Кирилл Шапкин
Кукольный домик
– Пошли, – тихо сказала она после раздумий.
– Правда? – удивился Эр.
– Да, давай. Мне любопытно.
Эр решил, что она определенно представила себе какую-то иную Комнату Скуки.
Они вернулись в бар и подошли к серой двери. Рядом с ней было тихо и прохладно.
– Так, сейчас начнется, вначале комната должна сделать расчет.
– Поняла.
Свист, как будто дует ветер в щелку.
– Готово, заходи.
Эр надавил на дверь и ступил внутрь небольшого помещения. Комната предоставила им целых два часа уединения.
Серая металлическая дверь затрещала, лязгнули засовы – вскоре она захлопнулась за их спинами. Свет погас, комната целиком и разом окунулась во мрак. Повсюду распространился приятный дурманящий аромат, щекочущий ноздри. Голова Эр пошла кругом. Ему казалось, что он куда-то проваливался. Пол ушел из под ног, он парил над бездной. На миг Эр испугался того, что его могло там ждать в этой непроницаемой тьме. Всегда неприятно осознавать неизвестность: сталкиваться с нею одновременно и необходимо, и страшно.
Через некоторое время Эр расслабился, ведь его жизни, как оказалось, ничего не угрожало. Стало даже приятно. Его охватило ощущение свободного падения. Кончики пальцев рук и ног немного онемели.
Они молчали. Прошло около пятнадцати минут.
– О чем думаешь? – бросил Эр вопрос в пустоту.
– Ни о чем, – пришел ответ откуда-то издалека, приятно лаская ушные раковины Эр.
– Странные ощущения, скажи? – сказал он.
Девушка промолчала. Видимо, на нее никак комната не действовала. Она словно сама была ярким и живым воплощением скуки. Прав был Макс, решил Эр, которого теперь охватило щемящее душу чувство, вскоре растворившееся где-то внутри окончательно.
Становилось действительно скучно. Как странно, но как же это все так происходит? Они молчали, и было просто скучно. Не было эмоций, Эр перестал ощущать запах, перестал видеть перед собой темноту. Его тело словно перестало существовать, может и девушки уже рядом с ним не было. Шевелиться Эру не хотелось, проверить наличие в комнате еще одного человека он физически не мог. Это было бы еще скучнее сделать – начать целенаправленно куда-то стремиться. Эр попытался представить себе что-то, но для фантазии обязательно должны быть чувства, а их не было. Пропало тело, пропали сигналы извне. И представить теперь ничего он не мог. Даже никакая глупость не лезла в голову. Хоть какую-нибудь штуку бы сочинить, думал Эр, наверное, в этом и заключалась вся фишка этой комнаты – всего хочется, но из-за скуки не можешь стукнуть и пальцем. Вот и начинаешь потом ценить любые чувства уже после того, как выйдешь наружу, – усиливать их многократно, чтобы больше не терять.
Кажется, прошел уже где-то час. Стало совсем сложно размышлять, точно мысли увязали в тягучем, липком болоте. Из последних сил Эр задумался, а можно ли совершать какие-либо действия, в которых бы не участвовали эмоции? Ведь если нет эмоций – нет желаний. Никакого вознаграждения нет, ничего нет, пустота в груди. Эмоции выступают в роли топлива для жизни. Но не обманывают ли люди тогда себя? Что вообще можно называть своими действиями и решениями, если возникают они только при поддержке чувств? Как же странно это. Живой ли сейчас я вообще, не унимался Эр, может я умер и так выглядит смерть? И не то, чтобы это было плохо. Вот именно, совсем было не плохо. Эру оставалось размышлять отрешенно, без окраски, не обличая все в оттенки. Он сидел, или лежал, или парил. Мысли без конца бегали на границе его ума, прячась между углублениями, складками мозга, как загнанные овцы. К ним было больше не добраться.
Эр продолжал падать в незримую им тьму…
Раздался оглушительный, пронзительный писк. В глаза ударил резкий свет. Эр вскинул ладони. Сквозь растопыренные пальцы он заметил, что в комнате был один. Куда же пропала та девушка? Расщепилась на атомы, провалилась в бездну?
В баре шумно и весело прыгали люди, ослепительно сверкали цветные лампочки под потолком. Оглушительная, наполненная юношеским задором музыка как бы разрывала душу Эра на части, и каждая из них, обретя молодость, по-отдельности мечтала пуститься в пляс.
