самодур, но благодаря ему Вика никогда и ни с кем не встречалась. И не было у нее парня, которого она могла любить и которому могла… Даже думать не хотелось о том, как она могла миловаться с кем-то. Тем более что не было ничего. Вике никак не меньше семнадцати лет, может, уже восемнадцать. К этому возрасту многие современные девушки уже знают вкус плотской любви. И Вика могла ее познать. Ведь она так красива, а вокруг столько искусителей… Могла бы. Но спасибо ее отцу за то, что ограждал ее от искушения. И дальше будет ограждать этот цветник, но вовсе не для меня. Но ведь я десантник. Я создан для того, чтобы успешно преодолевать всякого рода преграды…
– А притворялся, что спит!.. – продолжал возмущаться мужик. – Ты его разбудила?
Вот и на Вику наехал.
– Папа, ну как ты можешь? – увещевательно возмутилась Вика.
– Аркадий, хватит! – достаточно резко осадила мужа ее мать. – Сколько можно? Вика уже совсем взрослая…
– Да?.. Ну, об этом мы дома поговорим, какая она взрослая! А этот…
Я лежал спиной к этому тирану-самодуру, но затылком чувствовал на себе его испепеляющий взгляд.
– Если он еще раз встанет, то я не знаю, что с ним сделаю!..
Это был самый натуральный истерический вопль. Недостойный мужчины… Скорее всего у Викиного папашки не все дома. Дать бы ему по чайнику, чтобы не вопил. Но нельзя. Ведь у меня виды на его дочь. И ссориться с ним нежелательно… Таких кретинов можно взять только старой армейской тактикой «виноват, дурак, исправлюсь…» Виноват я, потому и молчу, потому и не возмущаюсь…
Я молча ждал, когда уляжется шквал психической атаки на мои редуты. Ждал и дождался. Недоделанный Аркадий утих, забрался на свою полку. А спустя какое-то время засопел в две дырки. Неужели заснул? Я-то думал, что он глаз с меня спускать не будет… А может, он притворяется?
Викина мама тоже забралась под одеяло. Но спать не собиралась. Лежит, читает. И Вика тоже лежит. Тоже, похоже, читает. Слышно, как шелестят страницы… А может быть, она только вид делает, что читает. Может, обо мне думает… Хотелось бы на это надеяться…
Я осторожно спустился вниз, сунул ноги в свои берцы. Потребностей не много – до ветру и покурить. Глянул на Вику, но ее лицо было скрыто за книгой. Я-то думал, что она глянет на меня. Но не глянула. И, закрывая за собой дверь, я понял, почему. С верхней полки за нами ревностно наблюдал Аркадий. Значит, не спал он, гнусный притворщик…
Из туалета я вышел в холодный тамбур. Только достал сигарету, как появилась Викина мама. Теплая вязаная кофта поверх спортивного костюма, в тонких изящных пальчиках изящно зажата дамская сигарета. Я хоть и растерялся, но рефлексы меня не подвели, и в моей руке щелкнула зажигалка. Как истинный джентльмен, я не мог отказать даме в любезности угостить ее огоньком.
– Спасибо… Не обращайте внимания на мужа, – извиняющимся тоном сказала она. – У него бывают вывихи…
Судя по всему, вывихи случались и у нее. Я не мог забыть то недовольство, с каким она встретила меня сегодня утром. Но, видимо, у нее вывих вправился, а у Аркадия – куда более тяжелая клиника. Но я не имел права его осуждать. Во всяком случае, перед лицом женщины, с которой был бы только рад породниться. Насколько я понял, ее звали Асей. Но не мог же я обращаться к ней просто по имени…
– Да ничего… Будь у меня такая дочь, я бы тоже над ней трясся…
– Уже готовитесь к отцовству? – иронично усмехнулась она.
– Ну, пока только мысленно…
– Вика сказала мне, что вы уже взрослый, после института…
Я постарался не выдать своего удивления. Да и чему тут удивляться? Движение поезда создавало шумовой фон в купе, и я не мог слышать, о чем Вика разговаривала со своей мамой. А они могли шушукаться, обсуждая меня и моего недруга в лице папы Аркадия… Да, так оно и было. И, судя по всему, мама Ася прониклась ко мне интересом.
