Владимир Колычев
Подсадная тетка
Часть 1
Пролог
Когда столица была перенесена из Москвы в Петербург, на берега Невы отправился и мастеровой люд.
В XVIII веке в Таганской слободе селились купцы и мещане. Между Семеновской улицей и Таганскими воротами выстроился целый квартал из лавок и двухэтажных домов.
В самом начале Таганской улицы на месте старого деревянного храма выросла церковь Воскресения Словущего. Неподалеку – Чертов переулок. Странное соседство – бог и сатана.
Для богатого купца и заводчика Баташева церковь была что кость в горле. Для своей усадьбы он хапнул несколько участков, поглотил шесть переулков и тупиков. Но при всем своем могуществе он не в состоянии был выкупить церковную землю. Поэтому и вклинились в территорию его усадьбы церковные участки с храмами и крошечными домиками причта. Роскошь в соседстве со скромностью бросалась в глаза. Видел это и знаменитый князь Вяземский. «Здесь чудо – барские палаты. С гербом, где вписан знатный род. Вблизи на курьих ножках хаты и с огурцами огород»...
В Чертовом переулке, неподалеку от керамической фабрики, жили три брата-близнеца – Тихон, Иван и Панкрат Точилины. Отец их когда-то принадлежал к купеческому сословию, но после смерти жены запил горькую, дела сначала пошатнулись, а затем и вовсе развалились. Отец пережил мать всего на пять лет. В наследство своим сыновьям он оставил долги и старый бревенчатый деревянный дом. Братья с четырнадцати лет работали приказчиками у богатого купца Павла Баулова, некогда водившего дружбу с отцом.
Купец был строгий, работы всегда невпроворот. Братья трудились не покладая рук, а получали мало – едва хватало на жизнь. Но на хозяина они не роптали, поскольку тот помог им рассчитаться с отцовскими долгами и оставить за собой отчий дом.
Братья росли крепкими и здоровыми. Рослые, дюжие в плечах, в руках богатырская сила. Не зря в кулачных боях им не было равных. Зачинщиком всех драк был Панкрат. Его буйный нрав не очень нравился купцу Баулову. В противовес ему Иван и Тихон обладали спокойным, покладистым характером. Хозяин в них души не чаял, и можно сказать, что ради них сквозь пальцы смотрел на проделки задиристого братца. Мало того, он всерьез прочил отдать за Тихона свою старшую дочь, а за Ивана – младшую.
Рано или поздно Тихон мог унаследовать дело купца Баулова. Но такая перспектива его не вдохновляла. Он влюбился в дочь титулярного советника Лопахина. Красавица Катерина вскружила голову не только ему, но и его братьям.
Ей было уже пятнадцать лет. В те времена девушки выходили замуж с четырнадцати лет. Ее отец уже присматривал ей выгодного жениха. В последнее время к ним в дом зачастил немолодой уже франт. Лощеные усики, цилиндр, гибкая тросточка, золотые часы, модный лорнет. Приталенный фрак призван был подчеркнуть мужественность его фигуры. Но Точилины знали, что этого дутого «атлета» соплей можно перешибить. Впрочем, в делах сердечных он мог превзойти братьев и взять Катерину в жены.
Перед лицом сей опасности братья решились на отчаянный шаг. И явились к отцу Катерины с поклоном. Их предложение привело титулярного советника в полное замешательство. Шутка ли, все три брата просили руки его дочери. Все трое!
– С ума вы, что ли, сошли, милейшие? – потрясенно спросил он. – Полноте, разве ж это допустимо!
– А вы спросите у своей Катерины, кого пожалует она своим вниманием, тот и станет ее мужем, – смущенно проговорил Тихон.
– Помилуйте, голубчики!.. Впрочем, извольте...
Лопахин скрылся в доме. Ждать его пришлось долго, не менее часа. Он появился вместе со своей дочерью.
Эта юная обольстительница стоила того, чтобы ее воспевали в стихах. Но поскольку ни Тихон, ни Иван, ни Панкрат не смыслили в поэзии, они просто смотрели на девушку и так же просто, без лирических изысков, восхищались ее красотой.