В стороне от толпы стояла черненькая и попивала через тонкую трубочку красную жидкость. Эр выпучил глаза и лихо покачиваясь направился к ней. Убедившись, что она его может слышать, он попытался поделиться с ней впечатлениями после Комнаты Скуки. Девушка слушала его в пол уха, рассеяно смотря в другую сторону. Что-то там в голове у нее происходило, мысли плясали в ее черепной коробке не менее реально, чем люди на танцполе, думал Эр, которого распирали восторженные чувства, – теперь ему хотелось высушить с ней пару стаканчиков и обсудить невероятное исчезновение. Эр невзначай коснулся ее руки, но черненькая так дико, как кошка, на него ощерилась, что тот сразу прекратил какие-либо дальнейшие попытки наладить с ней контакт. В нем тут же зародился испуг – он не хотел ее отпугнуть. Пора было менять тактику. Может, удалось бы мысленно с ней войти в контакт? Но не успел Эр что-либо воплотить в реальность, как девушка поманила его к лифтам. В руках у нее появился небольшой блестящий экран. Похоже, что сработало! Он смело поплелся за ней. Ее бедра притягивали взгляд Эра. Нет, Комната ужасное место, решил он. Так страшно ничего не ощущать, ничем не быть увлекаемым… Ах, отнюдь! С чего бы ужасное? Как пояснил Макс, только после воздействия Комнаты становится понятно, что ты действительно наслаждался в тот момент скукой. Верно! Все верно он сказал.
Они зашли в пустую кабинку лифта. Для Эра все было как в тумане. Память подводила. Брызнули в лицо огни, рифленый пол качался и уходил из под ног, – а как только Эр начинал проваливаться в глубокую шахту, то пол тут же возвращался на прежнее место. Ему оказалось это забавным, и он нелепо смеялся, вглядываясь с изумлением вниз.
Лифт остановился, дверцы тихо разъехались. Неожиданно они очутились в просторном кабинете, наполненном дребезжащим мраком. Только из широкого окна в помещение лился блеклый свет от возвышающихся снаружи небоскребов. Эр был полностью уверен, что это не была очередная имитация.
Настоящее родное окно из стекла.
В руках черненькая держала экран, тащила пальцы по пластине бирюзового цвета с бегущими символами. Какая же она красивая, подумал Эр. Девушка грациозно плюхнулась в плюшевое кресло. За ее спиной открывался широкий вид на торчащие из облаков с бронзовым отливом острые шпили небоскребов, на продолжающий кутить и плясать ночной город в рыжем тумане. И это не был экран, слишком уж казалось все неподдельным. Эр отвел взгляд, девушка замерла и с ехидством глядела на него, как на добычу. И ведь действительно, Эр вдруг понял, что находится в полной ее власти. Губы черненькой зашевелились, брови грозно сошлись над переносицей.
Наконец он разобрал слова.
– Ты слышишь меня? – бешено вскрикнула девушка, видимо повторяя вопрос не в первый раз.
– Да, – ответ казался Эру чужим. Было впечатление, что кто-то говорил вместо него похожим голосом.
– Все сходится на том, у тебя какой-то дефект. Мы не можем этого допустить, ты уж прости, сам напросился, – голос девушки стал спокойным. и вонзился в уши Эр далеким эхом.
– О чем ты говоришь? – шевелился язык, издавая звуки.
– Не придуривайся, все ты знаешь. Мы обследовали тебя в Комнате Скуки. Макс привел тебя туда не по собственной воле.
– Обследовали?..
– Мы его любезно подговорили. Все контролировалось с моего планшета, – и Макс был под нашим контролем, – она показала лежащий на ее ладони экран. – Ты выдал себя. Уклоняться от этого больше нет смысла.
– Каким образом я себя выдал? – очумело завибрировали связки Эра. Перед ним разыгрывался целый спектакль, которому ни в коем случае нельзя было доверять.
– Один инцидент с куклой, это может все испортить. Нам нельзя допустить повтора случившегося с тобой… казуса. До прибытия агента осталось слишком мало времени, – девушка повернула голову и с презрением взглянула на тонущий в теплой ночи город. – Есть шанс, что возникнут неблагоприятные для нас всплески, которые он сможет здесь засечь. Нам надо вдолбить этому чучелу, что наш мир готов к перезапуску. Впрочем, он сам бы мог тебя устранить при случае…
Девушка вновь повернула гладкое, изъеденное тенями лицо в сторону Эр. Ее распахнутые глаза сверкали в сумраке.