– Ну, в общем, да…
– Еще долго служить?
– Полгода.
– А сейчас куда?
– Домой, в отпуск.
– В Москву?
– Да.
– И где вы там живете?
– На Кутузовском. В районе парка Победы…
– У-у! – с еще большим интересом посмотрела на меня Ася Батьковна.
Что ни говори, а родители мои жили в престижном районе. И дом престижный, номенклатурный. Дед мой в райкоме партии в свое время работал. Бабушку еще десять лет назад похоронил. Жить после этого не хотел, но все же дотянул до номенклатурной пенсии. А вот августовский путч девяносто первого пережить не смог. Не смог или не захотел. Один инфаркт, второй, а умер от инсульта. Вечная память несгибаемому коммунисту Корнееву. Сейчас он вместе с такой же несгибаемой бабушкой коммунизм на том свете строит. А может, уже и построили. Может, уже и живут в своем коммунистическом раю…
– А родители чем занимаются? – спросила она.
– Отец врач, мама тоже… А я вот в инженеры подался…
Родители хотели, чтобы я в медицинский институт поступал. Хотели, да меня заставить не смогли. В детстве я, помнится, мечтал врачом стать. До тех пор, пока случайно в прозекторскую не попал, ну, где трупы потрошат. Зрелище еще то! Наизнанку вывернуло. С тех пор как отрезало… Но и техникой я особо не увлекался. Просто родственник один в машиностроительном техникуме преподавал, он мне и с университетом потом помог. Только вот от отчисления спасти не смог. Ну да ладно…
– Не жалеешь?
– А чего жалеть? – удивился я. – Я ж на завод не собираюсь. По специальности буду работать, но в собственной фирме. Дело свое открыть хочу. Продажа металлообрабатывающего оборудования. Чем у нас в стране торгуют? Нефтью и металлом. Очень перспективное направление в бизнесе…
Я говорил, а сам опасался, что вид у меня более чем идиотский. Какой к черту бизнес, какое оборудование?.. Сначала отслужить надо, специальность получить, а потом уже думать, где взять деньги на дело, о перспективах которого я имел весьма смутное представление… Но, видимо, моя бурная речь произвела на женщину неизгладимое впечатление.
– Приятно иметь дело с интеллигентным и, главное, целеустремленным человеком!
Похоже, она была искренней в своих суждениях.
– Ну что вы… – скромно потупил я взгляд.
– Да-да, я всегда знаю, что говорю… Значит, вам двадцать четыре года, у вас высшее образование и через полгода вы заканчиваете службу…
– Совершенно верно.
– А на Аркадия… э-э, Васильевича вы не обижайтесь. Он, знаете ли, помешался на почве любви к дочери. Заботится о ее целомудрии, так сказать…
– И правильно делает. Ваша Вика в том возрасте, когда ее легко обидеть…
– Да, наверное, вы правы. Но все же Аркадий чересчур строг… Меня к мужчинам так не ревнует, как Вику… Ладно, пойду я. А то ведь и мне может достаться… Да, запишите номер телефона. Если, конечно, Вика вам интересна.
Надо ли говорить, какая эйфория меня охватила? Сама мать предлагала мне знакомство со своей красавицей дочерью. Я очень надеялся, что по взаимному согласованию с дочерью. Телефон я записал. И пока прятал драгоценный кусочек бумаги на сердце, мама Ася дала мне устную инструкцию. Звонить по будням с четырех до шести часов вечера. Именно в это время Вика бывает дома без отца. Аркадий возвращается из института в шесть вечера. Возвращается из того же института, где учится Вика. Кем он там работает, женщина умолчала. А я не спросил. Потому что надеялся спросить об этом у самой Вики. На очной, так сказать, ставке…
Когда я вернулся в купе, Вика уже спала. И я, недолго думая, завалился на боковую. Заснул сразу же, но совсем скоро меня разбудил пристальный взгляд Аркадия Васильевича. Всю ночь он не сводил с меня глаз из опасения, что я спущусь тайком к его дочери и, как тот змей-искуситель, собью ее с истинного пути… Есть мания преследования, а у этого мания недоверия к собственной дочери. Бедная Вика, как же нелегко живется под жестким крылом этого параноика. Но ничего, я был полон решимости в самое ближайшее время освободить ее от этой тирании. Тем более что ее мама была на моей стороне, и это обнадеживало…
Глава 2
Телеграмму домой я давал позавчера. Всего несколько слов – отпуск, ждите, скоро буду. Ни номера поезда, ни времени прибытия… Неудивительно, что на вокзале меня никто не встречал. Да и ни к чему это. Ноги молодые, а метро быстрое. Одна пересадка – и я уже дома. А там никого. Отец на работе, мать тоже. Понедельник как-никак… Старший брат тоже мог быть на работе, младшая сестра в школе. Но нет у меня никого. Как в той песне, у меня братишки нет, у меня сестренки нет. Что-то там у родителей на этот счет не очень ладно. В подробности я не вникал и, наверное, правильно делал…
Дома никого нет. Но на столе в кухне записка.