Великая французская революция внесла в европейскую моду дух свободы. Дамы отбросили пудреные парики и фижмы. В моду вошли античные туники – открытые, легкие, стянутые под грудью полупрозрачные платья. И хотя этот изящный костюм не очень-то подходил к суровому климату России, петербургские и московские модницы не отвергали его. Именно в таком платье и вышла к братьям очаровательная Катерина. И без того красивую шею украшала жемчужная нить, на руках длинные белоснежные перчатки. Дорогой наряд для дочери мелкого чиновника. Но, видимо, отец души не чаял в своей дочери и баловал юную модницу как мог.
Но Точилиным было все равно, как одета Катерина. Их волновала ее природная красота. Белокурые локоны, большие голубые глаза, пухлые губки... Зато Катерине было небезразлично, в чем предстали перед ней братья. Симпатичные, пышущие здоровьем молодые люди, но как одеты. Рубахи из грубой ткани, штаны, заправленные в сапоги. Низшее сословие... Нет, не о таких женихах она мечтала.
Катерина смотрела на братьев с плохо скрываемой иронией. Веер она держала на груди, что на языке московских кокеток означало «сдержанность». Но братья не понимали этот язык, хотя и без того можно было догадаться, что надеяться им не на что... Катерина порывалась что-то сказать, но не решилась. Заговорил отец:
– Друзья мои, право же, вы поставили нас перед сложным выбором... – В его голосе можно было уловить насмешку. – Кто-то из вас должен стать мужем Катерины, остальные братьями... Но как быть, если вы все нравитесь ей...
Братья взбодрились, порозовели – верный признак того, что слово чиновника принято за чистую монету.
А Лопахин продолжал. Он расписал братьев в самых светлых тонах, но в эту бочку меда добавил ложку дегтя. Оказывается, есть у них один маленький недостаток – полное отсутствие денежных средств на содержание семьи. И тут же последовало жесткое условие – Екатерина выйдет замуж за того из братьев, кто первым за три года сможет разбогатеть и стать миллионщиком. Миллион рублей – сумма невероятно огромная, поистине астрономическая. Неудивительно, что братья приуныли. А чиновник их обнадеживал. Он клятвенно заверил, что до назначенного срока его дочь замуж ни за кого не выйдет. Так что дерзайте, господа!..
Домой братья возвратились как в воду опущенные. Первым заговорил Панкрат.
– Ходят слухи, – сказал он, – что у купца Баташева при дворе свой монетный двор.
Слухов об этом богатейшем на Руси человеке ходило много, один страшнее другого. Помимо множества заводов, Баташев обладал обширными землями в Нижегородской, Тамбовской и Владимирской губерниях с превосходным строевым лесом. Но при этом слыл человеком алчным и даже покровительствовал разбойникам, которых укрывал в своих лесах, – небезвозмездно, разумеется. Он свято верил в свою безнаказанность, но вел себя далеко не свято. Устраивал дикие оргии, ради забавы пытал людей, распинал их на кресте, сбрасывал в шахты. В свое время даже сама Екатерина Великая не могла сладить с ним, может быть, потому, что руки до него не доходили, может, еще почему.
Баташев был баснословно богат. И неудивительно, что людская молва приписывала ему тайный монетный двор, где он чеканил золотые монеты в обход государственной казны. Слухи на пустом месте не рождаются, возможно, что-то и в самом деле было. Но нетрудно было догадаться, что сия тайна хранится за семью печатями, и Панкрат скорее сломает себе шею, чем доберется до нее.
Иван и Тихон уговаривали брата как могли, требовали отказаться от гиблой затеи. И Панкрат внял их доводам, успокоился. Но, как оказалось, это было только видимостью.
Началось с того, что Панкрат стал по ночам уходить из дома. Возвращался только под утро. А однажды вернулся домой избитый в кровь, оборванный, измотанный. Но страшно довольный. Он выложил на стол три золотых слитка весом по четверть пуда каждый.
– Где ты это взял? – схватился за голову Тихон. – Неужели Баташева ограбил?
