Нина Князькова
Дом на окраине
– У нее ребенок. – Сообщила она так, как будто я сам этого не заметил.
– Я в курсе. – Кивнул, ожидая развязки разговора.
– Девочка.
Я знал, к чему клонил подруга.
– Анжел, они – не замена. – Резко ответил я, выпрямив спину. – Я не испытываю никаких чувств к ним, кроме желания защитить. – Внутри взметнулось раздражение, и я знал, что Лика это увидела. Она вообще слишком много видела.
– Машка сцену устроила? – Тихо спросила она.
– Нет. Она сразу ушла. Она вообще понимающая. – Поделился.
Анжелика кивнула.
– И мужчину ей надо с придурью, а не тебя. Баб Нюра ей Хохрикова сосватать хочет. – Она улыбнулась. Я тоже. Колоритная получится парочка. – Не дави на нее, Гек.
Я опешил.
– На кого?
– На Киру. – Ответила подруга, вновь погладив живот.
– Я не давлю. – Соврал.
– Давишь, Гек. У тебя нутро такое. Ты всегда давишь. Даже на меня давил бы, если бы мог. – Я несогласно фыркнул. – Кира моя троюродная сестра. – Неожиданно сказала она.
– Что? – Не поверил я.
– Что слышал. Сейчас расскажу историю, а ты про нее через пять минут активно забудешь. – Кивнул. – Дед Киры хотел на баб Нюре жениться, но там что-то неприятное произошло, то ли наклеветал кто, то ли еще чего, но брать в жены ему пришлось бабушкину сестру. Бабушка назло ему за моего деда замуж вышла. Дед Топтун жену в родах потерял, так один и доживал. Сначала дочь воспитывал, потом и внучку. А баб Нюра гордая, тоже после смерти деда никуда замуж не пошла. Но по кровному Кира – моя родственница. Так что смотри, давить на нее, что на меня, себе дороже.
Я немного помолчал, а потом громко расхохотался. До слез почти. В кабинет влетел Дюха, испуганно осмотрел жену и укоризненно на меня уставился. Но мне было все равно. Теперь я понял, в кого у Киры серые глаза, и кого она мне так напоминает. Только волосы темные, да рост выше на сантиметров на двадцать пять. Только сейчас начало доходить, что я влип во что-то интересное.
Глава 5
Кира
Я стояла в новой бане и рассматривала все вокруг. Не поняла, почему Геннадий запретил мне носить воду, ведь та была проведена в баню. Ее просто оставалось перечерпать из одной емкости в другую. Воровато огляделась и взялась за ведро стоящее здесь же. Ведь не убьет же он меня за то, что я просто перелила воду?
Пока занималась делом, вспомнила утреннюю визитершу. Красивая. И выше меня. И, конечно, выше Геннадия. Он-то на пару сантиметров ниже меня. И машина у нее. Одета хорошо. Не то, что я, в поношенное пальто студенческих времен.
Вдруг остановилась, понимая, что зачем-то сравниваю эту девушку и себя. Зачем? Корсаров меня лет на пятнадцать старше. Я для него сопливая девка, посмевшая притащиться с грудным ребенком и устроиться у него под боком. О том, что он сам уговорил меня остаться, я предпочла не вспоминать. Чего уж теперь-то? Вопрос не в этом, а в том, почему я принялась сравнивать себя с кем-то, основываясь на возможной точке зрения Геннадия? Зачем? Раздраженно помотала головой. Некогда мне о таком думать. Дочь скоро проснется, а мне нужно еще баню успеть затопить.
Огонь весело занялся в печке. Открыла трубу, еще раз все проверила и пошла в дом. Нужно для Пульки мазь поискать. По-моему у меня что-то такое было с собой. Не совсем то, что нужно, но хотя бы снимет сильную боль и возможное воспаление.
Дарька еще спала. Мазь я действительно захватила с собой. Давно ее купила, потому что это самый верный способ помочь животному. А так как весь двор знал, где я работаю, то и домой ко мне приходили регулярно. Приходилось иметь постоянный запас медикаментов.
Пулька привычно сидела у крыльца. Я поежилась. Холодно сегодня, а она на снегу сидит. Будка же есть, там теплее. Хотя, подшерсток у нее хороший, густой. Значит с питанием и здоровьем у нее все в порядке. Кроме лапы, конечно.
– Пуль, дай лапу. – Протянула к ней руку.