«Сынок, если ты уже приехал, то холодильник и плита к твоим услугам! До встречи! Целую, мама!» Это в ее репертуаре. Налепить целую морозилку пельменей, наморозить голубцов в кастрюле – так, чтобы на целую неделю. Так же в холодильнике я обнаружил сыр, колбасу. И бутылку пива…
Это был самый настоящий кайф – принять горячую ванну, наварить пельменей и съесть их под шипящий аккомпанемент пенного напитка. Дома так хорошо, так уютно… Квартира трехкомнатная, с большим холлом. У меня своя комната, со своим телевизором. Видеомагнитофон можно было бы взять из гостиной. Завалиться на кушетку, запустить заморский боевичок и балдеть под грохот бутафорской канонады. А еще лучше было бы завалиться на кушетку вместе с Викой… Неужели это возможно, спросил я себя. Возможно!..
Я уже точно знал, что безумно влюблен в эту девушку. Но не знал, что я делаю дома, когда до окончания отпуска остается чуть больше недели. Я обязан нестись к ней на крыльях любви. Но ведь она сейчас дома. Под присмотром тирана отца. И только завтра она отправится в институт вместе с ним, чтобы вернуться домой без него… А может, они уже сегодня отправились в институт. Ну, опоздают с дороги, ну и что?.. Если Вики сейчас нет дома, значит, она на учебе, значит, сегодня после четырех ей можно будет позвонить. Сегодня, а не завтра…
Семь заветных цифр, долгие протяжные гудки в телефонной трубке… Да, похоже, ни Вики нет дома, ни ее родителей… Значит…
– Алло, – прервал мои размышления райский голосок.
– Вика?
Никаких сомнений не возникло у меня в том, что это была она.
– Да, я… А это кто?
Увы, но она не узнала меня. Неужели так быстро забыла? А ведь сегодня, расставаясь, мы многозначительно посмотрели друг на друга. Ведь мы уже были связаны тайной… Хотя бы тайной ее телефона, в которую посвятила меня ее мать… Но была и другая, гораздо более глубокая тайна. Тайна любви.
– Ну как же! Это же я, Корней! Мы же в поезде с тобой ехали!
– А-а, Корней… Извини, что не узнала!
– Да ничего… А ты, значит, дома.
– Ну да, у меня же каникулы…
– Каникулы? – удивился я.
У студентов каникулы бывают только зимой и летом, после сдачи сессий.
– Ну, не то чтобы каникулы, – замялась Вика. – Я хотела сказать, вынужденные каникулы… Мы же отпуск брали, чтобы к бабушке съездить…
– К бабушке? Ну да…
Я как-то не задавался вопросом, что делала Вика с родителями в городе, где я служил… А они, оказывается, к бабушке ездили. Зачем? А какая разница?
– А твой папа сейчас где?
– В институте… Ну, мне завтра в институт, а ему сегодня… А маму на работу вызвали, только вечером будет… Но тебе к нам нельзя…
– Да я и не напрашиваюсь, – смутился я.
– А в кино мы бы могли сходить… – утешила меня Вика. – Когда ты будешь?
– Уже лечу!
