Кирилл Устенко
Братские часы
–Хорошо, может выпьем?
–Можно,
Мужчина достал коньяк и разлил его по стаканам.
–За что пьём то?
–За побег,
–Можно, чокнемся
Мы чокнулись и выпили весь стакан, спирт ударил сразу и я потихоньку начал пьянеть.
–Где мои манеры, вот держите,
Он достал сыры и рыбу.
–Ели такое?
–Нет, а как вас зовут?
–Меня Константин,
Я уже неплохо опьянел, у меня все уже плыло. Я закусывал и отпил немного из стакана. Спустя пол часа такого застолья меня сильно разнесло. Все плыло и я шатался.
–Новичок, -Сказал Константин и опрокинул ещё стакан.
Я тоже опрокинул и через пару минут упал. Я валялся словно в бреду думая что я капитан корабля. Там была странная музыка, похожая на Моцартский вальс. Меня ничего непонимающего потащили куда-то.
–А че может по бабам? Как думаешь,
–Авлавхдп…
–Значит согласен, пошли. Блин ты перебрал, ща,
Константин начал меня сильно трясти и мне стало очень плохо и меня вырвало, но потом заметно стало легче,
–Бошка болит… -Сказал я и прохрипел,
–На выпей воды,
–А сколько уже застолье длится? -Сказал я выпив воды,
–Да час только, давай по бабам,
–Давай,
Мы пошли к станции и там было несколько девушек, пройдя мимо них мы зашли в мёд отделение. Там сидело три женщины разной комплекции и возраста. Самая молодая застеснялась и отошла, две другие наоборот подошли с интересом.
–Здравствуйте, а кого вы нам привели?
–Товарищ один, нужно расслабиться,
–Хорошо давайте,
Я сел на стул и тут меня стала осаживать дама средних лет. Она начала издалека спросив про самочувствие, потом пошли общие вопросы и в конце пошли личные. Я отвечал на них правдиво насколько возможно. Отсутствие моей большой активности не смутило даму и она продолжала. После долгого разговора она повела меня в комнату осмотра. Все начиналось очень долго, я сильно нервничал да и видимо ей тоже нужно было время. Ее накатывающее постанывания во время моего изучения, говорили о том что скоро начнется основное действо. Постепенно снимались ее одежда и моя и вот уже я вспотевший лежу на липкой санитарной койке. Все быстро перешло в геометральную плоскость и после не долгого времени я уже чувствовал что не выдержу. Пошатывание вещей на полках, липкая кровать, два тёплых тела слились вместе в один короткий миг наслаждения. Я запыхавшись слез с женщины, посмотрев на неё я встал. У меня все кружилось и я еле мог стоять, так что вскоре упал, не пройдя и трех шагов.
–Ты в порядке?
–Да вроде, я пожалуй посплю,
С этими словами я беспробудно уснул.
Через, казалось, момент я проснулся голый от того что меня поливают водой. Поначалу она оказалась холодной, но после того как я чуть ли не вскрикнул она стала теплой.
–Вот это ты натрескался, хотя я не сильно от тебя ушёл.
–А…че…сколько времени?
