Кирилл Николаевич Водинов
Ночные мысли
Глава 10
Процесс ассимиляции будет завершен через 42 минуты 18 секунд…17 секунд…
Сердце устало толкает густую кровь по остаткам артерий. Грудь нестерпимо пульсирует от разливающейся по легким кислоты. Судорожно вдохнув, я открыл глаза и осмотрелся…
– Очнулся? – пожилой мужчина оторвался от экрана монитора и косо взглянул в мою сторону, – Как себя чувствуешь?
Я знаю это старика… он приходил в палату… Валерий… нет… Валентин Петрович. Так его называл мой лечащий врач. Что происходит? Попытка встать не увенчалась успехом. Руки и ноги жестко привязаны к железной кровати.
– Где я? – непослушный язык с трудом связывает звуки в слова.
– Где-где? В больнице, – передразнил меня врач и вернулся к графикам на мониторе, – сейчас долечишься и домой.
– У меня мало времени…
– Самое то, – грубо перебил Валентин Петрович.
Встав из-за стола, старик подошел ближе и пытливо посмотрел в глаза.
– Дышать тяжело? – сочувственно спросил врач, – и, наверное, голова болит?
Дождавшись утвердительно кивка, он достал небольшой планшет и пробежался взглядом по экрану:
– Ассимиляция практически завершена, не переживай. При перестройке кровеносной системы и дыхательных путей возможны болевые ощущения. Сколько на твоем таймере?
– Сорок минут, – испуганно выдавил я, – Валентин Петрович, это вы сделали?
– Ну как же, – гордо улыбнулся старик, – не только я, но участвовал…
Мысленно напрягшись, попытался вызвать меню боевого режима. Полная тишина. Даже привычные ИЧСС и фигура моего тела исчезли с поля зрения. Остался только таймер отсчета времени ассимиляции.
– Не старайся, задрот, – помахал планшетом Валентин Петрович, – отключил я твое ноу хау.
Задрот? Неужели это он был той самой тенью, которая вырубила меня около больницы?
– Все правильно думаешь, – часто закивал головой врач, словно читая мои мысли, – я тебя отловил.
– Зачем?
Боль в груди ударила последней вспышкой и внезапно исчезла. Белесая пелена перед глазами рассеялась, и я с удивлением обнаружил, что грудь больше не вздымается в поисках воздуха.
– Тут разговор философский, – степенно молвил старик, не отводя взгляд от планшета и ткнул сухим пальцем в грудь, – готово, легкие перестроились.
– Я теперь робот?
Процесс ассимиляции будет завершен через 33 минуты 36 секунд…35 секунд…
– Да что вы все заладили, – раздраженно огрызнулся Валентин Петрович, – роботы, киборги, один придурок автоботом назвался… Бред! Вот ты, ты чувствуешь себя роботом? Не в теле, а в голове?
– Наверное, нет, – неуверенно протянул я, – но ведь я теперь не дышу…
– И что в этом плохого? – недоуменно развел руками врач, – Значит не умрешь от отравления газом, не испортишь здоровье от плохой экологии, даже клей нюхать не сможешь, а это уже плюс.
Беспокойство и страх отступили. Перестали биться в груди вместе с сердцем. Чувствуя абсурдность ситуации, я улыбнулся.
– Серьезно? Вы так о здоровье пациентов заботитесь?
– Эх… я же говорил, молодой человек, – присев на стул, Валентин Петрович назидательно поднял палец, – это разговор философский.
– А я уже никуда не спешу…
– О-о-о, юмор! Уважаю, – по-стариковски, в усы, улыбнулся врач, – ну что ж, скоротаем время до выписки. Какие у тебя вопросы?
– Что будет после выписки?
– Ты просто пойдешь домой, парень. Мне просто нужно дождаться окончания ассимиляции.
Да хрен ты угадал, старый мудак! Сначала я вышибу из тебя весь песок и раскатаю по стенам этого чертова кабинета. Ну что ж, проведем это время с пользой. Успокоившись внешне, я задал следующий вопрос:
– Что будет со мной, после полной ассимиляции? Что такое протокол «Титан»?