У меня действительно возникло ощущение, будто за спиной выросли крылья. И я вдруг понял, что чувство окрыленности – довольно опасное явление. Хорошо, что я был в одних трусах и майке, а то ведь выпрыгнул бы сейчас из окна и с концами. Хоть я и десантник, но без парашюта с девятого этажа нас прыгать не учили…
Я договорился о встрече и стал одеваться, чтобы как можно скорее добраться до больницы, где работал отец. К счастью, в армию я уходил не безусым юнцом, и если возмужал за полтора года, то больше духовно, нежели телесно. Иначе говоря, моя одежда как была, так и осталась мне впору. Ну, может, джинсы стали чуточку тесней. Зато кожаная куртка с меховым воротником сидела как литая.
На такси деньги жалеть не стал. Десять минут в пути, и я на месте. В больнице, где работал мой отец. Казалось бы, я должен был прямым ходом нестись к Вике. Но до нее ехать еще дольше – где-то около часа от моего дома. Да я сутки напролет готов был ехать к ней, лишь бы доехать. Но было у меня желание произвести на нее впечатление. Для этого мне нужна была отцовская машина. А она стояла на служебной стоянке. Белая красавица с тонированными окнами. «Волга» «двадцать четвертой» модели. Несколько устаревший вариант по нынешним временам. Но выглядела она как новенькая: дед на ней почти не ездил, да и отец не особо гонял, на работу и обратно, ну еще на дачу по выходным. И относился к ней бережно, пылинки с нее сдувал. Иногда и мне позволял на ней ездить, но в исключительных случаях. А разве сейчас не тот случай? Сын в отпуск приехал! К тому же любимый сын. И влюбленный…
Отца я застал в его кабинете. Последний раз мы виделись год назад. Они с матерью ко мне в часть приезжали. Я бы не сказал, что он постарел с тех пор. Но лишние сединки в волосах я все же углядел… В любом случае для своих пятидесяти лет он выглядел молодцом.
– Корней! Ну наконец-то!
Он крепко обнял меня, после чего похлопал по плечу и показал на диван. Я, конечно же, присел. Но весь мой вид говорил о том, что я спешу.
– Торопишься куда-то? – угадал отец.
– Куда-то, – кивнул я.
– К Марине?
– Ну, вспомнил…
С Мариной я порвал еще до армии. Сразу после того случая, который меня туда отправил. Одному богатенькому подлецу морду из-за нее набил, а она потом против меня же и свидетельствовала. Не важно, по принуждению или как. Важен сам факт… Да и хорошо, что не нужно мне к Марине ехать. Не до нее мне сейчас…
– Машина нужна?
А вот здесь отец проявил чудеса ясновидения. На что я не преминул ему указать.
– Ты – мудрец и пророк!
Насчет мудреца я сказал неспроста. Какой же мудрец откажет сыну в машине? Транспорт – преходяще, а родственные чувства – вечны.
– А ездить не разучился? – улыбнулся отец.
Похоже, сравнение с мудрецом и пророком подсказало ему правильную линию поведения.
– Наоборот, научился! На танке, на БМД – как с добрым утром!
– Вот этого я и боюсь. У нас тут не полигон…
– Да я понимаю. Все будет о'кей и даже лучше!..
– Ну, лучше не надо… Когда будешь? – спросил он, выкладывая ключи на стол.
– Думаю, что часам к семи подъеду, – в раздумье изрек я.
А на большее рассчитывать я не мог. В лучшем случае Вике нужно будет вернуться домой к шести, а в худшем – мы вообще с ней не увидимся.
– Утра?
– Хотелось бы. Но это исключено…
Вика жила на Череповецкой улице в районе Дмитровского шоссе. Через полчаса я был на месте. Еще полчаса я искал работающий телефон-автомат. Нашел, позвонил. Трубку сняла Вика.
– Через три минуты буду возле подъезда. Белая «Волга», – не то чтобы небрежно, но как бы невзначай добавил я.
– Круто! – услышал я несвойственное для нее, как мне показалось, восклицание. – Я уже готова, жди в машине…
Каково же было мое удивление, когда ко мне в машину без всякого приглашения сел какой-то молоденький парнишка. Короткие вихрастые волосы, еще не оформившееся детское личико, тонкая шея, смешно торчащая из широкого ворота синтепоновой куртки. Но это удивление было лишь легким колыханием по сравнению со штормовым изумлением, когда услышал его голос.
– Чего уставился? – спросил он.