– А разве он никого никогда не грабил?
– Значит, у него...
– Э-э, браты, а ну будет сопли распускать! – нахмурился Панкрат. – Что случилось, то случилось. Золото мое, и никому я его не отдам...
– Отдашь! – сжал кулаки Иван.
– Кому, вам с Тихоном?.. Вы только скажите, и мы поделим золото по-братски... Но ведь я же ради уговора старался, чтобы на Катерине жениться... Золотишко пущу в рост, через три года стану миллионщиком. И вас не обижу, обещаю... Да, я понимаю, вам без Катерины свет не мил. Но мы же не можем жениться на ней втроем...
– Не можем, – покачал головой Тихон. – И не будем... Катерина играется с нами, неужто непонятно? Они с отцом нарочно морочат нам головы...
Тихон уже понял, что Катерина недоступна. Любовь у нее не в почете, ей с отцом нужны только деньги. И даже если достать ей звезду с неба, любви все равно не будет.
Красавицу Лопахину он по-прежнему любил. Но все реже представлял ее в своих мечтах и все чаще посматривал на хозяйскую дочь. Катерина стройная, грациозная. Анфиса – пухленькая, отнюдь не кисейная барышня. Но личико у нее милое, щечки румяные, глазки, как бирюзовые бусинки. Характер мягкий, покладистый. Чем не жена в будущем? Ей всего тринадцать лет, но года через два-три можно брать замуж, если выдадут... Иван присматривался к Евдокии, которую прочил ему в жены купец Баулов. И только один Панкрат парил в облаках. Но это был полет демона, а не ангела...
– Ты отдашь это золото, – сказал Тихон. – Вернее, вернешь обратно...
– Кому, Баташеву?! – возмущенно вскричал Панкрат. – Да ты, верно, спятил, братец!
– Тогда и я спятил! – надвинулся на него Иван.
– Да что же вы такое делаете? Мыслимо ли это – вернуть золото обратно? Да я сколько лиха испытал, пока до него добрался. Чуть не прибили меня Баташева люди...
Дом купца-миллионщика охранялся со всех сторон. Но Панкрат сумел найти способ попадать во двор незаметно. Он выискал укромное место возле конюшен и наблюдал за барским дворцом. Он ловил удачу, которая однажды явилась к нему в образе трех человек. Люди как люди, ничего подозрительного в них не было, разве только то, что в дом купца Баташева они шли ночью и никто их не задерживал. Ни челядь, ни дворяне. Панкрат почему-то решил, что это были те самые тамбовские разбойники, слухи о которых будоражили воображение. Люди собирались войти во дворец со стороны черного хода. Но там их поджидал Панкрат...
Панкрат считал, что его вело само провидение. Но Тихон был уверен, что брата бес попутал. А там, где бес, там счастья не видать... Напрасно Панкрат убеждал братьев, они все-таки сумели настоять на том, чтобы он вернул украденное золото. Но этому не суждено было случиться.
Слитки собирались вернуть следующей ночью, но еще до этого за братьями прибыл квартальный надзиратель с солдатами.
Панкрат всерьез считал, что те ограбленные им люди были разбойниками, а золото они везли для тайного монетного двора. А если так, то Баташев не стал бы обращаться за помощью к полицейским, чтобы не навлечь на себя подозрения.
Но, видимо, Баташев думал иначе. Поэтому пропажу разыскивала полиция, а поскольку сыскные взялись за это дело со всей присущей им ретивостью, то скоро Точилины попали в поле их зрения. По Таганской слободе ходили слухи не только про Баташева, но и про трех братьев, которые стремились разбогатеть, чтобы жениться на дочери титулярного советника Лопахина. Поэтому полицейские нагрянули в дом к братьям с обыском. И нашли золотые слитки, добытые преступным путем.
Панкрат взял всю вину на себя. Но и Тихон с Иваном не отпирались. Виноваты-де и они тоже. Надо было остановить брата, а они этого не сделали. Следствие было сняло с них обвинение, но вмешался сам Баташев и добавил жару. Панкрат был обвинен в ограблении, а Иван с Тихонов в соучастии. На суде с братьями не церемонились – Панкрата приговорили к двадцати, а его братьев к десяти годам каторги.
