Кирилл Юрьевич Клюев
Чертоги разума
–Мой мальчик не опробовал винтовку– дайте перебежать, все уже стреляли, он один нет.
Эрих услышал это и почти вышел из себя. Он спокойно подошел и сказал ей:
–Послушайте, я тоже не стрелял до этого, если вы будете проходить ещё раз, то я тоже…
Ответом стал визг и злобный взгляд, словно у чихуахуа, у которой отобрали вкусность.
–Не ври! Все пробовали, только мой…
За спиной Эриха оказались двое, которые выглядели явно недобро. Она замолчала.
Итог– второе место, а эта девушка со своим классом оказалась на третьем месте. Справедливость восторжествовала.
Эрих шёл с кубком и думал: бесполезная жестянка! Лучше бы вместо медалей, грамот и этих пустых ёмкостей всем дали бы воды, хотя бы по одной бутылке…
Примерно так шла их жизнь, бедных детей, которые как Иван Грозный рано познали фальшь, ложь и лицемерие. Кто-то адоптировался, научившись получать от этого удовольствие, другие не пали так низко, а пытались продолжать держать свою голову высоко. Только всему этому поставила точка война.
Она разразилась внезапно, в декабре, когда ребята думали об итоговом сочинении к ним зашли в кабинет гости в погонах. Самый высокий, который был знаком с их офицером-наставником, сказал:
–Всем собрать все свои вещи на выход. Рядом с постом охраны построение.
Учительница встала и сказала:
–Вы какого дьявола прерываете урок?! Им послезавтра писать эту работу, а вы вломились и требуете их уйти …
–Дамочка, сочинения и прочие научные бредни ничто, им не дипломы надо защищать, а родину. Наш президент издал приказ о мобилизации всех кадет. Стране нужны воины и защитники, а не книжные черви.
В тот же день их грузили в кузова больших машин с черными номерами. Родители тех, кто успел им сообщить об этом, пытались остановить этот балаган, но все они, женщины, старики и не только, получали по вискам прикладами. Некоторые больше не встали. Двое не могли служить в армии по здоровью, один из них был Эрих.
–Так вот зачем нам сказали одеть бушлаты и полевую! – сказал кто-то с сарказмом.
В одной колонне ехали грузовики, наполненные детьми. Оказалось, что призвали не только кадет, но и тех, чьи близкие родственники работали в органах.
Началась страшная метель, но они стояли на плацу. Военная часть была где-то далеко, явно для того, чтобы никто их не нашёл. Всех распределяли и выстраивали в коробки. Эриха оторвали от его класса, и он стоял один среди незнакомых, как ему показалось. Во всём взводе. Рядом стоял парень пониже и трясся, с другой стороны была девчонка, которая явно была потеряна. Её он знал, ведь примерно за полгода до этого ада они познакомились. Будучи пессимистом, она лишь немного обрадовалась одному знакомому лицу.
–Я не могу… Я не хочу…– говорил парень.
–Успокойся– говорил Эрих, хотя сам был шокирован.
–Нет… Я не могу… Я сбегу…
–Погоди, довезут на фронт, а там и дезертировать можно…– шёпотом сказал кадет его собеседнику, но тот заорал и бросился прочь, а точнее к забору.
Его остановили за пару шагов от строя. Очередь из автомата, без предупреждения и какого-либо слова. Девочка через пару человек опомнилась и бросилась к мальчику.
–Нет… Брат! – она сидела на коленях и рыдала над его телом.
Эрих подошел и стал её утешать. Рядом с ним оказалась та самая. Она тоже решила помочь бедняжке, ведь её душа разрывалась от слёз. Эрих смотрел на неё, на эту красивую девушку: её лицо имело аккуратные черты, глаза были словно омут, а средней длины русые и тонкие волосы развевались на ветру. Он сидел рядом с плачущей и утешающей, слышал лязг затворов солдат, которые подходили позади, но только привстал и закрыл её сзади, чтобы пули в худшем случае достались ему, а не человеку, который уже потерял такого близкого и важного ей и тому, кто помогал первой.
Хоть было хуже некуда, холодно и обидно он почувствовал прилив сил. Словно он увидел солнце сквозь тучу, озарившее его своим сиянием. Может всё дело было в той, которая утешала рыдающую по погибшему от пуль в спину братом?
?_?
Топь была всегда. Даже сейчас, когда не осталось людей после войны, она лежала на дне низины. Вокруг был лес, тёмный и мрачный. Бурелом из сосен и елей мешал пройти, а мох был неестественно изумрудный. В этом крае, казалось, ничто не могло выжить…
Топь была словно небольшой луг с несколькими озерками. Сама она поросла клюквой и зеленоватым мхом, и травой. На краю находились маленькие сосенки, которые отличались от своих собратьев цветом и размерами. Словно болото влияло на них…
Вода в лужах была мутной и мерзкой. Изумрудно-коричневый оттенок неприятен глазу человека, а тут ещё и запах… Словно гниения, но одновременно сладковатый и противный.
На дне, которого номинально не было, находились кости… Глупцы, воевавшие тут и просто прошедшие, будучи уверенными в своих силах, и животные, непонятно откуда взявшиеся. Кости был коричневатые, обтянутые не то илом, не то остатками тканей…
И таких мест, словно мерзких людей раньше, было не одна тысяча по всей земле… Отравив почву и этим растительность с водой, человек оставил после себя этот яд, убивавший медленно всю планету. И так было всегда, но теперь… Теперь всё иначе…