–Час до поезда, так что успеешь,
–Ага, бошка болит,
–Понимаю, ща тебя помоем и таблетку дадим и будешь как новый,
–Хорошо,
Пока меня мыла струя воды, я пытался вспомнить что произошло. Понимаю что дальше каморки я ничего не помню, я забил на это. Спустя пару минут водяные процедуры закончились и мне подал полотенце. Хоть мне не было холодно, но я трясся и в принципе чувствовал себя не очень. Чистый я одел свою одежду и сел за стол. Угощения на этот раз были поскромнее, лишь банка огурцов и бутерброд с сыром и что-то типа докторской колбасы, ну и бутылка воды. Все это я быстро съел, что можно было съесть, а что можно выпить выпил. Довольный сел я на диван и стал ждать своего поезда, поезда можно было видеть на экране каморки. В целом каморка была хоть и небольшая но уютная. Стол со стульями, два кресла и два дивана, компьютер, ковёр, своя ванная и холодильник как гордость стоял у плиты в углу. Там все можно было найти из еды, что зажиточные пассажиры оставляли из еды в хорошем состоянии. Ковёр мне до боли напоминал квартиру, я понимаю что я бегу все равно с некой улыбкой вспоминаю комнату. Кто знает, может когда я забуду боль я буду помнить оттуда лишь хорошее, хотя вряд ли ведь хорошего почти не было. Кирилл кемарить на кресле, видимо он лучше меня пережил пьянку. Тут подошёл Константин с кружкой и таблеткой, я ее сразу выпил и стал представлять как мне становится хорошо. Пока это не настало я смотрел в телевизор. Там шло шоу «сибирские вареники».
–Я думал это шоу отменили,
–С чего?
–Давно не видел, хотя просто продал телевизор и поэтому не видел,
–Понятно, шутки у них не плохие, не то что как его там, ну это похабное… ну ты понял, здесь все без мата и низкого юмора,
–Это да,
Посидев немного и посмотрев на часы я понял что пора. Я собрал свои вещи и Кирилл тоже, мы пошли на платформу, а мужик ещё захватил какую-то коробку. Мы пришли к нужному вагону и повернулись на мужика.
–Вот вам ребят, здесь немного хорошей еды. Хоть впервые попробуете что-то нормальное,
–Спасибо, а что там?
–Да там сыр не плохой, хлеб, колбаса ну набор еды так сказать в дорогу. Чай кстати хороший попробуйте там вот…
–Спасибо огромное, если все будет хорошо мы вам напишем,
–Хорошо, но может не волноваться, главное чтобы вы обжились,
–Спасибо ещё раз, мы пошли,
Я пожал Константину руку и мы поднялись. Я понял что не знаю какое место у нас и обернулся.
–А да, у вас третье купе полностью,
Я его ещё раз поблагодарил и мы пошли туда. Само купе выглядело не очень. Стол был сломан пополам, верхние полки были вырваны из стены, а оставшиеся выглядели как будто ее ударили кувалдой ну и пол ковра было сожжено. Я знал как выглядят купе из того же музея поездов. Ну по крайней мере можно на нем уехать. Я бросил все на кровать и вытащил кошку. Быстро ее напоив и накормив, я убрал за ней в сумке. Она была немного изможденной, но питательная еда и вода помогут ей, ну вот она уже легла на подушку и вылизывается. Я уставился в подбитый потолок и просто смотрел. Кирилл что-то копошился в сумке и вскоре достал книгу. Он не слишком многое читал, но факт того что он уже читал в наше время удивляет. Он читал какую-то книгу про подземку, название заклеили чтобы можно было продавать на рынках. Я сам ее читал… хорошая книга. Но самая лучшая это был «Детский крестовый поход» и «1948». Я лег и вскоре поезд тронулся. Ритмичные покачивания и резкие но глухие стуки колёс убаюкивали, но я не мог спать. Я вспомнил старую жизнь и думал о новой. Я абсолютно не знал новый мир куда еду, обычаи, возможности, людей да даже как сам город там построен. Страх неизвестности, тот страх что был у всех, страх перемен, но я шагнул в их сторону, неуверенно словно хромой котенок. Но я не одинок, со мной мой товарищ и это самое главное. Только он остался здесь, мы все сможем, а если нет то и погибнуть вместе не страшно.