Лицо старика стало серьезным. Бросив тревожный взгляд на планшет, он начал быстро водить пальцем по сенсору. Через несколько секунд, видимо найдя ответ, он удивленно фыркнул и поднял на меня глаза.
– Вот не люблю я вас, задротов компьютерных. Вечно от вас проблемы. Ты своими игрушками так интерфейс сломал, что тебя «Оргус» к титану пустил.
В ответ я лишь удивленно пожал плечами. Видя мое недоумение, доктор снисходительно пояснил:
– Нейроботы, это автоматизированная система, предназначенная для трансформации человеческого тела в кибернетический организм. Это новая ступень эволюции человечества. Достаточно просто внедрить «Ядро» в тело человека и производство наноботов уже не остановить. Они планомерно заменят всю клеточную структуру человеческого тела. Нейросистема «Оргус» это и есть «Ядро», а протокол «Титан» отвечает за дальнейшее поведение кибер сапиенс.
– Кибер сапиенс?
– Согласен, название так себе, – улыбнулся Валентин Петрович, – высшей ступенью развития человека стал хомо сапиенс, вполне логично, что следующую ступень назовут именно так.
Процесс ассимиляции будет завершен через 21 минуту 45 секунд…44 секунды…
– А как же этическая составляющая? Разве люди захотят добровольно отказаться от биологического тела? Вы не боитесь того, что когда все узнают, вас разберут на запчасти?
Старик снисходительно посмотрел в мою сторону. По его телу пробежала волнами рябь на доли секунды превращая его кожу в бездонную тьму. Очень хорошая маскировка. Полное поглощение света искажает движения тела, делает их неуловимыми для противника.
– Они не узнают, малыш. Протокол «Титан» сотрет все воспоминания о процессе эволюции. Когда люди поймут, что произошло, будет уже слишком поздно…
Сотрет память! Пленка спокойствия растворилась в озере магмы бушующей в моей голове. Весь мой план мести, все чем я жил, испарится, когда таймер перед глазами превратится в нули! И никто не помешает старому хрычу дальше внедрять в людей свое дерьмо! Но больше всего меня бесил тот факт, что я приду к нему с цветочками и бухлом благодарить за выписку!
Процесс ассимиляции будет завершен через 4 минуты 58 секунд…57 секунд…
– Я вижу твою злобу, но пойми, так будет лучше, – опустив плечи, продолжил старик, – кибер сапиенс нужен этой планете. Представь сколько ресурсов мы расходуем на обеспечение человечества едой, сколько животных убиваем во имя пропитания… Мы вырубаем леса, выкачиваем миллионы тонн нефти и газа… а ведь новому человечеству хватит несколько солнечных батарей и ветровых установок. Мы тратим немыслимое количество времени и сил на то, чтобы поддерживать нашу жизнь, а не двигаться дальше… Уже сейчас ты сможешь покорить космос, спуститься на морское дно… Обладая этим телом, ты можешь продолжать рисовать картины и писать книги. Творческая составляющая сохранена… Заменено только тело…
Процесс ассимиляции будет завершен через 8 секунд… 7 секунд…
– Скотина, я за тобой еще вернусь… – бессильно зашипев, я с ненавистью уставился на пустеющий секундомер.
Процесс ассимиляции будет завершен через 3 секунды…2 секунды… 1 секунду… 0
Глава 11
– Слава… Славочка! – тихий шепот мамы приятно ласкал слух.
– Он не слышит, – оборвал ее угрюмый бас отца, – доктор тебе ясно сказал…
Что, опять? Распахнув глаза я с вытаращился на сидящую рядом маму. Та же комната, те же стены из дешевого гипсокартона мерзкого сиреневого цвета. Окно с занавесками из рыболовной сети. Только сейчас в окно пробиваются лучи заходящего солнца. И, как в прошлый раз, на обшарпанном металлическом стульчике с больничной маркировкой на спинке, сидит моя мама.
– Очнулся! – тихо воскликнула мама и тут же заплакала.
Отец, резко обернувшись в мою сторону, громко заматерился и врезался в дверь.
– Сейчас, Славик, сейчас, – судорожно дергая ручку, твердил папа, – я этого… плешивого козла приведу!