Это был Викин голос. Чистой воды ее голос. Ну разве что наглость и нахрапистость этого юнца можно было сравнить с каплями дегтя в бочку чистейшего меда…
Признаться, мне стоило труда оторвать нижнюю челюсть от груди, к которой она прилипла.
– Ты кто такой? – через силу спросил я.
– Сашка меня зовут. Викина сестра. А что?
– Сашка?.. Сестра?! Я думал, ты парень… – ошеломленно протянул я.
– Индюк тоже думал… Александра меня зовут. Если короче, то Сашка. Чего тут непонятного?..
– Убил ты меня, Сашка. То есть убила… Наповал сразила, – честно признался я.
– Извини, живой воды у меня нет. И мертвой тоже. Оживить не смогу. Да и нужен ты мне… – ухмыльнулся сорванец.
То есть ухмыльнулась… Да, если вглядеться, было в чертах ее лица что-то женское. Но все же Сашка больше смахивала на пацана, нежели на девчонку. Может, короткая прическа тому виной, может, полное отсутствие косметики… Да и какая косметика может быть, если ему… то есть ей… в общем, самое большее лет четырнадцать.
– Что, не нравлюсь?
– Да нет, парень ты ничего, – насмешливо, с прищуром глянула на меня Сашка. – Даже очень… Но мне еще рано парнями интересоваться. Ну, в том смысле, в каком Вика интересуется…
– А в каком смысле Вика ими интересуется?
– Ну вот, ляпнула, что называется. А ты лихо стрелки на нее перевел! Ну ты гусь, скажу я тебе!
– А ты трясогузка.
– Ты еще гадким утенком меня назови! – напыжилась Сашка.
– А ты не хорохорься, и не назову!..
– Ладно, успокойся. Нормально все. Ну, загнула малость, с кем не бывает…
– Сколько тебе лет, малость?
– Да не я малость… Четырнадцать… А что?
– Да нет, ничего. Это я так спросил, к слову. Вика где?
– Это тоже к слову?
– Нет, это к кульминации момента. Извини, но меня Вика интересует, а не ты…
– Да я знаю! Вика у нас – о-хо-хо! А я так, не пришейся…
– И ты будешь о-хо-хо, когда вырастешь.
– А не буду. Не хочу потому что… Я, думаешь, чего под пацана ряжусь? А чтобы папина крыша на меня не съехала. Вику вон как придавило – ни вздохнуть ни чихнуть… Я вообще поражаюсь, как она тебе телефон свой дала? Она ж отца как огня боится…
– Пусть боится.
– Не хочешь, чтобы она с другими гуляла? – засмеялась Сашка. – Все не хотят…
– Кто все?
– Ты, наверное, думаешь, что один такой? У нее много ухажеров. Только папка никого к ней не подпускает. И тебе не обломится. Он ведь такой, что и по голове настучать может…
– А за тебя?
– Что за меня?
– Ты вот в машине со мной сидишь, треплешься. А люди потом твоему отцу скажут…
– Ну, скажут. И я скажу, что ничего такого не было… Я же говорю, он за мной, как за Викой, не дрожит… Мне иногда кажется, что я для него вообще не существую…
В голосе маленькой девочки явно прозвучала детская обида – по большей части надуманная, но в принципе вполне реальная. Очень даже могло быть, что Аркадий Васильевич любил младшую дочь меньше, чем старшую. Может быть, потому что Вика – уже прекрасный лебедь, а Сашка – гадкий утенок, который из кожи вон лезет, чтобы доказать свое право на место под солнцем… Мне стало жаль эту пусть и не совсем милую, но трогательно смешную пташку.
– Сашуль, может, ты все-таки скажешь, где Вика? – спросил я.
– Может, и скажу… В институте она. Отец настоял… А у меня каникулы… Извини, что я Викой прикинулась. Просто вдруг грустно стало. Только и слышно «Вика», «Вика», а до меня и дела никому нет… Только не подумай, я не ревную. Я Вику очень люблю. И если вдруг ее обидишь, будешь иметь дело не только с отцом, но и со мной…
– А мне совсем не страшно, – улыбнулся я. – Потому что я не собираюсь ее обижать…
– Что, любовь? – насмешливо хмыкнула Сашка.
– Ну а ты сама как думаешь?