Уже конец осени, скоро будет снег. Время терпеть холода и горе. Я знаю что осталось терпеть не долго, так или иначе. Уже стемнело и будет темнеть ещё раньше. О одинокая зима… как же там Алёна делает? Жаль ее там не будет. Но собственно в чем смысл или он есть или его нет. У меня переизбыток непонимания. Зачем я это делаю? Надо ли было бежать? Зачем я подверг такому риску Кирилла? А как же другие? Или мне на них все равно? А может нет? На эти вопросы у меня нет ответа, да они и собственно будут погребены во снегу или будут просто забыты. Кому я буду важен? Наверняка я буду просто ещё одним мигрантом, мешающим и не нужным как репейник. Наверняка я просто буду работать и буду неизвестным, да и кто я вообще? Может стоит вернуться? Да меня там расстреляют, а что делать. Мой отец всегда говорил действовать по ситуации, так и буду делать, а там будет видно.
Как оказалось в купе не было света, свет лился из-под двери и из дырки с левой стороны. Было и так хорошо, по крайней мере Кириллу это не мешало читать. За окном была непроглядная тьма, но редкие машины где-то вдали убеждали что я смотрю не в чёрную стену. Я решил прилечь и аккуратно подвинув кошку, лёг. Он недовольно мяукнула и в отместку улеглась ко мне на грудь. Уставившись на потолок я без никаких мыслей просто смотрел.
Глава одиннадцать: Начало лучшей жизни?
Проснувшись где-то на полу, точно в своей квартире, но не сейчас, раньше когда я был мелким, может десятилетним. Я осмотрел комнату и увидел маму с папой на кровати и деда на кресле. Я был голоден и поэтому пошёл на кухню. Там сидел мой брат.
–Как спалось?
–Нормально, а ты как,
–Нормально, тебе же в школу щас?
–Да, я поем и пойду,
Быстро умывшись, одевшись и позавтракав я ушёл в школу. Солнце ещё не до конца встало и люди лениво выползали из домов. Серое небо и тяжесть кажется надвигающегося ливня заставляет все дрожать. Некоторые знакомые лица идут туда же куда и я. Очень точно я перепрыгивал лужи и обходил грязь. Наконец выйдя из гаражей я вышел к школе. Ученики шли с родителями о чём-то смеясь и думаю о том чем заняться на ближайших выходных. У меня здесь практически не было друзей, лишь охранник решающий высшую математику, да и один паренек. Там было не мало народу от которых я получал по лицу и постоянно выслушивал от них оскорбления, но мне было все равно, я почти не плакал в школе, лишь дома в туалете, тихо.
Зайдя в класс я не слушал учителя, я смотрел окно. То ощущения потерянной свободы, птицы насмешливо летят и я как дурак сижу уже какой год и какие года буду. Я не понимаю. У всех моих одноклассников были хорошие телефоны а у меня какой-то мелкий телефон, но я им гордился. Он был не такой как все, белая ворона как и я. Позже я его потеряю.
Проходили секунды, минуты, часы и все сидел и смотрел в окно. Нам не надо было кочевать из класса в класс. Школа была маленькая и имела столько классов сколько было учеников, которых можно поделить на классы, если вы понимаете о чем я говорю. Вот прозвенел последний звонок и мы радостно бежали из школы. Отделившись от косяка я грустный побрел домой. Меня встретил мой друг, единственный друг вне школы.
Это было конец весны, всего неделю. Было жарко и поэтому мой друг повел меня в стадион «Молот». Там была секция по хоккею и поэтому именно там было прохладно. Он был не далеко и поэтому всего минут пять и мы были там. Это было величественное здание, «храм спорта». Мы зашли в здание, ещё очень старой постройки. Очень странный пол, он ровный и холодный, но будто мелкие камешки были залиты серой жидкостью в красные квадраты. Буквально пару шагов и мы были уже около льда. Там была тренировка малышей. К нам подъехал тренер.
–О Саша, вернулся, и ты тут Антон?
–Да, здравствуйте,
–До сих пор материшься?
–Да,
И где ты такого нахватался?
–От бабушки,
–Ну и ладно, как жизнь то?
–Нормально, а ваша?
–Да вот новые ребята пришли, даже радостно как-то
–Ну ладно мы пойдём, удачи,
–И вам,
Мы вышли из «Молота».