Совладав с неподатливой дверью, батя выскочил в коридор. Проводив его опешившим взглядом, я попытался подняться и тут же осел на подушки. Как будто царь-колокол в голове заиграл, картинка в глазах заскакала, а в ушах стоял непрерывный звон.
– Лежи сынок, не напрягайся, – всхлипнула мать покрывая мое лицо поцелуями, – тебе сейчас нельзя… Доктор еще не разрешил…
– Мама, – пытаясь пробиться через церковный перезвон в мозгах, заорал я, – давно я тут?
Но мать лишь тихо плакала жалобно подрагивая плечами. Я что, снова в больнице? Как меня угораздило? Последнее что я помню… Чертов таймер обнулился, обещая мне светлую жизнь кухонного комбайна.
– Очнулся?
Быстрым шагом в комнату вошел Валентин Петрович. Внутренне сжавшись, я уже просчитывал варианты уничтожения престарелого Дарвина, но он быстро вывел меня из равновесия направив луч фонаря прямо в глаз.
– Ай!
– Тихо-тихо, – прижав меня рукой к кровати, кровожадный садист мазнул лучом света по второму зрачку, – все в порядке, молодой человек. Как вы себя чувствуете?
– Хреново, – пробурчал я, пытаясь сдержать волну возмущения, зарождающуюся в желудке, – тошнит.
– Это нормально, Вячеслав. У вас было сильное сотрясение, вы девять дней провели в коме, – руки старпера надавили в область солнечного сплетения, выжимая остатки воздуха из легких, – вам сейчас нужен покой и здоровый, крепкий сон. Родители, покиньте помещение. Пусть пару часов вздремнет, придет в себя.
Плечо обожгла хирургическая игла. Сквозь мутный туман, я видел, как выходят из комнаты мои родители. Задержавшись, Валентин Петрович ощупал мягкую нашлепку на моем затылке и, потрепав меня по плечу, последовал за родителями. Неужели все это сон? Я не киборг? Что же мне тут кололи, раз я такие галлюны словил?..
На этот раз пробуждение было мягче. Знакомый с детства голос, как мантру, твердил короткую фразу:
– Вставай, болван… вставай, болван… просыпайся, а то девки давать не будут…
– Пошел ты на хер, – вяло улыбнувшись, я увидел знакомое лицо Мишани.
Видимо родители сообщили лучшему другу о том, что мне стало лучше. У Миши было много недостатков, но он никогда не бросал меня в беде. Поэтому я был совсем не удивлен, обнаружив его скалящееся жало около своей кровати.
– Ты гляди, живой и даже шевелится, – тут же загоготал друг, – а я думал, ты как в Санта Барбаре, на пару лет прилег.
– Еще пара твоих шуток и назад в кому уйду, – огрызнулся я, пытаясь принять вертикальное положение, – что случилось, рассказывай.
– Случилось то, что мой дружок настоящий ветвистый олень, – невозмутимо улыбаясь, продолжил острить Миша, – ты на хрена на дорогу выскочил?
– Наташу… Наташу искал, – ощупывая толстый блин из марли на затылке, повернулся к товарищу, – с ней все в порядке?
– Ну я ведь говорил, – торжествующе подняв руки в верх, Миша смерил меня презрительным взглядом, – ты просто нереальный олень. Она в том же подъезде живет!
Последняя фраза товарища, хлыстом полоснула по мозгу. То же самое я услышал от него в предыдущей реальности. Шансы на то, что мой, накачанный лекарствами, мозг мог придумать похожее объяснение, просто мизерные!
– В том же подъезде говоришь? – глянув исподлобья на безмятежно сидящего друга, я сформировал мысленную команду. – А на каком этаже?