Собака охотно дала конечность, с интересом на меня поглядывая. Я протерла нужную подушечку влажной тряпкой и просушила сухой. Нанесла толстый слой мази и забинтовала чистым бинтом.
– Пока не наступай. – Пригрозила. Пулька раздраженно фыркнула, но лапу берегла. – Иди в будку. – Отправила ее.
Она послушно поплелась в указанном направлении, держа забинтованную лапу на весу. Завтра повязку нужно будет сменить.
Так как дочь все еще спала, я решила приготовить обед. Заглянула в холодильник. Чего тут только не было. Решила, что суп сварю. Не думаю, что Геннадий часто балует себя этим блюдом, а ведь так и до язвы недалеко.
Я ходила с проснувшейся Дариной по кухне и помешивала томящуюся на плите жидкость, когда вернулся Корсаров. Он встал в дверном проеме и, прищурившись, принялся меня разглядывать. Мне тут же стало не по себе.
– Что? – Спросила нахмурившись.
– Скажите, Кира. Вы никогда не выполняете просьбы старшего поколения? – Внезапно спросил он.
Я немного стушевалась, но потом возмутилась.
– Вы не похожи на дедушку.
Он как-то странно скривился.
– Не похож. – Согласился. – Но что вам мешало просто отдохнуть, вместо того, чтобы переделать кучу дел, которые мог сделать я?
Я вздохнула и выключила плиту.
– Потому что могу. – Ответила просто.
– А отдыхать не можете? – Он многозначительно посмотрел на кастрюлю.
– Не могу, – созналась честно.
Геннадий задумался о чем-то своем. Я только плечами пожала и повернулась, чтобы уйти в комнату.
– Куда? – Раздался позади меня вопрос. Я возмущенно повернулась. – Я хотел сказать, что вам нужно поесть. Обед уже.
Я кивнула на Дарину.
– Дочь не спит. Уснет, потом поем. – И снова сделала шаг по направлению к комнате.
Вот только у мужчины были другие планы. Он в два шага оказался рядом со мной.
– Давайте ее сюда.
– Что? – Опешила я.
Корсаров тихо выругался, подошел к раковине, быстро вымыл руки и протянул их ко мне.
– Давайте Дарину сюда. Я ее подержу, пока вы обедаете.
Я даже рот открыла от такого предложения.
– Спасибо, конечно, но….
Кажется, я допекла мужика своей самостоятельностью, потому что он вновь оказался рядом со мной и просто отобрал у меня ребенка. Уложил на себя и принялся легко покачивать.
– Садитесь за стол, Кира. – Приказал строгим голосом.
Дарька притихла на его руках. Я скрипнула зубами и… подчинилась. Уже орудуя ложкой, костерила себя за мягкотелость. Ну что мне мешало настоять на своем? Что за неспособность сказать нет, когда на тебя давят?
Корсаров все это время находился в поле моего зрения, покачивая уснувшего ребенка. Он внимательно следил за мной, как будто женщина, потребляющая в пищу обычный суп, могла вызвать какой-то интерес. Чуть не подавилась от таких мыслей, но, кажется, Геннадию было наплевать на мое смущение и возмущение.
– Все. – Отодвинула от себя пустую тарелку и встала.
– А чай? – Поинтересовался он.
– После супа? – Удивилась.
Не дождавшись ответа, сполоснула тарелку и протянула руки к дочери. Мне показалось, что Геннадий не хотел отдавать ребенка, но заставил себя сделать усилие и вернуть Дарину мне. Мысленно отругала себя за излишнюю мнительность.
– Тоже пообедайте. – Порекомендовала перед тем, как скрыться в комнате.
Чего он мне все время указывает? Чего вообще от меня хочет? Положила спящую дочь в кроватку и огляделась. Вещи, изначально стоявшие в пакетах в углу, там и находились. Не мое, трогать не буду. Сегодня придется в машинку детские вещи забросить. Руками стирать можно было, но тогда я потрачу уйму воды и времени. И сил.
Раздраженно плюхнулась на кровать и почесала голову. Что он там вчера говорил про рамки? Вот сейчас и пойду устанавливать. Выгребла из кошелька все деньги (все равно завтра придут детские) и отправилась на кухню.
Корсаров как раз стоял у раковины и что-то мыл.
– Вот. – Протянула ему деньги.