Жаркий денёк все больше становится знойным. Лучики солнца греют новое поколение. Мы сменим отцов и матерей и наши дети снова будут смотреть на солнце, так было всегда. Но будут мои такими же? Будут ли они? Если ли шанс… а на что? Чего я хочу? Что этот мир мне даст? Дети в моем возрасте о таком не думают, они играют с друзьями, но у меня почти нет друзей. В школе мне приходится часто общаться с задирами чтобы меня не задирали. Мама говорила не связываться с плохими людьми, но я понял. Мама, ты не права, я не могу с ними не общаться, я просто не справлюсь с одиночеством. Одиночество… то с чем борются люди, громкие плакаты, выкрики и какие-то фонды, все это бред. Если люди боятся одиночества, то я живу в страхе. Каждый день, каждый час лишь есть маленькое око бури где все мирно и спокойно. Саша, Кирилл и брат, они дают мне жить. Но я лишь ребёнок, что я могу знать о боли? Ничего, они говорят, я слишком маленький, но кроме шуток, я не справляюсь.
Спустя полчаса и мы были у торгового центра. Он был огромен и в нем было легко запутаться, что мы часто и делали. Расталкивая людей, мы побежали на третий этаж. Дети с родителями сидели за столиками и ели еду из ближайшей забегаловки. Больно. Мы начали искать столик с едой и без людей. Быстро оббежав весь зал, мы собрали находки на столе и начали есть. Бесплатная еда, что может быть лучше? Лишь игральные автоматы, но у нас не так много денег на них. Быстро все съев, мы пошли домой. Так было весь год… пока не ушёл мой брат.
Он ушёл ничего не сказав, лишь подарил мне кошку за полдня до этого. Тогда казалось что я потерял часть себя, историю до этого. А потом протесты и я потерял последнее что у меня осталось – Сашу. Меня там не было, но это была кровавая баня. Танки, пули, люди, железо, свинец и плоть. Потом я убежал, не надолго, но этого хватило чтобы и деда не стало. Пустая комната, коробка, записка и я просто лежащий на кровати. Я потерял всех, но единственного кого я казалось потерял – себя. Тяга прошлого, жесткость настоящего и страх будущего, будет моим кредом оставшиеся годы.
Я проснулся, Кирилл играл единственную песню которую знал на гитаре – «Грусть и печаль». Это песня всегда меня пробивала на слёзы. Игрок будто играет на струнах души, а не на гитарных. Не даром у гитары шесть струн, все струны в этой песне – это не только грусть и печаль, а ещё тоска, ненависть, отсутствие надежды и отчаяние. Шесть струн – шесть эмоций. Отчаянье… такое прекрасное слово с таким трагичным значением. Будто корабль средь шторма где-то в тихом океане. Корабль есть я, что мой штурвал? Надежда или отчаянный шаг? Потолок давил, стены давят, все давит… песня и радостно и больно. Почему так больно? Будто сыпят соль на старые раны, которые уже загнили ибо не заживают.
–Не надо, пожалуйста,
–Извини, надо бы другую выучить,
–Я тебе помогу, даже со словами,
–Спасибо,
–Хорошо что ты меня понимаешь, принимаешь такой какой я есть. Не все такие,
–Я знаю брат что ты пережил, твои мысли, действие, прошлое – все это плохо сказывается на тебе. Поэтому я с тобой поехал, чтобы не отягощать тебя, мне как и тебе нечего терять,
–Ты это я, а я это ты…
–Больше ничего не говори, я это знаю,
–Спасибо,
Я гляжу в окно, снег, белые точки со стороны, а вблизи кружащиеся узоры. Уникальны, как люди. По отдельности красивые, а упав, присоединяясь образуют массу. Безликую, податливую и лежащую просто так без руки которую их поднимут. Сейчас их немного и поэтому они пока уникальны, потом их станет больше и больше, а потом растаяют. Может быть секрет нашего бытия в этом? Поначалу мы прекрасны, потом просто масса и в конце… смерть? Если прервать этот цикл, что будет? Смерть не имеет значения если нет жизни, то значит бессмертные не имеют начала. Что бессмертно? Что не имеет начала, что же не имеет начала? Время, оно всегда было и будет, независимо от нас. Но мы сумели заточить время в часах и мы им управляем, но так ли это. Разве не часы заставляют спешить и даже сейчас нам нужно ещё немного ехать и мы по зову часов куда-то идти. Этот отрезок полтора дня, половину дня мы проехали.