– На четвертом, баклан, – презрительно фыркнув, Миша сделал грозный вид, – я вообще не понимаю, зачем ты за ней поперся? Катька норм телка, хочет тебя так, что зубы сводит. И сиськи норм, и жопа зачетная. Ты бы лучше за ней…
Где-то на границе сознания, я продолжал слышать далекий голос друга из детства. Но все мое внимание было сосредоточенно на ярко зеленой линии которая, делая резкий излом в центре, отсчитывала удары несуществующего сердца…
Девятнадцать секунд
– Смотри куда прешь, урод! – облаял меня из проезжающей мимо машины толстяк. Я завистливо посмотрел вслед заносчиво моргнувшему габаритами Мерседесу. Везет же некоторым. Решив больше не искушать судьбу, я откатил велосипед на тротуар и принялся ждать пока фигурка человека на табло светофора не зажжется приветливым зеленым светом. Серые улицы мегаполиса осточертели до ужаса. А в совокупности с мелким, непрекращающимся уже третий день, дождем, вызывали стойкое желание покончить жизнь самоубийством. Сейчас, на фоне старательно выращенной моим начальством и представителями коллекторских агентств депрессией, это уже не казалось таким ужасным выходом из сложившейся ситуации. А ведь все так хорошо начиналось…
***
– Это легкие деньги, сам посчитай! – горячо убеждал меня Димон, мой сосед по комнате в студенческом общежитии, – Эти лохи не местные, вообще не шарят.
Дело действительно казалось плевым. Нужно было перевезти пакет с грузом из точки А в точку Б. Расстояние всего сорок километров, из них двадцать по городу. А платят так, как будто мы его пешком на Камчатку должны отнести.
Это здорово напрягало. Уже зная свой ответ, я подозрительно крутил носом глядя на прыгающего передо мной кента. Не встречаются в природе студенты, которым не нужны деньги. А живущим в институтской общаге, тем более. Жрать нам хотелось всегда. Чувство голода выдавалось седой комендой, с прокуренным голосом и толстой бородавкой на носу, вместе с погнутыми ключами от, грязных, наполненных тараканами и пожелтевшими “бычками”, комнат.
Мы с Димоном с первого курса скорешились. Жили втроем в одной комнате. Я, Димон и гламурный Валера, который по непонятным причинам оказался с нами в одном блоке. Как-то пьяные старшаки решили прокачать молодых за беспорядок на общажной кухне. Вот тут-то мы и выяснили, кто есть, кто. Белозубый качок Валера самый первый схватился за тряпку и побежал оттирать засохший на стенах кетчуп. Хотя, судя по виду пятен, они больше напоминали кровь жертв Сталинских репрессий. Ну, по возрасту, они точно были ровесниками.
Мы же с черноволосым и худым парнем выбрали путь воина. Правда не учли, что на этой дороге встречаются не только честные поединки. Весело, с огоньком, отпинав нас толпой, старшекурсники подняли свой авторитет на необходимый уровень и уползли дальше бухать в свой блок.
Стряхнув кровавые сопли на пол, я посмотрел на товарища по несчастью единственным открывающимся глазом.
– А ты молодец, не сдрейфил, – протянув руку новому другу, представился, – Максим, можно просто Макс.
– Димон, – ответил паренек и поморщился, ощупывая челюсть.
– Вы офигели? – Валера уставился на нас, хмуро сдвинув брови, – кровью своей всю кухню заплевали. Ща убирать будете!
Переглянувшись с Димоном, мы накинулись на “шестерку” восстанавливая потрепанные честь и достоинство.
Пару раз нам везло. Товар перевозили удачно. За два часа работы мы получали пухлую пачку купюр от лысого молчуна, который принимал у нас посылки. А вот потом начались проблемы. Нет, это были не менты, а длинный нос Димона. Очень уж ему было любопытно, что же мы такое возим? Этот придурок вскрыл аккуратно посылку и выудил маленькую таблетку красного цвета. А так как он был любопытный, а не жадный, он щедро подкинул ее в мой сок и замер в ожидании предстоящей реакции.
Итог известен. Анафилактический шок, скорая, больничка. Три долгих месяца восстановления после операции.
О том, что это работа Димки я догадался позже. Одногруппники не хотели говорить мне о смерти товарища. Через два дня после того, как меня увезли на скорой, трое людей в масках ворвались в нашу комнату. Перевернули вверх дном весь блок и шлепнули моего товарища перед уходом. Незавидная участь.
***
Я выжил, но в наследство получил приступы астмы, работающую на шестьдесят процентов печень и очень слабый иммунитет. Неизвестная таблетка жестоко нагнула мой организм, а врачи так и не смогли определить ее производные. Инвалид в девятнадцать лет. Сбылась мечта идиота. Ни нормальной работы, ни девушки, ни будущего.