Он даже не повернулся. Аккуратно выключил воду, протер поверхность и лишь после этого обратил на меня внимание.
– Что это? – Он на меня смотрел так, как будто никогда денег в руках не держал.
– Деньги. – Ответила. – Возьмите.
Он тут же по-детски спрятал руки за спину. Блин, Ленька уже двадцать раз бы схватил и в карман засунул.
– Зачем? – Подозрительно спросил он.
– Затем…, – я попыталась правильно сформулировать мысль. – Я вам должна. И за дом еще. И мебель. Тут мало, конечно, но я потом заработаю и….
– Уберите. – Прошипел мужчина, делая от меня шаг назад.
У меня лицо вытянулось.
– Возьмите. – Заупрямилась я.
Корсаров молча развернулся, и выскочил из дома в одной футболке и тапочках. И это в мороз-то! Решил замерзнуть и заболеть назло мне? Ну, уж нет! Набросила пальто, башмаки и выскочила за ним. Двор был пустым, машина стояла за калиткой. Куда он делся? Побежала к бане. Больше некуда.
– Возьмите.
Корсаров сидел на корточках перед печкой и подбрасывал дрова. На меня он не обратил никакого внимания. Я упрямо осталась стоять на месте.
– Хуже Терезы. – Пробормотал Геннадий, закрыл подтопок и повернулся ко мне. – Кира, я не возьму у вас деньги. – Четко произнес он.
– Почему? – Изумилась я.
Впервые бегаю за человеком, чтобы ему деньги всучить.
– А зачем они мне? – Ответил он вопросом на вопрос.
Я оторопела. Что значит, зачем нужны деньги? Это же… это….
– Ну не знаю…. – Совсем растерялась. – Чтобы их тратить.
Он хмыкнул.
– На кого мне их тратить?
Что-то мне все меньше нравился этот разговор.
– На себя, на родных, на семью. – Попыталась я угадать правильный ответ.
Он вздохнул, проехался пятерней по темно-русым волосам и поднял на меня темно-карие глаза.
– Нет у меня семьи. – Резко отрезал он.
– Как? Должен же кто-то быть. Родители, там…. Родственники. – Не поверила я.
– Родители есть. – Хмыкнул он. – Но они скорее удавятся, чем у меня деньги возьмут. Так что, уберите свои деньги и потратьте их на Дарину. У вас-то есть на кого их тратить.
– Тогда сделайте подарок той девушке, которая утром приходила. Вы ей нравитесь, ей будет приятно. – Я не собиралась так быстро сдаваться.
– Нет. – Покачал он головой.
– Возьмите. – У меня уже рука устала на весу деньги держать.
– Нет. – Он быстрым шагом подошел, отодвинул меня в сторону и вышел на улицу.
Ага. Все так же в футболке. Совсем отмороженный какой-то.
– Почему? – Упрямо спросила, догнав его на крыльце.
Он молча вошел в дом и отправился в комнату, которую занимал. Неужели он решил, что так легко от меня отделается? Стряхнула пальто и прошла за ним.
– Я спросила: почему? – Вошла в комнату следом.
Геннадий стоял у окна и смотрел на улицу, оперевшись рукой на раму.
– Мне не нужны деньги. – Глухо бросил он через минуту. – Тем более от вас.
Я помолчала, сверля взглядом его спину, обтянутую тонким трикотажем. Прекрасно понимала, что нужно налаживать контакт, иначе долго мы на одной территории не протянем. Господи, что мне еще ему предложить? Уселась на диван и закрыла глаза рукой.
– Я вас не понимаю. – Обвинительно сказала. – Вы совсем ненормальный. Вы ведете себя неразумно.
– Неразумно? – Как-то слишком ровно переспросил он. – А как я должен себя вести? Пить? Бить? Вымогать деньги? – Насмешливо уточнил он, оборачиваясь.
– Ну… да. – Предположила я.
Он резко сложил руки на груди.
– Не все такие, как ваш муж. Слава богу, бывший муж. – Безэмоционально произнес Корсаров. – Не всем от вас нужны лишь деньги.
– Хорошо. – Постаралась успокоиться. – Тогда что вам от меня нужно? – Не бывает бескорыстных людей.
Он опустил голову и сжал пальцами переносицу.
– Счастье. – На грани слышимости ответил он.
Я внутренне похолодела.
– Что? – Переспросила, боясь, что ослышалась.