Этот сон, моё детство. Никто меня не понимал, злой, побитый, жестокий я. Я понимаю что не все было из-за других, я тоже себя плохо вёл. Порой где-то огрызнулся или ударил, я был напуган, как собака загнанная в угол. Может для кого-то я и был плохим, но в сумме я был в проигрыше. Это прошлое никогда не отстанет, будто шрам от ожогов. Порой сидя на крышах я хотел прыгнуть, порой у ножа я хотел себя зарезать и самое страшное я хотел забрать кого-то кого люблю, именно поэтому никогда не любил. Запер сердце в клетку, теперь там их два, мое и Кирилла. Но его я не могу убить, он мне как родной и его я буду защищать, даже когда страшно.
Иногда шепчут голоса, будто мои и не мои, что-то посередине. Они шепчут эти мысли, будто отголоски боли, как после серьезной травмы потом место боли ноет.
Мы решили позавтракать, открыв пакет нам казалось что у нас будет пир. Наконец-то нормальная еда. Кусочки хорошего сыра, мясо и батон. Мы давно не ели батона. Мягкий молочный вкус, нежная корка и в целом сам по себе очень вкусный. Разламывая его, я вспоминал как какое-то время мы ели черствый хлеб в школе, наш обед. Съев часть мы с наслаждением улеглись. Мне захотелось постоять в тамбуре, а лучше покурить. Выйдя в коридор, я проходил мимо открытых купе. Словно на секунду заглядывая в чужие жизни. Бабушки говорили о лекарствах, пьяные мужики лежали на полу и подростки о чём-то громко говорили. Подростки, такие же как мы, молодые и готовые ко всему.Проходя, я выцепил одно слово «Универ», то чего не было у меня. Они говорили про универ? Верно будут поступать, как оно там? По словам Алёны тяжело, но наверное у них что-то другое. Я лишь безмолвно пожелал им удачи. В тамбуре было тихо и лишь один парень. Я достал спички, он были почти без серы и не зажигались.
–Че у тебя за спички парень? Держи нормальный огонь,
–Спасибо,
Я удачно зажег папиросу.
–Че это у тебя?
–Это? Папиросы,
–Тебе что 40 лет?
–Нет, других просто не было откуда я,
–А откуда ты?
–Да из… ну у него названия даже нет,
–А…понял, от войны бежишь?
–Да,
–И как оно там?
–Да кажется война как война, пашешь как конь да и все,
–Ладно думаю не очень хорошая тема для разговора. На лучше нормальные сигареты,
–Спасибо,
Я выкинул свою папиросу и закурил сигарету. Сразу было понятно хороший табак, он не кислил лицо и легко тянулся.
–Кажется я твое лицо где-то знаю… не может быть…черт,
–Что?
–Да ты же, чел я даже не знаю что сказать,
–Не понимаю,
–Кирилл с тобой?
–Да а что? Откуда ты о нем знаешь?
–Это я даже не знаю как сказать, ты парень в каком-то роде знаменитость,
–Да? И чем же?
–О тебе писали в газетах,
–Это о моем побеге?
–Нет, тебе это не понравится, так что забей,
–Меня мучает интерес, скажи
–Ты сможешь найти такие газеты в столице, я ведь понимаю что ты туда едешь, но я тебе не советую их читать,
–Да в столицу еду, а почему не читать?
