Не страшно ли, когда наивный колокольчик
Не издает своей узорчатой тоски?
Посмотришь за окно – а день почти окончен,
И перехватит дух, и стукнется в виски
Неведомое мне, тревожное, большое,
Как будто чья-то боль никак не отгорит.
Пора бы начинать беседовать с душою,
Раз не с кем зимовать, и не с кем говорить…
Кормушка на ветру качается, как зыбка,
И птичьи голоса так явственно слышны,
Что можно их собрать, как бусины, на нитку
И бережно хранить от зябкой тишины.
***
И отгорело, и остыло,
И вышло прочь,
А все, что было, все что было —
Трава и ночь,
И то, ночное, травяное
Я помню так,
Как будто это кровяное,
Как будто знак
Остановиться и забыться
В чужой руке
И слушать как живёт и длится
Вода в реке.