– Эй, ты че спишь? – на плечо легла тяжелая рука неизвестного мне мужчины. Махнув головой в сторону светофора, он дружелюбно усмехнулся, – зеленый уже.
– Спасибо, – я дернулся в сторону зебры, но рука неизвестного крепко вцепилась в мою куртку.
– И еще, – в глазах незнакомца мелькнула зловещая тень, – никогда не стоит брать чужое.
Дыхание перехватило от острой боли в боку. Выдернув нож, убийца перешел через дорогу и затерялся среди многочисленных автомобилей, сливающихся в разноцветную змею из металла.
Завалившись на велосипед, я зачарованно смотрел на бурые пятна крови, проступающие через старенькую джинсовую куртку. Неужели все случится вот так? В глазах начало темнеть. Поплыли мутные пятна. Врут все… Никакого света в конце тоннеля… Просто темнота…
– Смотри куда прешь, урод! – облаял меня из проезжающей мимо машины толстяк. Я завистливо посмотрел вслед заносчиво моргнувшему габаритами Мерседесу. Везет же некоторым. Что? Какого черта происходит? Я заснул? Дыхание перехватило от испуга и желания бежать немедленно. Пытаясь справиться с приступом, я судорожно искал ингалятор в кармане. Привидится же такое… Пара пшиков привычно успокоили нервы. Закрыв глаза, я постарался прийти в себя.
– Эй, ты че спишь? – на плечо опустилась знакомая тяжесть. Судорожно вздохнув, я обернулся и испуганно уставился на лицо, искривленное знакомой усмешкой…
***
Дрожащими руками я достал из заначки, спрятанную полгода назад, пачку Винстона. Врачи очень настойчиво рекомендовали мне завязать с вредными привычками, но сегодня был повод пренебречь всеми карами обещанными людьми в белых халатах. Поэтому, тихо проскользнув в чердачный лаз, я устроился на узеньком подоконнике и с наслаждением вдохнул горький дым. Сидя среди паутины и сизого тумана, осмотрелся по сторонам.
– Ну какого хера? – не выдержав тишины, я задал вопрос голубю, сидящему на балке под самой крышей.
Тупая птица недовольно курлыкнула в ответ и выскользнула на улицу спасаясь от табачного дыма. Сплюнув горькую слюну, я постарался прокрутить события последних двух часов.
Избежать острого лезвия мне удалось только с четвертой попытки. Каждый раз умирая, я возвращался в тот самый момент, когда меня практически снес лысый мудак на серебристом “Мерине”. Если в первый раз было страшно, то каждый последующий придавал мне уверенности в том, что все что со мной творится – это безумный сон. В итоге, не дожидаясь вопроса от неизвестного киллера, я молча пихнул его на дорогу. Прямо под колеса тормозящей фуре. Не обращая внимания на крики окружающих, сел на велосипед и поехал быстрее домой. И умер чуть позже, сбитый черным Ниссаном в конце улицы. Нервно поежившись, вспомнил хруст своих костей под колесами автомобиля.
Картинка сдвинулась. Я возвращался в момент за несколько секунд до своей смерти. Прикольный автосейв скажете вы, а вот и ни хрена. Умирать – это больно, очень больно. Возможно это было бы весело, если бы у меня на хвосте не висела банда убийц, желающих меня покатать на этой дикой карусели.
Методом десятков ошибок, я понял – за мною охотятся очень серьезные люди. Не забыли они про ту таблеточку, помнят. И если бы не она, лежал бы я уже в сырой земле доедаемый червяками и опарышами.
– А ведь я теперь супергерой, – мелькнула в голове мысль, и я горько усмехнулся.
С пыльного стекла чердачного окошка на меня смотрело отражение худого лица с желтоватой кожей и впалыми глазами. Супергерой, как же.
На лестничной площадке послышались чьи-то шаги и приглушенный шепот. Сквозь щель в двери были видны силуэты двух бугаев, колдующих над замком в мою квартиру.
– Работаем чисто, он профессионал, – предупредил напарника тот, что был пониже, – Валера к нему даже подойти не успел. Бросил его под машину и скинул хвост. Джеймс Бонд хренов.