–Лучше не надо,
Мы просто замолчали, обоюдно разглядывая друг друга. Он был одет в полностью чёрную кофту с капюшоном, скрывающую почти все его лицо, лишь рот в котором была сигарета. Также на нем были темные джинсы и ботинки. Он уже закончил свою сигарету. Наконец он поднял голову, он был чуть ниже меня, и я увидел его глаза, взгляд удивления и сожаления в его карих глазах. Он вышел из тамбура и направился в купе к другим подросткам. Я лишь услышал «Знаете кого я увидел?». Я не понимал как он меня узнал и про какие газеты он говорил. Я сгорал от любопытства увидеть их, даже если этот парень говорил этого не делать.
Я заволновался о моем телефоне, вдруг за мной следят. Я бы и не вспомнил если бы сам не сказал о побеге. Достав его, я не мог понять что с ним делать, сначала я хотел просто выкинуть симку, но пони подумал что может в телефоне есть какой-то жучок. Мой телефон полетел в дверь. Я стал волноваться ещё больше так как они могли записывать разговор и видеть где я нахожусь и узнать что я на поезде, и потом меня отследить, но так или иначе я ничего бы не смог сделать. Я думал что может быть, они меня расстреляют? Как какого нибудь дезертира, отошлют в лагерь или может даже чего хуже.
Я пошёл к Кириллу. Проходя мимо купе подростков, спиной я почувствовал взгляды и ускорился ещё сильнее. Перед тем как зайти в свое купе, я обернулся и увидел подростков , они быстро юркнули в своё купе, я сделал также.
–Кирилл, я тут человека встретил и он что-то говорил обо мне каких-то газетах,
–Расслабься, смотри какой снег, он белый,
И действительно он был белый, этот мне напоминает лес. Как я любил лес. Он был прекрасен всегда. Лето, осень, зима и весна в любое время года. Сейчас же видны лишь бескрайние поля, засыпанные небольшим слоем снега. Как говориться, у природы нет плохой погоды. Это было именно так. Дождь поит растения, ураган валит дряхлые деревья, землетрясения расчищают землю именно поэтому нет плохих новостей, все наша интерпретация. Не правда ли? Я испытываю глубокое успокоение зимой, порой я просто сижу на лавке или брожу по городу. Да может в городе он не так красив, но порой парки как кусочек природы, созданные людьми ведь человек все равно зверь и без природы не проживет. Но даже так, парки они пластмассовые что ли, как еда или водохранилища, они не настоящие до безобразия идеальные. Дерево стоит ровно и в своем месте, пруды круглы, а водохранилищах тишь да гладь. Да природа по своему математически логична, но также и хаотична, тем она и манит.
Также мне тошно от домов, правильная прямоугольная призма, всегда знаешь где что, где квартира или дверь. Но каждый раз я немного радуюсь видя заброшенные дома, что в нашем городе довольно часто. Там не понятно где обвал, где потоп или где завал. Возможно это мое детское любопытство познавать новое, а может усталость жить в прочитанном мире где ты работаешь когда скажет время а не когда захочешь. Но все же у меня нет отвращения к этому, просто для многих работа как смысл жизни, стабильность и уверенность…стабильность и уверенность.
Не знаю как долго мы смотрели в снег, но меня разбудили перешептывания и упоминание моего имени в них. Я догадывался о чем они говорят «Газета, Антон, родители, друг», возможно они говорили о том времени. Я пытался закрыть уши, но мне опять привиделось это. Был чёрный снег от пороха и огня вперемешку со снегом. Громко орали солдаты, а родителей нет. Я знал они были там, я бежал на площадь. Горели танки, а в воздухе был запах паленой плоти. На мне были часы подаренные братом. Мои родители были еле различимы, но я понял что это они по кольцам. Я был трусом, они могли жить, а я…
Кирилл начал меня трясти, я бился в истерике и плакал. Он обнял меня и говорил «Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть», может и не лучшие слова поддержки но мои мысли замещались этой песней. Я вспомнил что у меня был телефон, но он был не в кармане, а где-то на улице в снегу. Я задумался снегом.