Он вскинул на меня тяжелый взгляд и повторил.
– Я хочу, чтобы вы с дочерью были счастливы. – Сказал он так, что мне показалось, что меня против моей воли сейчас как начнут делать счастливой…. – Я хочу, чтобы у вас всего хватало. Я не хочу, что бы вы чего-то боялись. И я не хочу, что бы вы пытались мне дать деньги, руководствуясь какими-то нелепыми побуждениями.
– Это у меня-то нелепые побуждения? – Восхитилась я наглостью данного персонажа.
– У вас. – Подтвердил он мои подозрения в мужской неадекватности в целом. – Мне ваши деньги не нужны. – Он, поморщившись, покосился на смятые в моей руке купюры.
Я разжала пальцы и оставила деньги на диване. Поднялась.
– Геннадий, у нас разные представления о счастье. Не нужно навеливать его другим насильно. – И развернувшись, вышла из комнаты, понимая, что мы в очередной раз друг друга не поймем. И далось ему это счастье?
Деньги я нашла на кухонном столе через пару часов, когда пошла мыть Дарьке попу. Вздохнув, поняла, что просто не будет. Совсем не будет. Может быть, действительно уйти куда-нибудь?
До вечера мы делали вид, что не замечаем друг друга. Я сносила дочь в баню, где вымыла ее. Дарине понравилось. Тепло, влажно, мама рядом, вкусно пахнет травами. Она радостно угукала, когда я поливала ее теплыми отварами. А после бани, дома, очень быстро уснула. Я решила быстренько сбегать и ополоснуться сама.
В бане я провела от силы минут двадцать, но когда пришла, то обнаружила Геннадия, который кругами ходил по кухне, держа на руках мою дочь.
– Она заплакала. – Извиняюще сказал он, отдавая мне ребенка.
Я кивнула, забрала дочь и направилась в комнату. Корсаров вошел следом. Мне тут же стало неудобно, так как под обычным ситцевым халатом у меня ничего не было. Прикрылась ребенком и вопросительно на него посмотрела. Мужчина обвел комнату изучающим взглядом.
– Вы не разобрали пакеты. – Он укоризненно покачал головой.
– Это не наше. – Отозвалась я. – Они тут уже лежали.
Он закусил губу и задумчиво постоял с минуту.
– Ладно. – Он решительно направился к пакетам.
К моему удивлению он принялся тут же их разбирать, а не забрал к себе, как я надеялась. Более того, все вещи, что вынимал, он раскладывал в шкаф или стоящий здесь новенький комод с пеленальным столиком.
– Что вы делаете? – Испугалась я.
– Разбираю пакеты. – Пожал он плечом. – Эти вещи приобретены для вас, и они останутся в этой комнате.
– Нет! – Я замотала головой.
– Кира, не дурите. Вещи нужны и вам и малышке. – Он вытряхнул из очередного пакета какой-то длинный пуховик. Он совсем сдурел? – Поэтому я их сейчас разложу, так как вижу, что у вас на это просто нет времени.
– Геннадий!
– Кира!
– Геннадий, вы….
– Кира, успокойтесь. – Он встал и подошел ко мне. – Я ничего плохого не делаю.
– Делаете. – Запальчиво принялась объяснять я. – Вы заставляете меня быть вам обязанной.
– Вы мне ничего не должны. – Он смотрел и говорил абсолютно серьезно.
– Нет!
– Да.
– Нет. – Я резко замотала головой, отчего чуть покачнулась.
Корсаров тут же придержал меня за плечи.
– Кира, успокойся. – Он посадил меня на кровать и потянулся за притихшей Дарькой.
– Как я могу успокоиться, если ты ведешь себя, как упрямый шилохвость? – Возмутилась, выпуская из рук дочь, потому что конечности отчего-то вновь ослабели. А я-то думала, что болезнь прошла.
– Упрямый кто? – Он одной рукой надавил мне на плечо и заставил лечь.
– Шилохвость. Утка такая. У нас на пруду водится. – Пояснила я, прикрывая глаза.
– То есть, ты назвала меня уткой? – Скептически спросил он, устраивая Дарину под моим боком. – Дожил….
– Ты не считаешься с чужим мнением. – Я положила руку на Дарькин животик, и она затихла.
– Очень даже считаюсь. Просто делаю по-своему. – Парировал он, вернувшись к пакетам.
– Вот и поговорили. – Я прикрыла глаза рукой.