В недавно отстроенной Таганской тюрьме братьям было терпимо. Настоящие невзгоды начались, когда их погнали по Московско-Сибирскому тракту, который назывался еще и по-другому – Великим кандальным путем. Долгие пешие переходы в цепях под присмотром надзирателей и осуждающие взгляды прохожих, нудные сидения в зловонных пересыльных тюрьмах. В конце концов братья добрались до Иркутска, откуда были отправлены на каторжные рудники.
Нерчинский завод. Нелюдский острог. Серебряно-свинцовые рудники. В камере холодно, темно, на полу нечистоты – невыносимая вонь. А рудники – это каждодневное путешествие в ад. Вместо еды – свинячье пойло. И без того изможденные братья чувствовали, что тают как свечи. Они могли продержаться самое большее год-два, а потом смерть.
Братья встали перед выбором – смерть или борьба за жизнь. Если второе, то они должны были бежать с рудников. Сибирь – суровый край, бескрайняя тайга, лютые морозы. Но в лесах водятся звери, в реках рыба. Будет трудно, думали они. Зато появится шанс выжить...
В подземных шахтах работал уголовный люд. Убийцы, разбойники, грабители. Всем хотелось на волю. А охрана слабая. Откуда-то просочился слух, что комендант срочно запросил солдат для усиления. Панкрат решил, что бежать нужно немедленно.
Лес вплотную подходил к шахтам. И горы совсем рядом. Но беглецам нужна была провизия, а чтобы собрать хотя бы мизерный запас сухарей, требовалось много времени. Но Панкрат решил обойтись без довольствия. Главное – свобода, а затем все остальное. Он развил бурную деятельность – подбил на побег братьев и остальных каторжан, работавших в шахте. Смог раздобыть инструмент, чтобы снять с себя и со всех кандальные оковы...
Нет ничего страшнее русского бунта. Надзиратели и солдаты, охранявшие шахту, смогли убедиться в этом на собственной шкуре. Некоторые из них сложили голову, пытаясь остановить рвущихся к свободе каторжан, остальные обратились в бегство. Особенно буйствовал Панкрат. Он захватил два ружья с запасом снарядов, Иван смог взять один трофей, Тихону не досталось ничего. Но все же на каждого брата пришлось по ружью.
Панкрат был предводителем бунта. Он и возглавил ватагу беглецов. Лес, горы, в которых можно было затеряться. Солдат братья не боялись, но всерьез опасались кочевых бурятов, которые почему-то считали каторжников своими заклятыми врагами.
С одним таким отрядом столкнулись беглые. Если бы не ружья, каторжникам пришлось бы туго. Но огнестрельное оружие взяло верх над луками-стрелами. Кочевники были обращены в бегство. Но и каторжан полегло немало. Братья Панкрат, Иван и Тихон уцелели и могли продолжать путь...
Шли беглецы на запад нехожеными местами, по звериным тропам. После очередной стычки с бурятами из всей ватаги осталось только восемь человек. Зато все при оружии, на трофейных лошадках, в меховых одеждах кочевников. Один беглец умер от ран, другого задрал медведь. Но братья были живы и упорно продолжали путь. В конце концов они ушли от своих преследователей и затерялись в тайге.
Однажды они остановились на ночлег возле небольшой спокойной речушки. Утром Тихон отправился к воде умыться, зачерпнул водицы, а вместе с ней и песочку. Каково же было его удивление, когда в этом песке он обнаружил крупицы самородного золота.
Сибирская земля была богата на золотые месторождения. Но драгоценный металл доставался тяжким трудом. Нужно было перемыть горы породы, чтобы добыть хотя бы пару фунтов. Еще сложнее было добывать золото в рудниках.
А здесь открытое месторождение. Золотые самородки на каждом шагу. Только в первый день ошалевшие от счастья беглецы смогли найти с дюжину самородков величиной с голубиное яйцо.
