Кира Сыч
Лето. Дружба. Дыня
Я остановилась и начала думать, что же делать. Мне не хотелось связываться с хулиганами, но я видела, что мальчик отчаянно нуждается в помощи, хотя он и храбрился изо всех сил, выпячивая грудь и грозно хмуря брови. И тут мне пришла в голову одна странная идея. Я набрала в легкие побольше воздуха, подняла лицо к небу и начала истошно вопить, делая вид, что я рыдаю. Привлечь внимание хулиганов у меня получилось. Более того, они, потоптавшись минуту на месте, все же ушли в сторону речки.
Как только они ушли, я подошла к мальчику, который уже сидел на земле. Оказалось, что закрывал он собой собаку, у которой была ранена лапа. Я всегда очень боялась собак, а эта к тому же была немаленького размера и выглядела бродячей, так что я, ойкнув, отшатнулась назад.
– Спасибо за помощь, – серьезно сказал мальчишка. – Ты можешь мне еще помочь? Ей нужна вода, еда и что-нибудь, чем перевязать лапу.
– А чего сам не принесешь?
– Я не могу ее оставить. Они могут вернуться, а она еще слишком напугана.
– Я попробую, но ничего не обещаю. Не знаю, где могут у бабушки храниться бинты. И еще. С водой понятно, но что она ест?
– Принеси хотя бы что-нибудь. Колбасы, хлеба… Я тоже не знаю. У меня никогда не было собаки.
Я побежала домой, думая, как бы все это так провернуть, чтобы не вызвать подозрение у бабушки.
– Нагулялась уже? Рано еще, золотко, до обеда еще около часа. Иди, еще пока погуляй, – не отрываясь от плиты, сказала бабушка.
– Ба… – потянула я жалобно. – Я упа-а-ала. И кушать хочу. И пить.
Бабушка обернулась, осмотрела меня и, вздохнув, покачала головой.
– А почему в таком виде? Что случилось с твоей одеждой? – недовольным тоном спросила бабушка.
– Я тебе потом все-все расскажу, но сейчас меня ждут. Очень ждут. В обед все расскажу.
Она, все так же качая головой, пошла в зал, достала из шкафчика ящик-аптечку, в котором можно было найти, мне кажется, лекарство от любой болезни, настолько этот ящик был большой.
Героически выдержав процедуру промывки раны (я ведь даже ни разу не застонала!), я отправилась за бабушкой на кухню. Она взяла кружку, чтобы налить мне воды.
– Ба, а можно мне… Ну… Чтобы с собой взять попить?
– Могу тебе в бутылку маленькую компота налить, – беря в руки половник, сказала бабушка.
– Нет, я… – я замялась, не знала, как лучше сказать, чтобы было правдоподобнее, так как я просто обожала бабушкин компот, и она знала это. – Просто… Жарко там. Можешь мне воды налить?
Бабушка посмотрела на меня, подозрительно прищурившись, но все же отложила половник и молча налила воды.
– А если хочешь есть, то поищи что-нибудь перекусить в холодильнике, – возвращаясь к приготовлению обеда, сказала она.
Я открыла холодильник и почувствовала тут же, как остывает разгоряченная на солнце кожа. Мне так хотелось постоять под потоком холодного воздуха подольше, но сначала нужно было вернуться к мальчику, который ждал меня рядом с раненой собакой. Не знаю почему, но я чувствовала, что должна помочь им.
Я увидела то, от чего захватило дыхание. В большой тарелке лежало несколько костей. Не знаю, зачем они нужны были бабушке, но я подумала, что если одна кость исчезнет, то вряд ли бабушка заметит пропажу. Схватив кость, я поблагодарила бабушку и побежала в зал. Там я, уже знакомая с ассортиментом лекарственных средств, выбрала бинт, вату и перекись. И тут я поняла, что я все это не унесу. Пришлось брать свою сумочку, которую купили мне родители в городе.
Вообще-то, я не планировала использовать ее в деревне. Она была такая красивая, новая и сверкающая, что я боялась, как бы здесь она не испортилась, но сейчас у меня был выбор из двух вариантов: либо использовать свою небесного цвета блестящую сумку с единорогом, либо нести все в руках. Вздохнув, я кинула туда все, что было нужно, и побежала к мальчику с собакой, надеясь, что хулиганы не вернулись. Что-то подсказывало мне, что второй раз я один и тот же трюк провернуть не сумею.
– Ты пришла, – с облегчением сказал мальчик, глядя на меня своими голубыми глазами. – Я уж боялся, что ты не придешь.
– Почему это? – немного обидевшись, спросила я.
Мальчик промолчал.
Я смотрела, как он промывает раненую лапу собаки, завязывает бинт, а потом дает ей кость. Взяв бутылку с водой, мальчик осмотрелся и снова нахмурил брови.
– Что-то не так?
– Некуда воду налить, – расстроившись, сказал он.
– Может, просто пусть один сложит ладони лодочкой и другой нальет в них воды. Так должно получиться.
Лицо мальчика аж засветилось от счастья. Он поднялся на ноги и порывисто обнял меня.
– Точно! Какая ты молодец!
Я почувствовала, как краснеют мои щеки и горят уши.
– Ты чего это? – грубо сказала я, отстранив его.
– Держи руки, а я налью воды, – пропустив мои слова мимо ушей, сказал мальчик.
– Я боюсь. Вдруг она меня за руку укусит!
– Ладно. Тогда я держать буду, а ты наливай.
Мы напоили собаку, и она погладилась о наши руки головой. Потом мы сели под деревом, неподалеку от нее.
– Как тебя зовут хоть?
– Денис. А тебя?
– Алена.
– Ты тут недавно, да?
Я сорвала травинку и уставилась на нее. Горло сдавило, я никак не могла ответить ему. Боялась, что он тоже начнет дразниться, так же как и другие дети. Кричать, что я городская, ничего не умею и не знаю. Или начнет говорить, чтобы я уезжала «к себе в город». Это всегда было обидно. Как бы я ни пыталась с ними подружиться, они никак не хотели принимать меня за свою.