Корсаров разобрал все пакеты и оставил нас с дочерью одних, что меня более чем устраивало, так как я поняла, что мой халат сильно просвечивает, особенно там, где намок. Ух, как мне стало стыдно за свой вид. Геннадий же сделал вид, что ничего не заметил. Или на самом деле не заметил? Тут же вспомнились слова бывшего мужа о том, что я никого не могу заинтересовать, как женщина. Вот и своего соседа по дому, тоже, видимо.
Пока кормила дочь, перебирала в голове все, что со мной случилось за два дня. Я сбежала из города, приехала в родную деревню, поселилась в собственном доме, где живет одинокий мужчина. Этот самый мужчина обустроил наш быт, обеспечил мебелью и кучей различных вещей и отказался брать у меня деньги. Более того, у него есть красивая подружка, а мы с ним только что перешли на «ты» во время ссоры. С точки зрения здравомыслящего человека, и я, и он все сделали неправильно, начиная с момента знакомства. И продолжаем делать. Я осталась жить в доме с незнакомым мужчиной. Он пригрел под боком некрасивую бесполезную женщину. И что с этим делать?
Глава 6
Кира
Ночью мне приснился дед. Впервые после смерти. Он стоял, опираясь на палочку, и укоризненно смотрел на меня. Я понимала, почему он так смотрит, и намеревалась исправить ситуацию сразу же, как только представится возможность.
Утро понедельника встретило меня солнечной и морозной погодой за окном. На сегодня у меня было запланировано множество дел. Не смотря на то, что встала я рано, Геннадия я уже не застала. Во сколько же он на работу уходит? Зато на столе лежала карточка с номером телефона. Послушно вбила номер в телефон и отправила сообщение, что это я.
За час я покормила Дарьку, позавтракала сама, перевязала Пульке лапу и отправилась с дочерью в больницу. Нужно встать на учет у педиатра. Дарина была все в том же конверте. Я мысленно подсчитала, что через месяц-полтора нужно будет покупать комбинезон. К тому времени у меня должны быть на него деньги. Да и на улице потеплеет….
Я уже прошла около пяти дворов, когда мимо меня проскочила машина. Она резко развернулась за моей спиной и догнала нас. Открылось окно.
– Садись. – Раздался голос Марьи Догилевой.
Я покачала головой.
– Сама дойду.
Мало ли что ей в голову взбредет.
– Садись. Ребенка заморозишь – Она многозначительно кивнула на конверт.
Я вздохнула. Сегодня и правда холодно. Ладно, не убьет же она меня. Открыла дверь и уселась на переднее сиденье.
– Куда едем? – Девушка с интересом разглядывала меня.
– В больницу. – Я посмотрела на нее открытым взглядом.
До больницы мы ехали молча. Только когда остановились, Марья вновь повернулась ко мне.
– Сделаешь Геку плохо, из-под земли вырою. – Она наклонила голову набок. – А потом зарою. – Добавила через несколько секунд.
Я скривилась.
– А если он мне? – Спросила.
Марья поморщилась.
– Гек хороший. Дурак только, но мужики все дураки.
Это я заметила. Машина сорвалась с места, едва я вышла из нее. Водит, как сумасшедшая. Поликлиника уже была открыта. Я взяла талончик в регистратуре и отправилась к нужной двери. Педиатр здесь оказался один. Других детских врачей здесь больше не было никаких. Передо мной в очереди было всего два человека, так что в кабинет я попала быстро.
– Та-ак, Топтыгина. – Она залезла в карточку. – Ох, ну и букет у вас.
А то я не знаю. Женщина осмотрела малышку, записала на прививки, которые нужно будет сделать через месяц, дала свой номер телефона. Если ребенок заболеет, нужно будет ей звонить.
В аптеке на первом этаже был отдел для животных. Девушка, работающая здесь, подтвердила, что никакой ветеринарной клиники в деревне нет. Более того, даже ветеринары отсутствуют, ведь до последнего времени все уезжали, так как деревня разваливалась. А пары лет не достаточно, чтобы все сферы жизни быстро поднялись. Я согласно покивала и купила нужную мазь для Пульки, а так же таблетки. Ничего, с едой съест. Уколы делать ей я опасаюсь, зубы больно острые.
От больницы я пошла не домой, а совсем в другую сторону. Было дело, которое мне нужно было закончить еще три года назад, но я тогда боялась. Не знаю чего, просто боялась.