– Я отсюда не уйду! – заявил Панкрат. – Пока не соберу все золото, не уйду!
Он был не одинок в своем желании. Золото валялось под ногами, и нужно было быть глупцом, чтобы отказаться от него.
Но если бы и нашелся кто-то, кто хотел бы продолжить путь в одиночку, его бы просто-напросто не отпустили. Никто не должен был унести с собой тайну необычно богатого месторождения. Разве что только в могилу...
Местность была богата не только на золото. Здесь в изобилии водилась лесная живность и рыба. С ружьями охотились на крупного зверя, дичь били из луков, рыбу просто накалывали на остро заточенные палки. Вместо чая – хвойный отвар, первейшее средство от цинги. Со временем срубили избушку, сложили печь. Словом, быт наладился. И работа тоже спорилась.
Сначала было легко, потому что самородки сами просились в руки. Когда верховое золото иссякло, пришлось лезть в землю. Но никто не роптал, потому как все работали на себя, добровольно...
Без малого два года разрабатывали месторождение. Золото еще оставалось, но Панкрат засобирался в дорогу. Он все еще помнил о том условии, которое поставил перед ним Лопахин. В течение трех лет он должен был стать миллионщиком. И стал им. Только свой пай золота он мог продать больше чем за миллион рублей.
Братья пытались отговорить его. Не мог Панкрат так просто прибыть к Лопахину и поставить его в известность о своем состоянии. Он беглый каторжник, и не приведи господь попасть в лапы полиции. Но Панкрат все же рискнул. Иван и Тихон не могли оставить его одного, поэтому также отправились с ним. На прииске оставались их товарищи – Влас, Федор и Харитон. Судя по всему, в скором времени они тоже собирались отправиться в обжитые края. Панкрату это не нравилось. В день перед отъездом он бродил по дому мрачнее тучи. И нет-нет да посматривал многозначительно на своих братьев. Но те делали вид, что не понимают его намеков.
А ночью Иван и Тихон проснулись от громких вскриков. Влас корчился в предсмертных муках, Федор замертво лежал на полу с проломленной головой. А Панкрат добивал ножом истерзанного Харитона. Разумеется, братья потребовали объяснений. И Панкрат их дал. Оказывается, бывшие убийцы и разбойники вспомнили свое темное прошлое и решили сгубить братьев, чтобы присвоить себе их золото. Но Панкрата врасплох застать они не смогли... Говорил он убедительно. Но братья ему не верили. Они понимали, что Панкрат сам первый напал на их товарищей. Он свел их в могилу, чтобы никто, кроме него, Ивана и Тихона, не знал, где находится все еще богатый на золото прииск.
Иван и Тихон злились на Панкрата, но не убивать же его – родной брат все-таки. Поэтому пришлось смириться с грехом, который он взял не только на свою, но и на их души...
Обратный путь был долгим – до Москвы тысячи верст. Трудным, потому что братьям пришлось везти с собой все добытое золото. И опасным, ведь они были беглыми каторжниками. Но им везло, они без приключений добрались до Тобольска, там продали немного золотишка, приоделись, за мзду справили фальшивые документы. И продолжили путь...
В Москве братья продали несколько фунтов золота, за большие деньги приобрели фальшивые дворянские грамоты, справили одежду, подобающую их новому званию, бороды заменили пышными бакенбардами.
Чертова переулка в Москве уже не было. Теперь переулок стал называться... Дурным. Было шило, стало мыло. Впрочем, кроме названия, не изменилось ничего. Больших пожаров за три года не случилось, поэтому все дома стояли на месте. И дом братьев Точилиных тоже стоял. Но жили в нем другие люди.
Братья купили большой бревенчатый дом близ Таганской площади, собрали в погреб все свое золото. Начистили свои перья и отправились к Лопахину, уже отставному титулярному советнику. Он по-прежнему жил в своем доме.
Бывший чиновник оторопел, когда увидел трех представительных молодых господ, внешне очень похожих друг на друга.
– Сударь, надеюсь, вы узнаете нас? – свысока спросил Панкрат.
До Лопахина не сразу, но все же дошло, что перед ним стоят братья Точилины.