Она продолжила:
– Ты уж прости, но твое сознание может вызвать дестабилизацию мира, – придется тебя устранить.
– Постой-постой, про какой перезапуск речь? – что-то в Эре хотело знать ответ.
– Понимаешь, экраны нужны нам, чтобы наконец создать нечто общее для людей, общую единую реальность, где они могли бы взаимодействовать, понимать друг друга с полуслова, не переживая насчет блуждающих где-то там, – она махнула рукой, указывая на окно, – опасностей внешнего мира. Экраны показывают людям только то, что они хотят в них увидеть. Это и есть проект по перезапуску реальности. И знаешь что? Ты, оказывается, не берешься ими, и нам тем самым мешаешь, – ты их каким-то образом игнорируешь.
Эр попытался продолжить разговор, но черненькая резко оборвала его, вытащив электрический пистолет и целясь им прямо в него. Из черного дула вылетел солнечный зайчик и ослепил мир, который вскоре канул в темноту. Нет, это просто рефлекторно закрылись его глаза.
– Или, – девушка задумалась, прислонив пистолет к высокому лбу и отдернув дулом челку, – есть другой вариант. Он должен понравиться тебе больше.
– Какой еще вариант? – произнес дрожащим голосом Эр.
Она обезоруживающе, по доброму рассмеялась и опустила оружие.
– Неужели я попалась на удочку? Все этот неугомонный Тощий. Ты ведь не реагируешь на экраны только по одной причине…
Девушка элегантно поднялась со стула, ночным призраком вплотную подошла к ошалевшему Эру и медленно, сперва с отвращением, запустила пальцы ему в волосы, морщась от неприязни.
Бегло ощупав его шею, черненькая выдохнула и улыбнулась, – напряжение ее отпустило, душа наполнилась прежней легкостью.
– Так и знала! – визгнула она. – Ступай обратно. Да, и скажи Тощему, чтобы больше так не делал, его ужасная шутка могла дорого мне стоить.
Она замерла напротив окна, с элегантной гибкостью потянулась руками и начала дико хохотать.
Под аккомпанемент ее безумного смеха, Эр без промедления стал ощупывать собственную шею. Его холодные, замороженные пальцы остановились, зависли на полпути: кончиками он ощутил небольшой бугорок, не заметную выпуклость. Или это все просто ему казалось? Неужели проснулся, пробудился из спячки его самый темный кошмар? Он не мог больше пошевелить руками, тело не слушалось команд.
И тут все колыхнулось, затмилось густым туманом, неторопливо ползущим с улицы сквозь стены небоскреба. Земля ушла из под ног, Эр в страхе закрыл ладонями лицо и ощутил под ними колючий холод. На месте глаз пылали бледным синим огнем два экрана. Стены стали плавиться, расползаться, за окном вспыхнул незримым пламенем матовой черный шар, что затягивал сверкающую неоном ночь внутрь себя. Это была огромная черная дыра. Все рушилось, устремляясь внутрь образовавшейся пустоты. Два экрана вместо глаз! Эр не видел настоящий мир, он все время глядел лишь на то, на что ему предлагали смотреть. Он был самой обычной куклой без собственной воли, которую могли выключить в любой момент. Значит, решил Эр, в нем всегда сидела его личная пустота, внутри него беспрестанно щелкали рубильники, бежал ток нервных импульсов, генерировались призрачные миражи чувств и ощущений, – внутри него никогда не жила душа.
А девушка все хохотала и хохотала. И ее смех, ставший вскоре воплем, растянулся, стал длинным-длинным, противным, как в замедленной съемке. Черненькая из последних сил насмехалась над Эр, издевалась, – и вскоре ее голос навечно замолк, издав последнее глухое бульканье.
***
Он очнулся за барной стойкой и первым делом судорожным движением ощупал шею. Все было в полном порядке.
Когда прошел невротический жар, Эр увидел старого друга Макса. Он заметно изменился с их прошлой встречи: казался неестественно грустным и с угрюмой миной взбалтывал жидкость в стакане. Совсем будто и не существовало его здесь, – Макса заменили, вылепили из пластилина, подменили внешне похожей копией. Лицо осунулось, весь он потолстел и размяк, как тесто. Эр огляделся по сторонам. Все экраны на стенах потухли. Должно быть, снаружи шел дождь. Теперь в них сквозил мрак, – и будто он даже стремился вырваться из экранов в помещение, хотел оттуда вытечь и оцепить, захватить одурманенных людей.