– А-а, влюбился!.. Только тебе ничего не светит, – не совсем уверенно предупредила она.
– Почему?
– Ну, не знаю… А может, и светит… Это же ты с ними в поезде сегодня ехал?
– И вчера тоже.
– Они говорили, что какой-то парень военный был…
– Старший сержант воздушно-десантных войск.
– Это ты-то сержант!.. Ну да, парень, я смотрю, ты ничего. Видный!..
– Ну спасибо…
– Спасибо Вике своей будешь говорить. Если отец тебя не убьет…
– А может убить?
– Да все может быть, если найдет… Но тебе повезло. Ты мне нравишься… Я хотела с тобой в кино сходить, ну раз уж ты на машине, то поехали.
– Куда?
– Куда-куда? В институт! К Вике!.. Ну, не в сам институт. К станции метро. Мы ее перехватим…
Сашка болтала всю дорогу. От нее я узнал много интересного и о ней самой, и о Вике. От отца она была не в самом полном восторге, но говорила о нем больше хорошего, чем плохого. Ну, тиран, ну, самодур, но ведь это от любви, а не от ненависти…
Я так привык к Сашкиному щебету, что уши сдавила звенящая тишина, когда стих ее голос. Она отправилась за сестрой, ее не было около часу. И наконец они появились. Оглядевшись по сторонам, Вика села в машину. Сашка же заговорщицки помахала нам рукой и стремительным шагом направилась к метро.
– Куда это ее понесло?
Я огорошенно смотрел ей вслед. Странно, я-то думал, что Сашка поедет домой вместе с нами.
– Она сказала, что на метро…
Вика тоже смотрела вслед удаляющейся сестре. На щеках милый стыдливый румянец, в голосе волнение. Вчера в поезде она меня так не стеснялась, как сейчас. Даже когда мы остались наедине с ней, она не казалась такой смущенной. Может быть, потому что знала – отец где-то рядом. А сегодня она фактически сбежала от отца. Кто его знает, может, Аркадий Васильевич уже несется к моей машине на всех парах, чтобы задать мне жару. Это мысленное предположение заставило меня нервно оглядеться по сторонам. Вика заметила мое движение. И угадала направление моей мысли.
– Не бойся, папа за мной не гонится, – сказала она и чуточку насмешливо посмотрела на меня. – Ему сегодня не до меня…
– Что так?
– Неприятности на работе…
Я уже знал, что Аркадий Васильевич руководит в институте физической подготовкой.
– Что, серьезно?
– Не знаю. Но если его уволят, то я не переживу… – скорее в шутку, чем всерьез ужаснулась она.
– Почему?
– И так прохода нет, а тут он еще дома постоянно будет. Мне сейчас домой в радость, потому что его там не будет, а так… Знал бы он сейчас, где я…
– Ты так говоришь, как будто случилось что-то страшное… Я всего лишь хочу отвезти тебя домой…
– Дело в том, что я не хочу домой… – словно набравшись смелости, посмотрела мне в глаза Вика. – Скучно там…
– Я тебя понимаю. Поехали в кафе где-нибудь посидим, – предложил я.
Помимо ключей, отец слегка профинансировал меня. На ресторан вряд ли хватит, а в кафе посидеть – запросто.
– Поехали, – согласилась Вика. – Только недолго. Через полчаса отец домой звонить начнет…
– Ты же говорила, что ему сейчас не до тебя…
– Ну, мало ли… Можешь украсть меня на час, не больше…
– Я бы хотел украсть тебя на всю жизнь…
Как же все-таки здорово, что вчера я не опоздал на свой поезд. Как здорово, что познакомился с такой чудесной девушкой. Теперь мы вместе, в одной машине, я имею возможность любоваться ею. Имел я на это право или нет, но я наслаждался ее красотой, трепетал в предчувствии вселенского счастья. Вика не воротила от меня нос, напротив, тянулась ко мне. Изнывая от внутреннего восторга, я понимал, что мое счастье в моих руках. Как будто только от одного меня зависело, быть нам с ней вместе или нет. Как будто ее отец не мог нам помешать… А что он в конце концов сделает? Кто он такой? Вика всего лишь дочь ему, но никак не рабыня. И если она захочет выйти замуж за меня, он не сможет ее остановить… Выйти за меня замуж. Она могла выйти за меня замуж! Если это случится, то я с полным правом буду считать себя счастливейшим из смертных. Или нет, если Вика станет моей женой, то я уже не буду считаться простым смертным. Быть ее мужем – удел богов…
– И что ты со мной сделаешь, если украдешь? – задорно улыбнулась она.