– Здравствуйте, Анна Николаевна. – Я подошла к калитке.
Пожилая женщина пыталась сбить сосульку с навеса черенком от лопаты. Когда ей это удалось, она повернулась ко мне и прищурилась.
– Ох, никак Кира приехала. – Всплеснула она руками, выронив орудие труда. – Да с дитем! А ну давай в дом, нечего ребенка морозить! – Скомандовала она и открыла дверь. Я послушно вошла следом за ней. – Давай-давай, заходи. Сейчас чай поставлю.
Я улыбнулась. Все проблемы в деревне решаются если не спиртным, то чаем. Кстати, сегодня я тоже не встретила ни одного алкоголика. Куда они все делись? Переехали что ли? Раскрыла уснувшую дочь и оставила на диване в гостиной. Сама же направилась на кухню.
– Кто у тебя родился? – Бабуля суетилась, выставляя на стол плошки с вареньем и медом.
– Девочка. Дарина. – Коротко ответила, теребя сумку.
– Ну, садись скорее. – Маленькая старушка подтолкнула меня к столу.
Я послушно села. Со вздохом отрыла сумку и протянула ей конверт.
– Что это? – Анна Николаевна на меня удивленно покосилась.
– Письмо. – Ответила я тихим голосом. – От деда. Он просил передать, когда… ну… в больнице уже. – Мне было очень неловко, что я протянула столько времени. – Простите, что не принесла тогда. – Пролепетала неуверенно.
Но она меня уже не слушала. Дрожащими руками взяла конверт и повертела его. Затем нашла на макушке очки и одела их. Распечатала конверт, где лежало письмо. Я отвернулась, чтобы не мешать ей и не лезть в чужую жизнь. Я знала, что дедушка любил Анну Николаевну. Ее фотография всегда была у него с собой. Но так же я знала, что между этими двумя всегда все было очень сложно.
– Вот не мог он мне это все при жизни сказать? – Рядом раздался разочарованный вздох, и я подняла взгляд. – Ишь ты, на том свете меня ждать решил. Не уж-то на этом нельзя прийти было. – Старушка смахнула со щеки слезу и шмыгнула носом.
– Он гордый был. – Тут же вступилась я за деда.
– А я какая? Как два дурака жизнь маялись из-за этой дурацкой гордости. – Она вновь шмыгнула. – Ой, не спросила даже, ты в деревню то насовсем? – Она осторожно сложила письмо в пожелтевший конверт и спрятала в кармане.
– Не знаю. – Пожала плечами. – Пока Даринка не вырастет, точно здесь буду.
– В свой дом заехала, али в деревню ушла? – Принялась допытываться она, двигая ко мне кружку с чаем.
– В дом. – Я отчего-то покраснела, но пожилая женщина сделала вид, что не заметила.
– Это хорошо. – Она ласково улыбнулась. – Геннадию давно нужна помощь.
– Помощь? – Переспросила, надеясь, что хоть здесь мне что-нибудь расскажут.
– Конечно, помощь. – Хмыкнула Анна Николаевна. – Страх это, когда человек бегает от людской доброты. А тут, поди, из дому-то, попробуй убеги. Так что подлечишь его малеха, глядишь, и жизни зарадуется.
То, что он мастерски бегает от вопросов, это я заметила.
– Так я же не врач. – Развела руками. – Я ветеринар. Зверье только всякое могу лечить, но никак не людей.
– Так ить не тело там. Душа потрепана. Ему нужно жизнь показать, заново радоваться научить. – Наставительно было сообщено мне.
Я внутренне похолодела.
– Он что в тюрьме сидел? Уголовник что ли? – Ужаснулась.
С виду он не был похож на человека из мест заключения, но ведь всякое в жизни бывает.
– Чего уголовник-то сразу? Эх, ты. Человек сам себе такую тюрьму организовать может, что потом свет белый видеть отказывается. – Наставительно пожаловалась старушка.
– Суецидник? – Легче мне не стало.
– Чего ты на человека-то наговариваешь? – Обиделась за Корсарова бабуля. – Не дошло до этого. Женька Шулетов ему быстро объяснил, что к чему.
Из таких объяснений сложно было вычленить хоть что-то полезное. Я поняла только то, что Анна Николаевна переживает за душевное здоровье Геннадия. Большего узнать я не смогла, так как в комнате раздался плач дочери, и я поспешила к ней. Пока кормила, подошла хозяйка дома.