– Помилуйте, господа, как же так! Ходили слухи, что вы осуждены на вечную каторгу...
– Да, сударь, случилась такая оказия, осудили нас, – кивнул Панкрат. – Но спустя год приговор отменили. Мы разбогатели и вернулись в Москву...
– Разбогатели? Похвально, похвально...
– Как же наш уговор?
– Ах, уговор... – замялся Лопахин.
– Уж не хотите ли вы сказать, милостивый государь, что Екатерина Андреевна вышла замуж...
– Э-э, ну как бы вам это сказать... – еще сильней смутился бывший чиновник.
– Как есть, так и говорите. Мы готовы принять любую правду...
– Тогда и от вас, господа, я жду правды. Позвольте поинтересоваться, каким образом вы смогли разбогатеть?
– О! Это долгая и, скажу вам, не очень интересная история.
– Хорошо, историю мы можем опустить. Но как вы представите доказательства своего богатства?
– У нас есть золото. В слитках. Очень много золота...
– Уж не те ли это слитки, которые, помнится, пропали у господина Баташева? – ехидно спросил Лопахин.
– Шутить изволите? – усмехнулся Панкрат. – Нет, уверяю вас, это совершенно другое золото. И можете не сомневаться, то золото оно значительно превосходит по количеству. Значительно превосходит.... Пожалуй, вы самолично можете в этом убедиться...
Глаза Лопахина алчно блестели.
– Ну что ж, раз вы настаиваете...
– Но прежде чем открыть вам свою тайну, мы должны знать, что наш договор по-прежнему в силе...
– Ну что вы, господа! Все остается в силе. Екатерина Андреевна сейчас в отъезде, но завтра будет...
– Она замужем?
– Да, была, – удрученно вздохнул бывший чиновник.
– Но как же так!
– Каюсь, каюсь! Но вы и сами должны понимать, что я мог думать, когда узнал, куда вас сослали. Откуда ж нам было знать, что вы вернетесь при богатстве... Екатерина Андреевна сейчас вдова. Да-с, такое, понимаете ли, дело... Но в замужестве она была недолго. Сразу после свадьбы ее супруг штабс-капитан Велесов был отправлен в заграничную армию и погиб в сражении под Аустерлицем. Надеюсь, вы слышали об этом ужасном поражении?..
– Слышали, – соврал Панкрат. – Но более всего интересно нам слышать про Екатерину Андреевну...
– Я же говорю, Екатерина Андреевна осталась вдовой, траур по мужу закончился, и она снова может выйти замуж... За любого из вас... Если пожелаете...
– Пожелаем, – кивнул Панкрат.
– Вы обещали представить мне доказательства вашего богатства, – напомнил Лопахин.
– Прежде мы должны увидеть Екатерину Андреевну! – отрезал Панкрат.
– Ну что ж, раз вы настаиваете, тогда завтра любезнейше прошу пожаловать к нам в гости. Екатерина Андреевна будет дома и с удовольствием примет вас...
На обратном пути братья заехали к своему бывшему хозяину. Купец Баулов искренне поверил в их сказку об отмене приговора. Про свои богатства они говорить не стали, но тот и сам догадался, что денег у них куры не клюют. И, разумеется, показал им своих дочерей.
Из неуклюжей симпатичной пышечки Анфиса превратилась в красивую и стройную девушку. Тихон только увидел ее и понял, что пропал. И Анфиса нет-нет да бросала на него пылкие взгляды. Словом, между ними проскочила искра, которая сожгла остатки былых его чувств к Катерине. Иван же влюбился в Евдокию, которая была всего на год моложе своей сестры. Купец Баулов сказал, что у его дочерей есть женихи, но дал понять, что совсем не прочь отвадить их, чтобы уступить место Ивану и Тихону. А они дали ему понять, что будут только рады породниться с ним.
А Панкрату по-прежнему нужна была Катерина. И братья его не отговаривали. Вместе с ним на следующий день прибыли к Лопахину, где их ждала его красавица-дочь.