– А что я, по-твоему, могу с тобой сделать?
– Ну, не знаю… Я читала в книгах, что ворованные вещи продают скупщикам краденого…
Если это была шутка, то мне она показалась не совсем удачной… А это была шутка, вне всякого.
– Во-первых, ты не вещь. А во-вторых, я никогда и никому тебя не отдам. Даже твоему отцу…
– Не надо про него, – качнула головой Вика. И подстрекательски глянула на меня: – Что, так и будем здесь стоять?
Действительно, нам уже давно пора ехать, а мы все стоим. А ведь я не мазохист и не нуждаюсь в трепке от ее отца… А может, я просто подспудно ждал, что вернется Сашка. Без нее, конечно, лучше. Но жаль девчонку. Такую встречу организовала, а сама на метро домой отправилась. А ведь могла бы с нами в кафе съездить… Хотя нет, лучше мы вдвоем там побываем, с Викой… Неужели мы с ней вдвоем в моей машине? Неужели это не сон?
– Забавная у тебя сестра, – выехав на вторую слева полосу, заметил я.
– Отец сына хотел, а родилась девочка. А он упрямый, поэтому как мальчишку ее воспитывал. Ну, а ей это нравилось…
У каждого своя версия, мысленно отметил я. Сашка говорила, что нарочно под пацана косит, чтобы от отцовской любви спасаться. Вика думает по-другому… Скорее всего, истина где-то посредине. Но мне-то что до этого?
– А из меня он затворницу сделал… – опечаленно вздохнула Вика. – А мне это не нравится…
– Глупый он, твой папашка. Извини, что я так…
– Ничего.
– От жизни ведь не скроешься. Ты такая красивая, сколько парней вокруг тебя, наверное, вьются…
– Вьются, – кивнула она. – Но я их боюсь… Отец говорит, что всем им только одно нужно…
– Я догадываюсь, о чем именно он говорит… Не знаю, как другие, но я… Я просто хочу ехать с тобой, смотреть на тебя, слушать твой голос… Ты такая красивая, ты такая… А о том я даже не думаю…
– О чем о том?
– О том, про что твой отец говорит…
– А о чем он говорит? – насмешливо и лишь слегка смущенно смотрела на меня Вика.
– Ну, ты должна понимать, – замялся я.
– Понимаю… Как понимаю, что если дальше так пойдет, то я умру старой девой…
– Ты этого боишься?
– Нет, но… Я уже взрослая девушка, учусь в институте, мне семнадцать лет, в январе будет восемнадцать. Я хочу свободно жить, свободно дышать, встречаться с парнями…
– С парнями или с парнем?
– С парнем?! С одним?! – непонятно почему удивилась Вика. И, спохватившись: – А, ну да, с одним… Мне и одного хватит… Это я так сказала…
– К слову, – подсказал я.
– Ну да, к слову… Что-то я разговорилась… Извини, наболело…
– Я тебя прекрасно понимаю…
С таким папашей-тираном такая вот «незаконная» встреча с парнем для нее – глоток кислорода. А от кислорода, как известно, может кругом пойти голова. И язык может развязаться…
– А то, что ты разговорилась, это здорово… Знала бы ты, как приятно слушать твой голос…
В ответ она застенчиво пожала плечами и мило улыбнулась.
– Ты, конечно же, знаешь, что ты самая красивая девушка на свете!
Я не боялся осыпать ее комплиментами. Я не боялся влюбить ее в себя. Боялся не влюбить… Вика снова промолчала. Но наградила меня застенчиво-признательным взглядом.
Молчала она и в кофейне, куда мы приехали. Молчала, поглядывая на меня с душевной теплотой и лаской. Да мне и самому расхотелось говорить. Так бы сидеть всю жизнь напротив нее и молча тонуть в головокружительном омуте опьяняюще прекрасных глаз…
Мы угостились горячим шоколадом с пирожным. Я решил, что этого будет мало, и заказал мороженое. Было очень вкусно. Я мог бы повторить заказ, но лимит времени был уже исчерпан.