– Ну-ка покажи правнучку-то. Первая она у меня. – Она села рядом.
У меня слезы на глаза навернулись. Неужели эта женщина после стольких лет страданий еще считает меня за родственницу? Кажется, да.
– Вот. – Отодвинула Дарьку от себя.
Анна Николаевна ласково провела рукой по пушистому чубу.
– Хорошая. – Дарина захныкала и открыла глаза. – В нашу породу. Ли-ка, какие глаза.
Я улыбнулась. Глаза действительно наши фирменные, серые.
Домой мы засобирались только через пару часов, успев за это время и поговорить и осмотреть подошедшего к дивану одноглазого кота. Дома еще нужно Пульке лапу полечить, ужин приготовить. Геннадий вечером уставший домой придет, голодом его морить проку никакого. По Леньке помню, что голодный мужик – злой мужик.
– Вот, сани возьми. – Бабуля вытащила из сеней потрепанные жизнью деревянные санки с гнутыми полозьями. – Все удобнее, чем на руках таскать.
Я с радостью приняла такую помощь, так как руки действительно сегодня устали, и я боялась, что они к вечеру снова откажут. На неровную поверхность санок мы постелили байковое одеяло, а сверху конверт с Дариной.
Я уже тащила санки через рощу, что около дома, когда рядом затормозила машина. Из нее выскочил злой Корсаров. Ну, точно голодный.
– Почему ты шатаешься по деревне с ребенком? – Наскочил он, поднимая ребенка с санок на руки.
– Гуляли. – Отозвалась, продолжая катить тащить пустые санки.
– В мороз? – Скептически бросил он мне в спину.
– Ходили к врачу. – Я остановилась и обернулась.
Геннадий закрыл машину и пошел следом за мной.
– Можно было попросить, я бы увез. И где ты эти санки допотопные откопала? – Недовольно спросил он.
– У Анны Николаевны. Она дала попользоваться. – Пожала плечами.
Рядом раздалось недовольное сопение.
– Дома коляска стоит. – Наконец, сознался он.
– Где? – Не поверила я.
Он вздохнул.
– В предбаннике. Утром из багажника выгрузил. – Он осторожно покосился на меня. – Она куплена вместе со всем остальным. Я больше ничего не покупал.
Я поджала губы, чтобы не сказать ничего лишнего. Старался ж человек. Чего его теперь обижать?
– Санки завтра сам бабе Нюре увезу. – Попытался он сгладить ситуацию.
Я кивнула. Пусть везет. Пусть уже что хочет, то и делает. Устала я с ним ругаться каждый день. И это за двое суток. Леньке полгода понадобилось, чтобы меня достать, а этот, как по живому каждое слово….
Корсаров нас довел до дома и отправился за машиной. Пока я раскрывала спящую дочь, пока раздевалась сама, он уже вошел в дом и переоделся. Я, не давая себе передохнуть, полезла в холодильник.
– Сегодня я готовлю. Моя очередь. – Внезапно он оттеснил меня от белой дверцы и посадил на табурет. Я открыла рот, чтобы возмутиться, но меня тут же принялись убеждать. – Ты готовила вчера, значит сегодня моя очередь. Тем более, сегодня ты устала больше меня.
Говорил он убедительно, вот только я точно знаю, что мужчине на кухне не место. Я готовить научилась лет в семь, лишь бы не питаться тем, что дед накашеварит. Так до того момента, пока не уехала учиться дальше это и было моей обязанностью. Ленька тоже не особо рвался к плите. Да даже свекровь неохотно готовила. А этот чего вытворяет? Сейчас попортит продукты, что-нибудь несъедобное сотворит, а я потом должна есть, улыбаться и хвалить?
– Геннадий, – начала я. – Я в состоянии приготовить ужин.
– Я тоже. – Доверительно сообщил он мне, бросая порезанные куски мяса в сковороду.
– Готовка – женское дело. – Зашла с другой стороны.
– Именно поэтому большая часть шеф-поваров – мужчины. – Парировал он, не отвлекаясь. – Подождите, через полчаса все будет готово. – Забросил к мясу лук. – Кстати, не подскажете, почему у моей собаки лапа забинтована?
– Потому что она у нее болит. – Нервно ответила я, готовясь к тому, что меня сейчас отчитают.