Спустя пять часов меня разбудил голод, мой живот урчал и болел, симфония голода. Мы вновь подкрепились и я опять начал смотреть в окно. Мы проезжали мимо какого-то города. По началу он казался таким же как и наш, но через пару минут начали появляться дома. Сначала такие же как у нас но потом все больше и больше, и почти в центре города стояла кучка высоток. Они имели цвета и были украшены лампами и билбордами с разноцветной рекламой. А люди ходили в разной одежде и часто не спортивной и на мой взгляд строгой.
Я как малолетний ребенок удивлялся всему чего видел и даже автобусам которые не были похожи на автозак. А вскоре добравшись до вокзала напротив нас был лишь поезд. Он был обтекаемой формы и больше поход на поезд из будущего. В просторных вагонах сидели люди и что-то читали или держали в руках ноутбук. Сам я его никогда не трогал, лишь видел в магазинах техники, но даже там он зверь редкий, а в нынче почти не существующий. На фоне этих людей я выглядел чуханом. Через минут десять мы двинулись дальше, покидая чудной город.
Все чаще я вспоминал чёрное небо, запах гари и отходов. Некогда чистое небо, заполонила пелена. Приходя как сезонный грипп каждый год. Конечно я не знаю как это влияет на легкие но уж точно не лучше почти сигарет в день. Старики задыхались и кашляли, а я с отвращением чувствовал весь спектр запахов и вкусов из Таблицы Менделеева. Здесь все не так и небо чище и трава зеленее. Но уже солнце закатывалось, скрывая новую красоту.
–Вот думаешь, есть ли жизнь вне земли?
–Ну думаю было бы эгоистично думать что мы одни,
–И в правду, а люди так думают, значит мы эгоисты?
–Получается так, а к чему вопрос?
–Да не зная, что-то вырвалось с мыслей, думал про наше чёрное небо и подумал о других планетах. Думаешь есть ли идеальная жизнь где-то ?
–Зависит от определения слова идеальности,
–Ну там без войн и несправедливости,
–Нет наверное,
–Почему ты так думаешь?
–Может другие существа радуются войне, а может они вынуждены, да и понятие справедливости относителен,
–Как же? Разве кому-то приятно если кого-то осуждают просто так?
–Да, судьям, они за это деньги получают,
–Справедливо. Надеюсь мы когда нибудь найдём свой личный рай,
–Рай создан для тех кто живет одной дорогой, мы с тобой странники нам нету рая. Мы с тобой избранные брат, наша жизнь будет полна боли, но перед смертью мы уйдём с честью,
–Может оно и к лучшему, долго мы все равно не проживем,
–Верно,
–Порой кажется это все бред галлюцинации, все так сложно. Не понимаю для чего я живу, будто потерян и не существую, никто не существует,
–…
–И самое страшное что и ты не существуешь, никто кого я хоть немного любил, Так ли? Или не так, а может правда или нет, это цирк где выступает кто-то недостижимый, управляя нами и ставя глупые задачи ради пустого зала, а потом этого всего нет, даже пустоты не существует,
–…
–Ничего нет! Я готов об этом кричать, да я и кричу не существующими словами и не существующим ртом. Я выдуман, выдуман, никем в мере которого не существует и этих слов тоже нет и тебя и меня нет и не должно быть. Ни этого поезда, ни тех ребят и не этих ролей, жизни нет как и смерти, просто точка в не существующем мире, а возраст запятая,
–Да меня нет брат, но пока есть что-то, хоть и в выдуманном мире можно его прожить, хоть и часто не понимая свою роль,
–Может только мы настоящие или только мы подделка, может настоящие чувствуют себя подделками так как они знают что они настоящие и мы подделки думаем что мы живые,