– Мне уже пора домой, – виновато улыбнулась Вика.
Я проводил ее к машине, любезно распахнул перед ней дверцу, подал руку, помогая сесть.
– Спасибо…
Я занял место за рулем, завел двигатель. И услышал робкое:
– Мне холодно, я замерзла…
К счастью, в кафе мы находились совсем недолго – двигатель не успел остыть. Я включил печку, и в салон пошло тепло.
– И все равно холодно… – покачала головой Вика.
– Ничего, сейчас согреешься…
Машина ходко шла по Дмитровскому шоссе, двигатель уже давно прогрелся до рабочей температуры, в салоне давно было жарко. А ей все холодно… Видно, мороженое заморозило ее изнутри. Ничего, отогреется моя девочка…
– Согрелась? – отирая рукавом взмокший лоб, спросил я.
И, отрывая взгляд от дороги, глянул на нее. Вика пристально смотрела на меня. Затуманенный, словно отсутствующий взгляд, на щеках румянец, приоткрытый ротик, губы как будто на ветру шевелятся. Казалось, она не слышала обращенный к ней вопрос.
– Согрелась, спрашиваю? – еще раз спросил я.
На этот раз она отреагировала. Отрицательно качнула головой. Не согрелась, значит… В салоне уже жарко как в бане, а ей все холодно. Что же делать? Может, чаем ее горячим напоить?.. И тут до меня дошло. Какой же я идиот!
– Сейчас…
Я остановил машину даже не на краю дороги, а на краю обочины. Хмельной от собственных мыслей, потянулся к Вике, ладонями нежно коснулся ее щек. Теплые щечки. Не может ей быть холодно. Притворяется девочка. И я уже точно знал, почему…
Пожалуй, я не должен был делать это в первую нашу встречу. Но ведь она хотела, чтобы я прикоснулся к ней. И я этого хотел – хотя бы потому, что был ограничен во времени сроком отпуска. К тому же ничего страшного для нее и не произошло. Я всего лишь прижал ее к себе, растворяясь в ароматных волнах волшебного очарования… Правда, на этом не остановился и с ее молчаливого позволения слился с ней в завораживающем вихре поцелуя…
Целоваться Вика не умела. Но я воспринял это как огромный плюс… Не умела она целоваться, значит, не было у нее парня, который мог бы ее этому научить. Значит, я первый в ее жизни мужчина… Как хотел я в это верить! Как хотел быть не просто первым, а единственным – навсегда… Но даже если я не первый! Какая разница? Главное, быть с ней. Главное, любить и быть любимым…
Вика утонула в моих объятиях, как будто не в силах самостоятельно вынырнуть на поверхность банального бытия. И я утонул вместе с ней. Мы вместе лежали на дне наших чувств и ощущений. А надо было подниматься… И первой сделала попытку она. Оттолкнулась от меня.
– Мне уже пора…
В голосе прозвучало недовольство. Но лицо сияло счастьем. Ей было хорошо со мной. И она не хотела уходить от меня. Но мы должны были расстаться. Надолго. На целые сутки. А это для меня целая вечность.
– Я знаю…
Уже смеркалось, когда я подвез ее к дому. Время зимнее, темнеет рано.
– Я пойду? – спросила она как будто в надежде, что я ее не отпущу.
Я физически не мог сказать «да».
– Как знаешь…
– Я знаю, что мне пора… Ты очень хороший…
– А ты любимая… Я тебя люблю…
Может быть, я не должен был признаваться ей в своих чувствах сейчас. Наверное, нужно было повременить. Но я хотел, чтобы она уже сейчас знала, как сильно я ее люблю. Я хотел, чтобы она узнала правду прямо сейчас…
– Ты очень хороший, – стыдливо опуская глазки, повторила она.
Но «люблю» не сказала… Было глупо требовать или просто ждать от нее ответных признаний. Это я такой смелый и искушенный, она же чистая и непорочная дева. И ей еще неведомы слова любви. Но, может быть, ей уже ведомо само чувство. Я страстно хотел, чтобы она меня любила…
Вика уже взялась за ручку двери, когда я опомнился.
