Кирилл Ликов
Привыкания не будет
– Ты чего такая невеселая? – бедрами Оло виляла, как последняя уличная девка.
Ей было около ста шестидесяти лет, и удел ее был работать на улице с кем ни попадя. Если у людей работа и заработок растут с возрастом, то у суккубов с точностью до наоборот. Чем меньше малышка, тем больше мужиков хочет с ней переспать, а за сто пятьдесят когда, суккубы вообще падают в рейтинге, так как становятся похожи от долгой жизни и выматывающей работы на престарелых портовых или уличных, что, в принципе, мало отличается на взгляд со стороны, шлюх. Что-что, а морщины и дряблая кожа суккубов не красят.
– С работы просто я, устала, – Набель вымотала последняя неделя постоянной, почти ежечасной работы. Ей надоело в свои семьдесят лет по причине своей худенькой комплекции притворяться маленькой и неумелой тинейджеркой.
– Радуйся, доченька, что у тебя есть работа, иначе будешь, как я, под забором с каждым, кто позарится на мое выдохшееся тело.
– Не скули, мама. Все мы будем такими и будем завидовать своим дочерям. Тебе нужны деньги?
– Ну, я бы не отказалась.
– Тогда давай проще, я тебе пять десятков империалов, а ты мне расскажешь, когда и при каких обстоятельствах ты видела в последнее время Ликоройса.
– Что, потеряла любимого? Ничего, найдешь другого.
– Я смотрю, тебе не слишком то и нужны деньги.
– Что ты, дочурка, я пошутила, дня три назад видела или четыре, в этом баре сидел и пил в одиночку.
– Ничего в его поведении тебе странным не показалось?
– Если не считать странным распитие алкогольных напитков в одиночестве, то ничего.
– Понятно…
– И что же тут понятного?
Набель опустила глаза к полу.
– Понимаешь, мама, – слова резали горло, она очень редко называла маму мамой. Оло, мать, но именно мамой очень редко, все случаи можно было, наверное, пересчитать по пальцам обеих рук, – он перестал мыться после работы, и мне кажется, что на этом он не остановится.
– Почему такие уверенные и страшные мысли лезут сразу тебе в голову? Все мы пару раз не мылись после этого, ну и что? Немногие подсаживаются на пот после этого.
– Уж слишком рьяно он уверял меня насчет безвредности этого, как будто себя уверял в этом.
– Но…
– Я чувствую это, мама! – перебив Оло, вскричала Набель. – Я не могу этого доказать или хоть как-то аргументировать, но я это чувствую! Я не полиция чистоты, и мне этого достаточно, чтоб принимать меры.
– Странно, вроде как это я должна чувствовать свою кровь, я для него мать, а ты всего лишь сестра. Но, наверное, я плохая мать, так как дочь знает о моем сыне куда как лучше меня.
– Не говори так, мама, ты прекрасная мать, по крайней мере из числа всех моих знакомых суккубов.
За последнюю неделю Ликоройс вынес из своего жилища все более или менее ценные вещи, кроме тех, которым уже прогулы на свалке записывают, и сейчас он понимал, что сегодня денег у него на дозу нет. Это привело его в ужас и приступ ненависти, но порушить в квартире, чтоб унять разбушевавшиеся нервы, было уже ничего нельзя, так как если что и оставалось, то это было уже порушено в таком же приступе, только десять минут назад. Возникали резонные вопросы: «Что делать?» и «Как с этим бороться?». Ответа не было. Вернее, был ответ, но он Ликоройсу не нравился. Идти с протянутой рукой к дилерам ему не хотелось. Не хотелось, но он пойдет, так как ничего другого не оставалось. Они встретились, как обычно, в захолустном баре для людей на окраине Вертепска.
– Привет, Лико, – кровожадной улыбкой ощерился вампир.
Дилерами пота обычно были вампиры. Они давно просекли, что инкубам пот – как наркотик людям, и стали им приторговывать. Вампиры – не оборотни, тел человеческих в припадках ярости не разрывают. Им ничего не стоит после укуса и пару глотков крови, когда Жажда отступала, а паралитический яд прекращал все попытки жертвы к сопротивлению, омыть тело, чтоб потом продать пот страждущим инкубам.
– Привет, Ларри.
Ларри позволял себя так называть только самым близким друзьям и страждущим инкубам, потому что последние обычно приходили уже в стадии ломки и не могли связанно сказать и пары слов, не говоря уже о полном имени. На больных обижаться зазорно. Для всех остальных его звали не иначе как Ларрионель Мартьяго Ивен Альто. Поощрялось упоминание и титула лорда правого побережья Млечного Пути.
– Что привело столь прекрасного инкуба в мое скромное логово?