– Что болит, я знаю. А вот, почему она в бинтах, очень хотелось бы от вас услышать. – Оглянулся и вопросительно глянул на меня.
Я смутилась. Действительно, чего я к животному полезла без ведома хозяина? Управы на меня нет.
– Я заложила мазь, она снимет воспаление и боль. Сегодня еще одну взяла, более подходящую. И таблетками ее надо кормить. Их тоже купила. – Услышала скептическое хмыканье. Обиделась. Я неплохой ветеринар, между прочим. – Нас хорошо учили животных лечить. У меня красный диплом и хороший опыт.
– То есть вы – ветеринар? – Прищурился Корсаров.
Я только сейчас поняла, что он не знает, кем я работала. Ну и идиотка. Нашла, на что обижаться. Я ведь тоже не знаю, кем он работает. Знаю только, что у Догилевых.
– Да. Я – ветеринар.
Геннадий как-то облегченно выдохнул.
– Ну и слава богу. Пульку вылечите. А то я хотел ее уже в город везти, а это все-таки стресс для собаки. – Пояснил он свою реакцию.
Я даже подумала, что ослышалась. Да что этот человек может понимать в собачьем стрессе? Я немного посверлила мужскую спину взглядом. Стоит тут снова в потертой футболке, через которую все видно. Там где у Леньки были тоскливо выпирающие кости, у этого бугрились тугие мышцы. А ведь Корсаров значительно старше моего бывшего мужа и, уж тем более, меня самой.
Тряхнула головой, понимая, что мои мысли снова свернули куда-то не туда. Нет, нужно делами заняться, а не любоваться мужчиной, стоящим у плиты. Нашла купленную сегодня мазь и отправилась к Пульке, лапу лечить. Собака нехотя вышла из будки. Оно и понятно, на улице еще сильнее похолодало. В моем пальто так совсем брр. Ладно, я быстро.
Шишка на подушечке действительно стала меньше, но животное все равно заскулило, когда я пальпировала шип. Значит, больно. Ну, сейчас будет легче. Наложила мазь, забинтовала, загнала собаку в будку. Нечего ей тут мерзнуть.
– Эти таблетки нужно давать собаке раз в сутки. – Я протянула сегодняшнему повару перемотанные резинкой блистеры.
Корсаров, аккуратно прикрыв готовящееся блюдо крышкой, повернулся ко мне. Отобрал таблетки и внимательно их осмотрел. Убрал резинку и нашел то, что искал. Цену, написанную ручкой прямо на блестящей поверхности.
– Я отдам деньги. – Кивнул он.
– Нет. – Едва не шарахнулась в сторону.
– Кира, это моя собака. Более того, я тебе как специалисту должен за то, что ты ее лечишь. – Твёрдо заявил он.
Что? Опять?
– Ты с ума сошел? – Жалостливо спросила. – Таблетки не дорогие. А мне сегодня детские деньги должны были прийти. Завтра схожу, получу. – Попыталась образумить.
– Вот на ребенка их и потратишь. – Заупрямился он. – Да и какие там деньги? Уверен, что копейки.
Я насупилась.
– Я работала до родов. И зарплата у меня была нормальная. – Принялась оправдываться.
– Причем здесь это? – Его карие глаза совсем потемнели. – Я про то, что вряд ли любое пособие бывает большим. Я прилично зарабатываю. – Зачем-то добавил он.
Я недовольно поджала губы. Ну как так можно? Ведь чужие друг другу люди. Я осмотрелась. Ага. Завтра в доме тогда нужно прибраться. И вычистить все. Буду так с ним бороться, раз так себя ведет. И вообще, лучше весь быт на себя взять. Дорожки от снега чистить. Весной грядки посадить. И коляску эту купил зачем-то….
Пока я ненадолго ушла в себя, мужчина уже накрыл на стол и приглашающе кивнул. Я настороженно покосилась на тарелку, наполненную тушеными овощами с мясом. Корсаров с интересом следил за мной, отмечая странную реакцию.
– Может быть, попробуешь? – Приподнял он бровь, после того, как я просидела перед тарелкой пару минут.
Вздохнув, взялась за ложку. Мысленно перекрестившись, потянула еду в рот. Ничего так, вкусненько. Под пристальным взглядом Геннадия я принялась уминать то, что было в тарелке. Дарька проснется, свою еду попросит.