Катерина стала еще красивее. Более женственная и менее манерная, чем прежде. Но все те же лукавинки во взгляде. И алчный огонек, как у отца. Но влюбленный Панкрат видел только достоинства и совершенно не замечал недостатков. Он просил ее руки и сердца. Катерина сказала, что готова принять его предложение, но последнее слово оставила за отцом. А тот, прежде чем дать свое родительское благословение, хотел взглянуть на обещанные богатства.
Панкрат привез бывшего чиновника в дом, где жил с братьями. Вместе с ним спустился в погреб.
Андрей Данилович Лопахин с жадностью взирал на сложенные штабелями золотые слитки. Трясущимися руками он взял один слиток. Золото не совсем чистое, но все равно один такой слиток можно сторговать рублей за пятьсот, а их тут не одна сотня...
Но ведь Катерина никакая не вдова... И ее муж штабс-капитан Велесов жив-здоров, чего и тестю своему желает. А Лопахин желает ему добра и процветания. Чтобы жил с его дочерью долго и счастливо. Да и сама Катерина думает о том же, потому и согласилась послужить приманкой для бестолковых братьев. На их месте Андрей Данилович ни в жизнь не согласился бы открыть кому-либо свои сокровища...
В тот же вечер по прибытии домой хитроумный Лопахин собрал тайный семейный совет, где рассказал об увиденном. И он, и Катерина, и зять, который никогда не воевал в Европах, – все загорелись желанием завладеть сокровищами. Андрей Данилович нисколько не верил в то, что братья Точилины чисты перед законом, поэтому предложил сдать их полиции. Но зять его отговорил. Связаться с полицией – это значит своими руками передать золото в государственную казну. Он предложил другой план...
За деньги Велесов нанял двух лиходеев, которые согласились помочь ему в кровавом деле. И следующей ночью вместе с ними и своим алчным тестем наведался в гости к Точилиным. Злодеи застали братьев врасплох и, не давая им опомниться, обрушились на них всей своей силой.
Умирая от колотых ран, Панкрат Точилин мертвой хваткой вцепился в шею наемника и задушил его насмерть. Иван серьезно покалечил второго, но Велесов хладнокровно заколол его ударом в спину. И добил наемника, чтобы замести следы.
Злодеи убили двух братьев. Но третьего не оказалось дома. Бог с ним, подумал тогда Лопахин, лишь бы золото было на месте. Но, увы, в погребе, кроме крыс, ничего не было. Сокровища как в воду канули...
Тихон тайком забрал Анфису из отцовского дома и всю ночь напролет катался с ней по городу в собственном экипаже. Вернулся домой он только под утро и застал страшную картину. Братья в лужах крови, рядом, тоже мертвые, их убийцы. Он был ошеломлен. Услышав шорох за своей спиной, он понял, что это смерть пришла за ним, чтобы воссоединить его с братьями. Но у него есть Анфиса, он не хотел ее терять... Тихон стремительно бросился в соседнюю комнату. На ходу бросил взгляд назад. Увидел страшные оскаленные лица Лопахина и незнакомого ему мужчины. Один с топором, другой с палашом. И еще неизвестно, сколько людей за их спинами... Он успел захлопнуть за собой дверь, закрыть ее на задвижку. Из дома он выбрался через окно.
Он не мог оставаться в городе. Но и без Анфисы уехать не мог. Прямым ходом отправился к ней, уже по-настоящему похитил ее из отчего дома и вместе с ней выехал из Москвы.
Они отправились в Тобольск, где братья на пути в Москву схоронили часть золота. Тихон извлек из тайника золото, обратил его в деньги. Там же он женился на Анфисе, взял ее фамилию. Через несколько лет вместе с ней вернулся в Москву. Открыл свое торговое дело. Детей семеро по лавкам, довольство и достаток. В Отечественную войну сгорел дом тестя, и Тихон построил на его месте новый – большой, в два этажа, из камня...
Тихон жил богато. Но если бы и приперла нужда, он бы, пожалуй, не тронул спрятанное золото. Проклято оно. На нем кровь его братьев. И еще трех каторжников, которых порешил безумный Панкрат...