– Все будет в шоколаде, босс, – отозвался лысый бугай и спрятал отмычки в карман, – готово.
Молча кивнув, коротышка пихнул перед собой здоровяка и нырнул в квартиру следом.
Страха не было. Скорее раздражение. Ворвались в мою жизнь, мою квартиру. Планируют перевернуть все внутри и пристрелить меня так же, как Димона. Может просто сбежать? Ну уж нет.
В углу чердака валяется стопка битого кирпича, ритуальный подарок от строителей дома. Беру по одному в каждую руку. Уже не скрываясь, спускаюсь по лестнице вниз и открываю дверь домой. В коридоре никого. Однако, стоит мне только зайти на кухню… Один из них спрятался в ванной. Второй пытался умоститься за холодильником. Короткая драка и теплая кровь заливает мое горло не давая дышать…
… Спускаюсь по лестнице вниз и открываю дверь домой. В коридоре никого. Я знаю где вы прячетесь. Открываю дверь в ванную и швыряю кирпич прямо в морду коротышке. Завизжал как девчонка. Обрывок рассеченной губы свисает между окровавленными пальцами бедолаги.
– Да ты ох…л! – второй громила выбрасывает руку вперед.
Яркая вспышка туманит сознание. Запястья туго сжимают браслеты наручников. Неужели попался? У меня есть еще несколько секунд! Плечом оттолкнув здоровяка, бегу на кухню и прыгаю в светлый квадрат окна. Треск оконной рамы и звон осколков. Разбитое стекло сильно режет щеку, но это уже не важно. Потрескавшийся асфальт все ближе и ближе…
***
Взвизгнул бензорез и дверные петли ослабли. Вывернув дверь в сторону, в коридор протиснулся плечистый мужчина с надписью МЧС на форменном комбинезоне. Деловито отжав дверь к стене, пропустил внутрь молоденького лейтенанта полиции.
“Совсем еще пацан” оценил участкового спасатель и достал из кармана наряд-задание.
– Здесь подпись и тут, – грубо буркнул он, протягивая бумагу лейтенанту, – а здесь – работа выполнена в полном объеме, претензий не имею… и дату.
Получив заполненный бланк, спасатель тут же испарился. Участковый тихо осмотрел тесную квартирку. Минимум мебели, в холодильнике пол палки дешевой колбасы, плавленый сырок и заплесневелая булка хлеба. В мусорном ведре несколько пустых пачек от лекарств и кожура от банана.
– Отмучался, Максимка…
Громкий вздох за спиной заставил обернуться. Пожилая женщина в черной шали с любопытством шарила глазами по стенам в поисках чего-нибудь ценного.
– Вы кто? Почему зашли?
– Так соседка я, Валентина Николаевна, – испуганно заморгала женщина и попятилась назад.
– Знали погибшего? – жестом остановив женщину, участковый присел на скрипучий стул и достал из папки чистый лист бумаги.
– Конечно, – кивнула Валентина и доверительно зашептала на ухо полицейского, – блаженный он. Мать его, Тамарочка, восемь лет как померла. Сиротой он остался. Наркотиками баловался. А как в больницу попал – успокоился. Вот только с головой у него совсем плохо стало…
Невыразительная мелодия телефона прервала рассказ женщины. Участковый молча выслушал несколько фраз и нажал кнопку отбоя.
– Псих, – облегченно вздохнул лейтенант, – это многое объясняет. Ваш Максимка толкнул человека под машину и скрылся с места преступления. А через несколько часов выбросился из окна своего дома. Сейчас с лаборатории звонили. В крови погибшего обнаружены следы ЛСД.
– Видела, я, – часто закивала головой женщина, – бедный, умер то он не сразу. Упал на клумбу, кровью харкал. Как будто сказать что хотел. Я как раз во дворе Борьку, кота моего выгуливала…
Проводив постоянно крестящуюся женщину, лейтенант в последний раз осмотрел пустую квартиру. На глаза попался маленький осколок кирпича, покрытый бурой субстанцией. Неужели кровь? Брезгливо понюхав камушек, лейтенант оглянулся по сторонам и закинул его под ржавую ванну.
– Псих, и дело закрыто, – успокоив себя, он быстро вышел из квартиры и начал опечатывать дверь.
